– Так я ставлю заряд?
Репин досадливо махнул рукой – хотел вернуться к семейным дебатам, но жена уже отключилась. Он с досадой сплюнул в подстриженную траву.
– Что случилось? – поинтересовался подошедший "Быков в колготках".
– Кажись, Ленка из дому уходит. Если не пугает.
– Даже не знаю, как и реагировать. То ли сочувствовать, то ли поздравлять… А куда?
– Не сказала. К теще, наверно… Ну, в смысле – к матери.
– Фигня, вернется… – вяло махнул рукой Алексей. – Куда она денется с подводной лодки… Ты бы, например, ушел из такой хаты?
– Хата, между прочим, ее, – буркнул Репин.
– Тем более никуда не денется… Заряд поставили?
– Поставили! – подскочил циркач Соломин.. – Все по науке, чтоб не думать. Шнур обрезал на пять секунд.
– Тогда давайте на позицию. Солома, ты, как обычно, первым заходишь. Затем Пикассо, Гарик, Елага, Дизель. Действуете по обстановке. Да, и отправьте опера в тыл, чтоб под ногами не путался… Хотя нет! Он хозяина в лицо знает… Ладно, пусть с вами идет. Только последним!
– Можно, я подожгу? – Соломин уставился на Анатолия взглядом алчущей корма собаки.
– А?.. – рассеянно переспросил тот.
– Шнур, говорю, можно, я подожгу?
Репин, погруженный в невеселые мысли о жене, кивком выразил согласие.
Солома, словно охотник, подстреливший желанного оленя, для порядка пригнувшись, затрусил к крыльцу. Опечаленный Анатолий в сопровождении таких же согбенных троих братьев по оружию двинулся следом.
В эту самую минуту пик около СОБРовского автобуса затормозил огромный джип. Множество ультрамодных наворотов, начиная от хромированного отбойника и заканчивая фарами на крыше и неоновой подсветкой номерных знаков, делали машину похожей на разукрашенную новогоднюю елку и красноречиво свидетельствовали о вкусе и уровне умственного развития ее владельца. Как бы в подтверждение сказанного, стекло водительской двери плавно скользнуло вниз, и образовавшееся отверстие заполнил явно не обезображенный интеллектом фейс – словно призрак братана, прибывший в настоящее из середины лихих девяностых.
– Че это тут, а?
– Работаем. – Быков слегка повернул голову в маске, не отрывая при этом взгляда от дома. – Езжайте своей дорогой, нечего тут стоять… Пошли! – добавил он в рацию, обращаясь к своим.
– Я своей дорогой и еду! – огрызнулся фейс. – А вы на дороге встали.
– Тебе что, места мало? – попробовал возмутиться Алексей. Но довыразить мысль не успел.
Страшный грохот заставил вздрогнуть все живое в округе и поднял над домом столб пыли. Вороны, мирно дремавшие на ветках высоких берез по другую сторону дороги, черной тучей взмыли в воздух и стали нарезать над домами широкие круги, оглашая окрестности противным карканьем. Из соседнего двора раздался вой автомобильной сигнализации. Так обычно начинается бомбежка, теракт Аль-Каиды или уплотнительная застройка.
Быков резко повернулся на выразительный звук, свидетельствующий о встрече камня и стекла. М-да… На капоте джипа пристроился внушительный обломок кирпичной стены, а лобовое стекло машины с водительской стороны украсила матовая паутина мелких трещин. Глаза съежившегося на водительском кресле владельца по размеру не уступали фарам. Прямо как у собаки в сказке "Огниво".
Пыль у дома немного осела, представляя взорам очевидцев поистине кинематографическое зрелище. На том месте, где только что находилась входная дверь, зияла темная брешь, и над ней беспомощно болтался металлический лист козырька. Уже без ажурной арки.
Вскоре из бреши появилась на свет божий небольшая, но впечатляющая процессия, сразу вызвавшая мысли о вечном. Возглавлял ее Елагин, увешанный автоматами коллег. Следом, отстав на несколько метров, шествовали Соломин с Репиным, они осторожно несли что-то в ковровой дорожке, ухватив ее за углы. Замыкали процессию отплевывавшиеся на ходу Игорь Звездин и Фарид Моторин. В руке у Моторина был чемодан взрывотехника "Тюльпан". Не хватало только военного оркестра и соответствующей музыки.
Ментовское чутье Быкова не обмануло – захват прошел не по плану, теперь предстоит много-много бумажной работы.
– Ты же сам сказал, что строение капитальное! – громко отплевывался на ходу Солома. – А для капитальных преград этот нужен… который в особо торжественных случаях. Я его и заложил.
– Потому и говорю, что паровоз победил, – огрызнулся Репин. – Причем за явным преимуществом.
– С зарядом славно получилось, – заметил Елагин, подойдя к Быкову и указав подбородком в сторону дома. – От души шандарахнуло. Теперь хозяин туда прямо на машине заезжать сможет… У нас на корабле командир БЧ-2 был, старший лейтенант Красавин. Так тот любил повторять, что настоящий артиллерист неточность стрельбы запросто компенсирует калибром снаряда…
Солома и Репин осторожно опустили свою ношу на землю и развернули ковровую дорожку. Внутри чуть заметно подрагивал телом упитанный стаффордширский терьер.
– Оглушило, видать, – вздохнул Елагин. – Но живой. Дышит… Должен оклематься.
– Рексик… – раздался вдруг тоненький голосок. – Рексик, что с тобой?
Это неожиданным для его комплекции голосом запричитал, приседая возле пса, вылезший из салона хозяин джипа. От первого шока он отошел, но физиономия у него была теперь совсем другая. С более человеческим выражением.
– Так это ваш зверюга, что ли? – покосился на него Анатолий. – А какого ж хрена не лаял, когда мы в дверь стучали?
– Специально молчать приучен, чтобы себя не выдавать. А потом сразу вору на глотку идет. Чемпион Германии!
– А металлической двери по фигу, чемпион ты или просто погулять вышел… Хорошо, кстати, что дверь титановая, а не стальная. Была бы стальная – хана б тогда чемпиону…
– Что ж вы такого пса Рексиком назвали? – угрюмо поинтересовался Быков.
– Рексик – это сокращенно, – пояснил владелец собаки, продолжая ее поглаживать, и с плохо скрываемой гордостью добавил: – А по документам он Макс-Отто цу Гармштадт фон Раксенбург.
Услышав свое имя, "цу Гармштадт" приоткрыл один глаз и вяло завилял обрубком хвоста. Мужики облегченно вздохнули.
– Живой? – протиснулся между спинами собровцев появившийся невесть откуда Никифоров. Румяные щеки припорошило пылью. – Я же говорил, что у этой породы болевой порог гораздо ниже…
Увидев хозяина пса, оперативник неожиданно расплылся в улыбке:
– Ой, здрасьте… Федин?.. Андрей Борисович?
– Ну, я…
– А мы-то как раз за вами! Пройдемте…
– Вы че?! – выпрямился Федин и обвел господ офицеров взглядом окруженного неграми скинхеда. – Какой, на хрен, "пройдемте"? Меня взорвали, так я ж еще и "пройти" должен?!
Он полез в карман за мобильником, но тут на плечо ему легла огромная ручища.
– Брось, братан! – дружелюбно пробасил Соломин. – Поехали. Ей-богу, не пожалеешь. От наших приглашений еще никто не отказывался… А дырка в стене – сама зарастет.
* * *
Светлана Воронова устало откинулась на спинку стула. За десять лет ее работы в прокуратуре, а позже – в следственном комитете, на том самом месте, на котором сейчас восседал господин Федин, перебывали самые различные персонажи. Какие только номера не откалывали… И рыдали, и головой об стол бились, и демонстративно отказывались разговаривать, и готовы были сознаться в чем угодно, лишь бы их отпустили на подписку. Дважды даже на нее бросались, задушить хотели. А один даже попытался ткнуть ручкой в глаз, но она среагировала – не на ту нарвался. Старый был зечара, без пяти минут вор в законе… Казалось, ее уже ничем не удивишь… Но нет предела человеческой фантазии.
– Андрей Борисович, да при чем здесь титановая дверь и лобовое стекло? О чем вообще разговор?! Вы хоть понимаете, зачем вас сюда пригласили?
– Пригласили?! – возмущенно вытаращился Федин. – Не хреново, однако, у вас приглашают. С помощью динамита… Вы бы еще танк подтянули. Или бомбардировщик… Позвонить слабо было?!
– Вам звонили, – моментально откликнулся сидевший в сторонке старший оперуполномоченный Бухаров. – Только в офисе вас не было, а мобильный не отвечал. И в десять часов вы, как обещали, к нам не приехали.
– А вы мне повестку присылали? Я расписывался?.. По телефону-то каждый имбецил под уголовку закосить сможет. Ты бумажку мне сейчас покажи с моей подписью, тогда и базар будет. А так – никаких приглашений не было. И доказухи нет!
– Подождите вы с доказательствами… – сбавил обороты Бухаров, обдумывая слабость своей позиции. – Давайте к теме вернемся. Вы в тот вечер у Березина были?
– Ну допустим! – Нотки вызова в голосе Федина зазвучали звонче. – И что с того? Я у него сто раз был. У нас бизнес общий.
– А когда от него ушли?
– Говорю, вечером. Точное время не помню. Береза сам за мной дверь закрывал… И, чтоб это спросить, вам понадобилось взрывать дом, бить машину и калечить собаку?! А кто теперь за все это отстегнет? Ваши придурки в масках?!
– Я им передам вашу просьбу… – осклабился Бухаров.
Воронова аккуратно постучала по столу кончиком авторучки, возвращая разговор в нужное русло. И невольно вспомнила того старого зечару: какие стихи романтические читал – закачаешься, а через пять минут чуть не убил.
– Кто-нибудь видел вас, когда вы выходили от Березина?
– Брат. Он за мной заезжал. У него и про время спросить сможете.
– Брат у нас – фигура известная, – с легкой иронией заметил Бухаров и подмигнул Светлане. – Тот еще свидетель… Две ходки за плечами.
– И что, он после этого – не человек? – возразил пострадавший от "Тарана" Федин. И с горькой обидой за родственника посмотрел на Бухарова.
– Ну почему же… Я вот только думаю, а не на пару ли с братцем вы это дельце обтяпали?
Андрей Борисович скривился и снова повернулся к следователю:
– Гнилая предъява. Братуху не вмешивайте. Он, как и я, не при делах. А мне теперь из-за ваших подозрений полдома разбирать придется. За дверь сто пятьдесят штук отслюнил. А в целом попадалово тонн на пятьдесят бакинских. И это минимум. А вам лишь бы предъявы кидать.
– Похоже, вы не понимаете всю серьезность ситуации. – Гладкий лоб Вороновой прорезала горизонтальная морщинка. – Вас подозревают в убийстве компаньона. В убийстве! А вы нам тут про ремонт да про собаку…
– Мне шьют убийство Олега? – Федин театрально всплеснул руками. Негодование получилось искренним. – Вы тут что, все сбрендили, в натуре?!
– Выбирайте выражения! – вспыхнула Светлана, привыкшая к культурным убийцам и бандитам.
– Да какой резон мне его мочить?!
– Самый прямой, – спокойно заметил Бухаров. – В суде находится иск господина Березина об отчуждении в его пользу доли имущества и капитала компании "Олан", которой вы владели совместно. Сделка, в которой вы приняли участие, прогорела. А закладывать имущество без согласия компаньона вы не имели права, и, насколько мне известно, решение суда ожидалось далеко не в вашу пользу. Вы должны были бы возвратить Березину около десяти миллионов рублей. Так что мотив у вас имелся. Даже мотивище.
– И что из того, что не в мою пользу? Этот – не в мою, а другой – в мою вынесет… Вы мне объясните, на хрен было дом взрывать?
Вместо ответа Воронова открыла сейф и достала оттуда небольшой сверток.
– Вот, Андрей Борисович, извольте взглянуть…
В свертке оказалась небольшая картонная коробочка.
– Эти патроны к пистолету Макарова, как вы помните, были обнаружены при обыске у вас дома. В вашем же присутствии. А Березин, как было установлено, убит как раз из пистолета Макарова.
– Вы че? Я же сразу сказал: не мои это патроны!
– Ага, – ехидно улыбнулся Бухаров. – Враги подбросили. Как доллары в "Мастере и Маргарите".
– Да при чем тут патроны? У ментов, вон, тоже макаровские патроны… Вы ствол предъявите!
– Ну, от пистолета-то вы наверняка избавились. Слишком уж серьезная улика. А вот патроны пожалели. Пригодятся, мол… И допустили большую ошибку. Патроны ведь – далеко не одинаковы. Во-первых, маркировка на гильзах патронов, найденных в вашем доме, совпадает с маркировкой на гильзах, найденных на месте убийства Березина. А во-вторых, мне почему-то кажется, что и смазка на них по химическому составу также окажется идентичной.
– Слушайте, да на хрена мне патроны, если у меня и ствола-то нет?! И не было никогда. Сами прикиньте, стал бы я…
– Словом, так! – прерывая бесполезную дискуссию, повысила голос Воронова. – Андрей Борисович, в соответствии со статьей девяносто первой Уголовно-процессуального кодекса я задерживаю вас на сорок восемь часов до предъявления обвинения. Вот постановление, ознакомьтесь и распишитесь…
– Вы что, шутки шутите? – Федин ошарашенно привстал со стула. – Мне же дом ремонтировать надо. Кто его охранять будет?! Рекс контужен, жена с дочкой в отъезде…
Он хотел добавить еще что-то, но на стол прямо перед ним вдруг с противным стуком брякнулись наручники.
– С почином!
Последнее слово осталось за Бухаровым.
* * *
История возникновения бизнес-центра "Меридиан" могла бы войти в учебники, иллюстрируя типичный пример становления рыночной экономики новой России.
При советской власти это девятиэтажное здание принадлежало сверхсекретному НИИ, в просторечии – "ящику". Ящик оный, как и многочисленные его собратья, жил в те времена довольно неплохо. Проклятые капиталисты грозно бряцали на всю планету ядерным оружием, и Страна Советов денег на оборонку не жалела. Устроиться на работу в приличный "ящик" было голубой мечтой подавляющего большинства выпускников подавляющего большинства вузов.
Но аккурат через год после того, как советская власть скоропостижно сыграла в другой ящик, в жизни института наступило время перемен.
Для начала его бюджет урезали чуть ли не вполовину. Народ насторожился, но каких-либо решительных действий предпринимать не спешил, наивно полагая, что все эти неурядицы носят временный характер, и что молодое правительство молодой России вскоре направит страну по пути научно-технического прогресса и экономического процветания.
Однако когда на следующий год бюджет урезали снова, причем уже втрое, народ наконец понял, что с надеждами в отношении молодого правительства молодой России он явно погорячился, плюнул на научно-технический прогресс и… побежал в поисках лучшей доли. Бывшие кандидаты и доктора, вооружившись огромными клетчатыми сумками, активно включились в благородный процесс насыщения отечественного рынка импортным барахлом, доказывая тем самым, что наука способна-таки приносить людям реальную пользу.
На своих постах в институте оставались только самые преданные науке люди – те, кто ничего другого в жизни делать не умел и не хотел. Несмотря на то что зарплату, и без того обгрызанную со всех сторон, не платили уже полгода, они упрямо продолжали ходить на работу и даже пытались что-то изобретать.
Дирекция института, которая, в отличие от своих бывших подчиненных, чувствовала себя довольно неплохо, сдавая в аренду быстро высвобождавшиеся площади, поначалу сохраняла чувство юмора и наблюдала за этими чудачествами с живым интересом экспериментатора. Но вскоре на смену благодушию пришло раздражение. Свободных площадей практически не осталось, а финансовые аппетиты новоявленных акул от недвижимости продолжали неуклонно расти. И тогда руководство решило перейти от пассивного созерцания к стадии активных действий.
Для начала фанатикам отключили воду. Но те приспособились таскать ее в пластиковых бутылках из туалета этажом ниже. Отключать воду там дирекция не решилась, справедливо опасаясь негативной реакции арендаторов.
Отключили отопление. Но зима, как назло, в тот год выдалась на редкость теплой, и "товарищи ученые" особого дискомфорта не испытывали. Кутаясь в кургузые пальтишки, они продолжали исправно трубить "от звонка до звонка", аккуратно расписываясь в журнале прихода-ухода, который, впрочем, все равно никто не проверял.
Последним шансом дирекции оставалось электричество. Поскольку институтский электрик тоже подался в "челноки", пригласили человека со стороны. Что едва не привело к трагическим последствиям. Самодеятельный монтер, копаясь в хитросплетении упрятанных в фальш-потолок проводов, загремел с четырехметровой стремянки, получив сотрясение мозга и сломав в двух местах ногу, а также ключицу и пару ребер.
На этом терпение дирекции иссякло. Заплатив горе-специалисту отступные, она перешла в генеральное наступление. Проходную завода оккупировали дюжие молодцы в камуфляже, проверявшие пропуска, а в опустевших наконец помещениях уже на следующий день начался капитальный ремонт.