Безработицу пытаются смягчить пособиями. Есть "за" и "против" них. Не вдаваясь глубоко в непростую проблему, соглашусь – они (с немалыми ограничениями) надобны. Все же, думаю, отчисления на специальный фонд лучше отменить, а эти суммы употребить на повышение зарплаты.
Чем плоха полная занятость? Как всегда в экономике (и не только), тут есть свои плюсы и минусы. Безусловный плюс – можно найти работу и выторговать хорошие условия. "Резервная армия труда" обеспечивает (с исключениями) работу добросовестную: при безработице легче избавиться от негожих работников.
Добросовестный труд нужно ладно оплачивать. Хенри Форд платил рабочим достаточно, чтобы они завели свои автомобили (позже профсоюзы автопромышленности, выбив несуразную зарплату– льготы, сделали ее неконкурентоспособной). Один из "секретов" американских успехов – высокая оплата труда, которая поддерживала потребительский спрос и вынуждала стремительный технический прогресс. Повторю, экономика не может быть (и не бывает) действительно успешной, когда оплата труда низкая, порождая халтурный труд. Отрегулировать ситуацию может рынок, со сбоями он это делает.
Разбирая теперь минусы полной занятости, еще Кейнс видел, что она ведет к инфляции. Преимущество или же недостаток – значительно меньшая стабильность работы в США, чем в тех же Европе – Японии? Если ты не член профсоюза, могут выкинуть в любой момент. Иные предпочитают европейские порядки, но производительность – оплата труда в США выше, поступь американского хозяйства шире.
Серьезный минус для общества – полная занятость означает застой; на поверхности выглядит, как будто ничто в экономике не устарело, не подлежит усовершенствованию, чего не бывает и быть не может. Иначе говоря, ограниченная безработица – благо. В Интернете мелькнула статья Е. Гонтмахера, что России нуждается в высокой безработице.
Мало могу сказать неочевидного о дисциплине труда и прогульщиках, хотя их меньше в капиталистических США, чем было в СССР. При капитализме рабочим платят повременно, в СССР пришлось вводить сдельную оплату.
Длительность рабочего дня. Когда-то работали долгие часы, затем продолжительность наемного труда постепенно сократили (по-видимому, первый добивался Оуэн) и довели до 8 часов; во Франции пошли дальше. Ввели и два нерабочих дня в неделю. Научного обоснования 8-часового рабочего дня нет; когда потребление близко к насыщению, можно и меньше. Заметим, некоторое сокращение рабочего дня, как правило, не уменьшает объем производства.
В разделе о занятости уместны несколько слов о профсоюзах. Лет 100 назад их оправдывали защитой интересов пролетариата против работодателей – капиталистов (профсоюзы непролетариев: служащих – учителей – полицейских и т. п. – появились позднее). Не уверен, оправдано ли их существование, есть весомые "за" и основательные "против". Объединенные в профсоюзы работают в лучших условиях, получают бóльшую зарплату, их сложнее уволить. Однако непонятно, почему им должно быть лучше, чем остальным. Между тем при профсоюзах затраты на производство выше, конкурировать на мировых рынках труднее. Необязательно профсоюзы выбивают рост зарплаты, чаще им удается добиться дополнительных льгот (§ XIV). Что касается профсоюза учителей, по почти общему мнению, он – ключевая препона прогресса наших школ.
Помимо прочего, профсоюзы похожи на монополии, во всяком случае, ограничивают свободу рыночных отношений "труда и капитала". Спорно первостепенное оружие профсоюзов – забастовки: нарушаются права штрейкбрехеров. Забастовки в Гданьске поразили польский режим, так ему и надо; но вожделеем ли мы, чтобы политическое устройство зависело от части граждан? По меньшей мере, нарушается нормальная жизнь, что особенно заметно во Франции – Италии.
В Германии представители профсоюзов включены в правления компаний. Как признают социалисты, "слишком часто директоры из рабочих сами становятся буржуями". Профсоюзные бонзы (во всяком случае, в США) нередко оказываются криминальными.
Хайек считал роль профсоюзов одной из причин хозяйственных неуспехов Британии после войны. Все же призывов к их запрещению я не видел.
Одна из современных проблем – физический труд стóит (и "создает стоимость") все меньше, и правы те, кто настаивают на расширении – улучшении образования. Но тут самое время обратиться к бедности.
§ XII. Бедность, ее причины
– Почему Бог создал так много бедных?
– Наверное, потому что он их любит.
Американский фольклор
Чтобы определить, кто беден, – молитва полезнее калькуляции, все определяется тем, кто считает, и зависит от его системы ценностей… Конечно, крайне важно, для какой цели определение. Незачем считать количество бедных, если вы не собираетесь что-то делать для них, но тогда не удастся избежать субъективных оценок.
Molly Orshansky
Не тот беден, у кого мало, а тот, кто хочет большего.
Сенека
Бедность стара как мир, повторю, что в Древней Греции (где, по словам Поппера, начался переход к открытому обществу) были заправские войны с богатыми. В разных формах борьба проходит через всю историю. Литература о бедности немеренна и призывает помогать несчастным. Зачем же еще раз писать об этом, терзать ту же проблему? Дело в том, что коммунизм – социализм, как нас уверяют, призван помочь именно бедным (не богатым же), а мои убеждения, мягко говоря, не общеприняты.
Слово "бедный" Даль толкует как "убогий, неимущий, скудный, недостаточный" и приводит пословицу "Бедность не стыд и не порок" (сходно и в английском). Обратим внимание на близость слов бедность – беда – бедствовать. От бедности отличают нищету, означающую крайнюю ее степень, бедный как-то проживет, нищий (значит, и "попрошайка") нуждается в помощи.
Тонкая грань разделяет: что в нас от животных и что – от homo sapiens. Христианство – социализм, лицемеря, провозглашают моральное превосходство бедных, быть богатым дурно. Библия: "как верблюд не пролезет в игольное ушко, так и богатый не попадет в царство небесное". Мир "перевернулся": князь – царь – король – султан – император – приближенные неволили население кормить – одевать – ублажать их и возводить замки – дворцы, а художественная литература (fiction) подчеркивала праздность правящего меньшинства. Как бы то ни было, ныне большинство работает, но жаждет поменьше работать и побольше получать.
Казалось бы, через 20 лет после холодной войны, закончившейся поражением достославного социализма – коммунизма, бедность – нищета масс должны кануть в прошлое. Нет, и в богатейших странах мира бедность не исчезает, а в других (как в Боливии) она подпитывает популистские просоциалистические режимы.
Всем чего-то не хватает, потребности превышают ресурсы: кому-то достается больше, кому-то – скудно. Определение Мирового банка: "Бедность – это голод. Бедность – это когда нет крыши над головой. Бедность – это когда заболел, но нет возможности обратиться к врачу. Бедность – это когда нет возможности ходить в школу, учиться читать. Бедность – это когда нет работы, когда ты не уверен в завтрашнем дне и думаешь только о том, как прожить сегодняшний день. Бедность – это когда ребенок умирает от болезни из-за того, что нет чистой воды. Бедность – это когда ты чувствуешь себя беспомощным, у тебя нет свободы и твои интересы никто не отстаивает".
Подобные определения типичны для больших бюрократий. Вроде бы все верно, однако непонятно, как свести вместе, выразить в одном показателе. Скажем, человек не голоден, но нет крова, зато есть автомобиль – беден ли он? И беднее ли того, у которого есть крыша над головой и достаточно пищи, но нет автомобиля? А что насчет отсутствия свободы, как совместить первостатейный этот фактор с другими? Стали ли беднее жители Южно-Африканского союза после ликвидации апартеида? И в какой стране люди беднее? Принципиальный дефект определения – обойдено основное: что именно данная семья (данная группа людей) делает, дабы выбиться из нужды. Может быть, они не так уж страдают, предпочитая иметь свободное время. Точнее, критерий большего потребления не безусловен, по меньшей мере, критерий дольшего свободного времени ему противостоит.
Трудности высчитывания уровня бедности и другие резоны привели к концепции лишений – чего человек лишен. Сочинен специальный индекс Таунсенда (Peter Townsend). Так, я лишен собственных дворца – яхты, нет кадиллака, не бывал в Антарктиде, редко сижу в театре в первом ряду – бедность ныне означает меньше удовольствий. Популярная эта концепция умо(з)рительна, и непонятно, как, сложив вместе, соизмерить все лишения?
К измерению бедности я обращался в Уровень и заключил – не измеришь. Исследования бедности и, соответственно, литература о ней все более детализируются – усложняются, воздвигают многоэтажные модели, но я пытаюсь писать попроще, избегаю цифр, рассуждаю "качественно".
Бедность относительна – исторична, определяюще важны "время и место". В Средние века жили впроголодь, едва удовлетворяя тогдашние свои потребности (так мы это представляем). Промышленная революция резко ускорила технический прогресс и подняла благосостояние. Абсолютные, вневременные оценки бессмысленны (да и невозможны) из-за изменения потребностей, следующих из расширяющихся возможностей. Сравните неимущего современной России со светлейшим князем Меншиковым: на взлете карьеры князь был лишен радио – ТВ – автомобиля – мобилки, не летал самолетом, не употреблял телефон – интернет. Крайне важно, о какой стране речь – бедняки России живут краше бедолаг Африки – Бангладеша, да и Китая.
Как бы то ни было, бедные – это те, которым, по стандартам данных времени – страны (в определении Банка оговорки нет), не хватает пищи – одежды, нет крова (очень плох). Принимают во внимание доступ к здравоохранению – образованию и охрану окружающей среды, но такое не повсеместно. Во внимание принимают, а как, учено говоря, квантифицировать?
Все чаще различают "застойную" бедность, когда она длится годами, почти постоянна, и временную. Есть разные подсчеты: в развитых странах застойно горемычны значимо менее 10 процентов населения.
В литературе замелькали "группы риска"; формально еще не бедные, но "рискующие" в них оказаться (тех, которые, по всем вероятиям, вот-вот выйдут из бедности, не учитывают). Подобным же образом американская статистика отдельно учитывает тех, чей доход составляет 125 процентов дохода бедных. И то и другое – попытка преувеличить их численность.
"Голод не тетка", исторически недавно (в недоразвитых странах и поныне) расходы на еду преобладали. Однако опыты на крысах (и на наших ближайших родственниках – шимпанзе) обнаружили – недокармливаемые особи живут дольше. Да и избыток дешевой пищи – не благо, что хорошо видно в США. За треть века, которую мы здесь живем, пища, особенно массовая, относительно (цены растут) подешевела и число тучных круто увеличилось.
Быстро возрастает значение состава – качества пищи. Российское население питается удовлетворительно по калорийности, а отстает по составу – качеству, что, понятно, более всего относится к неимущим.
С 1950-х машинное производство одежды уменьшило ее роль; раньше "встречали по одежке", на Руси выделяли – "одет по-чистому" ("по-городскому"), ныне заботятся об удобстве одежды, убавился ее престиж (косметику пользуют все шире). Иными словами, бедные, если и отличаются внешним видом, то всего ничего. Немало условностей и в отношении крова. Так, не просто решить, какое жилье и где (в городе – пригороде – за городом) лучше: где-то экология хоть куда, но далеко от работы. И частенько не очень и нужно, а у соседа имеется, и снедает зависть.
В западных (!) обществах за чертой бедности подавляющее меньшинство населения. Последнее время все громче жалятся на растущую пропасть между богатыми и бедными, подчеркивая разрыв уровней дохода. Но, собственно, почему быть иначе? Да и кто – как, по какому критерию установил приемлемую величину неравенства? Не устаю твердить: коренная причина бедности – недостаточные талант – трудовые усилия. Неимущим помогают выжить; почему им получать сполна плоды технического прогресса?
Настаивают, что бедность следует из "объективных" и/или из каких-то политических обстоятельств, над которыми бедные не властны. Вопрос – что это за обстоятельства, как они относятся именно и только к этой группе?