Конечно, в объеме данной книги дать полное представление об этой процедуре сравненияневозможно. Я вынужден ограничиться простыми наметками. Поскольку многие содержаниябессознательного кажутся остатками прошлых ментальных состояний, нам нужно вернуться всегона несколько сот лет назад, чтобы достичь сознания того уровня, которое образует параллельэтим содержаниям бессознательного. В нашем случае мы можем отойти назад менее чем на тристалет, чтобы обнаружить себя среди ученых и натурфилософов, которые самым серьезным образомобсуждали проблему quaratura circuli. Эта малопонятная проблема сама была психологическойпроекцией куда более древних и совершенно бессознательных предметов. Но в те дни они ещезнали, что круг означает Божество. «Deus est figura intellectualis, cuius centrum estubique, circmuferentia vero nusquam» (лат. «Бог есть умопостигаемая фигура, чей центрповсюду, окружность же нигде»), как говорил один из этих философов, повторяя Св. Августина.Такой интровертивный и интроспективный человек как Эмерсон не мог не столкнуться с той жеидеей, и он тоже цитирует Св. Августина. Образ круга — совершеннейшая форма со временплатоновского «Тимея», высшая власть в герметической философии — передавал также самуюсовершенную субстанцию — золото, применялся для обозначения anima mundi или аnima mediaenaturae (лат. «души мира, души сердцевины природы»), для обозначения света первотворения.А так как макрокосм, Великий мир, был создан творцом in forma rotunda, quae in punctorequiscit (лат. «в форме круга или шара»), то малейшая частица мира — точка также наделенаэтой совершенной природой. Как говорит философ: «Omnium figurarum simplicissima etperfectissima primo est rotunda, quae in puncto requiscit» (лат. «Из всех фигур простейших исовершеннейших первая есть круг, который покоится в точке»). Этот образ Божества, спящего исокрытого в материи, именовался алхимиками изначальным хаосом, или райской землей, круглойрыбиной в море, либо же просто rotundum, или яйцом. Это круглое нечто обладало как быключом, с помощью которого можно было проникнуть внутрь материи. Как говорится в «Тимее»,только демиург, совершенное существо, способен отворить тетрактис, заключающий в себечетыре элемента, т.е. четыре составные части круглого мира. В одном из авторитетнейшихс XIII в. источников — Тurba Philosophorum — говорится, что rotundum может разложить медьна четыре составляющие.
Также желанное аurum philosophicum было круглым. Мнения разделились относительнопроцедуры, с помощью которой можно достичь спящего демиурга. Одни надеялись уловить его вформе первоматерии, содержащий в себе особую концентрацию субстанции или особый ее род.Другие пытались создать круглую субстанцию своеобразным синтезом. Аноним говорит: «Сделай измужчины и женщины круглый круг, извлеки из него четырехугольник, а из него треугольник.Сделаешь круг круглым, и ты получишь философский камень» Этот чудесный каменьсимволизировался совершенным живым существом — гермафродитом по своей природе,соответствующим «сфере» Эмпедокла [78], андрогину,круглому двуполому существу Платона. Еще в начале XIV в. ляпис сравнивался Петрусом сХристом, как allegoria Christi. Но в Aurea Hora, трактате псевдо—Фомы XIII в., таинствокамня столь же первостепенно, как и таинства христианской религии. Я упоминаю эти факты лишьдля того, чтобы показать, что круг или шар, содержащий четверку, обозначал божество длябольшого числа наших образованных предков.
Из латинских трактатов также видно, что таинственный демиург, спящий или сокрытый вматерии, идентичен так называемому homo philosophicus, второму Адаму. Под последнимподразумевается высший духовный человек, Адам Кадмон [79], часто отождествляемый с Христом. В то время как первый Адам былсмертен, ибо был создан из четырех тленных элементов, второй состоит из единой чистой инетленной сущности. Псевдо—Фома говорит так: «Secundus Adam de puris elementis inaeternitatem transivit. Ideo quia ex simplici et pura essentia constat, in aeternum manet»(лат. «Второй Адам переходит из чистейших элементов в вечность. Он пребывает в вечности,поскольку состоит из простых и чистых сущностей»). Можно сослаться также на слова раннеголатинизированного арабского философа, называвшегося Сениор, — знаменитого и авторитетного напротяжении всех Средних веков: «Есть одна субстанция, которая никогда не умирает, ибо онаупорствует в непрестанном возрастании». Этой субстанцией и является второй Адам.
Из этих цитат видно, что круглая субстанция, разыскиваемая философами, представляла собойпроекцию чего-то сходного по своей природе с символикой наших сновидений. У нас имеютсяисторические документы, доказывающие, что сны, видения, даже галлюцинации часто примешивалисьв великие философские труды. Наши праотцы с их наивной умственной конституцией прямопроецировали содержания бессознательного на материю. Такие проекции она могла легко принять,поскольку в то время материя была практически неведомым и непонятным сущим. А там, гдечеловек встречается с чем-нибудь целиком таинственным, он без всякой критичности проецируетна это нечто свои догадки. Так как в наши дни химическая материя хорошо известна, мы уже неможем заниматься подобным проецированием с прежней легкостью, как это делали наши предки. Мыдолжны, наконец, признать, что тетрактис по своей природе представляет собой нечтопсихическое; и мы даже не знаем, не окажется ли это тоже проекцией в более или менееотдаленном будущем. Пока что удовлетворимся тем фактом, что идея Бога, полностьюотсутствующая в сознании современного человека, возвращается в форме, которая сознательнобыла ему известна три или четыре столетия тому назад. Нет нужды доказывать, что этиисторические сведения были совсем не известны моему пациенту. Можно сказать вслед запоэтом-классиком: «Naturam exepellas furca tamen usque recurret» (лат. «Изгоняемая виламиприрода, однако, все вновь возвращается»).
Идея тех древних философов заключалась в том, что Бог проявил себя, прежде всего, втворении четырех элементов. Они символизировались четырьмя частями круга. Так, мы читаем вкоптском гностическом трактате «Соdex Brucianus» о Единорожденном (Моногеносе или Антропосе):«Он тот же, кто пребывает в монаде, которая в Сете (творце) и которая пришла из места, о коемникто не скажет, где оно… Из него пришла монада, подобно кораблю, нагруженному добрымитоварами, и подобно полю, полному всякого рода деревьев, и подобно граду, заселенномувсеми расами людскими… и его покрывалу, окружающему его подобно крепостной стене сдвенадцатью вратами… это тот же Град Матери Единорожденного». В другом месте сам Антропосесть град, а членами его являются четверо ворот. Монада же — искра света, атом Божества.Моногенос мыслится стоящим на гетраласс — платформе, опирающейся на четыре колонны,соответствующей четверичности христианских Евангелий; или подобным Тетраморфу, скачущемусимволическому животному церкви, состоящему из символов четырех евангелистов: ангела, орла,быка или теленка, льва. Аналогия между этим текстом и Новым Иерусалимом очевидна.
Деление на четыре, синтез четырех, чудесное появление четырех цветов и четыре стадииработы: nigredo, dealbatio, rubefactio, citrinitas — таковы постоянные заботы древнихфилософов. Четверица символизирует части, качества и стороны Единого. Но почему мой пациентповторяет эти древние спекуляции? Не знаю, почему именно он; знаю только, что это неисключительный пример — та же символика спонтанно воспроизводилась во многих других случаяхпод моим (или моих коллег) наблюдением. В действительности я не считаю, что пациенты получилиэту символику от времен трехсот—четырехсотлетней древности. Просто тот век был одним изпериодов, когда эта архитипическая идея выходила на первый план. Идея эта намного старшесредневековья, как это показывает уже «Тимей». Но это и не классическое или египетскоенаследие, ибо обнаруживается она практически повсюду и во все времена. Достаточно вспомнить,например, сколь большую значимость придают четверице американские индейцы.
Хотя четверица является древним, предположительно, доисторическим символом, всегдаассоциировавшимся с идеей миросозидающего божества, она, тем не менее, редко осознается вэтом качестве теми современными людьми, кому явлен ее образ. Меня всегда интересовало, какстанут ее истолковывать люди, предоставленные собственным оценкам и слабо осведомленные вистории символа. Поэтому я старался не вмешиваться со своими мнениями и, как правило,обнаруживал, что люди видели в четверице символ самих себя или чего-то иного в них самих.Они чувствовали в ней нечто им принадлежащее, своего рода творческую почву, жизнесозидающеесолнце в глубинах бессознательного. Хотя легко заметить, что образы четверицы часто быличуть ли не репликой видения Иезекииля, они улавливали аналогию крайне редко, даже если былизнакомы с этим видением, — впрочем, такое знакомство на сегодняшний день явление почтиисключительное. То, что можно назвать чуть ли не систематической слепотой, есть лишьследствие предрассудка, согласно которому божество находится вовне человека. Хотяпредрассудок этот отнюдь не только христианский, есть религии, которые совсем его неразделяют. Напротив, как некоторые христианские мистики они настаивают на сущностномтождестве Бога и человека — либо в форме априорного тождества, либо как цель, которуюнеобходимо достичь путем определенного рода практики и инициации, известных нам, например, пометаморфозам Апулея, не говоря уж о методах йоги.
Применение сравнительного метода показывает, что четверица является более или менеенепосредственным образом Бога, проявляющего себя в творениях. Мы можем, поэтому, сделатьвывод, что спонтанно воспроизводимая в сновидениях людей четверица означает то же самое —Бога внутри. Несмотря на то, что в большинстве случаев люди не осознают этой аналогии,интерпретация может быть, тем не менее, истинной. Если принять во внимание тот факт, чтоидея Бога представляет собой «ненаучную» гипотезу, то нам понятно, почему люди запамятовалио таком мышлении. Даже если они лелеют некую веру в Бога, их отпугивает идея Бога внутриних самих — по причине религиозного воспитания, которое всегда умаляло эту идею как«мистическую». Но именно эта «мистическая» идея усиливается естественными тенденциямибессознательного. И я сам, и мои коллеги знаем столько случаев, когда развивалась этасимволика, что мы более не сомневаемся в ее существовании. Мои наблюдения, кстати,датированы 1914 г., но прошло еще 14 лет, прежде чем я решился опубликовать их.
Было бы ошибкой расценивать мои наблюдения как попытку доказательства бытия Бога. Этинаблюдения доказывают только существование архетипического образа Божества — с точки зренияпсихологии мы больше ничего не можем утверждать о Боге. Но, поскольку этот архетиппринадлежит к очень важным и влиятельным, его сравнительно частое появление представляетсобой немаловажный фактор для любой theologia naturalis (лат. «естественной теологии»). Таккак нередко опыт этих явлений в высшей степени нуминозен, то он относится к религиозномуопыту.
Я не могу не привлечь ваше внимание к любопытному обстоятельству: в то время какцентральным христианским символом является Троица, бессознательное символизируется вчетверице. Собственно говоря, даже ортодоксальная христианская формула не полна, так какдогматический принцип существования зла не присутствует в Троице и связывается с довольнонеудобным существованием дьявола. Поскольку тождество Бога и человека представляет собойеретическое допущение, то и тезис о «Боге внутри» можно расценивать как противоречащийдогмату. Но четверица, в том виде как она понимается современным сознанием, прямопредполагает и «Бога внутри» и тождество Бога с человеком. Вопреки догмату здесь имеетсяне три, а четыре стороны. Отсюда легко сделать вывод, что четвертая сторона представляетдьявола. Хотя у нас есть логия: «Я и Отец мой едины. Кто видит меня, видит и Отца», —богохульством и безумием посчитали бы такое подчеркивание догматичной человечности Христа,что человек может отождествиться с Христом и его homoousia. Но подразумевается именно это,а потому с ортодоксальной точки зрения природная четверица может быть объявлена «diabolicafraus» (лат. «дьявольским обманом») — главным свидетельством чего является ассимиляциячетвертой стороны, представляющей предосудительную часть христианского космоса. Церковь,как я полагаю, лишает законной силы всякую попытку принять всерьез эти результаты. Болеетого, она должна осуждать любую попытку приобщиться к этому опыту, поскольку она не можетпризнать, что природа соединяет то, что было ею разделено. Голос природы ясно слышим вовсех связанных с четверицей явлениях, а это пробуждает старые подозрения по поводу всего,что связано с бессознательным. Вот почему научное исследование сновидений (а это та жедревняя неоромантика) столь же достойно порицания, как и алхимия. Дело в том, что влатинских алхимических трактатах можно найти параллели психологии сновидений, а потомуэти трактаты равно исполнены ереси. Для секретности и защитительных метафор имелисьдостаточные основания. Символические утверждения древней алхимии исходят из того жебессознательного ума, что и современные сновидения — они в равной степени являются гласомприроды.
Если бы мы по-прежнему жили в средневековом мире, где не было серьезных сомнений поповоду последних оснований, где вся история мира начиналась с книги Бытия, мы могли бы слегкостью отмахнуться от сновидений и всего им подобного. К сожалению, мы живем всовременном мире, где последние основания сомнительны, где надо принимать во внимание богатуюпредысторию, где люди убеждены в том, что если нуминозный опыт вообще имеет место, то этоопыт психический. Нам уже не дано вообразить себе эмпирея, вращающегося вокруг тронаГосподня, и мы уже не мечтаем найти Его где-то за пределами галактических систем. Убежищемтайн становится человеческая душа, для эмпирика весь религиозный опыт сжимается до особогосостояния ума. Чтобы узнать нечто о значении религиозного опыта для тех, кто его имеет, мыможем сегодня изучать любые его формы. Если он что-нибудь значит, то он значит все для тех,кто его имеет. К этому неизбежному выводу приходишь после тщательного изучения наличногоматериала. Религиозный опыт можно было бы даже определить как в высшей степени ценный длятого, кто его испытывает — каким бы ни было его содержание. В духе старого вердикта «ехtraecclesiam nulla salus», современность обращается к душе как к последней своей надежде. Гдеже еще можно найти такой опыт? Ответ сходен с ранее мною приведенным — им будет голосприроды. Всем, кто занят проблемой духовности человека, придется столкнуться с новымитрудными вопросами. Психические осложнения у моих пациентов заставили меня попытатьсявсерьез рассмотреть, по крайней мере, некоторые необычайные значения производимойбессознательным символики. Подробное обсуждение интеллектуальных и этических следствийэтой проблемы завело бы нас слишком далеко, поэтому я вынужден ограничиться иносказанием.
Главные символические фигуры любой религии всегда выражают определенную моральную иинтеллектуальную установку. В качестве примера я мог бы взять крест со всеми егомногообразными религиозными значениями. Другим главным символом является Троица. Онаимеет исключительно мужской характер. Бессознательное, однако, превращает ее в четверицу,которая одновременно есть единое, подобно тому, как три лица в Троице являются единымБогом. Древние натурфилософы представляли Троицу как «imaginata in natura» (лат.«представленную в природе»), как три «бестелесных», или «Spiritus», или «volatilia», аименно, как воду, воздух и огонь. Четвертая составная часть — это земля, или тело.