Ксан распахнул шкаф, сдернул с плечиков одну из рубашек, разорвал на полосы и перевязал запястья дагестанца. Поднял его на руки и вынес из общежития. По пути почти никто не встретился. Было уже поздно. Дождавшись вечерней прохлады, большинство студентов разбрелось по городским паркам, ресторанам и кафе.
Лишь на траве, у самого входа, группа африканцев смолила "косячок". Без особого любопытства они проводили взглядами Ксана с его ношей.
Он отвез Хамзата в частную клинику, где хирург быстро и ловко залатал разрезанные запястья. Серьезных осложнений, по его словам, ожидать не следовало.
-Можете забирать, все в порядке. Мальчику нужен покой, хорошее питание. И никаких потрясений. Но я обязан поставить в известность полицию. Обо всех попытках самоубийства.
-Жалко парня, ему огласка ни к чему. - Ксан проникновенно заглянул доктору в глаза. - В университете узнают - выгонят. Влюбился в христианку, бедняга. По уши. Написал родителям, те ни в какую. Сами знаете, как это в молодости.
Врач задумчиво кивнул. Было видно, что он не верит сказанному ни на йоту. Тогда Ксан вытащил бумажник и положил на стол несколько стодолларовых купюр.
- Для ваших пациентов, тех, кому нечем платить. - После паузы добавил: - Так я могу его забрать?
Врач колебался недолго:
- Забирайте и уходите.
Вечером того же дня Галлиулин снова изучал шифровку, которую уже показывал Ксану. Рашид Асланович с неудовольствием перечитывал скупые строчки: "Дата приезда Агаповой подтверждается: 26 июля. В Исламабаде задерживаться не намерена, материально-техническую сторону визита обеспечивает неправительственная организация "Женщины против террора". Особую активность проявляет секретарь исполсовета Фарзана Ношаб. По имеющимся сведениям, у нее широкие связи в зоне племен, именно она договаривалась с Дзарданом. От вас требуется незамедлительно принять все необходимые меры для обеспечения безопасности Агаповой."
Раздосадовано крякнув, Рашид Асланович потянулся к телефонному аппарату.
Ксан совсем недавно переехал в новую уютную виллу в одном из самых престижных районов Исламабада. Начальство расщедрилось, принимая во внимание активность, с которой он занимался своей работой - сейчас, фактически, он стал вторым человеком после Галлиулина.
Когда прозвенел звонок, Ксан укладывал Хамзата: заботливо подоткнул одеяло, пощупал лоб (жар, слава богу, спал), поставил на прикроватную тумбочку стакан с водой. Дагестанец крепко спал - ему сделали успокаивающий укол. Телефон умолк и спустя минуту зазвонил снова. Ксан снял трубку.
Галлиулин, по своему обыкновению, обошелся без вступительных фраз. Спросил с места в карьер:
- Что-нибудь придумал?
- Нет, - лаконично ответил Ксан. Ему пришелся не по вкусу поздний звонок, который мог обернуться "допросом с пристрастием".
- Сейчас десять вечера, а я тебе еще утром.
- Ближе к обеду, - поправил Ксан.
-Что ты меня поправляешь! - рявкнул Рашид Аслано- вич, который не мог справиться с расшалившимися нервами. - Зарплату повысили, виллу сняли. Что тебе мешает работать?! - Ксан молчал. - Конкретные предложения есть?
- Нет, - последовал по-прежнему краткий ответ. Ксан отлично знал: спорить с шефом бесполезно, он слишком устал и хотел хоть как-то выразить свое отношение к позднему звонку и необоснованному "наезду".
Чувствуя свою неправоту, Галлиулин постепенно остывал.
- Ладно, все равно это не по телефону. Завтра жду тебя. Дай мне хоть что-то! Хоть какой-то вариант.
-И вы, пожалуйста, тоже подумайте, - преувеличенно вежливым тоном сказал Ксан.
С этими словами он положил трубку. В конце концов, шефу следует время от времени давать сдачи. А то, что получается - все валит на него, на Ксана. Будто он дед Мороз какой-то и в любой момент может из своего мешка любое решение выудить. Кто из них босс, в конце концов, у кого мозгов должно быть больше? Опыта? Конечно, он был резковат. С другой стороны, ну, разгневается Галлиулин, что дальше? Дальше Москвы не сошлют, да и это навряд ли. Слишком многое здесь зависело от Ксана.
Наутро Галлиулина попросил зайти временный поверенный. Джамиль Джамильевич был сама любезность и не скрывал, что рассчитывает на помощь коллеги. Речь зашла все о той же Агаповой.
-Щекотливое это дело. Мне бы твоя поддержка пригодилась. Ты сам-то ничего такого не получал в связи с ее приездом?
- Нет, - солгал Галлиулин, которому не хотелось облегчать жизнь Баш-Башу. Пусть в полной мере почувствует свою ответственность.
- Жаль-жаль. Было бы разумным согласовать. Очень... Требуется вроде немного - встретить, разместить, организовать содействие. Там будет кому обслуживать... Платим не мы, поездку организовываем не мы. Но если чего не так, спрашивать ясно с кого будут.
Джамиль Джамильевич говорил слегка бессвязно, словно сам с собой, но при этом исподлобья бросал зоркие взгляды в сторону собеседника.
Галлиулин усмехнулся. Он давно раскусил Баш-Баша.
- Честно говоря, я тебе не завидую. Эта дамочка таких дел накрутит.
- Вот и я так думаю, - взволнованно подхватил временный поверенный. - Она в Москве и в Питере притча во языцех. Вечно во все лезет. В собственной партии всем надоела.
- За избыток либерализма?
- За то, что суется куда не надо. Либеральная рабочая партия. Тьфу! Мне в целом на них. - Джамиль Джамилье- вич старался избегать резких выражений, тем более, в адрес важных персон, но сейчас не сдержался. - Сгинет эта дура в зоне племен, так меня вообще.
У Галлиулина появилась мысль, что в сложившейся ситуации временного поверенного можно было бы использовать. Пусть хоть иногда что-нибудь полезное делает.
- Тебе на нее биоданные присылали?
- Да, да, конечно, - Баширов перебрал бумаги, лежавшие на столе, быстро отыскал нужную:
- Наталья Владимировна Агапова, сорок два года, из Пятигорска. Была замужем, развелась. Работала программисткой, потом подалась на вольные хлеба. В Питер. Создала веб-газету "Женщины - в политику!", которая неожиданно приобрела популярность. Дальше - больше.... Везде стала появляться, участвовать. Либералы тогда ее приметили - им голоса женщин понадобились. Думали поматро- сить и бросить, а Наталья Владимировна на удивление прочно встала на ноги, этого клоуна, их президента, потеснила. Ну, потом они как-то уживаться стали. Дамочка на лидерство не претендовала, все за какие-то сумасшедшие проекты хваталась. В Корею ездила, в Бирму, миротворчеством увлеклась.. Вот и к нам пожаловала.
-Читал, читал. "Цель визита - ликвидация последнего очага афганской войны". Журналюги - полные кретины, им бы только хлесткий заголовок. Этих очагов у нас хоть ж.й жри.
- Все удивились, когда Дзардан согласился.
- Ему это выгодно. Получает передышку, перегруппировывает свои силы, может восстановить связи с саудовцами или с кем там еще. или законсервирует свои базы, а сам на время исчезнет. Так что, не исключаю, что миссия госпожи Агаповой, скорее всего, не прекратит, а, в конечном счете, пролонгирует конфликт. Как ты понимаешь, американцам это не на руку. Они предпочли бы не экспериментировать, а прихлопнуть Дзардана раз и навсегда.
Баширов удивился.
- Вчера госдеп заявил, что США поддержат Агапову, если ей удастся.
- Они еще не то заявят. Американцы не дураки, постараются, чтобы у Агаповой ничего не вышло. Вот поэтому, сдается мне, главная угроза безопасности нашей гастролерши от них будет исходить. Не от боевиков или дакойтов, а от них, наших главных защитников демократии. - Галлиу- лин прищелкнул языком. - Злокачественную опухоль надо не лечить, а вырезать - в данном случае янки именно этого подхода придерживаются. Смысл просекаешь?
- Слушай, это же отличный анализ, готовая телеграмма. - Баш-Баш сделал вид, будто его только сейчас осенило. - Как раз то, что от меня ждут. Даришь идею, а? - Уловив иронию во взгляде Галлиулина, понял, что зарвался. - Ну, за двумя подписями. Прямо сегодня и отправим, чтобы видели, как мы тут.
Рашид Асланович, умело разыгравший эту сцену, был доволен, что Баш-Баш попался на крючок:
- Можно и за двумя.
Баширов радостно потер руки и собрался уже было распрощаться, но Галлиулин остановил временного поверенного.
- Только, знаешь, я ведь бесплатно идеи не раздаю. За идею и поработать не грех. Надо кое-что реальное сделать. Я имею в виду - сходить к американцам, поговорить аккуратно. Чтобы поняли нашу озабоченность и воздержались от жестких шагов. Не знаю, насколько это подействует, но попробовать надо. Как бы мы ни относились к Агаповой и к ее миссии, но о тетке надо позаботиться. От тебя же этого требуют?
- Ну да, ну да, - закивал головой Баш-Баш. - Сейчас же запрошусь к ним в посольство на встречу. Это вообще потрясающе получится! Даем анализ, информируем о наших практических шагах. Потрясающая телеграмма выйдет! За двумя подписями.
-За двумя, за двумя, - поощрительно улыбнулся Рашид Асланович.
-Прямо сегодня, чтобы видели, как мы тут. Ну, а насчет встречи в аэропорту я распоряжусь. Организуем.
После беседы с временным поверенным настроение Ра- шида Аслановича улучшилось: как будто все сделано правильно. Официально довести до сведения америкосов, что судьба Агаповой нам не безразлична - уже кое-что. Но этого мало, очень мало.
Когда Хамзат проснулся, Ксан накормил его бульоном, рисом и заставил проглотить таблетки, прописанные доктором. Юноша послушно выполнял все предписания, однако в его глазах читались тоска и безразличие. Это объяснялось не только физической слабостью: Хамзат чувствовал себя одиноким, никому не нужным. Полулежал в кресле, говорил безучастно:
- Я не хочу быть предателем, не могу.. Это так трудно. больно.
-Мой мальчик, что за слова! Какой ты предатель! Наоборот, ты помогаешь своей стране. По-настоящему помогаешь. Мужественно, честно. - Ксан старался, чтобы его голос звучал уверенно и обнадеживающе. -
Конечно, тебе тяжело. Никаких друзей, безденежье, родители не помогают. Но я-то помогаю!
-Отца у меня нет, - тихо произнес Хамзат, - вы знаете. А где мать... Она бросила папу, была против того, чтобы я ходил в медресе.
- Ну, ее можно понять: не хотела видеть своего единственного сына муллой. Хотела, чтобы ты учился в Москве или Петербурге, и этот семейный конфликт...
- Мне тогда еще десяти не было, а она так ставила вопрос: или с ней, или с отцом.
-Женщины вовсе не такие, какими хотят казаться, - принялся вразумлять парнишку Ксан, - когда взрослеешь, относишься к ним по-другому.
-Мой отец был мусульманином. Они поженились совсем молодыми. Папа был фотографом, а ей был нужен. Это Кавказ, там женщины любят крутых. И она его бросила. Он так переживал, что решил переехать. Нашел работу в Махачкале. Скрывал от меня, где она, что с ней. Говорил, мы ей не нужны, она забыла о нас. Его убили, когда он вступил в ополчение, пошел сражаться с бандитами. Виновата она, она, потому что бросила его, это из-за нее он погиб!
Хамзат заплакал.
- Хватит, не надо. - Ксан положил ему руку на плечо. - Тебе нельзя волноваться..
- Мне муфтият помог, дал рекомендацию, денег.. У меня в России никого не осталось. И здесь никого не будет. Потому что вы.
- Потому что я предложил тебе свою дружбу? Потому что мы сотрудничаем? В жизни, мальчик, за многое надо платить. Сейчас ты платишь за свое будущее, и поверь - цена не такая уж высокая. Ну, встанешь вместе со своими однокурсниками под флаг - что ж, это будет красиво. Это будет приятно. Но тебя перестанут считать изгоем, ты уже не сможешь работать у Кази, и наше с тобой сотрудничество потеряет смысл.
Хамзат попробовал возразить, но Ксан оборвал его на полуслове.
- Дослушай сначала. Кази доверяет тебе, ты вошел в его окружение. Твоя информация высоко оценивается. Мы тогда еще, год назад, все с тобой обсудили. Ну, поступил в университет. ну, закончишь. даже с дипломом ты здесь никому нужен. С тобой могут пообщаться, пропагандистски использовать, но продвигать не станут. Потому что ты русский, и карьеры тебе в Пакистане не сделать. А я даю тебе шанс отлично заработать, продолжить образование в Каире, в Джидде, реально стать человеком. Я уважаю тебя за то, что ты любишь Россию. Но любить можно по-разному. Можно стоять под флагом на неделе землячеств, перед президентом, местными властями, гордиться собой, тешить самолюбие. А можно делать дело. Издержки не так велики, как тебе кажется. И то, что ты пытался наложить на себя руки - стыдно и недостойно мужчины. Я предлагаю обо всем забыть. Поживешь у меня пару дней, придешь в себя, потом вернешься в университет. Идет?
- Идет, - вяло согласился Хамзат. Не со всем сказанным он был согласен, но не знал, как возразить, его подавляла воля взрослого друга. Да и аргументы Ксана звучали достаточно убедительно.
За завтраком Ксан и Хамзат смотрели выпуск новостей. Местный телеканал сообщал о приезде в Исламабад Натальи Владимировны Агаповой, депутата Госдумы, члена Комитета по международным делам. Ее встречали представители министерства иностранных дел, российский временный поверенный в делах и Галлиулин. Агапова недурно выглядела для своих лет. Моложавая, светлые волосы, сколотые на затылке. Фигура чуть расплылась, но ноги стройные. Ей впору мини носить, однако положение обязывает: депу- татша была облачена в строгую юбку чуть ниже колен.
Местный корреспондент трещал без умолку: ".Событие особой важности, русские вновь готовы заявить о себе как о региональном арбитре. Госпожа Агапова входит в руководство одной из ведущих партий России... Она намерена сделать то, что до нее никому не удавалось. Ни Вашингтону, ни Пекину, ни пакистанским властям. Неужели красивая, элегантная женщина сумеет поставить точку в кровопролитном конфликте? Если ей удастся договориться.".
Хамзат буквально впился в экран. Даже о еде забыл - в правой руке сжимает вилку с куском омлета, который уже давно пора отправить в рот.
Ксан провел у парня ладонью перед глазами:
- Эй! Ты чего?
Хамзат, словно очнувшись, невнятно ответил:
- Что? Ничего.
- Интересно?
- Интересно. - Дагестанец потыкал вилкой в остывший омлет.
- Тут, брат, любопытный сюжетец развертывается. Эта дама.
Ксан оборвал фразу на полуслове. Внезапно он ясно и четко увидел решение мучившей его проблемы. Как просто! И главное, может сработать. Вот только парня, конечно, жаль. - Он потрепал его по плечу:
- Ну, ты ешь, ешь.
Хамзат механически поглощал омлет, тосты. Взгляд у него отрешенный, мысли где-то блуждают.
- Э, да тебе, вижу вредно смотреть телевизор за едой. Смотри, выключу, новости закончились.
- У нас в общежитии нет телевизоров. Запрещено исламскими обычаями. И компьютеров тоже нет. Мы электронную почту отправлять на ближайший марказ ходим.
- Тогда понятно, - усмехнулся Ксан. - А я думаю, что там парень углядел в этом ящике? Кайфуй, пока у меня. А вернешься - терпи. Но помни: у тебя и телевизор свой будет, и компьютер, и ди-ви-ди и все прочее. И вообще, давай, побыстрее заканчивай. Нам нужно поговорить.
Хамзат отложил вилку.
- Спасибо. Я уже сыт. Что вы мне хотели сказать?
Ксан предложил перейти в гостиную и пересесть в кресла.
- Дело серьезное, мой мальчик. Помнишь эту женщину, которую показывали по телевизору?
Хамзат вздрогнул, молча кивнул.
- Так вот, ей грозит серьезная опасность.
Рашид Асланович был доволен и смотрел на своего помощника ласково, почти с восторгом.
- Мысль тебе в голову пришла хорошая. Лежала на поверхности, а мы ее не замечали. Молодец! Итак, этот твой Хамзат, ссылаясь на тебя, расскажет Кази.
Что американцы могут угрожать Агаповой и мы этим обеспокоены.
- Баширов посольство их посетил, они вроде как иносказательно дали понять, что тетку постараются поберечь.
- То, что такой визит состоялся, конечно, очень полезно, - согласился Ксан, - но, сами знаете, насколько можно верить этим нашим друзьям.
- Да знаю, знаю! - махнул рукой Галлиулин. - Только ты мне скажи, насколько все это подействует на Кази?
-Думаю, что подействует. Парню он доверяет, к его информации отнесется серьезно. Американцев ненавидит и не упустит возможности утереть им нос в зоне племен. Дзардана, правда, Кази тоже терпеть не может, его задача- максимум самому возглавить всех исламистов. Но в данном конкретном случае амбиции этого деятеля, пожалуй, могут сыграть нам на руку.
- Что ж, - медленно, словно продолжая размышлять, произнес Рашид Асланович. Иными вариантами не располагаем.
Хамзат шел пешком, и когда он добрался до цели, было уже темно. Это был один из самых дорогих особняков в Исламабаде, расположенный в тихом месте, неподалеку от центральной городской мечети, построенной на деньги саудовского короля Фейсала. У входа, как водится, дежурил чо- кидар, который знал юношу и пропустил его. Однако главная охрана внутри - бравые парни с автоматами, преградили путь.
- У меня срочное сообщение для Кази! - возбужденно объявил Хамзат.
Охранник оттолкнул наглеца. Тот чуть не упал, однако упорно продолжал требовать встречи.
На галерее верхнего этажа появился элегантный пакистанец - в европейском костюме, туфлях из крокодиловой кожи. Гладко выбритые щеки, подвижный рот. Это был Мушахид, личный секретарь муллы Кази Хуссейна Рах- мана, председателя религиозной партии "Джамиат- уль- Мохаммад".
- Пропустите. - Мушахид сделал знак охранникам.
Хамзату и прежде доводилось бывать в этом доме, и всякий раз его поражала здешняя роскошь, обилие бронзовых статуй и картин, изображавших обнаженных женщин. Озираясь по сторонам, он поднялся вверх по лестнице, следуя за Мушахи- дом. Наконец, они вошли в комнату, где увидели Кази. В антураже столь необычном, что у Хамзата дух перехватило.
Знаменитый клерикал, известный своими требованиями о замене светских судебно-процессуальных норм Шариатом, о неукоснительном соблюдении закона о святотатстве, полулежал на широкой софе в обществе двух девиц. Кази был после бани - розовый распаренный. Вся его одежда ограничивалась простыней, прикрывавшей жирные чресла. Однако седую голову традиционно увенчивала каракулевая папаха, без которой Кази практически никто никогда не видел. Юные создания, вооружившись маникюрными инструментами, возились с руками и ногами лидера партии. Рядом восседала в кресле еще одна дама - дебелая, затянутая в прозрачный шальвар-камиз, сквозь который выпирали раскормленные груди. Это знаменитая на весь город мадам Тахира, содержательница элитного публичного дома, услугами которого пользовались представители местной знати.
Студент ошарашено пролепетал:
- Кази.
Рахман сурово глянул на гостя и принялся его отчитывать:
- Ты везде искал меня, привлекая ненужное внимание. Явился без приглашения. Надо было обождать. Ты перешел допустимые границы.
Хамзат сглотнул слюну. Он растерялся, сник.
- Вторгся в мою частную жизнь, - не унимался мулла. - Я распорядился пустить тебя, потому что. Я считаю тебя искренним юношей, ты мне близок.
Хамзат стоял красный как рак, на парня было жалко смотреть.
Кази, решив, что пришла пора сменить гнев на милость, "сбавил обороты".
- Ну, ладно, ладно, надеюсь, это послужит тебе уроком. Ты не лицемер, не ханжа, все понимаешь. Почти все свое время я отдаю служению Аллаху, и только пару часов в неделю трачу на себя.
Повернувшись к девицам, Кази бросил: