Такое мышление протекает не в суждениях, оно предстает как поток образов и не утомляет.Стоит нам расслабиться, и мы теряем нить рассуждения, переходя к естественной для человекаигре воображения. Подобное мышление непродуктивно для приспособления к внешнему миру,поскольку оно уходит от реальности в царство фантазии, мечты, сновидчества. Зато ононеобходимо для художественного творчества, мифологии и религии. «Все те творческие силы,которые современный человек вкладывает в науку и технику, человек древности посвящал своиммифам» [7]. Интровертивное мышление устанавливаетравновесие с силами бессознательного.
Человеческая психика представляет собой целостность бессознательных и сознательныхпроцессов, это саморегулирующаяся система, в которой происходит постоянный обмен энергиеймежду элементами. Обособление сознания ведет к утрате равновесия, и бессознательное стремится«компенсировать» односторонность сознания. Люди древних цивилизаций ценили опыт сновидений,галлюцинаций как милость божию, поскольку именно в них мы вступаем в прямой контакт сколлективным бессознательным. Если сознание уже не принимает во внимание опыт архетипов, еслисимволическая передача невозможна, то архетипические образы могут вторгнуться в сознание всамых примитивных формах.
«Вторжения» коллективного бессознательного ведут не только к индивидуальным, но и кколлективным психозам, всевозможным лжепророчествам, массовым движениям, войнам. СамЮнг пережил подобные состояния, которые он интерпретировал как такое «вторжение». В 1912 г.,после выхода книги «Метаморфозы и символы либидо» и разрыва с Фрейдом, начинается длительныйпсихический кризис. По признанию самого Юнга, он был близок к безумию, его сознание буквальнозахлестывали кошмарные образы. Вот один из них: вся Европа залита кровью, потоки которойподступают к Альпам, поднимаются по склонам гор, в крови плавают обрубки человеческих тел,весь мир залит кровью. Кошмарные видения прекратились в августе 1914 г., когда кровавый бредстал явью. Юнг увидел в этом подтверждение теории коллективного бессознательного: его сознаниебыло лишь медиумом глубинных сил, таившихся в психике всех европейцев. Демоны вышли наповерхность, материализовались, и вместе с началом всемирной пляски смерти кончился егопсихический кризис.
Основные психологические труды Юнга были написаны между двумя мировыми войнами.Классификация психологических типов и функций, разработка теории коллективного бессознательного,проблемы психотерапии и возрастной психологии, однако, составляют лишь незначительную частькорпуса сочинений Юнга. Теория коллективного бессознательного распространяется на все болееширокий круг явлений, учение Юнга все в большей мере приобретает черты философской доктрины.Он ищет подтверждения своих гипотез уже не только в опыте психотерапевтической практики, всякультура становится предметом аналитической психологии. С точки зрения Юнга, все в человеческоммире подвластно законам психологии, «душа народа есть лишь несколько более сложная структура,нежели душа индивида». Социально—политический кризис 20-30-х гг. объясняется вторжениемархетипов. Расовая мифология нацистов, коммунистический миф о реализации «золотого века» —все это детски наивно с точки зрения разума, однако эти идеи захватывают миллионы людей.Факельные шествия, массовый экстаз и горячечные речи всякого рода «вождей», использованиеархаичней символики (та же свастика) свидетельствуют о вторжении сил, которые намногопревосходят человеческий разум.
И все это коллективное безумие является закономерным следствием европейской истории, еенесравненного прогресса в овладении миром с помощью науки и техники. История Европы — этоистория упадка символического знания. Техническая цивилизация представляет собой итог непоследних десятилетий, а многих столетий «расколдования» мира. Чем прекраснее, грандиознеепередаваемый традицией образ, тем дальше он от индивидуального опыта нуминозного. Символыоткрывают человеку священное и одновременно предохраняют его от непосредственногосоприкосновения с колоссальной психической энергией архетипов. В церкви символы приобретаютдогматический характер: догматы привносят священное в человеческий мир, организуют его,придают форму внутреннему опыту. Догматический опыт Юнг ставит выше мистического. Мистикаприобретает широкое распространение именно в кризисные эпохи, когда догматы окостеневают,когда с их помощью уже трудно передать нуминозный опыт, когда поколеблена твердыня церкви.Мистик утратил упорядоченный божественный космос, он испытывает хаотические видения, закосмическим порядком обнаруживается бездна. Средневековая католическая мистика формулировалаопыт видений с помощью догматов, а потому она не имела трагического и жуткого характера мистикиXV-XVI вв. Юнг чрезвычайно высоко ставил «католическую форму жизни» — церковные ритуалыпронизывают всю человеческую деятельность, многие символы и ритуалы католицизма восходят кседой древности, воспроизводят древние мистерии.
Сегодня, отмечает Юнг, подобная «форма жизни» совершенно чужда большинству образованныхевропейцев, они разрушают традиционные общества по всему миру. Однако начало этому разрушениюбыло положено не современной наукой или писаниями атеистов. Человечество на протяжении всейистории возводило защитную стену символов «против жуткой жизненности, таящейся в глубинах души».Эта стена стала разрушаться протестантизмом. Авторитет церкви был подорван, она превратилась вдом с рухнувшими стенами, в который «ворвались все беды и невзгоды мира». Историяпротестантизма — это хроника штурма священных стен. На место церкви протестантизм поставилавторитет Писания, но предоставил каждому возможность интерпретировать Библию на свой лад.Филологическая и историческая критика, усилия герменевтики требовались для установления точногосмысла Откровения, этот критицизм способствовал дальнейшему оскудению символическогоуниверсума, расколу протестантизма на сотни деноминаций.
Протестантизм стал причиной бурного развития капиталистической индустрии и техники.Психическая энергия, уходившая ранее на строительство защитных стен, «освободилась и двинуласьпо старым каналам любознательности и стяжательства, а потому Европа стала матерью демонов,пожравших большую часть Земли» [8]. За Реформациейпоследовало Просвещение, а за ними — материализм естествознания. Разложенный на формулысимволический космос сделался чуждым человеку, превратившемуся в одну из физических сил. Вобразовавшийся вакуум хлынули абсурдные политические и социальные доктрины, началиськатастрофические войны.
Современную ему Европу Юнг сравнивал с поздней античностью. После того как был услышан крик:«Великий бог Пан умер!», античная религия утратила всякую значимость. Божественное открывалосьгреку в пластически—чувственной форме; космос для него управлялся мерой, гармонией. На закатеантичности порядок мира воспринимался уже как демоническая сила. Человек оказывался во властибезличного рока — его символом стало звездное небо, вызывавшее восторженное почитаниенесколькими столетиями ранее в качестве символа гармонии мира. «Хотя столь же могущественные,но так же не близкие ему звезды сделались тиранами, — их боятся, но в то же время презирают,ибо они ниже человека» [9]. Плотин писал о гностиках,что душу даже самого ничтожного человека они считают бессмертной, но отказывают в этомзвездному небу и даже самой мировой душе.
Греки и римляне обратились к ближневосточным религиям, пытаясь восполнить утрату священныхсимволов. Результатом борьбы ряда восточных религий была победа христианства, которое многоепозаимствовало у своих соперников и восстановило охранительную стену символов. Сегодня, когдаЕвропа переживает крушение христианства, нынешние поиски символов и религий на Востоке кажутсяоправданными. Однако сокровища восточной мудрости оказываются совершенно непригодными дляевропейцев: они настолько пропитаны «чужой кровью», что не могут войти в символическийуниверсум европейца и даже способны принести ему вред. Европеец не может облечься в них как вготовое чужое платье — Юнг сравнивал теософов с нищими, вырядившимися в княжеские одежды.Заимствуя тщательно разработанные системы идей и практики медитации, европеец только усугубляетсвои противоречия. Для индуса йога является прекрасным средством психической саморегуляции,у европейца она оказывается дополнительным инструментом для подавления сил коллективногобессознательного. С точки зрения Юнга в западном варианте восточные учения либо приобретаютчерты примитивных религиозных движений, либо становятся «психотехникой», «гимнастикой».Никакие заимствования с Востока европейцам не помогут, им необходимо вспомнить о собственнойрелигиозной традиции.
Собственную аналитическую психологию Юнг называл то «западной йогой», то «алхимией XX века».В сновидениях своих пациентов Юнг постоянно сталкивался с символами, которые были непонятны нетолько пациентам, не имевшим соответствующей исторической подготовки, но вызывавшие удивление иу Юнга, потратившего многие годы на изучение религиозно—мифологических представлений. Понепонятной причине в сновидениях вновь и вновь воспроизводились образы, характерные дляэллинистических религий, герметизма, гностицизма. Так как Юнг полагал, что онтогенез повторяетфилогенез, то выход на поверхность сознания символов прошлой эпохи означал для него возвращениебессознательного к этому моменту развития коллективной души.
Помощь Юнгу в исследованиях оказало знакомство с алхимией – в 30-е годы он начинаетштудировать труды европейских алхимиков, и с тех пор именно алхимия находится в центре еговнимания. Алхимия выступает для Юнга как некая натурфилософия гностицизма, она является мостоммежду гностицизмом и современностью. В символике Св. Грааля и в алхимических поисках«философского камня» мы имеем дело с традицией, которая на протяжении столетий существовала втени христианства, истребившего гностиков, потом катаров, но не уничтожившего эту ересь доконца. Всякая религия «есть спонтанное выражение определенных господствующих психическихсостояний», христианство «сформулировало то состояние, которое господствовало в начале нашейэры и было значимым на протяжении многих последующих столетий» [10]. Но христианство выразило лишь одно — доминировавшее тогда — состояние,все остальные подверглись подавлению и вытеснению. Стоило ослабеть влиянию христианства — иначался выход на поверхность иных психических сил.
Бессознательное живет своей жизнью, в нем продолжается работа, начавшаяся много лет томуназад. Исторические корни современных символов обнаруживаются в гностицизме. Юнг имеет приэтом в виду не столько сложную космологию Валентина и Василида, сколько идеи Симона—мага иКарпократа о женском начале, оббжении человеческой плоти. В бессознательном нынешних европейцевпроисходит замена Троицы четверицей. Земное, темное, женское начало – четвертый элемент — былисключен из символа веры христиан и низвергнут «во тьму внешнюю». Сейчас он возвращается,возникает новое религиозное состояние. Католический догмат о непорочном зачатии Девы Марии,принятый церковью в 1854 г., догмат о ее телесном вознесении 1950 г., постоянные явления ееверующим на протяжении нашего века — все это, по Юнгу, знаки оббжения земного начала. Этиидеи были затем развиты Юнгом в законченную теологическую доктрину, в которой алхимические иастрологические представления играют значительную роль.
Учение Юнга о мифологии и религии неоднократно подвергалось критике, поскольку эти духовныеобразования буквально растворяются им в индивидуальной и коллективной психологии; онистановятся выражением то биологически наследуемых архетипов, то некоего «мирового духа».Но интерес к учению Юнга у многих серьезных исследователей мифологии и религии все же неслучаен. На обвинения в мистицизме и иррационализме Юнг обычно отвечал так: «Полнота жизнизакономерна и не закономерна, рациональна и иррациональна… Психология, удовлетворяющая одинлишь интеллект, никогда не является практичной; ибо целостность души никогда не улавливаетсяодним лишь интеллектом» [11]. Если архетипы пониматькак бессознательно воспроизводимые схемы, проявляющиеся в мифах и галлюцинациях, сказках ипроизведениях искусства, то в таком их понимании нет ничего мистического. Человеческая психика —не «чистая доска», и в задачи психолога вполне может входить изучение априорных предпосылокопыта. В каком соотношении находятся унаследованные генетически образцы поведения, восприятия,воображения и наследуемые посредством культурно—исторической памяти — это вопрос, к которому сразличных сторон подходят этнологи, лингвисты, психологи, этнографы, историки. Принимая учениеЮнга об архетипах, мы можем не соглашаться ни с его алхимическими и астрологическимиспекуляциями, ни со многими конкретными интерпретациями феноменов культуры.
Юнг продолжал активно работать и в глубокой старости. В восемьдесят лет ему удалосьзавершить книгу по алхимии, над которой он работал более тридцати лет (он умер в своем именииКюснахт 6 июня 1961 г. после продолжительной болезни).
В данном томе собраны те произведения, в которых проблемы мифологии и религии ставятся всамом общем виде, в связи с теми или иными положениями аналитической психологии Юнга. Они даютпредставление о той культурологии (или историософии), которая была развита швейцарским ученымна основе его теории коллективного бессознательного.
А. М. Руткевич.
Подход к бессознательному
«Подход к бессознательному» — последнее произведение К.Г. Юнга, которое он закончилнезадолго до своей смерти в 1961 г. Данная работа открывает книгу «Человек и его символы»,остальные главы книги написаны наиболее известными учениками Карла Юнга. Вышедшая в 1964г., т.е. уже после его смерти, эта книга представляет собой популярное введение всозданную им аналитическую психологию. Перевод выполнен В. В. Зеленским.