- Хорошо. Екатерина Михайловна, по поводу насилия вопрос очень спорный. Что же касается правоохранительных органов, вам хорошо известно, что они собой представляют. Хоть раз наберитесь мужества признать, что милиция коррумпирована сверху донизу и абсолютно недееспособна. Люди приходят в милицию не "служить и защищать", а наполнять собственный карман. Надеть форму сегодня - практически то же самое, что вступить в преступное сообщество. - Катя хотела возразить, но Дима положил ей руку на плечо, слегка сжал его. - Я знаю, что к вам и вашим людям это не относится, но факт наличия в милиции горстки честных сотрудников не способен изменить картину в целом. Я ведь прав, Екатерина Михайловна?
- Если на это смотреть с точки зрения скептика…
- Это точка зрения не скептика, - возразил Дима, - а гражданина. Рядового гражданина. Если бы на милицию была хоть какая-то надежда, я бы не задумываясь обратился к вам за помощью, но, увы… Сколько в вашем отделе народу? Пятеро? Пятеро честных милиционеров не способны контролировать ситуацию в городе. - Он вздохнул. - И, если вы заметили, даже защищая, я никого не собираюсь калечить или убивать. И на стрелку вчера я приехал без оружия и без кучи народу, у которого есть и оружие, и разрешение на его ношение и применение. Я хотел просто попросить людей оставить отца в покое.
- Об этом вы и хотели поговорить? - спросила Катя.
Дима вздохнул.
- Мне очень хочется снять Настю в своем фильме. Не потому, что она ваша дочь, а потому, что она мне понравилась. И не только мне. Нашему оператору Настя понравилась тоже, а это бывает с ним крайне редко. Он-то детей просто терпеть не может. Хотите, я вам дам номер его телефона, позвоните и спросите сами.
- Не стоит. - Катя вздохнула. Ей приятно было услышать добрые слова про Настену. А кому из родителей это не приятно? - Спасибо, конечно, но не стоит.
- Я предполагал, что между нами состоится подобный разговор и прихватил с собой кассету… Давайте мы поступим следующим образом: вы посмотрите "Гамлета"… - Дима достал из кармана коробку с кассетой. - Честно говоря, я с большим удовольствием дал бы вам какой-нибудь другой фильм, но других пока просто нет. Посмотрите его, пожалуйста. Сделайте мне одолжение. Я всего лишь хочу снимать кино. Добротное, высококлассное кино. Мне очень хочется, чтобы Настя сыграла в моем фильме. - Дима протянул Кате договор. - Это ваш договор. Разумеется, я не могу заставить вас выполнить его. Мы не в Америке. Если вы посчитаете невозможным дать разрешение на съемку, я не стану настаивать. Просто порвите договор и отправьте его в мусорное ведро. Я позвоню вам вечером. Хорошо?
- Вы зря потратите время, - ответила Катя, беря договор.
- И все-таки посмотрите сначала фильм, - улыбнулся Дима. - В этом ведь нет ничего компрометирующего, правда?
- Пожалуй.
- Договорились. - Дима указал в сторону школы. - Думаю, вашим коллегам и вашему начальству не понравится, если вы приедете на работу в моей машине?
- Да, вы правы, - кивнула Катя.
- Но против "Волги" им возразить будет нечего? Я попрошу Северьяна Януарьевича, чтобы он вас отвез.
- А мне казалось, что этот человек - директор съемочной группы, а не шофер.
- Верно, - серьезно кивнул Дима. - Именно поэтому я собираюсь просить. Если бы Северьян Януарьевич был шофером, я бы не просил, а отдал указание.
Катя хмыкнула. Как бы Дима Мало ни пытался убедить ее в обратном, а был он мальчиком очень непростым. Хотя… Наследственность, наследственность. Гены.
Они пошли к школе. Некоторое время Катя молчала, затем спросила:
- Скажите, Дмитрий Вячеславович, если вы - законопослушный гражданин, то вам нечего скрывать?
- Екатерина Михайловна, - в тон ей ответил Дима, - любому человеку есть что скрывать.
Катя кивнула. Ей тоже было что скрывать, если уж честно.
- Козельцев приезжал в город из-за вас?
- Нет, - покачал головой Дима. - Из-за Смольного. Хотя я об этом знал и постарался использовать его визит с выгодой для себя.
- У вас со Смольным какой-то конфликт?
- Да, он тянется с прошлого года. Мне не хотелось бы вдаваться в подробности. Обращу лишь внимание на тот факт, что мой отец, как вам известно, имеет достаточное влияние в городе.
- Я знаю.
- Если бы он был преступником, ему не составило бы труда физически устранить Смольного. Как на воле, так и в СИЗО. Однако Смольный до сих пор жив. А теперь еще и на свободе.
- Почему вы поехали на стрелку? - спросила Катя. - Я имею в виду, почему поехали вы, а не отец?
- До меня дошли слухи, что люди Смольного получили приказ спровоцировать конфликт и убить отца. Я не хотел, чтобы это произошло.
- Они могли убить вас, - задумчиво заметила Катя.
- Могли, но это сложнее. Моя смерть расценивалась бы не как гибель на разборке, а как убийство. В кругу отца это называется "беспредел", если я не путаю.
- Не путаете. А откуда Козельцев узнал о том, что вас задержали?
- Видите ли… - Дима несколько секунд подумал. Мой помощник позвонил ему и объяснил, что, если меня немедленно не освободят, я найду способ обвинить Владимира Андреевича в контактах с преступной группировкой Смольного. Хотя, думаю, он испугался не самих обвинений, а того, что группировка слишком мелка.
Дима усмехнулся. Катя тоже улыбнулась. Ей нравилось то, что Дима называл вещи своими именами.
Они оказались у ворот школы в тот самый момент, когда со двора выплыл длинный "Икарус". В салоне сидели школьники. Среди них Катя заметила и свою дочь. Настена шепталась о чем-то с подружкой.
- Что это? - Катя нахмурилась, повернулась к Диме.
- Не волнуйтесь. Обычная экскурсия на "Мосфильм". Полагаю, детям будет интересно посмотреть, как делается кино. Мы как раз сейчас снимаем ряд павильонных сцен, это должно произвести впечатление. По себе знаю. Возможно, экскурсия изменит жизнь кого-то из них. Я, кстати, думаю открыть в городе киношколу, - провожая взглядом автобус, сказал Дима. - Общеобразовательную, но с рядом предметов по истории кино, технике съемки, композиции кадра и прочее. С видеозалом, в котором можно будет посмотреть новые фильмы, и обязательными творческими работами. Для начала на видео, потом на кинопленку. Как вы думаете?
- Платную? - спросила Катя.
- Нет. Абсолютно бесплатную. А самым талантливым детям еще и стипендии выплачивать. Или делать целевые взносы, для продолжения обучения во ВГИКе. - Дима засмеялся. - А вы о чем подумали, Екатерина Михайловна? Только честно? Профессиональный подход? Статья сто пятьдесят девятая? Мошенничество? Отмывание денег?
Катя посмотрела на Диму, но тут же отвела взгляд. Откровенно говоря, подобная мысль действительно возникла в ее голове. Всего на секунду, но возникла. Рыба ищет, где глубже, а человек - где рыба. Она - оперативный работник.
- Для продюсера вы неплохо знаете Уголовный кодекс.
- Приходится изучать. - Дима улыбнулся. - Жизнь заставляет.
- Я просто спросила. - Катя не приняла шутку. - А идея хорошая. Жаль только, что неосуществимая.
- Почему?
- Вас заклюют. Слишком высокий конкурс был бы в такую школу. Кое-кому это очень не понравилось бы.
- Ничего, справились бы как-нибудь. - Дима засмеялся. Открыто и очень обаятельно.
- Дима… - Катя назвала его по имени и сама удивилась, насколько легко ей это далось. - Сколько вам лет?
- Двадцать, - ответил он. - Двадцать один исполнится через три месяца.
- Вы еще слишком молоды.
- Зато у меня богатый жизненный опыт.
Они вошли в ворота школы. Северьян Януарьевич и Миша ждали их у "Волги". Миша нервно курил. Директор рассматривал здание.
- Вот крыльцо огорожено! - завопил он, стоило Кате появиться в поле зрения. - Зачем? Кому нужен этот тюремный тамбур?
Катя взглянула на крыльцо школы, затянутое высокой узорной решеткой.
- Ну, это, наверное, чтобы…
- Это деньги из-под отчета уводили, Екатерина Михайловна, голубушка, - с восторгом заявил директор. - Спонсорские взносы, добровольные родительские "пожертвования" на нужды школы. А больше эта решетка ни для чего не нужна. Функционально она абсолютно бесполезна. Эх, ОБЭПа на вашего директора не нашлось.
Катя снова посмотрела на решетку. Странно, до сих пор подобные мысли не приходили ей в голову. Наверное, шаблонность мышления. Школа - светоч знаний, взять здесь, кроме знаний, ну совершенно нечего. Вроде как сын преступника - преступник.
Она пожала плечами.
- Возможно.
- Северьян Януарьевич, - попросил Дима, - пожалуйста, сделайте мне одолжение, отвезите Екатерину Михайловну на работу.
- Хм… Конечно, хорошо, - кивнул тот. - Почему нет? Красивая молодая женщина. Обожаю подвозить красивых молодых женщин. Это не только приятно, но и выгодно. Когда другие женщины видят, как из моей машины выходит красивая молодая женщина, они начинают смотреть на меня с интересом и уважением. А я, что греха таить, люблю, когда на меня смотрят с интересом и уважением. - Он открыл дверцу "Волги". Катя колебалась всего секунду, затем села на переднее сиденье. - Вот, - Северьян Януарьевич обошел машину, но, прежде чем забраться за руль, подмигнул Диме. - Домчу быстрее ветра, клянусь.
- Миша, - Дима указал режиссеру на "БМВ", - садись, поехали. Нам еще "Икарус" догонять.
* * *
"Волга" подъехала к зданию УВД. Остановилась перед главным входом.
- Славное местечко. - Северьян Януарьевич придирчиво оглядел площадь. - Надо будет запомнить. Если понадобится снимать что-нибудь времен начала века.
Катя улыбнулась.
- Все кинодеятели думают только о работе?
- Творческий человек - это образ мышления. - Директор засмеялся. - Вижу подходящую натуру, запоминаю. Понадобится что-нибудь похожее, у меня будет готовый вариант. У вас тоже, наверное, что-нибудь в этом духе, правда? Именно образом мышления и отличается профессионал от любителя.
Катя кивнула понимающе.
- Скажите, Северьян…
- Януарьевич, - подсказал лысоватый.
- Северьян Януарьевич, а вот Дмитрий Вячеславович… Что он за человек? - поинтересовалась вдруг Катя.
- Знаете, Екатерина Михайловна, - уклончиво ответил директор. - В нашей стране жизнь - не сахар. Если хочешь пробиться, нужно научиться быть жестким. Дима научился. Он умный, волевой, смелый. Лично мне гораздо больше нравятся люди его типа, нежели безвольные размазни. Дима славный мальчик, хотя очень одинокий.
- В каком смысле?
- Во всех, - пожал плечами директор. - У него нет друзей. Он любит отца и брата, однако между ними всегда сохраняется определенная дистанция.
- Он не женат?
- У него была жена, но они расстались через несколько дней после свадьбы.
- Почему?
- Дима не любит распространяться о своей личной жизни. Трудно понять, что у него на душе. Да, - Северьян Януарьевич поднял палец, - но он фанатично любит кино. Сказав, что Дима - один из лучших продюсеров, которых мне доводилось видеть, я не соврал.
Катя кивнула. Северьян Януарьевич не сказал ничего нового. Кроме разве что истории о замужестве.
- А кем была его жена?
- Почему "была"? Она и сейчас есть, только в качестве "бывшей". Наташа - актриса. Работала в "Гамлете", но потом все бросила, уехала в Питер. Мне пришлось спешно подыскивать ей замену, переснимать часть фильма. Наташа играла Офелию.
- Хорошая актриса?
- Очень органичная.
- С ней кто-нибудь разговаривал после отъезда?
Северьян Януарьевич улыбнулся натянуто.
- Екатерина Михайловна, не ищите криминала там, где его нет.
- Вы не ответили.
- Наши девочки ездили к ней в гости. Миша ездил. Наташа живет в Питере, сменила фамилию, работает на озвучке. Правда, говорят, в последнее время стала много пить. Но это… очень характерная беда.
- Понятно.
- Он ведь вам понравился? - спросил директор.
Катя усмехнулась, кивнула утвердительно:
- Понравился. Это странно?
- Ни капельки. Дима всем нравится.
- Так-таки всем?
- В наше время не слишком часто встречаешь надежных людей.
- А Дима надежный?
- Он не бросает слов на ветер. Те, кто попадает в сферу его влияния, не хотят уходить. Максим Абалов, Миша, Ваш покорный слуга, кстати. - Северьян Януарьевич шутовски склонил голову. - Знаете, приятно осознавать, что, если говорят: "Завтра мы снимаем пятую сцену", то это означает, что завтра мы будем снимать пятую сцену, а не искать деньги на ее съемку. Я чувствую себя, как во времена застоя, даже лучше.
Катя подумала, что для первого дня знакомства она, пожалуй, задает слишком много вопросов. Прав Северьян Януарьевич. Профессионал - это образ мышления. Ей не столько хотелось выяснить побольше о самом Диме, сколько о его связях с отцом.
- Мне кажется, Дима предпочел бы держаться подальше и от отцовских дел, и от всего этого мира, - вдруг очень серьезно сказал Северьян Януарьевич. - Да жизнь заставляет. И Смольный этот еще объявился не ко времени. Фильмы заканчивать надо, а тут… Хотя неприятности никогда ко времени не бывают.
- Приятно было с вами поговорить, Северьян Януарьевич. - Катя открыла дверцу и выбралась из машины.
- И мне было очень приятно, Екатерина Михайловна. Надеюсь еще увидеться с вами на съемке.
Катя повернулась, вошла в здание УВД, миновала конторку дежурного. Свернула в узкий коридорчик, ведущий к кабинетам, и… увидела Антона Лемехова. Тот топтался по коридорчику, смущаясь и тяжко вздыхая каждую секунду. В руке он держал букетик гвоздик. Катя невольно замедлила шаг. Антон в очередной раз повернулся, увидел ее, засмеялся натянуто.
- Я уж думал, не дождусь. Народ мимо шастает, ржут, как эти… как лошади, одним словом. Фу, аж жарко стало… - На щеках Лемехова действительно вспыхнул румянец. - Я тут… Короче, ну… Ехал на работу, смотрю, у площади цветы продают. Я и подумал… В общем, вот. - Он протянул Кате букет. - Это тебе, Кать.
Катя взяла гвоздики, поднесла к лицу. Странное ощущение, Ей давно уже не дарили цветов просто так, без повода. На дни рождения, это да, но и все.
- Спасибо, Антош. Очень красивые цветы. Правда. Боюсь только, завянут. Мне ведь их даже поставить не во что.
- А, это мы сейчас организуем.
Антон улыбнулся с огромным облегчением. Неловко он себя чувствовал с букетом в руках. Как столовый буфет, перевязанный розовой атласной ленточкой. Теперь же у него словно гиря с души свалилась.
- Сейчас.
Антон бодрым кавалерийским шагом метнулся по коридору, а Катя зашла в кабинет, положила цветы на стол. Она чувствовала себя так, будто ненароком надела чужую одежду и теперь все принимали ее за кого-то другого.
Лемехов заглянул в кабинет, в руке он держал наполненный водой графин.
- Во, у Гукина из кабинета спер.
Катя засмеялась.
- Да ты что, Антон, с ума сошел? Никита Степанович с тебя три шкуры спустит.
- А-а, плевать! - Антон улыбнулся совсем по-мальчишески.
Катя поставила цветы в графин. Гвоздики рассыпались, изогнулись зелеными тростинами с яркими алыми шапками. Катя стянула куртку, повесила на вешалку.
- Что там со "смольновцами"?
- Панкрат с Жекой разбираются. Да не волнуйся, все нормально будет. - Лемехов махнул рукой.
- Ты насчет Смольного выяснил?
- Да, позвонил, поговорил там с одним. В общем, у них появились новые данные относительно подозреваемого лица. Смольный был выпущен под подписку о невыезде.
- Погоди, - удивилась Катя. - Какие еще данные? Его же со стволом в руках взяли? И экспертиза подтвердила, что из этого ствола еще двух человек завалили, нет? Или я что-то путаю?
- Да нет, ничего ты не путаешь. Все правильно.
- Тогда какая может быть подписка?
- Кать, ну что ты меня-то спрашиваешь? Ты у них спроси. Они знают какая. Слушай, у меня к тебе предложение есть. У тебя какие планы на вечер?
- Дома буду сидеть, с Настеной. А что такое?
- Вот я тут подумал, - Лемехов взгромоздился на край стола, - а что, если нам сходить куда-нибудь?
- В каком смысле?
- Ну, в ресторан какой-нибудь. Настюха уже взрослая девица. Может и без матери вечерок посидеть. Пусть ребенок свободы глотнет.
Катя изумленно тряхнула головой.
- Лемехов, я что-то не поняла, ты над кем решил шефство взять, надо мной или над Настеной?
- Над обеими, - серьезно ответил Антон. - Ну, так как? Насчет ресторана-то?
Катя засмеялась.
- Нет, Антош, ничего не получится.
- Почему?
- Потому что заканчивается на известную букву, - отрубила Катя. - Невеста тебя в текстильной общаге на Макаровке дожидается.
- Да я пошутил, Кать. Насчет невесты.
- Все, Антон. За цветы спасибо, но на этом давай остановимся.
Лемехов вздохнул, пожал плечами.
- Смотри, как знаешь. Наше дело предложить.
Катя вышла из кабинета, подождала, пока Лемехов выйдет следом, закрыла дверь.
- Юань в камере?
- Жека его допрашивает.
- Хорошо. - Катя свернула к кабинету Жени Кузенко, толкнула дверь. - Здравствуй, Женя.
- Здравствуй, Кать.
Женя Кузенко действительно допрашивал Юаня. Хотя "допрашивал" - слишком громкое слово. Задавал вопросы, а Юань эти самые вопросы игнорировал.
- Значит, так, Юань… - Катя придвинула стул, присела верхом, сложив руки на спинке. - Расскажи-ка мне про то, каким образом Смольный вышел на свободу и где он может быть сейчас. Только не ври, что не знаешь.
- Понятия не имею, - пожал плечами Юань.
- Ладно. - Катя повернулась к Жене: - Жека, оформляй его на выход. Пусть катится. У нас вроде были наколки на Крохины точки, верно?
- Были, - легко согласился Кузенко, хотя никаких наколок у него не было и в помине. Если бы такие наколки были, сидели бы они тут, ловили бы мух. - И на Крохины, и на точки других бригад.
- Отлично. Значит, звони, пусть Рахметыч берет своих ребят, и дружненько пройдемся рейдом по всем известным притонам да хавирам. Антон… - Она не отводила взгляда от бледнеющего Юаня.
- Аушки! - весело отозвался тот.
- Прими пару каких-нибудь барыг посолиднее, - напористо продолжала Катя, - обыщи, а потом отпусти. Найдешь при них товар - "не заметь". Только не забудь между делом сообщить Грише и Володе, что слив идет реально от Юаня и Смольного. При барыгах, понятное дело, сообщи. И скажите Рахметычу и ребятам из ППС, чтобы точки "смольновских" не вздумали трогать.
- Погодите. - Лицо Юаня стало напоминать простыню после стирки в "Ариэле". - Начальник, это беспредел.
- А, по-твоему, "предел" - это посторонних людей на стрелке валить? - Катя зло посмотрела на задержанного. - Антон!
- Да. - По голосу Лемехова было понятно, что даже ему слегка не по себе.