2
Итак, говорить мне с ним вовсе не хотелось. Даже не совсем так, разговаривать мне не хотелось не только с ним, а вообще с кем бы то ни было на всем белом свете. Потому я молча принялся за свои и в самом деле подостывшие пельмени. Мужчина тоже принялся жевать, хотя время от времени косился на меня, очевидно, размышляя, с чего бы это я вдруг за него вступился и чего мне от него надо.
Какое-то время за столиком царила тишина, нарушаемая только звяканьем вилок.
- Слушай, а ты кто? - не выдержал он, спросил с видимым любопытством.
Как ответить на этот вопрос? В фильмах обычно на него отвечают с гордостью: "Человек!". И все вокруг сразу проникаются к нему уважением и почтением… Да только какой я сейчас человек?..
- Кто я такой? Зек, - буркнул я прямо. - Из "зоны" только вышел.
Он неопределенно хмыкнул. Этот нейтральный звук мог означать многое: от одобрения степени развития моего юмора до выражения искреннего сочувствия подобным вывертом моей судьбы.
Следующий вопрос меня несколько озадачил.
- Ты как, выпить хочешь?
Я покосился на него.
- Что ты имеешь в виду? - спросил у него немного настороженно.
Он опять хмыкнул.
- Только то, что спрашиваю… Я у тебя спрашиваю: ты выпить хочешь?
Хотел ли я выпить? По физиологической потребности скорее нет. А вот по моральной… Хотелось просто посидеть с каким-нибудь нормальным человеком, чтобы не бояться сказать что-то не то, чтобы он рассказывал мне простые житейские вещи: о том, что жена его не понимает, а сын шалопай-двоечник… Чтобы просто отвлечься от этой действительности, в которую я вляпался по собственной глупости и благодаря тому эфемерному импульсу, который нежданно выдунул меня из желанной жизненной колеи.
- Мне идти некуда, - неожиданно даже для себя самого сказал вдруг я случайному мужичку.
Было похоже, будто он едва ли не обрадовался.
- Ну так и пошли ко мне! - он отложил вилку и заговорил, стараясь быть убедительнее. - У меня жена с детьми уехала в деревню, дома никого…
Дома… Дома никого… Звуки - словно из позабытого прошлого… Дома никого!.. Для мужчин подобные отъезды жен с детьми нередко бывают теми желанными днями отдохновения, которых не так много отпускает жизнь. И речь при этом обычно идет не о каком-то банальном адюльтере - просто мужикам иногда нужно побыть в одиночестве. Уже через неделю он начинает тосковать по ворчанию жены и детскому шуму. Но первые три дня он просто блаженствует. Он валяется на диване с сигаретой в зубах - и никто не гонит его курить на лестницу или в туалет. Он пьет из горлышка пиво - и никто не называет его алкоголиком. Он смотри по телевизору футбол, костоломный боевик или что-то из серии "детям до 16 запрещается" - и никто не требует переключить на "мыльный" сериал или на женскую телепрограмму. Он может пригласить к себе друзей, которых жена, как правило, терпеть не может и на радостях в один вечер просадить все деньги, которые жена ему оставила на неделю. Он может отправиться на стадион или в ближайшую пивную. Он может взяться и сделать ту работу, которую откладывал до этого едва ли не годы…
У него дома - никого! И он может себе позволить вот так просто взять - и пригласить к себе первого попавшегося человека. Потому что у него есть дом, в котором сейчас никого нет.
А тут: ни дома - и никого. Слова почти одинаковые, а насколько смысл меняется.
Тот же Поэт в "зоне" любил этакие минипритчи приводить. Одна из них к данной ситуации неплохо подходила. Мол, билась рыба об лед. Делать ей было не фиг, весну почуяла, метать икру собиралась - вот и билась сдуру. А сверху об лед билась другая рыба - которую только что поймали, крючок из горла "с мясом" выдрали и она еще окоченеть не успела… Вот, вещал Поэт, насколько ситуация разная, а насколько ее проявления внешне схожи!
Эта его фраза, которая всколыхнула воспоминания, неожиданно всколыхнула раздражение.
- Ты что, парень, не понял, что я тебе сказал?.. Я только из "зоны" откинулся!..
Краем глаза я заметил какое-то движение у стойки. Там уже стояли трое. Витек и рядом с ним еще два крепких парня - явно вышибалы, которых он позвал себе на помощь.
Судя по всему, они услышали мои последние слова, которые я произнес довольно громко. Услышали - и озадаченно переглянулись. Судя по всему, с "крутыми" им связываться не хотелось.
- Чего ты шумишь? - не понял мою вспышку мужчина. - Ну зек, ну из "зоны"… А орать-то зачем? Что, мало там ни за что сидело?
Теперь я обращался не столько к нему, сколько к тем мордоворотам, которые, судя по всему, пришли вышвырнуть нас отсюда, а то и карманы вывернуть по пути и по мордам настучать… Однако теперь, после услышанного, не знали как поступить.
- Ни за что? - раздражение прошло, однако я по-прежнему говорил с подчеркнутым вызовом. - Кто тебе сказал, что ни за что? Я по сто второй сидел, за "мокруху" без смягчающих… Годится?
В подобной ситуации все люди поступили бы по-разному. Мой собеседник на дополнительную информацию отреагировал столь же спокойно.
- Но меня-то ты убивать не собираешься?
Что и говорить, нервы у него ничего, нормальные: ни одного боязливого взгляда.
- На кой черт ты мне нужен? - пожал я плечами.
Он кивнул с явным удовлетворением.
- Ну вот и ладно. Пошли…
И я… подчинился. Чего ж это ты так? - съехидничал голос изнутри. Привык подчиняться, самостоятельность свою хваленую подрастерял?.. Так ведь все равно податься некуда, огрызнулся я. А тут вроде мужик ничего, хоть переночую у него. А то может и следующую ночь, быть может, тоже… Внутренний голос раздраженно умолк. Потому что я был прав. И в то же время противоречие осталось, я очень не люблю, когда мной командуют.
Впрочем, успокаивал я себя, если в подобной ситуации поступил, повинуясь голосу разума, а не самолюбия, это еще ни о чем не говорит. И это вовсе не значит, что этому человеку и впредь удастся так просто командовать мной. Я всегда смогу вывернуться из-под его влияния, если только почувствую, что он перешел некую грань, за которой мое уязвленное самолюбие взбунтуется. Короче говоря, будем решать проблемы по мере их поступления. Этого принципа я свято придерживался всегда. Ладно, сделаю сноску: стараюсь придерживаться по мере возможности. Планы, по-моему, нужно строить лишь на проведение конкретной акции, когда ты полностью контролируешь ситуацию и когда нарушить твой замысел может только некий неучтенный тобой фактор. А так, в повседневной жизни, вполне достаточно всего лишь адекватно реагировать на то, как тобой вертит судьба.
Мы вышли на улицу. Мой провожатый повернул налево, оглянулся, словно бы проверив, следую ли я за ним, и спокойно пошел по тротуару. Я, хотя и чувствовал в это время себя не лучшим образом, легко догнал его и теперь с независимым видом вышагивал рядом, глубоко засунув руки в карманы брюк.
Повторюсь, уже в который раз, все это мне не слишком нравилось. И удерживало меня только два чувства. Прежде всего мне попросту нечего было делать и некуда было податься. А во-вторых, надо признаться, одолевало меня самое обыкновенное любопытство, которое, как известно, может на многое подвигнуть человека - на поиски Земли Санникова, на желание получить лишнюю премию в иерархии "стукачей" или же на подглядывание в замочную скважину к любвеобильной соседке, у которой муж ушел на ночное дежурство.
Пауза затягивалась.
- Слышь, мужик, зачем я тебе?
Ситуация и в самом деле не очень-то просчитывалась. Так вот, запросто, подобрать на улице первого попавшегося и тащить к себе домой… Я уж не говорю о том, что тащить к себе зека - просто первого попавшегося человека. Ладно, еще в какой-то степени можно понять, когда такое делают спьяну - приводят случайного знакомца, а наутро вызывают милицию и истошно орут, что мол, меня, придурка доверчивого, обокрали, а кто именно - не знаю, потому что я этого нечестного гостя впервые в жизни видел…
Однако в данном случае на подобный случай не слишком похоже, мужчина, вроде, и в самом деле не алкаш подзаборный, да и не так уж он употребивший, если уж говорить откровенно… Выглядел мой собеседник если не интеллигентно, то во всяком случае и не так, чтобы просто с улицы подбирать забулдыг.
- Говорю же тебе: жена уехала, а я один остался, - затянул он ту же песню.
Это звучало неубедительно. Если при каждом отъезде жены собирать на улице всех испытывающих жажду…
- Давай-ка, дружище, не свисти, - спокойно, без проявления раздражения, оборвал я его.
- А почему ты считаешь, что я свистю? - усмехнулся он на ходу. - Или свищу - как правильно?
Я срифмовал, как правильно. Однако он и на нецензурную рифму отреагировал спокойно. Только улыбнулся. Чем еще больше утвердил меня в моих сомнениях.
- Ты, главное, не боись, - успокоил он. - Придем ко мне - там я все объясню. И ты мне со своей сто второй тоже не больно-то страшен.
Ясно, я ему тоже зачем-то понадобился… Значит, и тут не просто вдруг вспыхнувшая любовь и желание оказать помощь заблудшему ближнему… Qvod era demonstrandum. Что и требовалось доказать.
Но по какой именно причине он может испытать ко мне интерес? Еще что-то совершить эдакое? Но ведь он совсем меня не знает, чтобы довериться…
Вот уж воистину, деньги к деньгам, приключения - к приключениям!
Ладно, все это лирика и мистика. Лучше нужно попытаться определить, когда именно, в какой момент он проявил ко мне интерес. Тогда имеется шанс заранее вычислить причину, по которой он меня тащит к себе. Итак… Когда он начал скандалить? Исключено - большинство нормальных людей, услышав скандал, попросту отвернутся и сделают вид, что ничего не видят и не слышат, так что рассчитывать на знакомство со мной таким образом по меньшей мере неумно… Когда я за него вступился?.. Тоже нет, в тот момент он не обратил на меня внимания… А может быть обратил, но так, что я этого не заметил?.. Но какой в этом смысл? Когда питались вместе сомнительными пельменями?.. Тоже нет.
Погоди-ка! В моей голове вдруг вспыхнуло вполне отчетливо: он по-настоящему обратил на меня внимание, когда я сказал, что зек! И после этого он начал настойчиво меня приглашать к себе… Погоди, даже не совсем так. ОН ВЦЕПИЛСЯ В МЕНЯ ПОСЛЕ ТОГО, КАК УСЛЫШАЛ, ЧТО МНЕ НЕКУДА ИДТИ!
Значит… Значит, ему нужен кто-то, КОМУ НЕКУДА ИДТИ! Значит, он и в самом деле хочет мне что-то предложить.
И мне стало тоскливо. Прав был Корифей: теперь на мне навсегда стоит клеймо!
3
Загадочный мужик, как оказалось, жил совсем недалеко от злополучного кафе. Нам даже не пришлось ехать ни на каком транспорте - пройдя два квартала, мы повернули под мрачную облупившуюся арку, со двора вошли в какой-то подъезд старого дома, которых немало еще в столице. Здесь, как то и положено в центре Москвы, ароматизировало котами, кобелями и мужчинами, которые не знали, где поблизости имеется туалет. Прилепившийся к наружной стене старенький скрипучий лифт потащил нас вверх сквозь пропыленную шахту.
- Нам какой этаж?
Этот вопрос я задал просто так, только для того, чтобы хоть как-то нарушить гнетущую тишину. За всю дорогу, пока мы шли, мой провожатый вообще ни разу не подал голос.
- Шестой, - ответил он. - А что?
- Да просто так, - пожал я плечами.
Квартира, в которой он обитал, когда-то давно, до тех десяти дней, которые потрясли мир, была буржуйски огромной, потом, скорее всего, стала коммунальной, а теперь, разгороженная надвое, принадлежала разным хозяевам. Таких квартир тоже по-прежнему немало в центре столицы, в домах столетней давности. Попали мы в нее через огромную высоченную дверь.
- Проходи, - пропустил хозяин меня вперед.
Длинный коридор, в который я попал, далеко впереди упирался к глухую стену. Такая же глухая стена окаймляла его и справа. Зато слева тянулся ряд дверей. Бестолково, некрасиво, неудобно… Зато свое, - подал реплику внутренний голос. Что верно, то верно, зато свое, - согласился и я. Крыша над головой, родные стены…
- Не разувайся, - остановил меня хозяин. - У нас это не принято.
Что ж, меня это устраивало.
- Пошли сразу на кухню, - пригласил он. - Сообразим что-нибудь насчет закусить.
Естественно, куда же еще русский мужик позовет приятеля? Только на кухню…
- Тебя как зовут? - поинтересовался я, пытаясь на глаз определить, за какой из дверей скрывается помещение, служащее у нас кухней, столовой и клубом одновременно.
Хозяин не ответил, прошел вперед, раскрыл створку, кивнул мне и исчез за ней.
Я вошел туда же. Уселся за столик и какое-то время молча наблюдал, как он доставал из холодильника колбасу, сыр, банку консервов…
- Так как же тебя зовут-то? - напомнил я хозяину о своем существовании.
Мужчина покосился на меня, потом оперся руками в стол и в упор уставился на меня.
- А ты что же, совсем меня не узнаешь, Константин Васильевич?
Вот те новости! Оказывается, мы знакомы?
- Не узнаю, - пришлось признаться.
Хотя теперь, после этих слов, и в самом деле почудилось мне в его лице, или в его глазах что-то знакомое. Да, теперь я определенно видел, что мы когда-то встречались. Но только где и когда?
Хозяин квартиры не обиделся, отреагировал на мою забывчивость вполне спокойно.
- Еще бы, - кивнул он. - Сколько лет прошло… Я - Шустиков, Константин, Саша Шустиков. Теперь признал?
Сказать, что я все вспомнил мгновенно, было бы сказать неправду. Я вспоминал постепенно, отдельные детали прошлого всплывали в голове то по одной, то целыми гроздьями - но только происходило это постепенно.
- Вон где довелось встретиться…
Сказанная мной фраза звучала глупо. Одно успокаивало: в подобных случаях большинство фраз звучит немногим умнее. "Сколько лет, сколько зим", "как тесен мир!", или "где же тебя носило все эти годы?" тоже не отличаются большой оригинальностью.
Между тем Саша уже выставил на стол бутылку.
- Ты как, употребляешь?
- А почему бы и нет?
- Ну, нет, так нет, - усмехнулся Шустиков.
Я тоже усмехнулся этой давно забытой шутке. Она была из репертуара моего старинного приятеля, Сереги Прыганова. И теперь, услышав эти слова, я почувствовал, как на меня откуда-то издалека дохнуло ностальгической волной. Снова надо мной висели крупные южные звезды, густо облепившие бездонный бархатный небосклон. Я тогда впервые услыхал слова из Корана "Клянусь звездой, упавшей с небосклона" или, другой вариант, "скатившейся с небес"… Я тогда еще думал, любуясь южным звездным небом, о том, что ТАКОЙ звездой, упавшей с ТАКОГО небосклона и в самом деле не грех поклясться.
Я вновь был там, в Афганистане, в кровавой кутерьме на окраине Герата. Я снова видел, как, окутавшись черным шлейфом солярного дыма, содрогнулся всем своим угловатым телом могучий БТР, налетевший на фугас. Как бросился спасать оглушенных пацанов Володька Кошелев. Слышал отборный мат, который доносился из эфира - это требовал помощи командир батальона, попавшего в окружение…
Сашка Шустиков что-то мне говорил. Кажется, я ему что-то отвечал. А сам был уже там, в своих воспоминаниях.
4
Задача, которую тогда перед нами поставили, была предельно проста. Вернее, чуть-чуть не так: задача ВЫГЛЯДЕЛА предельно простой. Формулировалась она примерно так: нужно было на своих боевых машинах прорваться в один из районов Герата и обеспечить возможность "зеленым" прочесать этот район на предмет наличия здесь душманов.
"Зеленые" - это афганские солдаты, которых мы так называли за цвет формы. Вернее, не так, местные сорбозы (солдаты) носили форму из серого шинельного сукна, а зеленое обмундирование было у их спецназа, однако мы привычно валили их всех в одну кучу и обобщенно именовали "зелеными". Правда, бытовало среди наших солдат, да и офицеров тоже, и другое обобщенное прозвище всех сорбозов - "мартышки" - однако я его не признавал. Я не признаю и не принимаю национализм и уж подавно расизм ни в каком их проявлении.
В подобных совместных операциях нам доводилось принимать участие и раньше. При этом мы прекрасно видели, что простые сорбозы в основном занимались только тем, что грабили своих же земляков и тащили все подряд - и только афганский спецназ мог хоть в какой-то степени считаться боевым подразделением. В отличие от тех же моджахедов, которых мы в те времена иначе как душманами или "духами" не звали, и которые и в самом деле являли собой грозную силу.
…Итак, мы должны были прорваться с юго-запада Герата в район Кандагарского рынка. И именно с момента, когда я получал задачу, начался новый для меня отсчет времени. Только об этом мне еще знать было не дано. И если бы я знал, если бы мог хоть в малейшей степени предположить, какой зигзаг начинает выписывать кривая моей жизни, даже не знаю, что бы я тогда сделал.
- Тебе все ясно?
Мой непосредственный командир, капитан Владислав Вологодский, глядел на меня требовательно, жестко. Под таким взглядом больше всего хочется вытянуться, козырнуть и бодро отрапортовать: "Так точно, все!" Однако мне озвученный им план решительно не нравился.
- Никак нет!
Такое в армии случается нечасто. Боевой приказ - дело святое, с ним спорить нельзя.
- И что же тебе тут непонятно?
Я попытался объяснить, показывая на разложенном полотне склеенной карты.
- Это тот самый случай, о котором говорят: "рассчитали на бумаге, позабыли про овраги"…
- Что ты имеешь в виду?
Владислав глядел на меня с прищуром, нехорошо глядел. А я, избегая его взгляда, старался смотреть только на красную, красиво оттененную, стрелу, которая пронзала беспорядочно разбросанные черные и коричневые пятнышки, перемеживающиеся зелеными островками и голубенькими жилочками, и утыкалась в то место, которое именуется Кандагарским рынком. Такие стрелы на карте рисуются карандашом и фломастером - в жизни, на земле, они окрашиваются алой кровью, бордовыми языками пламени, а оттеняются пылью разрывов и чадными шлейфами горящей солярки и резины колес.
- Вот смотри, - пытался я разъяснить суть ошибки, которую, на мой взгляд, допускал командир. - Тут ведь улочки узенькие, вдоль них - трехметровые дувалы. У меня тут всю технику пожгут… К тому же улочки все кривые, арыки… А на "зеленых" сам знаешь, какая надежда.
Владислав снизошел, хотя мог этого не делать. Он начал спорить, доказывать свою правоту.
- Ты все правильно говоришь, Костя, только упускаешь один момент. Суть в том, что прорыв начинается внезапно, неожиданно для "духов". Тебя прикрывает авиация, поддерживают танки и артиллерия… Пока душманы опомнятся, пока разберутся что к чему, пока изготовятся к бою, ты уже будешь на месте. Ну а там вся инициатива уже будет принадлежать тебе. Захватишь окрестные дома, займешь круговую оборону, артнаводчик и авианаводчик обеспечат тебе прикрытие - и сиди, покуривай, пока "зеленые" будут делать свое дело… Тогда тебе уже сам черт не страшен!.. Ты не дрейфь, Костя, все будет тип-топ.