Укради у мертвого смерть - Валериан Скворцов 57 стр.

Майкл Цзо, выскочка, рвется к власти. Для " Союза цве­тов дракона" эта власть - американская. Но Чан Ю ведет свою игру. Воспреемник будет другой. Он подготовил его. Фарангам придется считаться с деньгами, деньгами двадца­ти миллионов соотечественников, заполнивших своим зо­лотом Южных морей хранилища банков Японии, Тайваня, Сингапура, Гонконга, Австралии, Америки и Швейцарии. Это единственное в своем роде золото - золото хуацяо, где бы оно ни размещалось, сохраняет отечество... Потому что его владельцы, где бы ни оказались, сохраняют и на чужбине расовую исключительность. Потому что у них самое древ­нейшее прошлое. Могут ли иметь подобные чувства запад­ные дьяволы, пусть даже соотнося себя с греками или рим­лянами, мессопотамцами или египтянами? Китаец не считает время столетиями. Коротка мерка. Эпохи, дина­стии - вот охват прошлого, настоящего и будущего.

Теперь он глубокий старец и поэтому вправе упрекнуть соотечественников за погрязание в эгоизме и себялюбии. И все же, и все же... Он, Чан Ю, бывший генерал Син Шинвэнь, десятилетиями упорных трудов собрал разрозненные зем­лячества и соперничающие предпринимательские группи­ровки в нечто целое. Заложена первоначальная финансовая основа... Цзо рвет на себя первенство по наущению из Аме­рики. Он тянет руки к змее, которую не укротит. Чтобы сохранять влияние, нужно упорно работать, даже во сне. Едва преодолеваешь одно осложнение, возникает другое. Равнове­сие на тонкой, рвущейся, не имеющей конца проволоке - вот что такое власть. Передышка приходит как свобода к рабу - с поражением или смертью.

Конфуций настоятельно рекомендовал следить за речью. Он указывал, что лучше слишком недоговаривать, чем гово­рить слишком. Великий учитель предписывал, слушая - слушать сосредоточенно, объяснять внятно и неторопливо...

Что кричит на каком-то языке отщепенец Майкл Цзо, про­давшийся заморским варварам? Отчего он так унижается перед этим Йотом, морским пиратом, возомнившим себя и на самом деле адмиралом Южных морей?

Палавек выстрелил в Чан Ю, когда торговец опиумом, бывший генерал, Самый старший брат "Союза цветов дра­кона" и полновластный вершитель судеб хуацяо мог бы счи­таться мертвым и без того. Сердце его остановилось на во­семьдесят пятом году жизни.

Вломившийся охранник в падении, не разобравшись в обстановке, успел несколько раз попасть в Цзо. Палавеку пришлось стрелять в охранника, повернувшего автомат в его сторону.

Цзо, раненный, откатился за кресло Чан Ю и там нажи­мал кнопки сигнализации. Если нижние охранники успеют, он - спасен.

Свет в помещении вырубили. За окном выли сирены воздушной тревоги. Согласно плану маневров, электростан­ция отключила энергию. Но свет зажегся вновь. Дизельный движок гостиницы "Чианг Инн", администрация которой могла себе позволить не считаться с причудами армии, дал ток.

Цзо в комнате не оказалось. Через дверь в коридор, минуя Палавека, уйти он не мог. Потайной выход?

Из лифта, едва раздвинулись створки, охранник в "смо­кинге выпустил очередь вдоль коридора. Палавек втиснулся в проем двери. Выставил руку и трижды выстрелил на топот. Падение тела...

Близ алтаря предков приметилась щель. Палавек пинком распахнул вход во внутренние покои Чан Ю.

Всемогущий богач жил в помещении, обставленном, как деревенская; хижина. Дощатый стол. Деревянная, вытертая до блеска кровать без белья. Сундук для посуды, сундук для бумаг и сундук для одежды. На подставке - бронзовый бюст Конфуция, который Майкл Цзо бросил в голову Палавека. Возможно, из-за этого выстрел от бедра, навзлет, оказался неудачным. Пуля сбила бронзовую цаплю с ног, припаян­ных к спине бронзовой черепахи. Символ долголетия - ты­сяча лет цапли и десять тысяч лет черепахи - рухнул под ноги Цзо. В растерзанном вечернем пиджаке, вылезшей из загаженных штанов разодранной сорочке, с серебряным замком, болтавшимся на цепочке, округлив ротик, нагнав складки на лбу, расставив короткие ноги, Цзо нащупал левой рукой вторую цаплю.

- Щелкните пушечкой в последний раз, господин Йот, - сказал он, обводя губы по кругу языком. - Вы неплохо пора­ботали моим подарочком. Мягкий спуск, не так ли? Тринад­цать мягких нажимов, не так ли?

Пятясь, Палавек вытянул Цзо на середину комнаты. Фор­менный расстрел.

Дядюшка Нюан знал, что делал, когда подменивал пара­беллум. Один патрон оставался и сверх надобности.

Он прислушался. Движения ни в приемной Чан Ю, ни в коридоре, ни у лифта не слышалось. Значит, больше снизу не поднимались. Похоже, полиция прибыла уже в "Чианг Инн", нейтрализовала людей Чан Ю и принимается за дело сама?

3

Полиция - лейтенант Рикки Пхромчана и сержант Чу­доч Уттамо - дала Палавеку возможность усесться в "крайслер-ньюйоркер" у входа в "Джимкхан-клуб". Чудоч дивился выдержке шефа, объезжая выброшенного на асфальт водите­ля. Бандит, успевший по пути из Ват Дой Сутхеп до бара переодеться в военную форму, минуту-две представлял пре­восходную мишень. Следуя в ста метрах за роскошным ав­томобилем, освещавшим габаритными огнями половину улицы, сержант притормозил у гостиницы "Чианг Инк". Подъезжать ко входу шеф тоже не позволил.

- Пусть разберутся, Чудоч. Дадим им время, - как-то неуверенно и раздумчиво сказал лейтенант. - Они стоят Друг друга...

Рикки жевал бетель. Чудоч порывался в бар гостиницы выпить колы. У него сохло от волнения и злости во рту. Подумать только: жулик подставил Типпи, чистую, благо­родную, трудолюбивую, никому и никогда не причинявшую малейшего зла девушку, под их пули!

Когда откуда-то, примерно с восьмого этажа глухо донес­лось "такание" пистолетных выстрелов и потом погромче отработал автомат, они вкатили пикап почти в вестибюль. Двое в светлых смокингах, доставшие было "Узи" из-под дивана, на котором сидели, разглядев высоко поднятый сер­жантом полицейский значок, без разговоров подняли руки.

- Если пойдут тревожные сигналы постояльцев из-за выстрелов, - сказал Рикки администратору за стойкой, - скажите, что это шумное оформление начавшихся маневров, ничего чрезвычайного... Я - лейтенант Пхромчана из цент­рального управления. Ясно?

- Слушаюсь, господин лейтенант, и будет исполнено.

- Покажите сержанту Уттамо, куда поместить двух кра­савчиков в вечерних костюмах на короткое время?

- Посыльный! - заорал администратор, хотя мальчик с открытым от удовольствия ртом стоял под локтем. - Апар­таменты номер ноль-ноль-ноль... Живо!

Группа нарядных людей прошла из ресторана к лифтам. Пока официант держал для них тяжелую стеклянную дверь, в вестибюль врывались звуки оркестра. Вряд ли публика там встревожилась: шума хватало внутри. В номера же с конди­ционированным климатом не попадало ни пылинки, ни зву­ка из внешнего мира.

Рикки Пхромчана подобрал автоматы, поблескивавшие на шелковой обивке. В полиции таких еще не выдавали.

- Молодцы - из охраны восьмого этажа?

- Восьмого, господин лейтенант.

- Почему сверху донеслись выстрелы? Разве там откры­ваются окна?

- Я... не знаю.

- Будете изворачиваться или лгать, привлеку. Банде - конец. Они вас не смогут тронуть в отместку.

- Плотно закрыты обычно все Окна на восьмом... До вче­рашнего дня. Потом подача кондиционированного воздуха прекратилась по желанию клиента. Окна распахнули... При­чуда постояльца. Это специальные апартаменты. Заплачено на пятнадцать лет вперед. Отдельный лифт и лестница, соб­ственная прислуга и эти... эти люди... телохранители, кажет­ся. Согласитесь, ничего противозаконного, господин лейте­нант...

Рикки Пхромчана побросал автоматы в пикап, радиатор которого сжимали раздвинутые фотоэлементом литого стекла двери гостиницы. Створки дергались, привратник всем видом показывал, что это его не касается.

Рикки рывком сдал машину назад. Створки с шумным ударом сошлись. Круто и резко развернулся на пандусе и поставил пикап капотом, ободранным дверью, на выезд со двора. Сплюнул старую жвачку, приготовил новую порцию бетеля. Следовало бы взвесить: как поступать дальше?

Широкое окно на восьмом этаже засветилось ярче - под­нялась занавеска. Через подоконник свесился головой вниз человек в противогазе. Он сползал, сползал и, набирая ско­рость падения, крутясь, мотая руками, паруся вздувшейся пузырем сорочкой и широкими штанами, полетел вниз, ос­вещаемый светом из номеров.

Отвратительный хряст об асфальт услышал и Уттамо, шедший за указаниями к Рикки из апартаментов ноль-ноль- ноль. Он держал ключ с массивным брелоком, обтянутым обезьяньей шкуркой. Бьющая через край роскошь помеще­ния, которое он увидел, и всей гостиницы, особенно после случившегося с Типпарат, угнетала.

Рикки не сразу сообразил, что произошло.

Они постояли над телом в треснувшей по швам унифор­ме. Противогаз тоже лопнул, из-под него пузырьками выхо­дила серо-красная сукровица.

- Жаль все-таки парня, - сказал Рикки Пхромчана. Хо­тя думал он другое. Сердце вдруг сжалось от острой тревоги за девушку. Что у нее общего с этим злосчастным? Может, и вправду Палавек этот - жертва?

- Парень не на тех замахнулся. Удивительно еще, что сумел выстоять и предпоследний раунд... Ну, сержант, за работу!

Администратор не слышал и не видел падения тела. Вид­но по нему.

- Где лифт на восьмой? - спросил Рикки.

- Створчатая голубая дверь. Я открываю с пульта, если... если не бывает возражений со стороны троих господ, дежу­рящих в холле. Подъемник идет без остановок, прямо туда. Выходите в коридор, перед вами - обитая кожей бронированая дверь. Обязательно встретят.

- А лестница?

- Лестница несколько дальше, там... Тоже голубые створ­ки.

- Вы ответите перед законом, если кто-либо воспользу­ется специальным лифтом в любую сторону. Кто-либо, кро­ме меня и сержанта. Поняли? Хорошо поняли?

- Да, господин лейтенант. Не сомневайтесь, господин лейтенант.

- Чудоч, блокируй лестницу...

Рикки Пхромчана прошел в кабину междугородных пе­реговоров. По спецномеру соединился с дежурным опера­тивного отдела управления в Бангкоке, а тот переключил его на домашний номер полковника.

Прикрывая трубку ладонью, лейтенант доложил:

- Дело убийцы Пратит Тука закрыто, господин полков­ник. Йот три минуты как мертв.

- Не сомневался в успехе. Его застрелили?

- Выбросился или выброшен из окна восьмого этажа. Уточняю.

На другом конце провода полковник, кажется, что-то до­пивал.

- Ну да. Куда же отступать? Ведь у него в боезапасе име­лось только одиннадцать патронов... Возвращайтесь, как только покончите с деталями. Оба. Протокол дознания, след­ствие и прочее отдайте на поток и разграбление местным силам. Они честолюбивы, ревностны и любят газетную сла­ву...

Лейтенант Рикки Пхромчана рассеянно защелкнул труб­ку на рычаге. Машинально ткнул пальцем в кнопку возврата жетонов.

Кажется, он забыл попрощаться с полковником... Откуда начальник знает, чем вооружен Йот-Палавек и сколько пат­ронов в обойме его парабеллума? Почему не сообщил еще в Бангкоке ему, Рикки Пхромчана? И проговорился, рассла­бившись, может, выпив лишнего... Сговор с теми, кто хотел расправиться с бандитом его, Рикки Пхромчана, руками? С теми, кто хотел прикрыть Майкла Цзо? Как это сказала в Ват Дой Сутхеп Типпарат: бандит не знает, что его должна убить полиция... А про то, что его хочет убить Майкл Цзо, знал... Значит, он, Рикки Пхромчана, и Чудоч Уттамо стали оруди­ем Цзо?

- Соедините меня с военным госпиталем, пожалуй­ста, - попросил администратора Рикки, с усилием преодо­левая растерянность. Пока набирали номер, он машинально перечитывал раз и другой висевший в рамке диплом Азиат­ской ассоциации служащих гостиниц, свидетельствующий о вкладе ночного управляющего гостиницы "Чианг Инн" Джеймса Киви в опыт обслуживания неплановых гостей.

- Господин лейтенант, прошу подойти к зеленому аппа­рату, - сказал администратор. - Ваш абонент...

- Здесь лейтенант Пхромчана из центрального полицей­ского управления. К вам поступила с травмами около двух часов назад девушка по имени Типпарат Кантамала. Как ее состояние?

Он сделал сержанту рукой знак подтянуться поближе. Кивнул на параллельную трубку. Чудоч сузил глаза. Оба слушали слабое пощелкивание на другом конце провода справочной машины.

Печать Азиатской ассоциации служащих гостиниц на дипломе напоминала коровью лепешку.

Начитанный на пленке голос из справочного ролика ска­зал:

- Перелом большой и малой берцовой кости правой но­ги, вывих правого локтевого сустава, ушибы в области живо­та, бедер, левой ключицы... Оказана помощь. Состояние удовлетворительное.

- Благодарю вас, - сказал Рикки, хотя ролик там, в гос­питале, в этом не нуждался. И обращаясь к администрато­ру: - Теперь городскую полицию.

Он снова перечитал диплом в застекленной рамке.

Значит, они приняли Типпарат. Там должны хорошо ле­чить, специалисты не дадут стать хромоножкой. Нельзя та­кое для модельерши. Военные медики-лучшие в этой стра­не. Он-то знал. И бесплатные. Надо бы сказать все это Чудочу.

Ему дали оперативного дежурного по городу.

- Вас все ищут, - протянул дежурный и, не объясняя, куда переключает, дал комиссара.

- Господин лейтенант, могу поздравить с успехом?

Вся полиция отмечала в этот вечер неизвестный Рикки

праздник. В трубке слышались жужжание возбужденных го­лосов, приглушенная музыка.

- Успех достигнут. Точка поставлена. Бандит, прикатив­ший из Бангкока, мертв... Расшибся, вывалившись с восьмо­го этажа "Чианг Инн". Понимаете сами, господин майор, мертвого допрашивать сложновато. Так что мне остается только уехать, что я и сделаю, как только прибудут ваши люди. В конечном счете, вся заслуга - их. Верно?

- Я распоряжусь.

И отсоединился.

Лестницей на восьмой этаж, по которой поднимался Рик­ки, похоже, пользовались раз в столетие. Серые ступени, стена справа и железные ржавые перила слева покрывала густая пыль. Узкий лаз напоминал подъезды дешевых до­ходных домов, в которых иногда приходилось делать облавы на пиратских жильцов, вселявшихся самовольно в кварти­ры, пока домовладельцы ждали хороших цен. Электрические лампочки, затянутые решетками, светили тускло. Коричне­вая паутина провисала по углам под серыми хлопьями гря­зи. Разлагались высохшие насекомые. Несло прелью.

На втором этаже явственно донеслись шаркающие шаги. Выстаивая на площадках и прислушиваясь, кто спускался навстречу, Рикки выждал, пока пролет отстучал под ногами привидения до конца. Выступил вперед. Тремя ступенями выше стоял широкоплечий человек в светлом смокинге. На левой поле - следы крови и две пулевые дырки. Рука с ору­жием в правом кармане оттопыривала правую. Брюки на­ползали на лакированные ботинки. Втянутые щеки, набряк­шие веки, засаленные пряди, свисающие на лоб, сухие припекшиеся губы.

В повадке, с какой встречный изготовился, что-то выда­вало солдата. Солдата с войны. Рикки-ветеран почувствовал эту сноровку.

Прошло долгое-долгое время, возможно, минута, прежде чем Рикки полицейский, опустив глаза, слева, вдоль проржа­вевших перил, обошел сжавшегося пружиной, готового вы­стрелить встречного. Теперь он находился в тылу беглеца, перед которым была, по крайней мере на данный момент, - свобода.

- Прошу вас, очень прошу: скажите, как барышня Тип­парат? - спросил Палавек. Наверное, этот полицейский и стрелял в нее в Ват Дой Сутхеп.

Не оборачиваясь, Рикки сказал:

- В военном госпитале. Я позаботился... исправить по­следствия ваших и ее... безрассудных опрометчивых поступ­ков. Молю Будду, чтобы они не оказались квалифицирован­ными как преступные... Она просила за вас... Только поэтому-уходите! Этажом ниже есть вентиляционное окно. Я вас не видел... Пусть у вас будет единственный шанс...

Не выстрелит он в спину человеку в угоду Цзо. Человеку, который не стал стрелять ни в лицо, ни в спину ему, Рикки.

Парень не промах: выбросил с восьмого этажа труп в своей одежде и противогазе.

Прислушиваясь к затихающему шарканью штиблет, на­верное, на два номера больше нужного, как и костюм, потом к легкому звону разбитого стекла, лейтенант полиции Рикки Пхромчана почувствовал, что почти возрадовался проис­шедшему. Выждав пару минут, он повернул вниз.

Едва вошел в холл, у входа в гостиницу захлопали дверцы автомобилей. Рассыпаясь по вестибюлю, вбежали агенты. Красивая операция, столько блеску и ловкости! Комиссар, вывалившийся из "мерседеса", придерживая фуражку одной рукой, другой - кобуру, динамично, словно перед телекаме­рами, вошел следом. Наверняка поблизости должны поя­виться репортеры. Спросил:

- Были наверху, лейтенант?

- Взглянул на лестницу. Восемь этажей... В моем возра­сте. А мой интерес - снаружи, на асфальте...

- Кто-либо выходил?

- При мне - никто. Не так ли, господин Киви? - сказал лейтенант Рикки Пхромчана, поворачиваясь к обладателю диплома с печатью, напоминавшей коровью лепешку. Тот покачал головой, больше для комиссара. Догадка вдруг рас­ширила глаза чемпиона среди ночных администраторов. Рикки увидел, как страх передался комиссару и разлился бледностью по лицу.

- Желаю удачи, - сказал лейтенант. - Едем, сержант...

"Самое большое через полчаса, - подумал он, - они ри­нутся ловить снова злосчастного парня, помочившегося на весь их муравейник".

...Крутые спуски, изматывающие серпантины, ночные улицы и магистрали городов Так, Накхон Саван и Лопбури - самую тяжелую часть пути огромного автобуса на юг, к Бангкоку, Палавек практически не заметил. Переутомле­ние скосило, и сон походил на изнеможение...

Опять повезло. Гигантский "мерседес" компании "Космос-тур", отходивший от гостиницы "Токио" с опозданием из-за начавшихся маневров на два с половиной часа против расписания, сдвинулся, едва Палавек вошел в него.

В Лопбури, куда водитель, гнавший на скорости больше ста километров, привел автобус до рассвета, Палавек поел и купил одежду попроще на ночной толкучке. Он не сразу надел синюю домотканую рубаху с тесемками вместо пуговиц и светлые шорты. Переждав до остановки в Сарабури, когда до Бангкока оставалось не больше сотни километров, вышел и не вернулся в автобус. Переодевшись, сговорился с такси­стом доехать до порта Самутпракан, минуя столицу по ок­ружной. Чувствовал себя легко и бодро.

Напряжение минувшей недели выдувало влажным ве­терком, влетавшим в окно "тойоты" с рисовых чеков, на которых мужики в соломенных шляпах вышагивали за буй­волами, поднимая, как на параде солдаты, колени над топью чеков. Вцепившись в рукояти плугов, они словно пытались утопить их в светло-коричневой жиже...

Палавек расплатился у доков. За замызганным армоцементным забором стояла, однако, тишина. Не ухали, как обычно, паровые молоты, не дробили клепальные молотки, не шипела сварка. Никаких грузовиков, и около двух кило­метров он тащился вдоль пирамид ящиков, бочек, бревен и мешков, загромождавших проходы к берегу. А оттуда не до­носило ни гудения электромоторов, ни звонков портальных кранов.

В южной части порта, наконец, блеснула желтая поверх­ность реки. Ударила вонь гниющих водорослей. Джонки, сампаны, лодки с подвесными моторами в несколько рядов, приткнутые бортами, покачивались на волнах, нагоняемых судами, идущими вверх к Бангкоку и вниз к морю. Серый полицейский катер с огромной цифрой "65" на борту лежал метрах в пятидесяти от берега - пас хаотичное сборище мелких посудин.