- Тот человек не виноват. Его обманули, заставили... Чтобы он спас товарищей... Его все время все обманывают. Прошу вас, прекратите погоню, дайте ему немного свободы. Говорю: он не виноват...
- Госпожа Типпарат, это решаю не я... Он умрет. Он знает, что его убьют. Полиция убьет. И послал вас под пулю, под пулю, предназначенную ему.
- Я переоделась по доброй воле. Сама предложила. Он не знает, что полиции приказано убить его. Он считает вас ни при чем. Он считает, что вы случайно встали на его след. Он считает, что его смерти ждет этот политикан, гангстер Майкл Цзо. Он считает, полиция, взявшая его след, куплена Цзо. Майкл Цзо - настоящий убийца Пратит Тука и его жены. Ограбление ювелира - подлог, оговор... Дайте Палавеку шанс на равных с Цзо...
- Палавеку? Бандита... э-э-э... парня так зовут? Свести счеты?
- Встреча через полтора часа.
- Куда он побежал? Куда он побежал?
- Защитите его, господин Пхромчана...
- Один он ничего не сможет. Его убьют. Уж там-то наверняка. В логове Цзо ни у кого нет шансов играть на равных. А у этого... как его... Палавека еще есть шанс оказаться перед судом. Он не знает, на кого поднимает руку. Это - верная гибель...
- Вы защитите его, господин Пхромчана?
- Обещаю действовать по закону. Только по закону.
- Это - сложно, по закону... Для него нужен какой-то другой закон...
- Куда он побежал? Говорите! Ради него же...
- "Джимкхан-клуб", в восемь... Я сама же и выманивала для него Цзо в это место...
Теперь он ждал, когда появится Чудоч Уттамо. Они прекратят позорную игру. Однажды надо сделать это. Взять и прекратить.
Скрежеща шинами на гравии, взмахивая лучами фар на колдобинах, подлетел полицейский пикап. В кабине горбилась спина сержанта. В кузове лежали матрацы. Лейтенант Рикки Пхромчана бережно опустил на них девушку. Полицейский санитар что-то делал с ее ногой. Чудоч ждал, когда он завершит работу.
- В госпиталь теперь быстро, - сказал Рикки Пхромчана водителю. - В военный. Срочно... Не оформлять на бумагах ранение. Скажем - несчастный случай... Запомнил, сынок?
- У вас есть претензии к властям? - услышал он, как по-английски спросил иностранца старший группы слежения. Журналиста пошатывало. Дружок в очках поддерживал.
- Ничего, кроме благодарности за спасение...
Неискренне звучало. Фаранг перешел на язык, понятный
только очкастому.
- Ну, Ват, дорогой, спасибо, что встретил, - сказал Бэзил. - Приключения записаны на пленку. Если техника не подвела, найдется работенка...
- Работа не Алитет, в горы не уйдет, - ответил выпускник филологического факультета Киевского университета.
"Теперь пойдут звонить про порядки в этой стране, - неприязненно подумал Рикки Пхромчана, прислушиваясь к звукам непонятной речи. - Очкастую обезьяну давно бы следовало засадить за связи с русскими иностранцами. Всех, кто связан со всеми иностранцами, следовало бы засадить".
Он легким прыжком преодолел борт пикапа. Подложил руку под матрац там, где покоилась голова девушки с разметавшимися волосами. Водитель взял с места так осторожно, как мог.
Три угольника и полоска на петлицах обозначали звание штабного сержанта. Широкие штаны с отвисшими на ляжках карманами, будто набитыми рулонами туалетной бумаги, стягивал брезентовый пояс. Штык-кинжал, фляжка, сумка со складной лопаткой и кобура с "кольтом-45" оттягивали его вниз. Темные очки защищали глаза от потрескивавшего и гудевшего прожектора. Вокруг роилась мошкара. Тучу гнуса бросками рассекали летучие мыши. Поодаль угадывались в темноте полуобрушившиеся стены цитадели.
Палавек выжидал, полулежа за кустами дикого ореха.
Штабной сержант рассуждал перед строем прожектористов о проблемах стратегического порядка. Полусонные осветители узнали, что самым большим недостатком обороняющегося войска является невозможность достаточно гибко и оперативно реагировать на действия противника. Если наступающий враг, например, сосредоточит силы на узком отрезке фронта для прорыва, то обороняющийся лишен возможности также быстро сконцентрировать собственные растянутые по фронту силы для отпора. Поэтому основу обороны составляют подвижные резервы, в которые следует выделять до двух третей мощи обороны. Такая оборона допускает вклинивание противника с последующим разгромом его сильной контратакой с применением огня и маневра.
Но считается, авторитетно разглагольствовал сержант, что создание крупных резервов ослабляет передовую полосу и заранее обеспечивает противнику превосходство. И тогда- то они, вспомогательные части, призваны сорвать это превосходство. Коварный же противник - увы! - может и такое предусмотреть. Он попытается использовать "желтый элемент", чтобы всех в резерве отравить.
- Есть вопросы?
- Скажите, штабной сержант Креанг, - донеслось из строя. - Каким образом обрывает жизнь человека этот "желтый элемент"?
Из цитадели донесся дробный звон курантов, отбивших половину восьмого.
- Существует два способа умереть, - сказал Креанг важно. - Либо человек или животное перестает дышать, либо их сердца перестают перекачивать кровь. Все остальное сводится практически к применению этих двух основных способов. "Желтый элемент" обеспечивает эффектное воздействие и тем, и другим... А теперь - разойдись!
В ожидании маневров "Следующая тревога - боевая", назначенных на двадцать ноль-ноль, говорун мотался по тропинке вдоль кустов, поглядывая на часы. Броском с земли и ударом ноги, который назывался в батальоне "желтых тигров" стальным замахом, Палавек оглушил парня, когда тот поравнялся с засадой. Осторожно оттащил в глубь парка, взвалил на плечо и перебежкой, исхлестав голые ноги жесткой травой, дотащил до каких-то гаражей под навесами.
К удаче, штабной сержант оказался одного роста с Пала- веком. Добротная гимнастерка и просторные штаны наконец-то дали возможность согреться после часового пребывания в одних трусах.
Штабной сержант шевельнулся, осоловело посмотрел, сел.
- Тихо, - прошипел Палавек. - Одно слово, и я на практике научу тебя одному из способов умереть.
Он спеленал говоруна нейлоновым буксирным тросом, найденным в багажнике "форда-триумфа", стоявшего ближе всех в ряду машин. Сделал кляп из махровой салфетки, нашаренной в перчаточном ящике, заткнул парню рот и перевалил его в багажник.
В ночном небе над ними прошли самолеты.
Поднимая руку к крышке багажника, Палавек перехватил испуганный взгляд штабного сержанта. Сказал:
- Сейчас сбросят смертоносные контейнеры с "желтым элементом". Так что простудиться не успеешь...
Саднило голень, расшибленную, когда он катился вниз с Дой Сутхеп сквозь колючий кустарник. Правая кисть распухла. Левое предплечье кровоточило. Агент из оцепления, стреляя наугад, задел...
Если бы он знал, что у них приказ стрелять на поражение, сразу, он никогда бы не позволил Типпарат выйти из мондопа в его одежде. Удача, удача всей жизни, что в нее не попали. Сумеет ли убедить полицию, что ее заставили переодеться и под дулом парабеллума погнали из мондопа? Теперь он не имел права на ошибку, даже на малейшую, и провалить дело, за успех которого Типпарат Типпи, шла на смертельный риск. Если выживет, если он выживет...
Ботинки с брезентовым верхом жали. Палавек надрезал кинжалом кожаные носы. Пальцы высовывались, но в темноте сходило. До встречи с Цзо оставалось меньше получаса.
На пересечении Рачждамнен-роуд с западной стеной цитадели Палавек помахал армейскому "джипу". Перед лейтенантом рейнджеров в бортовой защелке торчал карабин М- 16. В каске, зажатой между бутсами, грудились помидоры. Свет приборной доски выхватывал срезанный подбородок с редкими волосками и нагрудную нашивку с обозначением разведотдела. Блеснули очки. Палавек поднял ладонь к шляпе.
- Штабной сержант Креанг, господин лейтенант. Рота прожектористов.
- Вижу. Что нужно?
- Если по пути, помощи. Нуждаюсь в перемещении в район бараков Кавила, в расположение транспортного отдела...
Дремавший на заднем сиденье солдат в голубом берете, пахнувший потом и рыбным соусом, на поворотах наваливался жирным боком на Палавека.
Фонарики цветным прямоугольником обрамляли дверь "Джимкхан-клуба". Овальная площадка перед заведением едва освещалась. В углу ее проглядывалась серым пятном палатка детоксикационного поста.
"Крайслер-ньюйоркер" подъехал не от центра, со стороны моста Манграй, а по дороге с вокзала. Медленно сделал круг по площадке, высвечивая фарами штабель носилок, санитарную машину, мотоциклы, бугорки спальных мешков с солдатами, груды противогазных коробок. Две Палавек подобрал для себя и Цзо.
Машина притормозила у входа "Джимкхан-клуба". Цветные фонарики отразились в лакированном крыле.
В небо с шипением пошли зеленые ракеты. Их запускали от палатки с пятисекундным интервалом. Словно по сигналу атаки, Палавек, надев противогаз, в несколько прыжков оказался у перламутровой машины. Застучал костяшками пальцев о стекло со стороны водителя, приткнувшись к окну так, чтобы явственно различались форма и противогаз.
Водитель нажал кнопку управления стеклом. Едва оно утопилось, Палавек ударил водителя в темя рукоятью "беретта-билити", одновременно другой рукой поднимая кнопку блокировки дверей. Выдернул водителя и сбросил вниз. Ринулся внутрь машины, ударившись больно о руль. Перегнувшись, утопая коленями в податливом подлокотнике, ткнул парабеллум в лицо Майкла Цзо на заднем сиденье. Подняв нижнюю часть маски, сказал по-английски:
- Майкл Цзо, шевельнетесь - я пристрелю вас. Вот противогаз. Наденьте и переберитесь, не выходя из машины, на сиденье водителя. Вы отвезете меня в район подстанции на окружной. Там выберете для себя место умереть...
В салоне отвратительно запахло.
- Сколько вы хотите за мою жизнь, господин Палавек?
- Цена одна. Ваша жизнь... Перебирайтесь за руль.
- Есть другая жизнь, которая стоит дороже.
- Чья же?
- Того, кто приказывал мне действовать...
"Крайслер-ньюйоркер" с автоматической коробкой передач бесшумно и мягко катил по асфальту. Если бы не мелькание темных контуров домов и редких фонарей, можно было подумать, что они не двигаются.
У моста Наварат на реке утюгами лежали два монитора. Пост скаутов просветил машину прожектором. Палавек прижал к паху Цзо "беретта-билити". Приметив форму и противогазы, патруль приветственно помахал.
- Поворачивайте к этому человеку, - сказал Палавек.- Только помните: попытка оторваться - пуля...
"Отсрочку выиграл, - подумал Цзо. - Два выстрела у него были в Бангкоке. Звонивший во время осады мондопа комиссар сказал, что четыре он сделал в Ват Дой Сутхеп. Значит, в обойме его тринадцатизарядного осталось семь патронов. Удалось бы их вытянуть... Не следовало бы выезжать, зная, что Палавек вырвался из мешка... Соблазнительная бесовка оказалась подсадной..."
Досада и страх вновь переполнили его. Он не владел собой. То, что случилось с желудком, едва он узнал в сержанте с противогазами Палавека, продолжалось. Может, помог бы стакан виски.
Цзо вел машину, не замечая дороги. Семь патронов... Виски... Клятва под противоправным нажимом... Он не мог бороться с силой. Страх парализовал и волю, и опыт.
Полыхнула в темном небе кроваво-красная надпись гостиницы "Токио". На Лой Кро-роуд, на углу парка, в середине которого высвечивались стилизованные под пчелиные соты окна гостиницы "Чианг Инн", пришлось пережидать, пока вытянется в направлении квартала административных служб колонна скаутов и рейнджеров в противогазах. Шли вразброд, потеряв ногу. Разведывательный взвод двигался кошачьим шагом, полупригнувшись. Показушничали...
Цзо теперь и стошнило на руль. Он безостановочно икал. Страх гангстера подбадривал Палавека. Он предвидел охранников на пути к главному воротиле. У него оставалось девять патронов. Один - Майкла Цзо. Восемь - на полную битву... Противогаз не предохранял от мерзости, которой пропах салон.
Палавек вылез из "крайслера-ньюйоркера" вслед за Цзо, в ту же дверь, передвинувшись со своего сиденья, утопая солдатскими бутсами в его мякоть. Противогазы они стянули. Бой в позументах и аксельбантах, вышколенно не замечая мокрых штанов Цзо, подался услужливо к ним. С дивана у ручейка, омывавшего холл гостиницы между кадками с пальмами и кустами, выдавились, привстав, полупоклоном отметились у Цзо трое в кремовых смокингах. Верхушки деревцев, растущих из пола, перехлестываясь, упирались в зеркальный потолок, в котором отражались ручей с черепахами и цветными рыбками, вся растущая зелень и белые суматранские попугаи в вольере.
Администратор за стойкой по кивку Цзо нажал клавишу у телефонного пульта. Бесшумно раздвинулись створки бокового лифта. Никаких кнопок внутри. Кабина пошла.
Створки раздвинулись в ярко освещенном коридоре из грубых цементных плит. Швы с подтеками черного раствора. Ворсистый пол глушил шаги. Палавек ухватил Цзо за брючный ремень.
Выдвинувшемуся из бронированной двери человеку в полосатом свитере и вязаной шапочке, с автоматом "Узи" на локте, Цзо бросил единственное слово:
- Представится.
Они вошли в комнату, где удлиненную стену занимало зашторенное окно. Густой аромат алтарных воскурений стоял в спертом воздухе. Жертвенные палочки тлели перед частоколом лакированных табличек с инкрустированными иероглифами имен предков. Коричневый письменный стол перегораживал противоположный алтарю угол, образуемый блочными цементными стенами, до половины зашитыми в деревянные панели. В жестком кресле, едва касаясь короткими ногами подставки-скамеечки, корчился за столом над тазом-плевательницей глубокий старец в стеганом халате со стоячим воротником. Булькающий кашель дергал иссохшую шею, сотрясал плечи и узкую спину так, будто в хилом теле что-то кипело.
Натужно отхаркавшись, старик поднял овальную голову. Крапины старческих веснушек обсыпали пергаментное лицо. Губы обесцветились и утончились так, что линия рта почти не выделялась в паутине морщин.
Вошедший следом охранник с "Узи" убрал плевательницу со стола под алтарь предков.
Ни телефонов, ни других средств сигнализации зрительно не обнаруживалось. Спрятаны в панелях?
Палавек кивнул на охранника.
- Выйди, - сказал Майкл Цзо на кантонском диалекте. - Можешь не беспокоиться, я здесь.
Охранник покосился на его брюки. Старик молчал. Видел ли?
Бухнула бронированная дверь за человеком с "Узи".
- Меня зовут Йот, - сказал Палавек, переходя на принятый у них язык.
Старик игнорировал всех. Он игнорировал и парабеллум, который Палавек, отступая к двери, направлял теперь попеременно на Цзо и его хозяина. Расчет простой - огонь открыть от косяка, тогда человек в свитере, бросившись на выстрелы в комнату, окажется с незащищенным флангом.
Старик тускло воспринимал происходящее. Гудение мошек давным-давно, десятки лет, не тревожило его ушей. Палавек оставался мошкой, прихлопыванием которых занимались люди, специально нанятые для этого. Такие, как Йот, в этой комнате обычно не появлялись. К Самому старшему брату "Союза цветов дракона" обращались только высокие персоны. Такие высокие, с чьей волей приходилось считаться миру. Как он ненавидел их! Всю жизнь...
Там, где стоит ничтожный Йот с пистолетом, никому не страшным, помутневшие от времени глаза Самого старшего брата три часа назад видели другого человека - с приколотым к карману рубашки крестиком и называвшего себя капелланом. Непочтительно держался, хотя бегло говорил на кантонском наречии, единственном, которое понимал старик.
- Господин Чан Ю, - говорил нарочито раздельно капеллан, - осуществление операции "Двойной удар" приурочивалось к началу маневров "Следующая тревога - боевая". Договоренности и инструкции... я отмечаю - инструкции... так вот, договоренности и инструкции предусматривали убийство честолюбивого профсоюзного босса, превращавшегося в гангстера, человеком, в прошлом известным своим пребыванием в Камбодже. Предписывалось этого человека убрать. Предполагалось на основе неопровержимых данных обвинить затем режимы в соседних странах во вмешательстве во внутренние дела Таиланда. Меня уполномочили передать: центру недостаточно маневров, ему нужна небольшая локальная война, хотя бы спазматическая боевая вспышка... Вы получили большие суммы. Деньги оказались израсходованы неэффективно. Убийца профсоюзного лидера не найден... Более того, в соответствующих кругах его смерть вызвала двойственное отношение... Господин Чан Ю, нам кажется, в вашем "Союзе" могут найтись другие люди, которые представляются центру более... более конструктивно настроенными.
- Майкл Цзо? - спросил Чан Ю. Он определенно знал, что американцы готовят на его место это черепашье яйцо и выскочку. Как продвигали черепашье яйцо и выскочку - любого, лишь бы слушался - в Сеуле, Сайгоне, Вьентьяне, Ханое и Пномпене. И проваливались. Американцы так и не научились после Мак-Артура ладить с азиатцами.
- Я назову имя, - сказал капеллан - когда меня уполномочат...
Нетерпеливые заморские дьяволы. Будда и Конфуций на Востоке, Христос и Магомет на Западе, другие светочи, не ровня политическим болтунам, несли новые концепции или возрождали древние, пренебрегая привычным человеческим корыстным расчетом, пытались воздвигнуть царство любви для человечества. Высокие гиганты не увидели торжества собственных идеалов, гармонии существования. А эти сегодня, сейчас, немедленно желают утвердить господство своей никчемной цивилизации материального обладания. Богом всемогущим сделали разведку, вынюхивание и интриги... Нетерпеливые, нерасчетливые, горячие варвары, не замечающие, что военная мощь тех, кому они навязывают свою волю, вырастает быстрее их собственной. Сто тридцать лет назад четыре американских корабля смогли заставить самураев открыть порты для торговли. А девяносто лет спустя Америке потребовалось мобилизовать почти все силы, чтобы остановить военное продвижение Японии... Сто лет назад британский или французский полк захватывал в Китае безнаказанно любой город. А тридцать лет назад родина оказалась в состоянии сражаться против лучших наземных сил Америки в Корее. Давно ли американцы ушли из Индокитая... И все желают командовать, распоряжаться, вмешиваться.
Могущество Азии стало бы большим, не будь оно подорвано коммунистами. Когда коммунизм сокрушит себя сам, внутренними болезнями и сгнившими правителями, наступит новый виток исторической игры на суше и океанах... Такие, как он, Самый старший брат "Союза цветов дракона", хранят память людей, удрученных несчастьями и унижениями родины, но не утративших достоинства и мужества.
Это он, тогда генерал Син Шивэнь, выводил остатки Пятой армии генералиссимуса Чан Кайши в непроходимые горы Бирмы в Маэсалонто, приводил к повиновению дезертиров из Третьей армии и Первого отдельного соединения. Солдаты лили самодельные пули, делали порох, кормились охотой. Скольких лично он обезглавил за попытку уйти назад, в Поднебесную, захваченную коммунистами! Оборванные, разутые, голодные офицеры брали пример с оборванного, разутого и голодного командующего... Через несколько лет он заставил мир заговорить о себе.