Таким образом католическая церковь, хотя ей и отдается предпочтение, выступает в паресо странной языческой точкой зрения, несовместимой с фундаментальной установкой христианства.Действительная их несовместимость не явлена в сновидении. Она как бы замалчивается «приятной»атмосферой, где опасные контрасты затемнены и расплывчаты. Протестантская точка зрения —индивидуальное отношение к Богу — здесь придавлена массовой организацией и соответствующимей коллективным религиозным чувством. Та настоятельность, с которой говорится о толпе,инсинуация по поводу языческих богов представляют интересные параллели тому, что сегоднятворится в Европе. Все дивятся язычеству в нынешней Германии, потому что никто не знает,как интерпретировать дионисийский опыт Ницше. Он предварял опыт тысяч, а затем миллионовнемцев, в чьем бессознательном во время войны развивался германский кузен Диониса, аименно — Вотан. В сновидениях немцев, которых я лечил, мне была ясно видна вотановскаяреволюция, и в 1918 г. я опубликовал статью, в которой указал на особого рода развитие,которого можно ожидать в Германии. Эти немцы, конечно, не изучали «Так говорил Заратустра»и, безусловно, не были теми молодыми людьми, которые обратились к языческимжертвоприношениям, не имея понятия об опыте Ницше. Поэтому они называли своего богаВотаном, а не Дионисом. В биографии Ницше вы легко найдете неопровержимые доказательстватого, что бог, которого он изначально имел в виду, был на самом деле Вотаном [75]. Будучи филологом и живя в 70-80-е гг. прошлоговека, он называл его Дионисом. Если посмотреть с компаративистской точки зрения, у этихбогов действительно немало общего.
В сновидении моего пациента нет явной оппозиции к коллективному чувству, массовойрелигии и язычеству, исключая быстро смолкшего друга-протестанта. Правда, заслуживаетвнимания любопытное обстоятельство: незнакомая женщина, которая первоначально поддерживалапанегирик по поводу христианства, а затем, неожиданно расплакавшись, сказала: «Тут уже ничегоне осталось» и безвозвратно исчезла. Кто эта женщина? Для сновидца это расплывчатая иневедомая личность, но когда сон снился ему, он уже знал, что она — та «неведомая», котораячасто появлялась в предшествующих сновидениях. Поскольку эта фигура играет огромную роль вмужских сновидениях, у нее имеется техническое обозначение — «Анима», которое было принятопотому, что с незапамятных времен в мифах всегда присутствовала идея о сосуществованиимужского и женского начал в одном теле. Психологические интуиции такого рода обычнопроецировались в форме божественной пары Сидиги или в идее творца-гермафродита. ЭдуардМэйтленд, биограф Анны Кингсфорд, в наши дни рассказывает о внутреннем опыте бисексуальнойприроды божества; существует герметическая философия с ее внутренним человеком—гермафродитоми андрогином, который хотя и предстает в мужской форме, всегда носит в себе Еву, т.е. женусвою, «скрытую в его теле», как говорит средневековый комментатор Неrmetis TractatusAureus.
Предположительно, Анима есть психическая репрезентация женских генов, находящихся вменьшинстве в мужском теле. Это вероятно тем более, что Анима не встречается среди образовженского бессознательного. Имеется фигура, играющая равнозначную роль, но это не женский, амужской образ. Этот мужской образ в психологии женщины получил название «Анимус». Одним изтипичных проявлений обеих фигур является то, что издавна именуется «аnimosity» —враждебность. Анима вызывает аналогичные настроения, Анимус способствует появлениюраздражающих тем, неразумных суждений. В обоих случаях это часто встречающиеся в сновиденияхфигуры. Как правило, они олицетворяют бессознательное и придают ему специфически неприятныйи раздражающий характер. У бессознательного самого по себе нет этих отрицательных качеств.Они появляются лишь вместе с персонификацией, когда возникают эти фигуры и начинаютвоздействовать на сознание. Будучи лишь частичными личностями, они имеют характер низшихженщины и мужчины — отсюда их воздействие, вызывающее раздражение. Мужчина под этимвоздействием становится носителем очень неустойчивого настроения, женщина делается спорщицейи все время высказывает совершенно неуместные мнения.
Определенно негативная реакция Анимы в сновидении о церкви указывает на то, что женскоеначало сновидца, т.е. его бессознательное, несогласно с его установкой. Несогласие начинаетсяс сентенции на стене: «Не льсти благодетелю твоему», с которой согласен сновидец. Смыслсентенции кажется достаточно здравым, поэтому необъяснимо вызванное им отчаяние женщины.Не углубляясь более в эти мистерии, мы удовлетворимся на время тем фактом, что в сновидениисодержится противоречие, что очень важное меньшинство покинуло сцену с явным протестом и необращает внимания на дальнейшее представление.
Из сновидения мы можем сделать вывод, что бессознательное функционирование ума сновидцапроизводит довольно-таки плоский компромисс между христианством и языческой joe de vivre (фр.«радостью жизни»). Продукт бессознательного не выражает явно какой-нибудь точки зрения илиокончательного мнения. Это скорее драматическое представление акта размышления. Можно былобы сформулировать его следующим образом: «Как же быть со всей этой религией? Ты ведь католик,не так ли? Тебе этого недостаточно? Но аскетизм! Ну, ладно, даже церковь должна немногоприспосабливаться — кино, радио, душевные беседы, five o'clock tea и т.д. — почему бы невыпить церковного вина и не повеселиться?» Но по какой-то неизвестной причине этанепереносимая таинственная женщина, хорошо известная по многим прежним снам, кажется глубокоразочарованной и уходит.
Должен признаться, что я симпатизирую в данном случае Аниме. Компромисс тут явноповерхностный и дешевый, но он характерен для сновидца, как и для многих других людей, длякого религия хоть что-то значит. Моего пациента религия не касается, и он наверняка неожидал, что она будет его касаться хоть каким-то боком. Но он пришел ко мне, переживаясерьезную душевную драму. Рационалист и в высшей степени интеллектуал, он обнаружил, чтоэта установка его ума, его философия полностью оставляют его перед лицом невроза и силразложения. Во всем своем мировоззрении он не нашел ничего, что помогло бы ему вновь обрестидостаточный контроль над самим собой. Он оказался в ситуации человека, покинутого лелеемымидоселе убеждениями и идеалами. В таком состоянии люди нередко возвращаются к религии детствав надежде найти там хоть какую-то помощь. У пациента это не было, однако, сознательнойпопыткой или решимостью оживить прежние религиозные верования. Они ему просто снились, т.е.его бессознательное воспроизводило своеобразные суждения о религии. Словно дух и плоть,вечные враги в христианском сознании, примирились друг с другом, смягчили противоречие.Духовное и мирское неожиданно пришли к миру. Эффект оказался гротескным и даже комичным.Неумолимая суровость духа была подорвана чуть ли не античным, сопровождаемым вином и розами,весельем. Сновидение воспроизводило духовную мирскую атмосферу, в которой острота моральногоконфликта притупилась, боль и расстройство преданы забвению. Если в этом и состоялоисполнение желания, то желания сознательного, поскольку именно в этом пациент и так зашелслишком далеко. И он это осознавал, так как вино было одним из его злейших врагов.Сновидение, напротив, является безучастной констатацией духовного состояния пациента. Этокартина выродившейся религии, испорченной миром, инстинктами толпы. На место нуминозностибожественного опыта становится религиозная сентиментальность — хорошо известнаяхарактеристика религии, утратившей живую тайну. Легко понять, что такая религия неспособнапомочь или возыметь какой-либо другой моральный эффект.
В целом сновидение, безусловно, неблагоприятно для пациента, хотя проглядывают другиеаспекты, наделенные более положительной природой. Редко бывает так, чтобы сновидения былиисключительно позитивны или негативны. Как правило, присутствуют обе стороны, но одна изних обычно преобладает. Понятно, что такого рода сон представляет психологу достаточноматериала для того, чтобы поставить проблему религиозной установки. Если бы в нашемраспоряжении имелся лишь этот сон, то глубинное его значение едва ли было бы нам доступно.Но у нас есть целая серия сновидений, в которых появляется эта странная религиозная проблема.Один сон сам по себе я обычно не берусь толковать; как правило, он принадлежит серии. Подобнонепрерывности сознательной жизни (регулярно прерываемой сном) имеется, вероятно, инепрерывность бессознательных процессов, в которой даже меньше разрывов, чем в сознании.Во всяком случае, мой опыт говорит о том, что сновидения являются звеньями в цепибессознательных событий. Чтобы пролить свет на глубинные основания данного сновидения, намнужно вернуться по этой цепи и найти положение этого сна в серии из четырехсот сновидений.Мы обнаруживаем тогда, что этот сон вклинивается между двумя другими сновидениями, имеющимижуткий характер. Предшествующий сон сообщает о собрании множества народа, о магическойцеремонии с целью «воссоздать гиббона». Последующий сон также имеет дело со сходной темой —магическим преображением животных в людей.
Оба сна крайне неприятны и тревожны для пациента. В то время как сон, где присутствуетцерковь, как бы движется по поверхности и представляет мнения, которые в иныхобстоятельствах он мог бы помыслить сознательно, эти два сновидения имеют странный и чуждыйхарактер, а эмоциональный их эффект таков, что сновидец по возможности хотел бы их избегнуть.Собственно говоря, смысл этого сновидения буквально таков: «Если ты убежишь, то всепотеряно». Это замечание любопытным образом совпадает со словами неведомой женщины: «Тут уженичего не осталось». Мы можем вывести из этих замечаний предположение о том, что сон сцерковью был попыткой бегства от других сновидений, имевших место раньше или позже, инаделенных куда более глубоким значением.
II. Догматы и естественные символы
В описании первого из этих сновидений, что предшествовало сну о церкви, говорится оцеремонии, с помощью которой воссоздается обезьяна. Чтобы пересказать всю эту процедурупотребовалось бы изложить слишком много подробностей. Я вынужден ограничиться констатациейтого, что «обезьяна» относится к инстинктивной личности сновидца, которая полностьюигнорировалась им во имя исключительно интеллектуальной установки сознания. В результатеинстинкты взяли над ним верх и периодически атаковали его неконтролируемыми вспышками.«Воссоздание» обезьяны означает перестройку инстинктивной личности в рамках иерархиисознания. Такая реконструкция возможна только вместе с важными изменениями установкисознания. Естественно, пациент опасался бессознательных тенденций, поскольку ранее ониобнаруживали себя в самой неблагоприятной форме. Последовавший затем сон с церковьюпредставляет собой попытку найти убежище от этого страха под кровом религии. Третий сон о«преображении животных в людей» — очевидным образом продолжает тему первого, т.е. воссозданияобезьяны, с единственной целью — трансформировать ее затем в человеческое существо. Инымисловами, чтобы стать новым существом, пациент должен пройти через важные изменения, путемреинтеграции ранее отколотой инстинктивности — тем самым он сможет стать новым человеком.
Наше время забыло древние истины, гласившие о смерти ветхого человека и творении нового, одуховном возрождении и прочем старомодном «мистическом абсурде». Моего пациента —современного ученого — не раз охватывала паника, когда он понимал, какую власть над нимобрели подобные мысли. Он опасался безумия, а между тем две тысячи лет назад человекприветствовал бы такие сновидения в радостной надежде на магическое возрождение и обновлениежизни. Однако современная установка — это горделивый взгляд на прошлое как на тьмупредрассудков, средневекового и первобытного легковерия, это забвение того, что сама этаустановка опирается на всю прошлую жизнь — нижние этажи, на которых покоится небоскребрационального сознания. Без этих нижних этажей наш ум повис бы в воздухе. Не удивительно,что это нервирует. Подлинная история развития человеческого сознания хранится не в ученыхкнигах, она хранится в психической организации каждого из нас.
Должен признать, что идея об обновлении принимает формы, которые легко могут шокироватьсовременное сознание. Трудно, если не невозможно, соединить образ «возрождения» с картинами,которые рисуют нам сновидения. Прежде чем обратиться к намекам на это странное и неожиданноепреображение, следует уделить внимание другому явно религиозному сновидению, на которое ямельком указывал ранее. Если сновидение с церковью было одним из сравнительно ранних в даннойсерии, то следующий сон принадлежит к позднейшим стадиям процесса. Вот его подробнаязапись.
Я вхожу в торжественное здание, именуемое «домом внутреннего спокойствия исамососредоточенности». Внизу множество горящих свечей, образующих как бы четырепирамиды. У дверей дома стоит старец. Люди входят, они не разговаривают друг с другом,чаще всего они замирают, чтобы сконцентрироваться. Старец у дверей рассказывает мне опосетителях этого дома и говорит: «Покидая его, они чисты». Теперь я вхожу в дом, я обрелспособность полной концентрации. Голос говорит: «То, что ты делаешь, опасно. Религия —это не налог, уплаченный тобой для того, чтобы избавиться от женского лика, ибо этот ликнеобходим. Горе тому, кто пользуется религией как заместителем другой стороны душевнойжизни. Они заблуждаются и будут прокляты. Религия — не замена, но окончательнаязавершенность, приданная всякой иной деятельности души. Из полноты жизни родится твоярелигия, только тогда будешь ты благословенным». Когда заканчивается последняя фраза,слышится тихая музыка, нечто простое играют на органе, отдаленно напоминающее«волшебство огня» (Feuerzauber) Вагнера. Покидая дом, я вижу пламенеющую гору ичувствую, что этот неугасимый огонь должен быть священным.
Сновидение произвело на пациента глубокое впечатление. Для него это был торжественный имногообещающий опыт, один из тех, что производят полную перемену в отношениях с жизнью и счеловечеством. Нетрудно увидеть в этом сновидении параллели с тем, где снилась церковь.Только на сей раз церковь стала «домом торжества» и «самососредоточенности». Нет никакихпризнаков службы или других атрибутов католической церкви. Единственным исключением являютсягорящие свечи, собранные в символическую форму, заимствованную, вероятно, из католическогокульта. Свечи образуют четыре пирамиды, которые, видимо, предуготавливают заключительноевидение пламенеющей горы. Число четыре регулярно возникало в его сновидениях — оно играеточень важную роль. Священный огонь, согласно наблюдениям самого пациента, имеет отношениек «Святой Иоанне» Бернарда Шоу. «Неугасимый огонь» — это хорошо известный атрибут Божестване только в Ветхом завете, но и как allegoria Christi в неканонической логии [76]. Со времен Гераклита жизнь изображалась как«вечно живущий огонь», и так как Христос называет себя жизнью, то это неканоническоевысказывание становится понятным и даже достоверным. Символика огня как «жизни» входит вструктуру сновидения — подчеркивается «полнота жизни» как единственный законный источникрелигии. Четыре огненные вершины имеют здесь почти ту же функцию, что и икона, обозначающаяприсутствие божества (или равнозначной ему идеи). Как я отмечал ранее, число четыре играетв этих сновидениях важную роль, оно всегда отсылает к идее, родственной пифагорейскомуQuaternarium [77].