В эту секунду из-за кошмы донеслись первые вопли, – публика постепенно заводилась, веселье набирало обороты. Кто-то настойчиво упрашивал Виктора позволить завести патефон. Музыкальный ящик давно уже не пускали в дело по причине единственной пластинки, но сейчас идею шумно поддержали. Виктору пришлось уступить. Кто-то протопал в угол и торопливо начал разгребать наваленный хлам. Наконец заскрипела пружина, хрипло зашуршал воздух, и резким металлическим звуком на волю вырвались первые аккорды "Марианетты". Собравшиеся тут же попробовали ей подпевать, но вышла горластая несусветица.
– Там ты был более разговорчивым, – Конда с усмешкой кивнула в сторону кошмы.
Дуг озадаченно уставился на нее и неожиданно для себя выпалил:
– Я хотел бы, чтобы на Земле ты оказалась со мной!
– О! Браво!.. Все-таки высказался, – она насмешливо вскинула голову, и черные, отливающие синевой волосы легли на ее плечи. – И что же нам мешает оказаться поблизости?
Дуг задохнулся.
– Не знаю… Может быть, Виктор, – он запнулся на полуслове. Конда не спешила ему на помощь, изучающе рассматривая собственные колени. Так и не дождавшись от него продолжения, разгладила пальцами несуществующие морщинки на брюках и медленно заговорила:
– Мне понравилось, что ты сказал о Саквенте. В этой компании ты, пожалуй, единственный, кто вообще вспомнил о ней. Но ты так и не удосужился объяснить, почему ты не хочешь остаться здесь?
Она спрашивала прямо, и ему очень захотелось так же прямо ей ответить. Но если бы он знал сам – почему!.. С усилием Дуг кое-как выдавил из себя:
– Что-то с нами со всеми произошло. Я это чувствую. Мы просто уже не сможем жить здесь. Но отчего так случилось, я не знаю.
Конда смотрела на него широко распахнутыми глазами. Дуг и сам не заметил, как протянул к ней руки и сжал холодную маленькую ладонь в своих грубых, горячих.
Шевельнулась кошма, в комнату кто-то заглянул и голосом Габриэля смешливо произнес:
– Ага… А я-то хотел вас позвать.
Свет в комнате внезапно потух. Из темноты донеслось довольное хихиканье. Габриэль выскользнул за кошму.
– Между прочим, он был карателем, – неизвестно зачем ляпнул Дуг.
– Я читала его дело. Еще когда он сидел в стационаре.
Дуг облизнул пересохшие губы. Запах близких волос девушки кружил голову.
– Это правда, что ты уговорила Клэнга освободить его?
– Да.
– Но почему именно Габриэля?
Она пожала плечами.
– Не знаю. Я его увидела там, и… Может, Габ как-то выделялся среди прочих, но отчего-то его было особенно жаль. У него непонятное лицо. Нечто среднее между маской клоуна и палача. Это так же непонятно, как с оружием. Он совершенно не похож на карателя, но он – каратель до мозга костей. Первый раз ознакомившись с его делом, я не поверила своим глазам. У него оказался ужасный послужной список. Но… Понимаешь, мне кажется, он родился для чего-то иного, а стал карателем. По совершенно неизвестным причинам. Может быть, по тем же самым, по которым красивое, радующее глаз оружие служит для истребления чужой жизни. Видишь ли, Дуг… От этих вопросов не отмахнешься. Наверное, даже бессмысленно пытаться решить их, но я знаю одно: красивое не должно убивать, а милый добродушный человечек не должен становиться карателем.
– Зачем ты все это говоришь? – Дуг трепетно провел ладонью по ее волосам, и ничего не случилось. Она не вздрогнула и не отбросила его руку. Обняв девушку за плечи, он притянул ее к себе. – Давай, не будем про это, хорошо?
Голова, легшая на его грудь, чуть дрогнула. Она кивала, соглашаясь…
"Марианетту" запускали вновь и вновь. Громко икал от выпитого Эрих, и топали по половицам чьи-то каблуки. От гулкого содрогания игла на пластинке подпрыгивала, "Марианетта" перебрасывалась из начала в конец и обратно. Упала бутылка, гулко покатилась среди танцующих. Чья-то нога немедленно отправила ее к стене. Зазвенели осколки.
– Эй! Олухи! Посуду зачем бить!
– Молчи!
– Скамейку! Скамейку в сторону, а то и ее расшибем!
– Сволочи, быдло!..
– Чего ты раскаркался? Сходим с ума, никому не мешаем…
…Они сидели, обнявшись, в темноте и молчали. Этой музыки, этих голосов они, пожалуй, и не слышали. Внезапно Конда подняла голову.
– А хочешь взглянуть на Саквенту? Прямо сейчас?
– Очень!..
Дуг тут же пожалел о вырвавшемся признании. Вскочив на ноги, Конда потянула его за руку.
– Тогда пойдем!
– Подожди, – он заколебался, придумывая, как бы удержать девушку, отговорить от необдуманного шага. Одно дело – желать и мечтать, другое дело – реалии.
– Но может быть, это в последний раз, Дуг! Никто не помешает нам. А мы… Мы навсегда сохраним в памяти ночную Саквенту.
– Хорошо, – Дуг все еще терзался сомнениями, но сказать "нет" отчего-то не мог. Сейчас он немногим отличался от тех, что танцевали в соседней комнате. Ее присутствие опьяняло, он не способен был спорить с ней.
– У меня есть ключи от выхода, – шепнула она. – Я пойду вперед и буду открывать двери. Ты иди следом. Возможно, нас даже не хватятся. Слышишь, что там творится?… А утром мы уже вернемся.
Дуг готов был на что угодно. Слова девушки действовали на него как пламя, облизывающее сухое деревце. И, воспламенившись, он с трудом заставил себя выпустить согревшуюся в его руке ладонь. Конда тотчас нырнула за покрывало, он же продолжал стоять, чуть покачиваясь, решая, когда же ему двинуться за ней.
Пожалуй, стоит сосчитать до двадцати, этого хватит. Всего-навсего двадцать словесных мгновений…
Но случилось неожиданное. На счете "четырнадцать" Дуг с удивлением рассмотрел входящего за кошму Виктора. Комната снова озарилась светом. Виктор зыркнул глазами по сторонам и насмешливо прищурился.
– Куда это упрыгала Конда?
Выглядел он совершенно трезвым, и Дуг решил, что Виктору можно сказать правду.
– Мы надумали прогуляться, – просто объяснил он.
– Кто это мы? – Виктор тяжело оперся о стену. По его напрягшемуся голосу Дуг понял, что бывший российский жандарм нервничает. Таким Дуг его видел впервые. Впрочем… Сейчас ему было наплевать на состояние Виктора. Двадцать секунд миновали, – ему пора было выходить.
– Ты ведь понимаешь о чем я говорю. Чего же дурака валять? – Дуг двинулся вперед, пытаясь обойти Виктора.
– Не торопись, штурман! – Виктор сунул руку в карман, но что он достал оттуда Дуг не разглядел. Он следил за лицом стоявшего перед ним человека. Хотите видеть противника целиком, смотрите ему в глаза…
– Не суетись, – Виктор улыбнулся дрожащими губами. – Сиди здесь и напивайся. А козочка побегает и вернется.
Чего он так нервничает?… Дуг мельком подумал, что позади него целая груда оружия. Впрочем, Виктор его не пугал. Не произнося ни звука, Дуг шагнул вперед. Если бы противник был трезв, он мог бы поплатиться расколотым черепом. Но получилось иначе. На взлетевшей руке блеснули шипы кастета. Слишком медленно!.. Отшатнувшись, Дуг легко перехватил вооруженную кисть и ударил Виктора по кадыку. Сражение умерло, не начавшись. Отняв тяжелый кастет, Дуг опустил его в карман. Стащив с кроватей пару простыней, тем же способом, каким не так давно пеленал Терентия, спеленал и хрипящего Виктора. Потом взвалил его на топчан и для верности прикрыл одеялом.
За кошмой по-прежнему играла "Марианетта", ей гнусаво пробовали подпевать. По счастью, шума борьбы никто не услышал.
Еще раз оглядев комнату и вяло извивающегося на топчане Виктора, Дуг шагнул к порогу.
* * *
Они шли по темным мозаичным улицам, и Дуг неспешно рассказывал о своей жизни – все, начиная с гимназиума и школы пилотов, заканчивая экспедицией на Землю и массовым дезертирством. Маленькая ладонь трепетно подрагивала в руке бывшего штурмана, заставляя его краснеть и волновался. В самые неподходящие моменты голос отказывал ему, и Дуг вынужден был глухо прокашливаться.
Город, окруживший их, казался неживым, обезлюдевшим. Улочка-тоннель с фосфоресцирующими стенами и потолком все круче поднималась вверх, и вскоре они выбрались на округлую, очерченную аккуратным парапетом площадь. Дальше начиналась территория процессумов, улочка поворачивала к хрустальным пирамидам. Держась за руки, они добрели до парапета и здесь, не сговариваясь, запрокинули головы. Тоннель оказался позади, над ними зависло звездное небо. Дуг машинально отыскал на небосводе крохотную двойную звезду, незаметно улыбнулся. Где-то рядом была и Земля – крохотная незаметная точка. Слишком крохотная, чтобы рассмотреть ее невооруженным глазом. Вторя его мыслям, Конда негромко произнесла:
– Она далеко. Очень далеко…
Дуг кивнул. В самом деле далеко. В компании своих планетарных спутниц Земля лежала почти за Третьим Поясом Дальности. Это еще по Цепекской карте – той самой, что преподавалась им в школе пилотов. Увидеть планеты на таком расстоянии можно лишь в самый мощный из имеющихся на Саквенте радиотелескопов. И никак иначе…
Они вновь двинулись по улочке, но, не пройдя и нескольких шагов, остановились. Конда неловко прижалась к нему.
– Кто-то бежит…
Дуг всмотрелся в темноту. Неясный мужской силуэт показался на выходе из улочки-тоннеля и тут же пропал в темноте парковых зарослей.
– Кто это? Плуш? – тихо спросил Дуг.
– Скорее всего, нет. После комендантского часа все теперь торопятся домой. О патруле они уже наслышаны.
Дуг с опаской прислушался. Нет, за бегущим никто не гнался. Во всяком случае можно было расслабиться.
Незаметно они очутились у подножия пирамид. Справа, утопая в пышной листве деревьев, высилось здание гимназиума. В сравнении с пирамидой оно казалось маленьким и невзрачным, вызывающим смутную жалость. Повинуясь движению руки Конды, он остановился. Гимназиум смотрел на них глазницами погасших окон, и тени деревьев с медлительностью раскачивались на его украшенном лепниной фасаде, словно разглаживая многочисленные каменные морщины, сметая с него пыль столетий.
Дуг покосился на Конду и ему почудилось, что на глазах у нее блестят слезы.
– Ты, наверное, училась здесь?
Она резко замотала головой, ладонью вытерла щеку.
– Нет, это было в другом месте, далеко отсюда, – она порывисто вздохнула. – Но все настолько похоже – ты понимаешь меня?
Дуг неуверенно кивнул. Свой гимназиум он помнил довольно плохо. Аккуратные, отведенные под классы комнатки, цветные экраны мониторов и забавные, превращенные в игру уроки. Все это виделось Дугу словно в тумане, – он мало что помнил из своих юношеских впечатлений. Игры в логику, ежедневной тренаж памяти, экскурсии под своды пирамид. Когда их привели туда впервые, все представлялось волшебным и чарующим. Сомнения пришли позже – уже на Земле. А тогда поющие птицы, оживающие от присутствия людей деревья пьянили сознание крепче всякого алкоголя. Им ничего почти не рассказывали, – человек вообще неважно усваивает на слух. Их просто водили по парку и показывали…
Дуг неожиданно почувствовал, что краска заливает ему лицо. Земля научила сердце стыдиться прошлого. Взглянув на него, Конда печально улыбнулась:
– Мы были глупыми, правда?
– Не знаю, – Дуг кашлянул, чтобы скрыть внезапное смущение. – Возможно, и нет.
Потревоженная память выбросила еще несколько куцых обрывков: первые полеты на глайдерах, беседы с Учителем, восторг сотоварищей перед каждым экзаменом. Чему же они радовались тогда? Расцветающей юности или перспективам собственного будущего?… Как же мало он все-таки помнил! Земля умудрилась вытеснить все, несмываемой печатью приложившись к каждой странице биографии, как прикладывает свои холодные руки осень к опадающим листьям. Наверное, его можно было бы сравнить с голым, растерявшим листву деревом. Оглянуться было совершенно не на что.
Конда тряхнула копной волос и решительно потянула его за руку.
– Пойдем.
Дуг двинулся за ней и тут же понял, куда они идут. И снова горячая волна жаром опалила лицо. Дышать стало трудно.
Конда подвела его к прозрачной стене процессума, и он поневоле зажмурился, делая шаг сквозь кажущуюся преграду. От подобных фокусов он успел отвыкнуть. Пирамиды только назывались хрустальными, на деле представляя собой ни что иное, как оптическую иллюзию. Это был изолированный от внешнего города свой микромир, подчиненный законам мира и покоя.
Лес, в который они вошли, окутал гостей запахом трав и ночной свежести. Звезды мерцали и тут, но свет их стал более размытым и загадочным. Подражая небесным огонькам, лучились зеленоватыми хохолками зависшие в высоких ветвях корды. Мягкие их трели ручейками стекали сквозь густую листву, сливаясь в подобие водопада, но не теряя от того мелодичной интимности. Конда по-прежнему шла чуть впереди, интуитивно угадывая дорогу среди зарослей. Под ноги им из шуршащей полумглы выпрыгнула маленькая пятнистая пуана. Остановившись, она доверчиво задрала собачью мордочку и почти по-человечески заморгала ресницами. Испугавшись, что она завоет, Дуг упрашивающе зацокал языком. Но зверек и не думал выть. Обнюхав ноги Дуга, он вильнул пушистым хвостом и ускакал в чащу.
Вот так… Дуг внутренне улыбнулся. Значит, с ним снова что-то произошло. Лес и звери не боялись пришедшего к ним плуша. Конда потянула его дальше, и вскоре между раздвинувшимися деревьями они разглядели небольшую поляну. Впрочем, уютное местечко было уже занято. Обнаженные юноша и девушка, обнявшись, спали на траве. Были еще, значит, на Саквенте люди, что умели забывать про ночь, про то, что по улицам бродят беглые полуземляне и полицейские патрули.
– Нарушители, – тихо произнесла Конда. – Раньше такое происходило только днем и на солнце.
Дуг понял, что она имеет в виду. Земля поглощала Саквенту змеей-яйцеглотом, бесчисленными корнями оккупируя и пронзая чужую почву. В этом он убеждался на каждом шагу. Лежащие на поляне не принадлежали к разряду плушей, и тем не менее что-то заставило их поступиться традициями Саквенты.
Стараясь не шуметь, Дуг с Кондой перебрались на другую поляну и здесь остановились. Штурман открыл было рот, но ничего не сумел произнести. Он продолжал отчаянно трусить. Молчание затягивалось, и, зябко обхватив себя за плечи, Конда смотрела куда-то в сторону. Она ждала от него первого шага, а он по-прежнему медлил. Нежно посвистывая и испуская зыбкое, похожее на пламя свечи сияние, над ними пролетел корд. Словно угадав намерения замерших внизу людей, внезапно потух. Оборвалась и мелодичная трель. В наступившей тишине Конда глухо позвала Дуга:
– Может быть, ты все-таки подойдешь поближе?
Дуг вздрогнул. Он чувствовал себя зеленым новичком и не понимал, почему так отчаянно бьется сердце. Происходящее не походило ни на одно из его земных свиданий, и Конда влекла его, как не влекла ни одна из всех прежних его женщин. Может быть, он даже боялся ее, боялся своих грубоватых рук, не умеющих ласкать так, как следовало ласкать ей подобных…
Совершая над собой усилие, Дуг шагнул вперед и осторожно обнял девушку.
– На Саквенте нет обычая целоваться, – шепнула она. – Странно, да?
– Они… Они научатся, – пробормотал он.
– Наверняка, – она обвила его шею руками, пальцами мягко сгребла волосы на затылке. Дуг медленно наклонился над ее лицом. Поцелуй показался ему ожогом. В голове зашумело, и пугающе близко он вдруг рассмотрел ее глаза, сливающиеся в один огромный, блесткий и всевидящий. Не выдержав, Дуг попытался было зажмуриться, но она тотчас попросила:
– Я хочу, чтобы ты смотрел на меня. Не закрывай глаза. Хорошо?
– Я буду на тебя смотреть, – пообещал он. – Сколько захочешь…