– У вас появится гораздо больше свободного времени, если вы потеряете работу, – миролюбиво сообщил я. – Наша телекомпания просто будет показывать негативные репортажи о работе вашего музея до тех пор, пока не иссякнет терпение у министра культуры Египта. Си-Эн-Эн смотрят во всем мире. Вы станете не только национальным, а мировым героем. – Я мечтательно поднял глаза в потолок.
– Спрашивайте, – устало бросил Хасан.
– Нет, это вы рассказывайте, – возразил я. – Тема, интересующая меня, не изменилась.
– Я помню, – кивнул он. – Ковчег Завета.
– Восхищен вашей памятью, доктор, – подтвердил я. – Только не забудьте во время исповеди упомянуть о странных крестах на острове Филе.
– Не сомневался, что и туда вы тоже доберетесь, – он почесал нос и хорошо выбритый подбородок. – Садитесь, Стив. Как говорит один мой знакомый русский: "В ногах правды нет".
Я не замедлил воспользоваться приглашением.
– Вы вторгаетесь в очень деликатную и сложную для иностранца сферу знаний, – сокрушенно причмокнул
губами Хасан. – У нас другой мир и другие понятия.
– Не смущайтесь, я очень способный, – пришлось обнадежить его.
– Любому чужеземцу, – начал доктор издалека, – трудно понять и объяснить почему у нас в Египте столь большой пантеон богов. Наши предки обожествляли все, что только попадалось им на пути: солнце, корову, Нил, луну, ветер, кошку, сокола, змею, крокодила и многих-многих других животных. Жрецы самых крупных религиозных школ Мемфиса и Фив давали разные и противоречащие друг другу объяснения происхождения человека и мира. Но незыблемым было одно: изначальный порядок, установленный при мироздании. Он назывался словом "Маат".
– Что оно означает в переводе? – поинтересовался я.
Доктор Хасан эль-Салех откашлялся.
– Порядок. Справедливость. Правильность всех жизненных устоев и нравственных принципов.
– Длинновато, – пошутил я.
– Зато исчерпывающе, – не понял иронии Хасан. – Древние египтяне построили на концепции Маат целую этическую систему, закрепленную в так называемых "поучениях". В них предки делились своим опытом с потомками, давая советы как не оказаться отвергнутым обществом и природой.
– Это был вечный гармонический покой?
– Который иногда нарушался периодами внутренних распрей и чужеземных вторжений. Тогда казалось, рушится мир, разрушается Маат и египтяне не знали, что поделать с отчаянием и сомнениями, пустившими свои побеги в их душах.
– Их так легко было поколебать в собственных убеждениях?
– Совсем нет, – ответил Хасан, барабаня пальцами по поверхности стола. – Древние египтяне считали, например, что поскольку Нил течет на север, то и все реки мира должны течь в том же направлении. Знаете, Маклин, когда во времена Нового царства начались завоевательные походы египтян, то до поры до времени на захваченных ими территориях течения реки не противоречили их представлениям. Эти реки впадали в Средиземное море и текли, действительно, на север. Но когда войска фараона достигли Евфрата, они убедились в том, что их предыдущие представления оказались ошибочными.
– Но они отказались признать факт ошибки, – попытался догадаться я.
Директор прервал свою барабанную дробь и в наступившей тишине бесстрастно произнес:
– Фараону отправили депешу, в которой сообщалось, что войско дошло до реки, которая в своем стремлении на север течет на юг.
– Невероятная консервативность мышления, – отметил я.
– Маат, – по-прежнему бесцветным голосом согласился доктор Хасан. – Слепое следование традициям. Вы, Маклин, конечно знаете, что такое "Книга мертвых"?
– Сборник магических заклинаний и ритуальных указаний о том, как вести себя в мире ином, после смерти. Его клали в усыпальницу при погребении.
– И писали обычно на папирусе, – добавил Хасан. – Но вряд ли даже такой неглупый и удачливый человек как вы, – у директора музея тон стал почти ехидным и очки его блеснули, – у которого бутерброд никогда не падает маслом вниз, знает о том, что целые части "Книги мертвых" приписывают богу Тоту. Он считался монопольным обладателем эзотерических знаний. Его почитали как самого могущественного колдуна, обладавшего совершенным знанием. Тота превозносили как автора большой книги о магии. Священники Гермополиса хранили книгу Тота как источник оккультных наук. Тот был изобретателем рисования, иероглифов и всех прочих наук – астрономии и медицины, архитектуры и арифметики. Наши предки верили, что правление бога Тота продолжалось тридцать два века.
– А кто управлял перед этим?
– Другой бог. Осирис. Который, как и Тот, тесно ассоциировался с Луной. Они были связаны друг с другом – Осирис и Тот. Оба – боги Луны и умерших, оба – судьи в небесном судебном зале, куда прибывали души умерших. Оба – вершители судеб. Таким был Маат. До тех пор, пока не пришли гиксосы – воинственный народ, оккупировавший Египет почти на двести лет.
– Пришельцы принесли вред Египту?
– Это был один из самых мрачных периодов нашей истории. Я, кстати, не знаю, Маклин, почему их называли "гиксосами" – то есть "царями-пастухами".
Я тоже не мог себе объяснить, почему пастухов, гонявших стада овец по пастбищам и сочным лугам, решили окрестить "царями". Поэтому переспросил:
– Скажите, Хасан, а династии "царей-рыболовов" или "царей-кузнецов" в Египте не было?
Он сделал вид, что не понял заключенной в вопросе иронии.
– Только "цари-пастухи". Гиксосы. Что означает по моему мнению, производное от совсем другого слова. Египетского "хикау-хосвет" – "принцы пустыни".
– Звучит гораздо убедительнее, – согласился я.
– "Принцы пустыни" были смешанной группой азиатских народов, пришедших преимущественно из Сирии и Палестины. Египтяне сопротивлялись оккупантам. Результатом были сожженные гиксосами города, разрушенные храмы и полное уничтожение столицы страны – Мемфиса.
– В средние века его руины служили каменоломней при строительстве Каира?
– Да Гиксосы не верили в Маат и, стремясь к власти, жестоко расправлялись со всеми, кто стоял у них на пути.
– Что произошло за двести лет оккупации Египта
– Мы научились цинизму. Египтяне стали лицемерами. Честность и справедливость при любых обстоятельствах оказались качествами, преданными забвению. В предшествующие века мы были настолько искренними, открытыми и общительными, что оказались не в состоянии защитить собственную страну. С течением времени вражда между местным населением и гиксосами притупилась. Захватчики оказались способны ассимилироваться, врасти в культуру Египта.
Уничтожив храмы египетских царей, они стали строить новые культовые сооружения. Они стали писать свои имена египетскими иероглифами и присваивать себе титулы фараонов Египта. Своих детей они называли египетскими именами. Отношения между египтянами и завоевателями настолько улучшились, что их можно было даже называть хорошими. Уже мы стали нарекать новорожденных гиксосскими именами. Как, например, "Апопи"…
– Как это переводится?
– Стив, в египетском папирусе, украденном у нас англичанами и хранящимся сегодня в Британском музее говорится о том, что "Апопи" – это "христианский папа"
– Не может быть, – пробормотал я и, спохватившись, попросил Хасана продолжать дальше.
– Гиксосы нанесли урон нашему Маат, но они не смогли уничтожить культ мертвых. Как вам наверняка известно, Маклин, умершего фараона и ближайших к нему вельмож снаряжали для путешествия в иной мир.
Затем во времена Среднего царства произошла "демократизация" культа мертвых. Любой человек после смерти становился Осирисом и мог рассчитывать на новую жизнь. Я не хочу, чтобы вы думали о мрачности заупокойного культа. Напротив, наше частое обращение к мыслям о смерти не имеет ничего общего с тем мрачным культом, который существовал в Мексике. Веселись сегодня, так как завтра ты умрешь. Радости земные более реальны, чем грядущие.
Доктор Хасан умолк, встал из-за стола и пересек комнату. Взявшись за ручку двери, он распахнул ее и повернувшись ко мне, сказал:
– Прошу вас следовать за мной, господин любопытный журналист.
2
Мы спустились по лестнице на первый этаж. Умело лавируя между посетителями, уже заполнившими музейные залы, мы последовали в комнату, где находились папирусы.
Подойдя к одному из почерневших от времени манускриптов, который висел на стене под защитным стеклом, эль-Салех недовольно буркнул:
– Черт, когда я научу их вовремя вытирать пыль со стекол…
Я достал из кармана свежий платок и с готовностью протянул его директору. Он взглянул на него так, будто я извлек живого скорпиона и, не прореагировал на мой жест доброй воли. Хасан поправил очки, сместив их с краешка носа поближе к переносице. Всмотревшись в иероглифы, он стал уверенно переводить:
– "Ты будешь переплывать на пароме, будешь поворачивать обратно, ты будешь плыть по водам потока, и твоя жизнь начнется снова.
Твоя Ба не отделится от твоего тела, и твоя Ба станет божественной вместе с благословенным умершим. " Совершенные Ба будут беседовать с тобой, и ты будешь равным среди них, получая то, что дается на земле.
Ты будешь иметь силу над водой, будешь вдыхать воздух и будешь пресыщаться желаниями твоего сердца. Тебе будут даны твои глаза, чтобы видеть, и твои уши, чтобы слышать. Твои уста говорят и твои ноги ходят Твои руки и твои плечи будут двигаться для тебя, твое тело будет плотным, твои мускулы будут расслаблены, и ты будешь ликовать всеми своими членами.
Ты осмотришь свое тело и найдешь его целым и здоровым, никакого зла не причинено тебе С тобой будет твое собственное сердце, у тебя будет твое прежнее сердце.
Ты направишься на небо, и ты проникнешь в подземный мир в любых обличьях, какие тебе понравятся."
Закончив чтение, Хасан счел необходимым пояснить мне:
– "Ба" – это душа человека. Ее изображали в виде птицы с человеческой головой. Благодаря заклинаниям из книги мертвых, умерший египтянин мог в качестве Ба принимать любые формы.
– Вы большой знаток папирусов? – спросил я.
– Это моя единственная страсть, – с достоинством произнес директор. – Папирусы – древнейшие книги мира. Для меня – они увлекательнее любых романов Форсайта или Агаты Кристи.
– Забытые голоса свидетелей прошлого, – поддакнул я.
– Даже сегодня нет каталога множества египетских папирусов, рассеянных по всему земному шару, – вздохнул эль-Салех. – Какая с вашей точки зрения самая модная профессия?
– Зоолога?… – неуверенно предположил я.
– Прекратите шутить по любому поводу, – неожиданно вспылил Хасан. И тотчас успокоился, вспомнив, наверное, что согласно Маат, человек должен подавлять бурю в сердце и быть выдержанным, продолжил. – В древности завидовали даже не фараонам. Им было бессмысленно завидовать – все-таки живые боги. А из других занятий модно и престижно было стать писцом. Да, да… Писцом… Не солдатом или земледельцем, мясником или виноделом – они изнуряют себя день и ночь, получая в награду поврежденные спинные позвоночники, долги и уничтоженные грызунами урожаи. Только писцы имели благородную профессию, сопряженную с минимальным риском для комфорта и здоровья. Каким бы скромным не оказывалось происхождение писца, профессия приподнимала его над всеми остальными людьми. В случае удачного стечения обстоятельств он мог добиться богатства и могущества. И очень часто, Стив, дорога к власти пролегала через перо, а не через копье Писцы командовали армиями и даже высшие чиновники предпочитали, чтобы их изображали в обычной позе писца. Уважение египтян к письменности бы то культом.
– Как у китайских мандаринов? – спросил я.
Хасан подумал несколько мгновений.
– Наверное, у нашего народа это достигло больших размеров.
Он потащил меня к другому папирусу, гораздо лучшей сохранности, возле которого стояла миловидная девушка. Она с интересом вслушивалась в переводимый Хасаном иероглифический текст.
"Что касается тех ученых писцов, кто жил подобно богам,… их имена будут существовать вечно, хотя сами они ушли в небытие… и все их родственники забыты.
Они не сделали себе медных пирамид с надгробными плитами из железа .
Они сделали папирусный свиток - жрецом, творящим молитву, письменную доску - любящим сыном; книги поучений были их пирамидами, тростниковое перо - их ребенком, а каменные поверхности -женой… Более полезна книга, чем резная стела или прочная могильная стена.…
Человек разлагается, тело его - прах, и все его родственники вымерли, но писания заставляют его жить на устах чтеца.
Книга полезнее, чем дом строителя или погребальная часовня в песках Запада…"
Это произвело на меня впечатление. Я смотрел на доктора Хасана и не сомневался, что в предыдущих жизнях, в одной из своих реинкарнаций, он был писцом, носившим жезл маршала в школьном ранце и, в конце концов, добившимся заслуженной славы и почета. Страсть, с которой он говорил, была тем фитилем, который, воспламеняясь, уничтожает все преграды на своем пути, превращая самые фантастические и дерзкие мечты в реальность.
Я почувствовал к директору эль-Салеху нарастающее уважение.
– Ведь вы не зря пересказали мне египетские представления о загробной жизни.
– Маклин, вы удивительно проницательны. Гиксосам удалось узнать многие секреты египтян, но они не добились самого главного – тайны вечной жизни.
– Вечная жизнь? Но это невозможно!
– Как я уже сказал, правление бога Тота продолжалось несколько тысячелетий Именно с помощью Тота сумели воскресить Осириса, превратив его в бога мертвых.
– Как это произошло'? – поинтересовался я.
– Против Осириса устроили заговор" более семидесяти членов его двора во главе с родным братом Сетом замыслили коварный план устранения Осириса. Пригласив его на банкет, заговорщики инсценировали шутливую игру-головоломку. Прекрасный сундук, изготовленный из дерева и золота был приготовлен как приз тому, кто смог бы поместиться в него целиком.
– Снова сундук. Из дерева и золота!
– Гости старались как могли. Один за другим они пытались завоевать приз, забравшись в него. Пришла очередь Осириса. Предчувствуя недоброе, он, тем не менее, лег внутрь сундука, идеально подошедшего ему по раз мерам. Не удивительно, ведь изготовлен был сундук точно по его росту. Немедленно заколотив ящик, все швы в нем залили расплавленным свинцом – не было даже дырок для воздуха. Сундук бросили в Нил, где он плавал некоторое время, пока не застрял в зарослях папируса в Восточной Дельте.
Здесь в происходящее вмешалась Исида – жена Осириса. Употребив всю свою магию – и при помощи бога Тота – она нашла сундук и переправила его в безопасное место. Сет, однако, открыл новое месторасположение Осириса, охотясь на болоте. Он разрезал труп на четырнадцать кусочков и разбросал их по земле.
Но Исида снова спасла мужа. При помощи Тота она собрала разрозненные части тела и, соединив их вместе, превратила Осириса в бога мертвых и царя подземного царства. – Доктор Хасан умолк на несколько коротких мгновений, переводя дыхание.
Из его рассказа я отметил про себя несколько любопытных деталей. Во время своей земной жизни Осирис, как и Моисей, был просветителем и цивилизатором. Подобно Моисею его поместили в деревянный сундук и бросили в Нил.
Наконец, как и в случае с Моисеем, его спасли из воды.
– В качестве своего бога гиксосы избрали Сета, убившего брата Осириса, – сказал Хасан.
– Тем самым они должны были противопоставить себя египтянам, каждый из которых стремился стать Осирисом, – сделал я вывод.
Доктор Хасан подтвердил мою правоту:
– Отождествляя себя со злым Сетом, гиксосы выражали свое презрение жителям Египта. Они вступили тем самым в союз с темными силами зла. Для того, чтобы подчеркнуть свою близость к богам, один из самых могущественных гиксосских царей Апопи Первый присвоил себе титул "короля Нижнего и Верхнего Египта". Он был известен также под именем Апофис.
Идеология Маат была непонятной и чуждой завоевателям. Они попытались заменить ее на свою систему представлений о мире – Исфет, проповедовавшую лицемерие, жадность, беззаконие и лживость Нужно упомянуть, что согласно древнеегипетской идеологии, покровителем Исфета было драконоподобное чудовище, монстр по имени… Апофис
– Дьявол, символизировавший могущество зла, имел такое же имя как и гиксосский царь
– Для египтян он означал зловещий хаос. Этот монстр оглашал ночь дикими криками, а днем прятался. Самым большим страхом для каждого египтянина было опасение, что однажды Апофис под покровом тьмы выиграет сражение с богом солнца Ра и новый день никогда не наступит Чтобы защитить себя и своего бога Ра, наши предки молились днем, в храмах, чтобы усилить мощь и энергию Ра. Существовала даже тайная книга магических заклинаний: как испугать злого духа Апофиса, как делать восковые фигурки с его изображением и потом сжигать или разрезать на куски. Книга предписывала совершать такие процедуры ежедневно трижды – утром, днем и вечером. А в особенности, когда тучи заволакивают солнце. Одним из тех, кто пытался противостоять захватчикам, темным силам был правитель города Тибы на Нижнем Египте.
Его звали Секененре Тао.
Он объявил войну Апофису.
Ежедневно в полдень, Секененре Тао выходил из своего королевского дворца в Малката, чтобы посетить храм Амона-Ра точно в полдень. В жаркий полдень, когда солнце стоит в зените и человек не отбрасывает своей тени. Ни единой темной полоски. Никакого темного пятнышка на земле. Секененре Тао стоял на пути у гиксосских царей, каждый из которых хотел стать Хором.
– Человеком с головой сокола?
– Впоследствии. А первоначально Хор почитался в образе сокола, как божество неба. Человеком с головой сокола он стал позднее. В таком облике Хора представляли как сына Осириса и Исиды. Хор был покровителем царя, считавшегося земным воплощением его. Став правителями Египта, гиксосы не хотели умирать смертью простого человека. Они хотели быть Хором. Вечная жизнь так приятна, Маклин.
По его тону и невероятно серьезному виду, я понял, что доктор Хасан подходит к самому главному в своей истории и поинтересовался:
– Неужели маленький и незначительный правитель Секененре Тао думал победить гиксосов? – спросил я моего собеседника. – Неужели он не понимал, что мир изменился навсегда, что он уже никогда не станет таким, как прежде? Что его империя осталась только в прошлом, беспощадно раздавленная царями-пришельцами?
Директор спокойно возразил: