Что касается Кэтрин Грэм, то она была вполне довольна жизнью. Оставив работу в газете ради семьи, Кей быстро свыклась с ролью домохозяйки, растила четырех детей и повсюду сопровождала мужа. С ним она чувствовала себя уверенно – его любит сам президент, он всегда знает, как себя вести и что следует говорить. Но к концу 50-х годов семейная ситуация стала портиться. Фил все чаще напивался и унижал жену в присутствии гостей и детей. Когда Кэтрин немного располнела, он позволял себе называть ее на людях "поросеночком". Однажды Кей прервала беседу Филипа с матерью, и та велела ей не вмешиваться в их "интеллектуальную дискуссию"; Фил промолчал. Случавшиеся у него и раньше периоды депрессии стали чередоваться с приступами ярости – он совершенно терял голову, обвинял Кэтрин во всех смертных грехах, оскорблял и даже поминал ее еврейское происхождение. От психиатра, к которому обращался Фил, толку было мало – в качестве лечения он рекомендовал заняться "экзистенциальной философией".
Закончилось все трагически. Кэтрин случайно узнала, что у мужа роман с молодой австралийской журналисткой из Newsweek (как потом выяснилось, не первый). Фил заявил, что разведется и заберет себе контрольный пакет акций Washingon Post Company. Он ушел из дома и нанял для бракоразводного процесса одного из самых грозных вашингтонских адвокатов. Кэтрин старалась сохранять спокойствие, но терять газету было жалко. В конце концов Фила уговорили лечь в психиатрическую больницу и пройти давно необходимый ему курс лечения от маниакально-депрессивного психоза. Он помирился с женой, сумел убедить врачей, что ему стало гораздо лучше, и в августе 1963 года был отпущен на один день домой. Когда Кэтрин вышла из комнаты, где они обедали, Филип Грэм отправился в ванную и застрелился.
Миссис Грэм и джентльмены
Накануне похорон мужа бледная, одетая в траур Кэтрин Грэм встретилась с советом директоров Washingon Post Company и заверила, что компания продана не будет. Разумеется, никто не думал, что 46-летняя домохозяйка займется бизнесом, о котором она имела достаточно слабое представление. Да и самой Кэтрин это казалось невозможным. Но отдать в чужие руки семейное дело, на которое ее отец и муж положили столько сил и к которому испытывала сильную привязанность, она тоже не могла. Кэтрин хотелось продержаться до того момента, когда ее старший сын Дональд закончит Гарвард и сможет ее заменить. "Я не понимала необъятность того, что мне предстояло и как сильно меня будут пугать многие вещи, насколько трудно мне будет и как много беспокойных часов и дней я переживу на протяжении долгого, очень долгого времени. Но я не могла себе представить и того, какое огромное удовольствие все это в конце концов будет мне доставлять", – писала спустя тридцать с лишним лет Кэтрин Грэм.
Как бы то ни было, решение было принято, и Кэтрин стала "местоблюстителем". Встречи с собственными сотрудниками повергали новоиспеченного президента компании в ужас. Накануне первого рождественского приема, на котором Кэтрин должна была присутствовать в качестве босса, она долго репетировала перед зеркалом, повторяя: "Счастливого Рождества!" – на разные лады. Когда Кэтрин приходила на заседание совета директоров, то неизменно слышала: "Джентльмены и миссис Грэм!" или "Дама и господа!" Ей постоянно напоминали, что она здесь чужая – единственная женщина среди деловых мужчин. Если Кэтрин спрашивала совета, ей снисходительно растолковывали, что к чему, и ее это не оскорбляло: она действительно была "чудовищно дремучей" в вопросах бизнеса. На первых порах Кэтрин помогали те, кто работал в газете при Филе, а еще Уоррен Баффет, который верил в большое будущее издательского бизнеса и активно вкладывал в него деньги.
В 1966 году когда модный писатель Труман Капоте устроил в честь Кэтрин Грэм знаменитый Черно-белый бал-маскарад, ее почти никто не знал. Парикмахер, к которому она отправилась делать прическу, долго извинялся, что заставил ее ждать: "Из-за этого бала – вы, наверное, слышали, что сегодня бал? – у меня ужасно много работы". Кэтрин ехидно ответила, что, разумеется, слышала и даже, как это ни странно, будет на этом балу почетным гостем.
Любопытно, что Кэтрин Грэм, хорошо знавшая основоположницу феминистского движения Глорию Стейнем, не горела желанием бороться за права женщин. Однажды ей принесли петицию журналисток с жалобами на дискриминацию – Кэтрин отреагировала неожиданно: "Вы предлагаете мне это подписать или опровергнуть?" Добиться равноправия журналисткам в тот раз не удалось.
Тем не менее одна неоспоримая заслуга перед феминистками у Кэтрин Грэм есть. Именно она положила конец светскому послеобеденному ритуалу, когда мужчины за сигарами и коньяком обсуждали серьезные вопросы, а женщинам предлагалось удалиться в спальню хозяйки и щебетать там о нарядах, украшениях или общих знакомых. Кэтрин, будучи в гостях у своего приятеля-журналиста, устроила бунт. Она довела до его сведения, что была на редколлегии и вообще провела тяжелый день, а в политике разбирается не хуже мужчин и не испытывает ни малейшей потребности в дамском общении, после чего заявила хозяину, что лучше незаметно уйдет. Тот, испугавшись, предложил женщинам присоединиться к мужчинам – на таких условиях Кэтрин остаться согласилась. Вскоре во всех салонах Вашингтона послеобеденная "половая сегрегация" была упразднена.
"Давайте напечатаем!"
Постепенно Кэтрин освоилась в роли издателя. Конечно, не обошлось без ошибок: она купила газету Trenton Times, пыталась сделать спортивную вкладку наняла несколько малоценных сотрудников и приобрела репутацию начальника, с которым нелегко иметь дело. Первым ее несомненно удачным ходом стало назначение в 1965 году Бенджамина Бредли главным редактором Washington Post. Вместе с Бредли Кэтрин Грэм с честью вышла из трех серьезнейших испытаний, которые и прославили газету.
В июне 1971 года она впервые по-настоящему почувствовала, как много от нее зависит. Администрация президента Никсона дала указание газете New York Times прекратить публикацию так называемых Pentagon Papers – секретных материалов, касающихся принятия решений во время войны во Вьетнаме. У Washington Post тоже имелись копии этих документов, и редакция была убеждена, что их нужно печатать. Те же, кто отвечал за финансовое благополучие компании, настоятельно советовали этого не делать: как раз тогда Washington Post Company впервые выставила свои акции на фондовой бирже и в случае скандала газете грозил финансовый крах. Надо было что-то решать. Бредли позвонил Кэтрин и спросил, каково будет ее последнее слово. Она сделала глубокий вдох и выпалила: "Вперед, вперед, вперед! Давайте действовать, давайте напечатаем!" Кэтрин Грэм рискнула и выиграла: дело дошло до суда, но он не принял аргументы администрации и решил дело в пользу газетчиков.
Второе испытание растянулось на несколько лет и кончилось отставкой президента Никсона. Именно благодаря Washington Post слово "Уотергейт", бывшее всего лишь названием отеля, в котором располагался офис демократической партии, стало синонимом позора власти. В июне 1972 года, во время президентской предвыборной кампании, туда попытались проникнуть неизвестные. 28-летние журналисты из Washington Post, Боб Вудвард и Карл Бернстейн, занявшиеся этой историей, обнаружили "след", ведущий в Белый дом. Они выяснили среди прочего, что министр юстиции республиканской администрации Джон Митчел контролировал секретный фонд, который и организовал загадочное вторжение в штаб демократов. Бернстейн обратился к Митчелу за комментариями, и тот сразу начал орать: "Если вы только попробуете это напечатать, я вашей Кэти Грэм сиську откручу!" Когда Карл передал эту угрозу Кэтрин, она невозмутимо поинтересовалась: "Есть еще какие-нибудь новости?"
Ситуация между тем сложилась настолько серьезная, что Кэтрин некоторое время сопровождали телохранители. Ни одно другое средство массовой информации не решилось расследовать это дело. Администрация Никсона грозила блокировать возобновление лицензии Washington Post Company на кабельное телевещание, которое приносило большие доходы. В ноябре 1972 года Никсона переизбрали, но Washington Post продолжала гнуть свою линию. В результате в 1974 году президент был вынужден с позором уйти в отставку, журналисты получили за Уотергейт Пулитцеровскую премию, а Washington Post и его издатель стали непререкаемыми авторитетами в журналистике.
Казалось, страсти улеглись, и теперь можно спокойно работать. Но не получилось. В 1975 году профсоюз типографских рабочих объявил забастовку, причем проявил редкую неуступчивость – печатники не соглашались ни на какие разумные компромиссы, громили станки, оскорбляли сотрудников редакции и пикетировали офис, приветствуя миссис Грэм лозунгами типа "Фил, ты застрелил не того из Грэмов". Кэтрин работала чуть ли не круглые сутки, сама упаковывала воскресные номера для отправки подписчикам и принимала частные объявления по телефону. Как-то один нетерпеливый клиент рассердился, что она записывает слишком медленно, и владелица газеты ответила: "Потерпите, я здесь новенькая!" В конце концов забастовщики проиграли. Некоторые конкурирующие издания не преминули сделать из Кэтрин Грэм монстра капитализма, зато благодаря ее твердости в последующее десятилетие доходы компании росли ежегодно на 20%...
Вечный Вашингтон
Кэтрин Грэм прекрасно справилась с ролью "местоблюстителя". Washington Post Company стала одной из крупнейших медиаимперий США, а ее хозяйка – первой женщиной в совете директоров агентства Associated Press и первой женщиной – руководителем компании из списка Fortune-500. Постепенно Кэтрин стала отходить от управления компанией, передавая дела сыну. Появилось свободное время, и она решила написать книгу-автобиографию. Вышедшая в 1997 году "Личная история" стала бестселлером и получила Пулитцеровскую премию – Кэтрин радовалась как ребенок, ведь наградили не газету, унаследованную от отца и мужа, и не журналистов, а лично ее. "Ну теперь ты наконец веришь, что написала хорошую книжку?" – спрашивала Грэм ее старинная приятельница и автор редакционной колонки в Post Мэг Гринфилд, когда вся редакция прибежала поздравлять Кэтрин с премией. Ей приходили тысячи восторженных писем от читателей – похоже, жизнь была прожита не зря...
Влияние Кей в американском истеблишменте до самого последнего времени было исключительно велико: когда Джорджа Буша-младшего избрали президентом, он первым делом добился приглашения к миссис Грэм, и 83-летняя хозяйка очень старалась, чтобы смотрины прошли на высшем уровне. В этом она видела свой долг – олицетворять постоянство среди перемен и превосходство человеческих отношений над идейными разногласиями. Как сказал Генри Киссинджер, Кей Грэм была воплощением "вечного Вашингтона".
Супермаркет новостей // Тед Тернер и CNN
Этот телеканал не любят во всем мире. Американцы – за антиамериканскую либеральную позицию. Весь остальной мир – за проамериканские клише и ангажированность. Основателя и владельца CNN магната Теда Тернера в Америке любят. Так же, как ненавидят, например, магната Руперта Мердока. И любят как раз за то, за что не любят его канал. За вопиющую непоследовательность в одном (судите сами – либеральный республиканец!) и железобетонную системность в другом (в той же непоследовательности, например). А также за невероятную возможность находиться практически одновременно в разных местах.
Мир в формате live
Путь от владельца маленькой рекламной фирмы до чемпиона последних известий Тернер проделал не то чтобы стремительно, но, во всяком случае, довольно напористо. И без остановок.
Его отец – суровый мужчина, не понимавший шуток и не терпевший слюнтяйства, – в пятьдесят три года застрелился, предварительно похвалив только что съеденный завтрак и поинтересовавшись, что будет на обед. Перед смертью он умудрился за бесценок продать свой цветущий рекламный бизнес.
Юный Тед Тернер, не задумываясь, тут же переманил к себе старых служащих компании, создал собственное агентство и разместил свои новые рекламные щиты как раз напротив старых – уже несвоих. Покупатели немедленно отказались от сделки. Тернер, кажется, даже не заметил, что избежал верного разорения.
Рекламный бизнес, позволявший достаточно свободно манипулировать налогооблагаемой базой (вскоре Тед обнаружил, например, что его отец уводил из-под налогов значительную часть дохода, вкладывая ее обратно в компанию как личные инвестиции), стал не только золотым дном, но и основой будущей новостной империи. На деньги от рекламы Тернер в конце 60-х начал скупать местные теле– и радиостанции.
Оглушительный успех его главного предприятия не связан с какой-то особенной широтой взгляда или мудростью. Даже наоборот. CNN традиционно (и справедливо!) обвиняют в провинциальности и отсутствии аналитичности.
Зато Тернер придумал и воплотил в жизнь другие новости. Он превратил планету в Глобальную Деревню. Где все – соседи. А любая новость мгновенно становится достоянием каждой скамейки. Первым делом он изгнал из своих программ слово "иностранный", введя за его употребление в эфире штраф – в пятьдесят долларов. Иностранных нет. Все свои. CNN работает двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю – как почти каждый американский супермаркет. Плодотворная мысль Тернера заключалась в том, что, как и в супермаркете, вся Земля должна получать одну и ту же новость. В один и тот же момент.
Причем желательно в тот момент, когда она свершается.
Операторы CNN не ищут наиболее выигрышный ракурс или самую драматичную композицию кадра. Главное – успеть оказаться на месте действия, пока оно еще таковым является. Включая CNN вы получаете весь мир – live.
CNN оказался единственным каналом на космодроме Колумбия 28 января 1986 года. Стар и взрыв космического челнока "Челленджер" транслировался в прямом эфире.
16 января 1991 года, в тот момент, когда американские бомбы начали валиться на Ирак, пресс-секретарь канадского президента Жильбер Лавуа позвонил Марлину Фицуотеру (пресс-секретарю президента США) с вопросом: "Чем Вы сейчас заняты?"
"Тем же, чем и Вы, – ответил Фицуотер, – смотрю CNN".
Протест Советского Союза против вторжения в Панаму Эдуард Ш еварднадзе направил сначала в CNN – а потом уже в американское посольство.
В Москве в октябре 1993-го камера CNN час за часом тупо панорамировала пустынную набережную перед Белым домом, иногда давая укрупнение – здание парламента. (Камера, установленная, кажется, среди сталинского барокко башенок гостиницы "Украина", большего разнообразия предложить не могла.) Не происходило решительно ничего. Оторваться же было совершенно невозможно. Два плана – общий и крупный – часами держали половину планеты перед телевизором. По неинформативности съемка заслужила звание рекордной. Зато население земного шара участвовало в происходящем.
11 сентября репортеры CNN прибыли к зданиям World Trade Center и вышли в прямой эфир за несколько секунд до того, как в небоскреб врезался второй самолет с террористами на борту.
Как-то в декабре 1991-го Боб Фарнед, один из продюсеров в студии CNN, оказался перед сложнейшей дилеммой. CNN транслировало процесс над Уильямом Кеннеди, обвиненным в изнасиловании.
И – надо же как бывает – в тот самый момент, когда главную свидетельницу обвинения (она же невинная жертва) вызвали для дачи показаний, случилось еще одно событие. Ближневосточные террористы выпустили на свободу американского гражданина Терри Андерсона. Которого держали заложником – ни много ни мало – шесть лет.
Аппаратные лихорадило. Операторы были готовы ко всему. Оставалось совершить выбор. Либо поступиться главными свидетельскими показаниями в самом скандальном американском процессе десятилетия. Либо отказаться от пресс-конференции бывшего заложника. Разумеется, и то и другое можно было позже показать в записи.
Продюсер Боб Фарнед принял решение – профессионально, вероятно, безграмотное. Но совершенно безошибочное в координатах CNN. Он прервал трансляцию из зала суда. Показал пресс-конференцию Андерсона. И вернулся к процессу, пропустив около десяти минут из показаний жертвы. Возможно, самые драматичные моменты остались за кадром. Но зато – live.
Кроме того, CNN – это дешевые новости. Его корреспонденты не используют баснословно дорогую технику. И зарабатывают процентов на тридцать меньше, чем их коллеги на других каналах. Поначалу же они получали и вовсе десять тысяч долларов в год. CNN произвел умопомрачительную экономию, сведя репортерскую команду до двух человек – вместо традиционных четырех. Один репортер и один оператор.
Дело здесь не только в разумной экономии. Хотя и в ней тоже.
Просто у вас не должно возникать ощущение, что любой репортаж – результат сложной компьютерной манипуляции.
Короче, CNN Теда Тернера – наиболее влиятельная программа новостей. Причем для обоих полушарий. Ибо 38 спутников позволяют Тернеру дотянуться до любого телезрителя (CNN смотрят более 200 млн семей в более чем 200 стран мира). Плевать, что при этом по объему аудитории CNN уступает ВВС в два раза, а по количеству долгосрочных зрителей – новостному каналу Fox News. Именно под влиянием прямых репортажей CNN со времен войны в Персидском заливе правительство США и принимает решения. По крайней мере, в Пентагоне в этом убеждены. Выражение "эффект CNN" прочно вошло в американский лексикон после репортажа о катастрофе вертолета Black Hock ("Черный ястреб") во время боевой операции в Сомали.
Не просто, а очень просто
В полдень у шефа сдают нервы. Приходится заказать чашечку кофе.
Тед Тернер – человек-стресс.
Разговаривая, он совершает лихорадочные круги по своему кабинету. (Вице-президент его компании однажды насчитал семьдесят четыре полных оборота.)
Во время деловой встречи Тернер ухитряется устроить в своем офисе суету как на вокзале. Или на цирковой арене. Он натыкается на кофейный столик, спотыкается о велотренажер, мечется между дорожной сумкой и гардеробом. Дорожная сумка – важный аксессуар в его личной моде. Тед Тернер всегда готов нечаянно улететь на другой край света. Человек, делающий новости, предпочитает везде быть лично.
Его мать как-то раз пожаловалась: "Я мечтаю о том, что ты когда-нибудь придешь ко мне домой. Пообедать. Я всегда вижу только твою спину в машине, пока ты едешь с одних переговоров на другие".
Как-то раз за одну неделю он выступил в трех национальных телевизионных программах. Совершил восемь перелетов. Произнес пять речей. Провел три деловых завтрака и два обеда. Посетил два баскетбольных матча и деловую вечеринку. Проснулся в четыре часа утра для телемоста с Каннами...
Он подхватывает простуду в Атланте и продолжает чихать на Кавказе.
Теду Тернеру кажется, что земля вертится лишь благодаря его деятельному участию. Ему объясняют, что мир несколько сложнее, чем он думает. В ответ Тернер демонстрирует бессмертный американский белозубый оптимизм. Который многим кажется идиотизмом.