Девушка расслабилась. Две другие внимательно на меня посмотрели. Одна из них была в маленьких круглых очках от солнца. Девушки, загоравшие на спине, были брюнетками, а та, что на животе, - блондинкой.
Девушка с приемником в руках сказала:
- Он на работе.
Я посмотрел на часы и старательно изобразил разочарование:
- Марк велел мне приехать сюда. Наверное, на службе задержался.
Та, что лежала на животе, спросила:
- Вы тоже коп?
- А я что, похож на копа? - поинтересовался я.
Все трое принялись дружно кивать.
Я развел руками:
- Может, из меня получится отличный агент под прикрытием?
Девушка, что лежала на животе, лениво бросила:
- Ну не знаю, возможно.
Ее подруги рассмеялись. Девушка в круглых очках прикрыла рот рукой и сказала:
- Господибожемой, знаете, на кого он похож? На Мела Гибсона в "Смертельном оружии". Точно?
Она мне начала нравиться. Может, тридцать девять - все-таки не такой уж солидный возраст.
Девушка, занимавшаяся приемником, заявила:
- Если Марк сказал, что будет дома, значит, он уже едет. У него с этим все в порядке.
- Мне надо ему кое-что оставить, - сказал я. - Как думаете, он не будет против?
- Можете оставить нам, - предложила Радиодевушка.
- Не могу. Это по службе. И еще в некотором роде сюрприз.
Девушка на животе явно заинтересовалась:
- Улики, что ли?
- Элли обожает копов. Она хочет взглянуть на ваш пистолет, - заявили Круглые Очочки.
Элли стукнула Очочки по ноге, и все трое принялись хохотать.
Радиодевушка сказала:
- Валяйте. Марк крутой. У него есть запасной ключ, он в маленькой коробочке слева от площадки, за цветочным горшком.
- Спасибо.
Когда я обошел домик для гостей, овчарка уже ждала меня и проводила до самой двери. Коробочка и ключ оказались ровно там, где и сказала Радиодевушка. Отличные соседи у Марка! Я взял ключ и вошел в квартиру. Пес сел, посмотрел мне вслед и заскулил. И сторожевой пес у них отличный.
У Марка Турмана оказалась весьма симпатичная квартирка. Боковая дверь вела в гостиную, из которой была видна кухня, и еще одна дверь - вероятно, в спальню с ванной. У западной стены стоял диван, обтянутый коричневой тканью, а у северной - стеллаж. Восточная стена была сплошь стеклянной. На полках выстроились DVD-плеер, телевизор "Сони", видеомагнитофон и примерно миллиард музыкальных дисков. Однако DVD-плеер и видеомагнитофон были довольно старыми и дешевыми. По обе стороны дивана пристроились два мягких стула, а перед ним кофейный столик из белой сосны под цвет стеллажа. Судя по всему, Марк Турман купил все это на распродаже. Наверняка ему сказали, что мебель импортная. Например, из Дании. Я что-то не заметил моря золотых монет, в которое мог бы нырнуть, или разбросанных повсюду мешков с деньгами, но я еще не успел побывать в спальне. Жизнь научила меня никогда не принимать поспешных решений.
Я заглянул на кухню, затем отправился в спальню. Она оказалась маленькой, с одним окошком и дверью в ванную и совсем не роскошной, под стать гостиной. Сначала я решил обследовать спальню, где стояли громадная кровать без спинки, тумбочка и туалетный столик с большим изогнутым зеркалом, не гармонировавшим с остальной мебелью. Гаражная распродажа. Кровать была аккуратно застелена, на покрывале мне не удалось обнаружить ни одной складки. Я проверил ящики туалетного столика, затем заглянул под кровать и нашел там красный бюстгальтер "Лили Франс". Третий номер. Я достал его и повертел в руках, но так и не сумел понять, кому бы он мог принадлежать.
Вполне возможно, что у Дженнифер Шеридан третий номер, но я как-то забыл у нее спросить. Я вернул бюстгальтер на место, туда, где нашел, и занялся тумбочкой. В нижнем ящике в коробке из-под обуви "Нью баланс" я обнаружил диплом об окончании Полицейской академии на имя Марка Турмана, пару писем от какого-то Тодда, кредитную карту и банковские чеки. У Турмана был открыт текущий и сберегательный счета в Федеральном банке Калифорнии, имелись карты "Мастеркард" и "Виза" плюс дисконтные карты на заправку от "Шеврон" и "Мобил". Чеки "Визы" и "Мастеркард" Турман хранил в конверте, помеченном "ВИЗА". Ни один из них не указывал на недавние покупки на крупные суммы, но самый последний счет был трехнедельной давности. На сберегательном счету значилось шестнадцать долларов и двадцать восемь центов. Я переписал номера счетов "Визы" и "Мастеркард", убрал коробку на место и занялся шкафом.
Летняя полицейская форма и тяжелая зимняя форменная куртка висели рядом со спортивными рубашками, джинсами и слаксами. Форма была практически неношеной. Один-единственный синий костюм, судя по всему, тоже не слишком часто покидал свое место в шкафу. Я обнаружил ботинки, спиннинг и набор клюшек для игры в гольф, которые, похоже, передавались по наследству от отца к сыну. На верхней полке я обнаружил старые выпуски "Спортс иллюстрейтед", новенький мотоциклетный шлем и картонную коробку, где лежал огромный альбом с пожелтевшими вырезками из газет с фотографиями Марка Турмана, играющего в футбол, бейсбол и баскетбол, а также выступающего за "Ланкастерских диких котов" на велотреке. Разносторонний молодой человек.
Марк играл защитника и флангового полузащитника по шестьдесят минут в игре. Здесь имелись газетные фотографии Марка на игровом поле и Марка, празднующего победу со своими товарищами по команде, а также снимки, на которых Марк был изображен один и вместе с Дженнифер, а еще фотографии только Дженнифер. Вот Марк ест мороженое в "Тейсти фриз". Вот Дженнифер смущенно позирует ему на пустом стадионе. Вот они на балу второкурсников, на последнем курсе, на выпускном вечере.
Не знаю, сколько им было лет на первых снимках, но я решил, что они еще совсем дети. Скорей всего, Дженнифер фотографировала Марка, а Марк - Дженнифер. И казалось, что они всегда шли по жизни рука об руку, став в результате единым целым, с того самого момента, как полюбили друг друга в девятом классе, и только смерть разлучит их.
А может, и нет. Вырезки и фотографии относились ко времени, когда они учились в девятом классе, и заканчивались выпускным балом. Возможно, все эти годы, когда Марк был неразлучен с Дженнифер Шеридан, вдруг стали давить на него тяжелым грузом и он решил расширить горизонт своей жизни, а их единение, так же как и альбом со снимками, должно иметь свой конец. Возможно, он сказал мне правду. Возможно, после стольких лет вместе он вдруг понял, что должен расстаться с Дженнифер Шеридан.
Я вернул альбом на место и закончил осмотр вещей Марка Турмана, но нигде не обнаружил ни ключей от новенького "порше", ни наспех набросанных карт, ведущих к спрятанным в пустыне мешкам с деньгами, ни необычных серий цифр, обозначающих номер счета в швейцарском банке. Только бюстгальтер третьего номера. Такое бывает.
Я убедился, что комнаты выглядят точно так же, как до моего визита, вышел, закрыл дверь и вернулся на дорожку. Немецкая овчарка исчезла. Элли тоже. Две другие девушки по-прежнему лежали на спине.
- Элли стало скучно? - спросил я.
- Она сказала, что перегрелась, и пошла немножко охладиться, - ответила Радиодевушка.
А та, что была в маленьких круглых очочках, поинтересовалась:
- Что это вы так долго?
- Пришлось кой-куда заглянуть.
"Элвис Коул, Мастер Вранья".
- Слушайте, а вы знаете Дженнифер, подружку Марка?
- Конечно.
- Она в последнее время здесь появлялась?
- Раньше появлялась, но мы ее уже пару недель не видели.
- Она такая плоская. Не знаю, что он в ней нашел, - заявила та, что в очочках.
- Да ладно тебе, Бриттани, - протянула Радиодевушка.
Бриттани? Господи, что случилось с женским движением?
- Марк говорил, что у него есть другая подружка, - бросил я пробный шар. - Вы ее видели?
- Мы ее не видели, - ответила девушка с радиоприемником.
Бриттани села, обняв руками колени.
- Вы хотите сказать, что он свободен?
Я пожал плечами.
Майкл Болтон запел о том, как больно любить, и Радиодевушка прибавила звук. Бриттани снова легла на спину и вытянулась, старательно выгибая спину и демонстрируя себя во всей красе. Вид у нее был задумчивый. Вне всякого сомнения, она строила планы и выбирала стратегию.
- Подождите, я позову Элли, она хотела с вами попрощаться, - сказала девушка с приемником, встала и вошла в дом.
Бриттани что-то бормотала себе под нос. Возможно, Элли тоже бормотала. Я не стал дожидаться их возвращения.
Лучше не иметь дела с разгоряченными женщинами!
Глава 4
Я вышел через маленькие ворота, вернулся к своей машине и проехал два квартала до "Севен-илевн", где воспользовался телефоном-автоматом, чтобы позвонить одной своей знакомой, работающей в отделе изучения кредитоспособности клиентов в "Банк оф Америка". Я назвал имя Марка Турмана, номер его страховки, номера счетов "Визы" и "Мастеркард" и сказал, что хотел бы знать, не превышают ли ежемесячные расходы две тысячи долларов, а если превышают, сколько и где сделано отдельных покупок на сумму свыше пяти тысяч. А еще сказал, что меня интересует, не обращался ли Турман за дополнительными кредитными картами в течение прошедшего года. Она спросила меня, какого черта я о себе возомнил, когда решил позвонить вот так вдруг да еще с такими вопросами. Я ответил, что я тот самый парень, который сводит ее на концерт Стинга, а потом на ужин в "Шинуа" на Мэйн-стрит. Тогда она поинтересовалась, могу ли я подождать до завтра или информация нужна мне сегодня вечером. Когда она это говорила, то называла меня Чики.
Я вернулся на 405-е шоссе и поехал на юг, снова через долину, потом по Сепулведа-Пасс в сторону Вениса и заведения Расти Светаггена. Я съехал с шоссе у Уилшира и повернул на запад в сторону бульвара Сан-Висенте в Брентвуде. Если бы я остался на 405-м, получилось бы быстрее, но ехать по Сан-Висенте гораздо приятнее. Здесь симпатичные магазинчики, элегантные кафе и роскошные дома, которые почему-то не кажутся такими уж недоступными, словно их обитатели приобрели свои дома, трудясь в поте лица, а потому всегда приветливо улыбаются вам при встрече.
Вдоль уходящих на запад и восток улочек шли велосипедные дорожки, а широкий центральный островок с могучими эритринами разделял движение. Велосипедисты, бегуны и любители спортивной ходьбы облюбовали Сан-Висенте благодаря его живописным окрестностям и прямой как стрела дороге длиной в две мили, ведущей из Брентвуда к океану.
Даже сейчас, в полдень, велосипедные дорожки были запружены народом, а на центральном островке толпились любители бега. Мужчина, по виду пакистанец, бежал, прикрыв лицо маской от пыли. Рыжеволосая женщина тащила ротвейлера на поводке. Пес поднял лапу на дерево, а женщина прямо-таки приплясывала на месте от нетерпения.
Брентвуд превратился в Санта-Монику, симпатичные домики уступили место не менее симпатичным многоквартирным домам, и я уже начал чувствовать запах океана, а потом увидел и сам океан. В Санта-Монике введены ограничения на квартирную плату и на стенах многих домов висят таблички с надписью "НАРОДНАЯ РЕСПУБЛИКА САНТА-МОНИКА". Это владельцы домов выражают так свой протест.
Сан-Висенте влился в Оушн, который тянется вдоль обрыва высотой в шестьдесят футов, отделяющего Санта-Монику от песка, воды и Тихоокеанского шоссе. Большинство любителей пробежек поворачивали назад у Оушн, а велосипедисты ехали налево, чтобы остаться на дорожке над обрывом. Я последовал за ними. На вершине обрыва разместились живописные зеленые лужайки с кустами роз и удобные площадки для парковки. Здесь даже поставлены скамейки, на которых можно посидеть и полюбоваться океаном и игрой в волейбол на пляже внизу. В темное время суток скамейки эти оккупированы тысячами бездомных, которых Санта-Моника притягивает своим мягким климатом. Санта-Моника это поощряет. Народная республика.
Примерно в полутора кварталах от променада в Венисе я подрезал доставляющий цветы фургон, занял место на парковке, бросил пару монет в счетчик и прошел два квартала до заведения Расти Светаггена. Заведение это расположилось между агентством недвижимости и архитектурной фирмой, специализировавшейся на строительстве домов на абсолютно непригодных для этой цели участках. Днем у Расти можно вполне прилично перекусить, и кое-кто именно так и делает, однако большинство приходит, чтобы пропустить стаканчик-другой. Служащие офиса по продаже недвижимости были политкорректными женщинами, верившими в Лиз Клейборн, а архитекторы - молодыми мужчинами лет тридцати, одевавшимися во все черное и предпочитавшими маленькие круглые очки. Все они были худыми и выглядели просто великолепно. В Венисе всегда так. Расти Светагген - широкоплечий коротышка с телом как у бульдога и головой, похожей на тыкву. Если не знать, что Расти - хозяин заведения, то можно легко предположить, что он зашел сюда, чтобы его ограбить. Это тоже очень характерно для Вениса.
Шесть лет назад пятнадцатилетняя дочь Расти и Эммы Кейти связалась с типом из района залива Сан-Франциско, который познакомил ее с прелестями съемок в порнофильмах, кокаина и группового секса на публике. Кейти сбежала из дому, и Расти попросил меня ее найти. Я нашел девочку в подвале дома с тремя спальнями в Сан-Франциско, где она лежала нанюхавшаяся кокаина и до полусмерти избитая своим дружком за то, что не слишком прилежно занималась групповым сексом перед объективом профессиональной видеокамеры "Хитачи 3000". Я забрал Кейти и все копии четырнадцати порнофильмов с ее участием, снятых за предыдущие три дня. Насколько мне известно, ни один из этих фильмов так и не увидел свет. Я уничтожил копии и отвез Кейти в "Дом на полпути", который в Голливуде содержит Кэрол Хиллегас.
Через восемь месяцев тяжелейшей семейной терапии Кейти вернулась домой, пошла в школу, и ее жизнь начала постепенно налаживаться. На втором курсе колледжа она познакомилась с парнем по имени Кевин, и через четырнадцать месяцев они поженились. Это было семь месяцев назад, а сейчас Кейти уже заканчивает экономический факультет Калифорнийского государственного университета в Лонг-Бич. После того как я привез Кейти, Расти Светагген проплакал неделю, а потом сказал, что он у меня в неоплатном долгу, и теперь категорически отказывается брать с меня или с моих друзей деньги за обед или выпивку в его заведении. И я перестал к нему ходить, потому что мне не нравится постоянно пить за его счет.
Когда я вошел, Расти сидел за стойкой бара и читал "Ньюсуик". Было двадцать шесть минут третьего, но ресторан оказался переполнен. Судя по всему, еще не у всех закончился перерыв на ланч. Служащие агентства недвижимости и архитекторы сражались за место у стойки бара с коротко стриженными бизнесменами в галстуках-бабочках. Победили служащие агентства недвижимости. Видимо, у них больше практики.
Я сел рядом с Расти и сказал:
- Поверить не могу, что парень с твоими деньгами продолжает ходить на работу. Лично я уже давно валялся бы на пляже в Мауи.
Расти, прищурившись, посмотрел на паренька, стоявшего за стойкой бара.
- Это денежный бизнес, Гончий Пес. Не будешь за ними приглядывать, тебя тут же оберут до нитки.
Паренек за стойкой, не поднимая головы, показал ему средний палец.
- Зачем мне воровать! Когда-нибудь все это будет мое.
Паренька зовут Кевин, он зять Расти.
Расти посмотрел на меня и покачал головой:
- В тот день, когда я получу здесь хоть каплю уважения, я скончаюсь на месте и меня похоронят.
- Если будешь есть здешнюю еду, это все равно случится - рано или поздно, - заметил я.
Расти Светагген рассмеялся так громко, что один из архитекторов посмотрел на него и нахмурился.
- Элвис, как насчет "Фальстафа"? - спросил Кевин.
- Не откажусь.
Расти велел Кевину принести пиво за столик и повел меня к пустой кабинке у окна, где кто-то поставил табличку "Занято". Люди ждали своей очереди, рассчитывая на внимание метрдотеля, но Расти не стал занимать кабинку.
После того как Кевин принес пиво, я спросил:
- Тебе удалось что-нибудь выяснить о моем парне?
Расти наклонился над столом:
- Мой знакомец, с которым я поговорил, сообщил мне, что ребятишки из семьдесят седьмого облюбовали бар "У Коди" неподалеку от Международного аэропорта Лос-Анджелеса. Крутое местечко. Там у них девчонки танцуют в маленьких клетках с прутьями, вроде тех, в которых держат курей. А договариваются об их услугах специальные люди. Все понял?
- Турман часто там бывает?
- Точно не знаю, но КБР - закрытая команда, вроде СВАТ. Они все делают вместе, а свободное время проводят в том баре.
- Адрес у тебя есть?
Он назвал адрес, который я записал.
- А твой приятель случайно не знает, замешан ли Турман в грязных делишках?
Лицо у Расти стало совсем несчастным, словно он меня предал.
- Я не мог сильно на него давить, Гончий Пес. Может, мне и удалось бы узнать побольше, но ты ведь сказал, что здесь дело тонкое. Остальное займет пару дней.
- Спасибо, Расти. Пока мне и этого хватит.
Я допил "Фальстаф" и достал бумажник. Расти накрыл мою руку своей.
- Забудь.
- Да ладно тебе, Расти, - запротестовал я.
Расти сжал мою руку.
- Нет.
Он еще сильнее сжал мою руку, показав мне свои кривые зубы, и неожиданно его похожая на тыкву голова превратилась в жуткую адскую маску. Вот вам и объяснение того, как Расти Светаггену удалось уцелеть, несмотря на двадцать четыре года службы в полиции. Маска появилась всего лишь на мгновение и тут же исчезла, и он мягко подтолкнул ко мне мой бумажник:
- Ты мне ничего не должен, Элвис. Я рад тебе помочь и всегда помогу всем, чем смогу. Ты же знаешь.
По его глазам, голосу и по тому, как он держал руку, я понял, что для него очень важно не брать с меня денег, что это одна из самых важных вещей в его жизни.
Я убрал бумажник и встал:
- Ладно, Расти. Нет проблем.
- Мне нужно еще кое-куда позвонить, - произнес он извиняющимся тоном. - И я жду звонка от одного парня. Ты же хочешь, чтобы все было по-тихому.
- Конечно.
- Ты голодный? У нас сегодня очень неплохой палтус.
Он сказал это так, словно, согласившись поесть, я его осчастливлю.
- Увидимся, Расти. Спасибо.