Он опомнился, испугавшись недоброго изумления Забелина.
– Ну ладно, ладно, не держи в голове. Бывает у меня в запале – знаешь. Но и сам не заводи.
– Можно? – заглянула Юля. Забелин кивнул. За ней вернулся и Подлесный. – Олег Игоревич, я хотела бы уточнить, а как называется эта фирма, что на аукцион заявилась?
– Да какая, хрен, разница?.. – Жукович еще не отошел от неприятного разговора и особенно от последней, сорвавшейся с чертова языка фразы. – Не помню. Их же как грязи. Сейчас. Клыня где-то записал. Вот – "ФДН консалтинг групп". Надо было придумать такое. Будто ломом вырубили.
– Тогда плохо.
– Это почему, собственно? – в преддверии нового прокола Жукович ревниво насупился.
– Просто фирма эта достаточно известна на фондовом рынке, – неспешностью ответа Юля как бы призывала распалившихся мужчин к более спокойному тону. – Никогда не работает на своих деньгах. Только по заказу. И как правило, на западных заказчиков.
– А вот это ерунда! – без паузы отрубил Жукович. – Вот всякий себя знатоком спешит обозначить, чтоб другого, значит, мордой повозить. Черта наша расейская! Да какой иностранец пойдет на наш рынок за жалкими сорока процентами? Меньше чем пятьдесят один никто не заказывает.
– И это тоже правда, – охотно, радуясь возможности поддержать Жуковича, подтвердила девочка. Будто ненароком она примирительно коснулась жилистого запястья.
– С организаторами аукциона хотя бы контакт установлен? – хмуро уточнил Забелин.
– Обижаешь, Алексей Павлович! – Жукович приободрился. – Меня на него чувачок один из Антимонопольного комитета вывел. Уж с неделю корешкуем. В последние два дня и вовсе из кабаков не вылезаем. Так что теперь он в нашем интересе. Могу смету представить.
В это как раз можно было поверить – по части налаживания неформальных контактов шумный Жукович мало знал себе равных. Разве что Баландин. Но тот, лоббист-реактивщик, работал на другом, куда более высоком эшелоне.
– Смета твоя – в результате.
– Так давно все продумано. Стало быть, на аукцион идем двумя компаниями – "Лэнд" и вторая – как ее? Да, "Профит".
– Зачем деньги за две компании вносить, если уж "ФДН" этот заявился? – не понял Подлесный. – Раз две компании есть, стало быть, аукцион состоялся.
– Уберите от меня тупого! – немедленно потребовал Жукович. Тут же изобразил извиняющийся жест в сторону Забелина.
– Это все технология. Как во всяком деле, – мягко объяснила Юля. – Снимать вторую компанию никак нельзя. Во-первых, тот же "ФДН" может отказаться в последнюю минуту и тем аукцион все-таки сорвать. Но главное – по правилам, если выигравшая компания отказывается платить, то победителем будет объявлена вторая по сумме. Поэтому техника здесь известна – заявляются две суммы с разрывом. Первая – с очень большим запасом, чтоб наверняка выиграть. А вторая – умеренно. И если наши компании первое-второе место занимают, то первая, понятно, снимается, а заплатит та, что заказала поменьше.
– Понял. – Подлесный энергично кивнул. – Так какие суммы заявляем?
– Суммы. Эва тебе чего надо, – Жукович опять начал заниматься жаром.
– Нет, нет, Вячеслав Иванович, – не давая заново вспыхнуть скандалу, вмешалась Юля. – Сумму заявки, кроме Алексея Павловича, никто знать не должен. Даже мы. Это – тайное из тайных.
– Хоть одна толкушка, – примирился с ней Жукович. – В общем, я в последний день порекомендую. Покручусь еще и выдам. В яблочко! Но цифру в конверт ты, Алексей, сам прямо в день аукциона впишешь. А я уж лично отвезу. И положу как раз за пятнадцать минут до срока. Чтоб ни одна… простите, мэм, зараза, даже если б чего пронюхала, но свой конверт подменить не успела.
– Вот что, тонкий художник, – объявил Забелин. – Завтра все это изложишь на бумаге. Сам не умеешь – Клыню посади. Он, похоже, поорганизованней. На концепции должна быть согласующая виза Лагацкой и Подлесного. Да, Подлесного! – Забелин подошел к зазвонившему телефону. – И имейте в виду вы, оба-два последыша режима, – если сорвете аукцион, обоих отсюда так вы…звездну, что мало не покажется. Да, слушаю… Кого?.. Юля, это почему-то вас. Он удивленно протянул трубку.
– Ой, да, – Юля вскочила, – извините, что я дала… Там срочно… – Я слушаю, – при общем молчании произнесла она. – Да, да! Результаты. Да? Да?! Нет?! Вы правду говорите, его нет? Господи! Спасибо же вам! Миленькая вы моя…
– Алексей Павлович, я-то здесь при чем? – начал было тихонько Подлесный, но замолчал.
Лицо Юли, обычно замкнутое, даже когда она шутила, а сразу после звонка помертвевшее, вдруг расцвело, глаза, всегда нерадостно заглядывающие внутрь себя, лучились восторгом. И сколько же света прорвалось в ней – будто плотные шторы сорвали. Она положила трубку, посмотрела на остальных, оценила увиденное и засмеялась. Захватывающий смех рассыпался по комнате и овладел остальными.
– Его там нет, – то и дело, всхлипывая от колик, повторяла она, не в силах остановиться.
И вслед за ней, ничего не понимая, зашлись в хохоте трое взрослых мужчин.
– Знаешь, что скажу, Юлька? – Отсмеявшись, Жукович торжественно поднялся. – Я поначалу про тебя думал, мол, обтянули пару кило костей чем осталось. А ты, оказывается, еще та штучка. Вещь в себе.
– А я теперь всегда такая буду.
– Тогда плохо. – Предугадать реакцию Жуковича было невозможно. – Янка тут вовсю парфюмом обаяет. Но до тебя ей никак. Какая после этого работа?
– А вот от Яны отцепись, – напомнил Забелин.
– Да кому она нужна?
В дверях Жукович с Подлесным столкнулись. Оглянулись на оставшихся в кабинете, и каждый сделал шаг назад, вежливо уступая другому дорогу.
– Что-то радостное? – От вида смеющейся Юли у Забелина почему-то, как когда-то в школе, перехватило дыхание.
– Да. Очень. Испугала?
– Немного. Поначалу.
– Устали Вы, Алексей Павлович. – Она была полна веселым сочувствием.
– Пожалуй. Как-то все накопилось, – ему вдруг захотелось выговориться перед ней. – В банке проблемы. Теперь этот проект. Будто груз поднял. Сначала вроде ничего. Потом тяжелее. А там – как бы не надломиться. Ведь институт-то этот, Юля, мой. И у Мельгунова я начинал. Понимаю, что без хитрости ничего не выйдет. Обычная технология поглощения. Но – иногда таким подлецом себя ощущаю, – будто изнутри себя выламываю.
– Потому что неправедное делаем.
– Опять за свое? – Забелин разочарованно прервался. Она не поняла того, что пытался он выразить. – И что ж такого неправедного делаем мы, Юля?
– Я это ощущаю. Зло за нами идет.
– Не смею спорить, потому как если талант комбинирования есть зло, тогда я вас вынужден огорчить, мисс Лагацкая, – вы посланец тьмы.
– Не богохульствуйте! Я ведь и сама часто думаю, за что мне этот несчастный дар. Вот уж три года, как мои идеи оборачиваются человеческим горем.
– Мне думается, что сто двадцать тысяч – неплохая компенсация за утрату веры в торжество добра.
Едва договорив, он пожалел о сказанном – такой беззащитной сделалась она.
– Думаю, Юля, суть не в деле, которым мы занимаемся, – Забелин поспешил исправиться. – Каждое может быть обращено во зло, как и во благо. Я не силен в философских категориях. Кто высчитает в микронах, сколько зла в добрых намерениях и какое благо приносит иной раз злой умысел? Я ведь как раз об этом и начал. Да, я обманываю того же Мельгунова. Хитрю, лгу. Это тяготит. Но если сейчас не обману, завтра он рухнет. Я это понимаю, он – нет. И я решаю за него, потому что в лжи моей есть совесть…Каково завернул? – удивился он сам. – А если сорвется, и все выйдет плохо, тогда как? Оправдаемся перед собой тем, что хотели как лучше? – Все выйдет как задумано, – объявил Забелин, пытаясь выглядеть убежденным. – У меня есть свое нехитрое представление об этом и предлагаю им воспользоваться: какое чувство мы с вами вложим в наш замысел, таков будет и результат.
– Так просто? – Она засмеялась.
– Я же предупреждал, что не философ. Слушайте, это безобразие – у вас в самом деле какой-то нерабочий смех. Но тут же, застеснявшись внимательного ее взгляда, поспешил вернуться к прерванному деловому разговору:
– Стало быть, "ФДН" работает только на западников.
– В основном да, – вслед за ним вернулась к деловому тону и Юля.
– А западные компании нацелены только на пятьдесят один процентов?
– Чаще на семьдесят пять.
– Тогда зачем они лезут на аукцион? Шансов на остальные акции у них нет. Ведь скупка в институте не ведется.
– Это факт?
– Это не факт?! – Вопрос оказался неожиданным. Забелин устремился к селектору. – Может, и не факт. Яна! А где у нас Астахов? Найдите и срочно ко мне.
Нетерпеливо переждал, выслушивая очередной нервический всплеск. Изготовился рыкнуть. Но, остановленный молящим взглядом Юли, лишь коротко оборвал:
– Не знаю где. Это ваша работа…Что? Кто дважды звонил? Говорите, наконец, связно. Ирина Холина? Какая еще?…А, да, да. Записываю. Спасибо, Яна.
Забелин озадаченно распрямился. За это время эффектная журналистка совершенно стерлась из его памяти. И уж во всяком случае, не до интервью теперь.
Он глянул на Юлю. Думая, что на нее не смотрят, она водила по лицу пуховкой, наспех пытаясь скрыть проступивший прыщик.
– Скажу вам две вещи, Юля, – дав время спрятать пудреницу, Забелин вновь подсел к ней. – Во-первых, вы редкая умница. А во-вторых, и это же в связи с во-первых, я думаю, у нас с вами всё получится здорово. Ну, в смысле… Да во всех смыслах.
С удивившим самого нахальством он положил руку на сухонькую ладошку, затрепетавшую, будто бабочка под сачком.
– Алексей Павлович, там… – Глаза вошедшей, как всегда, без стука Яны при виде сидящих заледенели. Она дождалась, когда смущенная Юля высвободит руку, и голосом Каменного гостя закончила: – Астахов через пятнадцать минут будет. И еще Флоровский звонил, что подъезжает.
Не дождавшись ответа, Яна развернулась и с грохотом вышла.
– Может, ей объяснить? – кивая на дверь, пробормотала Юля.
– Что? Ах, это. Пустое!
И, говоря, уже знал – именно пустое.
Всё пустое, кроме ощущения маленькой ладошки в руке.
Вернувшись в тихую приемную, Яна рухнула в кресло. Откинула назад голову и какое-то время посидела, отходя от увиденного. Схватила банковский справочник, набрала прямой телефон Баландина.
– Юрий Павлович! Это Яна. Что-то мне, девушке, томительно сегодня. Вот думаю, может, в самом деле позволить Вам пригласить меня в ресторан? – с томностью проворковала она. Как и ожидала, с той стороны раздался возбужденный рокот. Яна чуть отодвинула трубку, дожидаясь, когда поток слов начнет иссякать. Но в конце коридора послышались женские шаги.
– Нет, заезжать за мной не надо, – поспешно перебила она Баландина. – Я позжу перезвоню и договоримся где. Ча-ао…Сам виноват! – Яна с остервенением впечатала трубку в рычаг.
Шаги, которые расслышала Яна, так и не достигли приемной. Инна Голицына свернула направо. Оттуда доносилось басистое пение, – Андрей Дерясин, задумываясь над чем-то, начинал неосознанно напевать. Из-за приоткрытой двери слышалось: "Дан приказ ему на Запад, ей в другую сторону".
– Привет, Андрюшка! – Инна чмокнула Андрея в подставленную щеку. Провела тыльной стороной ладони. – Когда нормально бриться начнешь?…
– Тебя как в наши края занесло, Иннуля? – Рядом оказалась. Андрюш, женись, наконец, на мне в самом деле.
Дерясин насторожился:
– Что-то случилось?
– Надоело. Отец достает. Да и…Надо определиться.
– Я-то только как бы за. Сам не раз предлагал. Так что без вопросов – ближе к зиме. Мы с Алексей Палычем за это время проект закроем. Если удачно, хорошо заработаю. Тут с мужиками на днях в пабе зависли. Стали чего-то прикидывать: нормальная свадьба – это, считай, от десяти тысяч бакеров, как нечего делать. Потом жилье снять. Семья так семья.
– Отец даст.
– Это кто бы сомневался. Иван Васильевич и на содержание нас обоих без проблем потянет. Только лучше самим. Правда, Инночка?
Андрей прижал ее к себе, осторожно погладил по волосам.
– Ну! Что вдруг расхандрилась! Всё ведь хорошо? – К зиме так к зиме, – вяло согласилась Инна. – Дружка твоего Кичуя Второв отправляет в Самару. Банк там перекупил кондитерскую фабрику. Вот его туда представителем. – Игорь? – удивился Андрей. – Скажи, пожалуйста, не знал. Широко зашагал. Как он, кстати? Вы ж теперь по соседству.
– Да. Смешной. Вышагивает, как журавль, – Инна слабо улыбнулась. – Снежко его поедет представлять. Вот уговаривают нас с тобой съездить за компанию. Эдик уже целую программу напридумывал. И у меня три отгула накопились. Поедем в самом деле, Андрюш. А то с этой пахотой беспросветной, – перестала понимать, для чего всё. То ли работаю, чтоб жить. То ли живу, чтоб работать.
– Инночка, – плечи Дерясина виновато поникли. – Никак не могу. У нас же проект стартовал. На мне всё кредитование. Ну, как я сейчас Палыча брошу?
– Перебьется твой Палыч неделю без тебя. Хочешь, сама с ним поговорю?
– Да нет, что ты, – Дерясин нахмурился. Лицо его приняло искательное выражение. – Ну, никак. Пойми. А ты съезди! – обрадовался он. – Тем более раз ребята зовут. Встряхнешься. С Эдькой точно не соскучишься! А под свадьбу мы с тобой и сами закатимся в какой-нибудь Тайланд. Сходишь в тайне от меня на сеанс эротического массажа. Да, нет?
– Да, наверное, – кисло согласилась Инна. – Как скажешь!..Побегу. А то как бы там Чугунов меня в розыск не объявил!
Она чмокнула Дерясина в щечку и – быстро выбежала.
Андрей постоял, пытаясь собрать в целое какие-то неясные, царапающие ощущения. И вернулся к расчетам.
– …Но какая лапа у тебя в приемной! – Максим, все еще под впечатлением Яны, которую только что обаял, вбежал в кабинет. При виде Юли тут же, без паузы, наполнился свежим восхищением.
– Вот в чем тебе не откажешь, так это в умении работать с кадрами. – Он дотянулся через стол до протянутой Забелиным руки и, с подобающим подобострастием прогнувшись, пожал.
– Уже и иззавидовался, старый ловелас.
– Так есть чему.
Максим со значением потянулся с рукопожатием к раскрасневшейся Юле.
– Это Максим Юрьевич Флоровский, – представил Забелин.
Но официоз не прошел.
– Шутит! Для вас просто Максим. А вас, конечно?..
– Юля.
– Лагацкая Юлия. Твой главный консультант по скупке.
– То есть мой? – разыгрался Флоровский.
– То есть консультант… Морду набью.
– Набьет, – весело подтвердил Максим изумленной Юле. – Этот, если из-под него что-то, что ему запало, забрать пытаются, набьет. – Причем тут из-под меня? Что ты за охинею несешь?! – взъярился Забелин.
– Вот, пожалуйста, что я говорил? Жуткий, между нами, Юлечка, – ничего, что я так запросто на правах друга? – бабник.
– Надо же. А по виду не скажешь.
– О! Так вы его не знаете. Это же такой дон Жучило!
Забелин с завистью увидел, как зажатая обычно, углубленная в себя Юля, к которой он и теперь не знал, как подступиться, всего за минуту общения с Флоровским начала преображаться и даже несколько кокетничать.
– Лучше скажи, как у тебя дела, – с нарочитой, плохо получившейся суровостью потребовал Забелин.
– Лучше, чем что? – не унялся Максим и тотчас, указывая на него пальцем, радостно принялся подталкивать девушку. – Гляди на глазищи. Нет, Юлька, что ни говори, ты ему запала. Давно таким волкодавом не смотрел.
– Ну что вы, право, выдумываете, – смутилась Юля.
– Эх, молодость, молодость. Забелин с угрожающим видом принялся выбираться из-за стола. И Максим тут же вытянулся во фрунт: – Докладываю! В институте все чики-поки, идет по намеченному и утвержденному плану. Старики предоставили мне полный карт-бланш. Я им теперь и мессия, и избавитель. Но ты, скажу, тот еще фарисей. Надо так разыграть бедного Петракова. Теперь Юрий Игнатьевич его за тайного твоего агента держит. А я, соответственно, наоборот, – весь в ослепительно белом фраке. Продолжаю. Зарегистрировал две компании. Первая – "Профит", которую с дедами учредили. Вторую, на которую акции скупать начнем, – обозвал "Лэндом", что значит "одалживать". Кредитные деньги, как договорились, на нее пойдут. Самое поразительное, деды молчат как партизаны, только перемигиваются. Ждут, что заграница нам поможет. Для них это вроде как шпионская игра. А Петраков лох – до сих пор ничего не знает. Так что находимся в готовности номер один.
– Чего боюсь, Макс, так это твоего верхоглядства. – Не отомстить за предыдущие "подколы" Забелин не мог. – На большие деньги идем. Поэтому очень прошу – вникай. Вчитывайся сам в каждую бумажку. Не передоверяйся.
– Кого учишь? Мальчишка. За собой смотри – объяснись-ка лучше, что там за конкурент у нас на аукционе выискался.
– Уже знаешь.
– Потому как вникаю. Хоп: один – ноль.
– Как раз разбираемся, – как ни одергивал себя Забелин, но избавиться от унижающей его в глазах Юли неловкости не получалось.
Он склонился к селектору:
– Яна! Подошел Виктор Николаевич? Тогда запускайте… Ну, чем похвастается наша налоговая инспекция?
– Да есть кое-что, – в кабинет, привычно пригнувшись под косяком, вошел Астахов. Увидев заместителя директора института, недоуменно посмотрел на Забелина. В свою очередь и Максим изумленно таращился на невесть как образовавшегося в этом кабинете дотошного налоговика.
– Виктор Николаевич Астахов. Наш сотрудник, – бесцветным вроде голосом, в котором бушевало, однако, торжество, представил Забелин.
– А, то есть вот так. Ну, ты силен. Тогда один – один!
Прежде чем сесть, Астахов привычно опробовал стул рукой и только затем осторожно опустился на него богатырским телом. Достал из портфеля бумаги и неспешно принялся раскладывать перед собой. Прокашлялся. – За истекшие два года нарушений в финансовой деятельности института набралось предостаточно, – под нарочитой сдержанностью Астахова ощущалось возбуждение человека, проделавшего трудную работу и добывшего уникальные результаты. – Но если поначалу нарушения носили характер – как бы сказать? – хаотичный, то за последний год – сплошной криминал. Начнем поэпизодно. Итак. – Он поднял первый лист и, смакуя, пробежал глазами. – Вот в этом особенно непросто было разобраться. Поломал-таки извилины. В конце прошлого года институт в лице Петракова скупил у сотрудников 63 тысячи 162 свои акции на сумму 457 тысяч 621 рубль. А уже через месяц эти же акции были проданы всего за каких-то 7 тысяч 395 рублей. То есть прямой убыток институту от этой сделки составил…
– Стоп! – Забелин сначала заметил, как напряглась внезапно Юля, и только тогда сообразил, о чем, собственно, говорит Астахов. – Погодите, Виктор Николаевич! Какой еще убыток? При чем тут убыток? Мы вообще о чем говорим? Он перевел требовательный взгляд на благодушествующего Флоровского.