ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ Комментарии
Стороннего Комедии моей,
Мы перешли, чтоб с кручи перевала
И новые напрасные печали;
Он вскрылся, чуден чернотой своей.
Кипит зимой тягучая смола,
Чтоб мазать струги, те, что обветшали,
Тот ладит весла, этот забивает
Щель в кузове, которая текла;
Кто трудится, чтоб сделать новый струг;
Кто снасти вьет, кто паруса платает, -
Кипела подо мной смола густая,
На скосы налипавшая вокруг.
Когда она вздымала пузыри,
То пучась вся, то плотно оседая.
Как вдруг мой вождь меня рукой хранящей
Привлек к себе, сказав: «Смотри, смотри!»
Ему беды отвесть не может глаз,
И обессилен робостью томящей,
Я увидал, как некий дьявол черный
Вверх по крутой тропе бежит на нас.
И до чего казался мне жесток,
Раскинув крылья и в ступнях проворный!
На острое плечо и мчал на скалы,
Держа его за сухожилья ног.
Святая Дзита шлет вам старшину!
Кунайте! Выбор в городе немалый,
Там лишь Бонтуро не живет на взятки,
Там «нет» на «да» меняют за казну".
Вниз со скалы; и пес таким рывком
Не кинется вцепиться вору в пятки.
Но бесы закричали из-под моста:
"Святого Лика мы не признаем!
Когда не хочешь нашего крюка,
Ныряй назад в смолу". И зубьев до ста
"Пляши, но не показывай макушки;
А можешь, так плутуй исподтишка".
Топили мясо вилками в котле
И не давали плавать по верхушке.
Остаться незамеченным, укройся
За выступом и припади к земле.
Я здесь не первый раз, и я привык
К подобным стычкам, ты не беспокойся".
Когда он шел шестой надбрежной кручей,
Он должен был являть спокойный лик.
Как псы бросаются на бедняка,
Который просит всюду, где есть случай,
И стали наступать, грозя крюками;
Но он вскричал: "Не будьте злы пока
С одним из вас я речь вести хочу,
А там, как быть со мной, решайте сами".
Один пошел, а прочие глядели;
Он шел, ворча: «Чего я хлопочу?»
Нетронут вашей злобой, я бы мог
Прийти сюда, когда б не так хотели
Посторонись; мне небо указало
Пройти с другим сквозь этот дикий лог".
Что свой багор он уронил к ногам
И молвил к тем: «С ним драться не пристало»
Среди камней, укрылся боязливо,
Сойди без страха по моим следам".
А дьяволы подвинулись вперед,
И я боялся, что их слово лживо.
По уговору выйдя из Капроны
И недругов увидев грозный счет.
Прильнул к вождю и пристально следил,
Как злобен облик их и взгляд каленый.
«Что, если бы его пощупать с тыла?»
Тот отвечал: «Вот, вот, да так, чтоб взвыл!»
Чтоб разговор с вождем моим вести,
Его окликнул: «Тише, Тормошило!»
Вам этим гребнем; и пытать бесплодно:
Шестой обрушен мост, и нет пути.
Ступайте этим валом, там, где след,
И ближним гребнем выйдете свободно.
Вчера, на пять часов поздней, успело
Протечь с тех пор, как здесь дороги нет.
Взглянуть, не прохлаждается ль народ;
Не бойтесь их, идите с ними смело".
Он начал говорить. – И ты, Собака;
А Борода десятником пойдет.
Клыкастый Боров и Собачий Зуд,
Да Рыжик лютый, да еще Кривляка.
А эти до ближайшего отрога,
Который цел, пусть здравыми дойдут".
Не нужно спутников, пойдем одни, -
Сказал я. – Ты же знаешь, где дорога.
Не видишь разве их кивков ужасных
И как зубами лязгают они?"
Пусть лязгают себе, – мой вождь сказал, -
Чтоб напугать варимых там несчастных".
Но каждый, в тайный знак, главе отряда
Сперва язык сквозь зубы показал,
ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ Комментарии
В час грозных сеч, в походах, на смотрах,
А то и в бегстве, в поисках спасенья;
О аретинцы, видел натиск бранный,
Турнирный бой на копьях и мечах, -
Или по знаку с башен, как когда,
На итальянский лад и чужестранный;
Звучала конным, пешим иль ветрилам,
Когда маячит берег иль звезда.
Сообществе! Но в церкви, говорят,
Почет святым, а в кабачке – кутилам.
Чтоб видеть свойства этой котловины
И что за люди там внутри горят.
Чтоб те успели уберечь свой струг,
И над волнами изгибают спины, -
Иной всплывал, лопатки выставляя,
И, молнии быстрей, скрывался вдруг.
Торчат лягушки рыльцем из воды,
Брюшко и лапки ниже укрывая, -
Но, увидав, что Борода крадется,
Ныряли в кипь, спасаясь от беды.
Заждался; так одна лягушка, всплыв,
Нырнет назад, другая остается.
Багром за космы, слипшиеся туго,
Втащил его, как выдру, на обрыв.
С тех пор, как их избрали, я в пути
Следил, как бесы кликали друг друга.
Наперебой проклятые кричали, -
Так, чтоб ему и шкуры не найти!"
Узнать, кто этот жалкий лиходей,
Которого враги к рукам прибрали?"
И тот сказал, в ответ на обращенье:
"Я был наваррец. Матерью моей
Затем что мой отец был дрянь и голь,
Себя сгубивший и свое именье.
Тебальд; я взятки брал, достигнув власти,
И вот плачусь, окунут в эту смоль".
Торчали бивни, как у кабана,
Одним из них стал рвать его на части.
Но Борода, обвив его руками,
Сказал: «Оставьте, помощь не нужна».
"Ты, если хочешь, побеседуй с ним,
Пока его не разнесли баграми".
Не знаешь ли каких-нибудь латинян,
В смоле?" И тот: "Сейчас я был с одним
Мне крюк и коготь был бы нипочем,
Будь я, как он, опять в смолу заклинен".
Сказал, рванул ему багром предплечье
И выхватил клок мяса целиком.
Пониже в ноги; но грозою глаз
Десятник их пресек противоречье.
А тот смотрел, как плоть его разрыта;
И спутник мой спросил его тотчас:
Когда, на горе, ты остался тут?"
И он ответил: "Это брат Гомита,
Схватив злодеев своего владыки,
Он сделал так, что те хвалу поют.
Как говорит; корысти не тая,
Мздоимец был не малый, но великий.
Тот – логодорец; вечно каждый хвалит
Былые дни сардинского житья.
Я продолжал бы, да того гляди -
Он мне крюком всю спину измочалит".
Стал Забияка, изготовясь к бою,
Сказал: «Ты, злая птица, отойди!»
Так оробевший речь повел опять, -
Тосканцев и ломбардцев, – я устрою.
Чтоб нашим знать, что их никто не ранит;
А я, один тут сидя, вам достать
Чуть свистну, – как у нас заведено,
Лишь только кто-нибудь наружу глянет".
Мотая головой, сказал: "Вот штуку
Ловкач затеял, чтоб нырнуть на дно!"
Ему ответил: "Подлинно ловкач,
Когда своим же отягчаю муку!"
Сказал, не в лад другим: "Скакнешь в пучину, -
Тебе вдогонку я пущусь не вскачь,
Мы спустимся с бугра и станем там;
Посмотрим, нашу ль проведешь дружину!"
В ту сторону все повернули шеи,
И первым тот, кто больше был упрям.
Уперся в землю пятками и вмиг
Сигнул и ускользнул от их затеи.
Всех больше злился главный заправило;
Он прыгнул, крикнув: «Я тебя настиг!»
Поспеть за страхом; тот ко дну пошел,
И, вскинув грудь, бес кверху взмыл уныло.
Чтобы в воде от сокола укрыться,
А тот летит обратно, хмур и зол.
Летел вослед, желая всей душой,
Чтоб плут исчез и повод был схватиться.
Он на собрата тотчас двинул ногти,
И дьяволы сцепились над смолой.
Был ястреб-перемыт, и их тела
Вмиг очутились в раскаленном дегте.
Но вызволиться было невозможно,
Настолько прочно влипли их крыла.
Велел, чтоб четверо, забрав багры,
Перелетели ров; все безотложно
Они к увязшим протянули крючья,
А те уже спеклись внутри коры;