- Заходите, - сказала она. - Не хочу, чтобы нас видели вместе.
- Нашли что-нибудь? - спросил Чен.
Ла-Молла повела его к рабочему столу.
- Браунинг - ерунда. Похищен в 1982 году у хьюстонского полицейского по имени Дэвид Томпсон. Информации по Томпсону в СБИ ноль, он ни в чем не замечен.
Единая национальная система баллистической информации, СБИ, содержала данные по любому огнестрельному оружию, пулям и гильзам, когда-либо обнаруженным на месте преступления или попавшим в эту систему еще по какому-то случаю.
- А вот "таурус" - совсем другое дело. Взгляните-ка…
Она подвела Чена к компьютеру. На экране висело увеличенное изображение тупого конца гильзы - серебристого капсюля и окружающего его кольца латуни. Затененная вмятина в центре капсюля показывала, куда ударил боек.
- Видите, вот здесь, наверху, заостренная выбоинка? Едва увидев ее, я подумала: черт, я же этот боек знаю.
Чену вмятина представлялась идеально круглой, однако эти колдуны, эксперты по огнестрельному оружию, видят то, чего не видят обыкновенные люди.
- За последнюю пару лет, - сказала Ла-Молла, - этот "таурус" использовался в нескольких автомобильных перестрелках и ограблениях с убийствами в Выставочном парке. До арестов дело так и не дошло, однако все подозреваемые состояли в одной и той же банде. МС-13, "Мара Салватруча". Это бродячий пистолет.
"Бродячим" называли "уличный пистолет", который, как правило, не имел хозяина, а переходил внутри банды от одного гангстера к другому.
Ла-Молла покачала головой:
- Простите, друг мой, я и хотела бы сказать вам что-то еще, но, увы, нечего.
- Это все-таки больше того, что мы имели.
Чен поспешил к клеевой камере. Слабые отпечатки проявились достаточно хорошо. Взяв пинцет, Чен извлек из камеры фотографию, осмотрел ее сквозь увеличительное стекло. Наиболее приметные отпечатки располагались по краям снимка - там, куда приходились большие пальцы державших его людей, однако и на лицевой, глянцевой его поверхности отпечатки имелись тоже.
Чен вставил снимок в металлическую рамку, кисточкой смахнул с его поверхности мелкий синеватый порошок. Остатки порошка он смел струей сжатого воздуха, после чего на поверхности снимка остались лишь темно-синие рисунки отпечатков.
Чен был доволен. Двенадцать отдельных, индивидуальных отпечатков, и каждый с хорошо определенной "типажностью". Словом "типажность" обозначались все допускавшие идентификацию отличительные признаки отпечатков пальцев - их изогнутые линии, завитки и разветвления.
Чен снял каждый из них со снимка с помощью кусочков прозрачной липкой ленты, наклеил эти кусочки на прозрачные же пластмассовые подложки, начал одну за другой помещать подложки в цифровой сканер высокого разрешения и с его помощью "фотографировать" их. Полученные картинки он загрузил в компьютер, а затем воспользовался специальной программой, составляющей для отпечатков диаграммы характерных признаков. Национальная система криминалистической информации ФБР позволяла проводить сравнение цифровых кодов таких характерных признаков. После того как вы получали эти числа, все остальное становилось делом самым простым. Компьютер Чена выдал их для всех двенадцати отпечатков, Чен ввел цифровые коды в систему, сопроводив их специальным запросом о проведении поиска в международных базах данных.
Он снова взглянул на часы. Пайк и девушка маялись на парковке, а Чену не хотелось, чтобы Пайк утратил веру в него.
Впрочем, на этот счет беспокоиться ему было нечего. На экране появился логотип НИКЦ/Интерпола, затем пошли результаты поиска. Они оказались положительными по всем двенадцати отпечаткам, пальчики принадлежали семи разным людям. Двух из них Чен уже знал - Хорхе Петраду и Луиса Мендосу. Четырьмя другими были связанные с Эстебаном Бароне головорезы из Южной Америки, а вот седьмой никакого отношения к нему не имел.
Чен понял, что у него пересохло во рту, только когда ему стало трудно глотать.
Теперь он знал, почему этим делом занимается министерство юстиции.
Знал, почему "Паркер-центр" делает все, что ему велят.
Джон распечатал семь полученных файлов, убрал из компьютера все следы только что загруженной информации. Собрав отпечатки, он уложил их вместе с фотографией девушки в конверт. Затем взял этот конверт, распечатки и вышел из лаборатории.
Пылающее солнце стояло в западном небе совсем низко. Лиловатые горы Вердуго уже покрывались чернотой. Чен направился прямиком к машине Пайка, теперь ему было наплевать, увидит его Мэрион или не увидит, - найденное им было важнее любого дела, над каким он когда-либо работал, а может быть, и любого, над каким ему еще предстоит поработать. Он отдал Пайку распечатки файлов:
- Читай.
Девушка, увидев фотографию на первой странице, воскликнула:
- Это он! Человек из машины.
Она придвинулась поближе к Пайку, чтобы вместе с ним прочитать распечатки. Чен теперь уже не думал ни о том, какая она клевая и пылкая цыпочка, ни о ее лежавшей на бедре Пайка ладони. Только о том, что они сейчас читали.
Один из двенадцати отпечатков принадлежал сорокадвухлетнему человеку по имени Хали Ванич, бывшему инвестиционному банкиру из Чешской Республики, приговоренному к заключению за торговлю наркотиками. С тех пор он расширил сферу своей деятельности, теперь в нее помимо все той же торговли наркотиками входили подпольная торговля оружием и обслуживание террористических организаций Европы и Ближнего Востока. В центре каждой страницы распечатки размещалось набранное жирным шрифтом уведомление:
ВНИМАНИЕ: ЭТОТ ЧЕЛОВЕК ВНЕСЕН В СПИСОК РАЗЫСКИВАЕМЫХ ТЕРРОРИСТОВ. ЕСЛИ ВЫ ДУМАЕТЕ, ЧТО ВИДЕЛИ ЕГО, ИЗВЕСТИТЕ ОБ ЭТОМ ФБР. ПОДЛЕЖИТ ЗАДЕРЖАНИЮ ЛЮБЫМИ ДОСТУПНЫМИ СРЕДСТВАМИ.
Покончив с чтением, Пайк поднял взгляд на Джона, и тот понял, что никогда уже не забудет его лица. Оно вроде бы ничего и не выражало, но в поблескивающих линзах черных очков Пайка пылал охвативший вечернее небо огонь. И Чен ощутил вдруг такую страшную гордость за Пайка, за то, что этот человек включил его, Чена, в число своих друзей.
- Спасибо, Джон, - произнес Пайк.
Он протянул руку, и Чен, пожимая ее, почувствовал, что не хочет ее выпускать, почувствовал, что теперь у него, Джона Чена, есть нечто, делающее его намного лучшим, чем он был, человеком, нечто такое, что ему хочется сохранить навсегда.
10
Они поужинали тем, что Пайк купил в китайском ресторане. Ларкин включила телевизор, а Пайк позвонил Коулу, рассказал ему о происшедшем и обсудил с ним планы на завтра.
Когда передача, которую она смотрела, закончилась, Ларкин ушла в спальню, но через несколько минут возвратилась переодетой в шорты и свежую майку. Она свернулась клубочком на своем конце дивана. Голые ноги девушки лежали совсем рядом с Пайком. Ему хотелось прикоснуться к ее ступне, однако он этого делать не стал. Просто пересел в кресло.
Питман, проводимое им расследование и его вранье Пайку были безразличны, все это интересовало его лишь постольку, поскольку касалось Ларкин. Ему было наплевать, хороший Питман коп или плохой, вел он какие-нибудь дела с Ваничем либо Кингами или не вел. Пайк охотился за человеком по имени Миш, теперь будет охотиться за человеком по имени Ванич. Если Питман попытается навредить девушке, Пайк откроет охоту и на него.
Он смотрел, как она читает. Ларкин заметила его взгляд, улыбнулась - не обычной своей вредной и кривоватой улыбкой, но куда более мягкой. От прежней остался лишь еле приметный след.
- Вы никогда не улыбаетесь, - сказала она.
Пайк взял себя за челюсть, подвигал ее из стороны в сторону:
- Вот, пожалуйста, улыбаюсь.
Девушка рассмеялась и уткнулась в журнал.
Пайк взглянул на часы, решил, что прождал уже достаточно долго, и снял с телефона трубку.
- Ну поехали.
Ларкин заложила журнал пальцем, уставилась на Пайка посерьезневшими глазами. После того как Питман оставил ему сообщение, у Пайка сохранился номер его телефона - по этому номеру он и позвонил. Питман снял трубку.
- Это Пайк.
- Ну вы и фрукт, приятель.
- Поговорили с Клайном?
- С Клайном, с Баркли, с Флинном.
- А Хали Ванич? С ним вы не говорили?
Питман помолчал, затем:
- Не лезьте в это, Пайк.
- Ванич все меняет. Ларкин хочет вернуться домой.
Питман снова помолчал:
- Ладно, хорошо. Это разумный поступок. Ведь главное - ее безопасность.
- Да. Я и пытаюсь обеспечить ее безопасность.
Пока Пайк договаривался о встрече, девушка улыбалась.
В 6.57 следующего утра Пайк наблюдал за синим "фордом", заезжавшим на парковку вокзала Юнион-Стейшн. "Форд" замедлил ход, затем заполз на дальний конец парковки.
Пассажиром Дональда Питмана был Кевин Бланшетт. Коул описал обоих очень точно. Чисто выбритые, приятной внешности мужчины лет под сорок. У Питмана - узкое лицо и острый нос; Бланшетт был покрупнее, круглолицый, с начавшей лысеть макушкой.
Ни они, ни еще семь федеральных агентов, расставленных вокруг вокзала, Пайка не видели.
Пайк следил за ними сквозь цейссовский бинокль из расположенной на втором этаже кладовки мексиканского ресторана. Ресторан этот, стоявший на Олвера-стрит, принадлежал его другу Фрэнку Гарсиа. На первом этаже ресторана шел ремонт, так что кухня была закрыта. Питман полагал, что Пайк и Ларкин приедут к семи, однако этого не случилось. Ларкин и Коул как раз в это время завтракали, а Пайк находился здесь, в кладовке.
В 7.22 Питман и Бланшетт вылезли из машины, постояли, вглядываясь в идущие по улице автомобили, в покидающих вокзал пригородных пассажиров. В 7.30 оба вернулись в "форд". Еще немного, и они поймут, что их обманули.
В 7.51 семеро наблюдавших за парковкой агентов вылезли из своих укрытий и собрались в ее северном углу. Пайк, покинув ресторан, направился к оставленной им в конце Олвера-стрит машине Коула. Коул пересел на этот день в "лексус".
Пайк поехал за "фордом" на юг по Аламеда-стрит - к Ройбал-Билдинг, зданию, в котором находились офисы федеральных служб. Стоял час пик, машины двигались рывками, часто останавливались - светофоры пропускали лишь по нескольку автомобилей за раз, но как раз это и было Пайку на руку.
Когда желтый свет одного из светофоров сменился красным, машину Коула отделяли от синего "форда" всего три автомобиля. Питман остановился. Пайк вырулил на полосу, предназначенную для остановок грузовиков, и вышел из машины. И как только светофор замигал, показывая, что красный сейчас погаснет, побежал, набирая скорость, вперед.
Он налетел на "форд", точно акула, идущая по кровавому следу. Ни один из двух сидевших в "форде" мужчин его не видел и нападения не ожидал. Когда зажегся зеленый свет, Пайк подскочил к "форду" со стороны Бланшетта и разбил пистолетом стекло.
Он рванул на себя дверцу, ткнул пистолетом в бок Бланшетту и крикнул:
- Ремень! Отстегни ремень…
Сорвав с Бланшетта пистолет, Пайк выволок его из машины и, держа Питмана на прицеле, бросил лицом вниз на мостовую.
- Руки на руль! Руки на руль, не то убью!
Машины, стоявшие впереди, уже уехали. Сзади громко загудели клаксоны, Пайк скользнул внутрь машины.
Питман спросил:
- Пайк?
- Вперед!
В глазах у Питмана блеснул гнев:
- Я федеральный агент. Вы не можете…
Пайк с силой ударил его пистолетом по лбу, ухватился за руль и понесся на зеленый свет.
Когда Питман очнулся, "форд" стоял под мостом Первой улицы, на самом берегу реки Лос-Анджелес. Сюда свозили собранные в городе машины, оставленные в запрещенных для парковки местах, тут они и стояли ровными рядами, ожидая своих владельцев. До машины Коула отсюда было около восьми кварталов.
Питман рывком выпрямился, собираясь выскочить из машины, однако Пайк уже успел прикрутить его руки к рулю пластиковыми шнурами.
- Какого дьявола вы себе позволяете, Пайк? Выпустите меня!
Лоб у Питмана был рассечен, лицо покрывала корочка подсохшей крови. Пайк смотрел на него, держа на коленях пистолет.
- Вы напали на федерального служащего, - сказал Питман. - Похитили меня! Вы по уши в дерьме, Пайк. Это нарушение сразу нескольких федеральных законов!
- Хали Ванич, - произнес Пайк. - Известный террорист.
- Я не желаю о нем говорить!
Пайк приподнял "кимбер", наставил его на Питмана:
- Либо мы поговорим о нем, либо вы умрете.
- Я федеральный агент! Вы не посмеете убить федерального агента!
Пайк спокойно кивнул:
- Если понадобится, убью.
- Господи!
Пайк, незадолго до этого обшаривший карманы Питмана, поднял перед собой его значок:
- Кинги вас никогда не интересовали, Питман. Вас интересовал Ванич. Вы навели террориста на девушку, чтобы поймать его. Или защитить.
- Вы сошли с ума. Я не собирался его защищать.
- Вы сказали ей, что Хали Ванич - это Алекс Миш.
- Нам нужно было обезопасить наше дело.
- Вы сказали ей, что Миш пытается убить ее, чтобы защитить Кингов и его деньги, вложенные ими во что-то, но Кинги были уже мертвы. Защищать их было поздно.
- До вчерашнего дня мы ничего не знали об их смерти, Пайк!
- Так зачем же Ваничу было ее убивать? Я думаю, это вы, чтобы помочь Ваничу, убили Кингов и наводили его на девушку.
Пайк снова поднял пистолет, и Питман задергался, натягивая пластиковые путы. В глазах у него бился безумный страх попавшего в силки кролика.
- Мы не знали! Клянусь Богом, это правда! Нам было известно только одно - у Ванича и Кинга есть общие дела, но до самого столкновения машин мы не знали, что он в Лос-Анджелесе. Загляните в багажник, там лежит мой кейс. Я говорю правду…
Пайк вгляделся в Питмана, понял, что тот действительно говорит правду, взял ключи и открыл багажник. Кейс оказался запертым. Пайк вернулся с ним на переднее сиденье, взрезал крышку кейса ножом. Внутри без особого порядка лежали письма, меморандумы и папки с логотипами министерства юстиции и министерства внутренней безопасности.
- Стало быть, к Агентству по борьбе с организованной преступностью вы отношения не имеете, - сказал Пайк.
- Я работаю в министерстве внутренней безопасности. Посмотрите мои записи…
- Заткнитесь, Питман.
Пайк увидел памятные записки, касающиеся финансовых операций и слежки за Кингами, а с ними и другие - относительно связей Ванича с Бароне и иными названными и неназванными третьими сторонами из Южной Америки.
Он читал эти меморандумы, пока не усвоил всего, что в них содержалось, затем поднял взгляд на Питмана:
- Ванич зарабатывает деньги для террористов.
Питман кивнул:
- Говоря коротко - да. Самый большой источник финансирования организованного террора - это, если не считать дотаций со стороны государств Ближнего Востока, наркотики. Они покупают их, продают, вкладывают в них средства и получают прибыль. Это очень богатые негодяи. Не сумасшедшие, которые подрываются на собственных бомбах, - крупные организации. Как и любая другая военная машина планеты, они питаются деньгами и хотят получать их все больше и больше. Этим и занимается Ванич. Он их инвестиционный банкир. Вкладывает их деньги, получает прибыль, а затем скармливает ее машине.
- Через Кингов.
- Разнообразие вложений уменьшает их риск. Кинги отлично работали с недвижимостью, и Ванич вложил через них сто двадцать миллионов долларов - шестьдесят было получено от картелей, другие шестьдесят - прямиком из зоны военных действий. Мое задание состояло в том, чтобы найти эти деньги.
- И где они?
- Не знаю. Кинги перевели их на заграничный счет, но деньги в тот же день ушли с него, а куда - нам не известно. Может быть, поэтому Ванич их и убил. Хотел вернуть деньги.
- Выходит, все дело в недвижимости?
Питман рассмеялся, коротко и цинично:
- Все, что происходит в сегодняшнем мире, связано с недвижимостью, Пайк.
Пайк смотрел на Питмана и думал о прятавшейся в доме, что стоит в Эхо-Парке, Ларкин.
- Так почему же Ванич пытается убить ее?
- Я не знаю. Думал, что знаю. Считал, что все дело в Кингах. Я не знал, что Ванич будет пытаться убить ее.
- Вам следовало сказать ее людям, с кем они имеют дело.
Питман, похоже, не сразу понял, о чем говорит Пайк, но затем помотал головой:
- Я и сказал. Они знали, что это Ванич. Девушка не знала, но ее отец знал. Он попросил нас ничего ей не говорить. Мы устроили совещание на этот счет, Пайк, - ее отец, адвокат отца, наши люди. Мы не хотели настраивать против себя свидетельницу, которая согласилась сотрудничать с нами. Баркли сказал, что на нее положиться нельзя. Он и его адвокат посоветовали нам не говорить ей о Ваниче, пока она не начнет давать показания.
- Посоветовали? Отец девушки солгал ей?
- Она - особа не из самых стабильных. Любит привлекать к себе внимание.
Пайк почувствовал, как его пробирает дрожь - несмотря на то, что утро стояло теплое. Перед его внутренним взором мелькнула Ларкин, какой она была прошлым вечером - отчаянно стремившейся предостеречь отца. Требовавшей этого.
- Она же чокнутая, приятель, - сказал Питман. - Вы уже должны были понять это.
Пайк снова посмотрел на значок Питмана. И вспомнил о своем значке. Пайк пожертвовал им, чтобы помочь семье Возняка. Он любил свой значок и все, что тот олицетворял, однако семью Возняка любил сильнее. Семьи нуждаются в защите.
- Она всего лишь хотела сделать то, что считала правильным, - сказал Пайк.
Он спрятал пистолет:
- Ладно, мы закончили.
Питман натянул удерживавшие его руки шнуры.
- Разрежьте их, Пайк. И верните девушку домой. Мы сумеем ее защитить, а вы, может быть, даже поможете нам с Ваничем.
Пайк открыл дверцу машины:
- Вы привязаны к рулю. Вы и себя-то защитить не способны.
И он вылез из машины, забрав с собой ключи и значок.
Питман, поняв, что Пайк собирается уйти, задергался:
- Что вы делаете?
Пайк зашвырнул значок Питмана в реку.
- Только не значок! Пайк…
Тот отправил следом за значком и ключи.
- Пайк!
Но Пайк ушел, ни разу не обернувшись.
По дороге к девушке Коул заехал в свой офис, чтобы забрать распечатки вызовов. Знакомая из телефонной компании прислала ему по факсу двадцать шесть страниц со списками входящих и исходящих вызовов. Некоторые из связанных с ними номеров удалось идентифицировать. Коулу нужно было рассортировать эти номера, и тут ему могла помочь Ларкин. Девушка Коулу нравилась - занятная, умная, да еще и шуткам его смеется. Полный комплект, лучшего и желать не приходится.
Когда он вошел в дом, Ларкин лежала на диване, глядя в телевизор и слушая "ай-под".
- Как вам удается смотреть телевизор и одновременно слушать музыку? - поинтересовался Коул.
Она подкрутила регулятор "ай-пода":
- А скажите, после 1980-го музыку писать совсем перестали?
- Мне требуется ваша помощь.
Она села, явно заинтересовавшись:
- С чем?