Через полторы минуты из "мотылька" вышел Мендоса - улыбка во все лицо, рука в гипсе от локтя до кисти. Показал пальцем на друга, потом два пальца поднял верх - победа! - и влез в машину.
Пайк поехал за ними по Четыреста пятому шоссе, дав "монте-карло" оторваться на несколько машин в плотном потоке транспорта. "Монте-карло" свернул на приморскую автостраду, проехал через квартал дешевых лавчонок справа от бульвара Венеция и через несколько кварталов подкатил к зданию с вывеской "Кузовной ремонт по-нашему". Перед зданием сервисного центра была парковка, где одни машины ожидали своей очереди, а другие, уже отремонтированные, ожидали, когда их купят. В большинстве это были классические американские автомобили, "бельэры" и "импалы", с уменьшенным дорожным просветом и перекрашенные в яркие цвета - как конфетки "М&М".
Когда "монте-карло" въехал на парковку, из здания вышли несколько мужчин - приветствовать Мендосу. Предприятиями, подобными "Кузовному ремонту", часто владели бандитские семьи, насчитывающие несколько поколений. Они работали как законный бизнес, но их держали в первую очередь для того, чтобы члены банды могли заявить, что они трудоустроены, при подаче ходатайств в суд по поводу освобождения под залог.
Пайк изучал лица мужчин, столпившихся вокруг Мендосы. У большинства были искусные татуировки и наголо выбритые головы - вместо зализанных назад волос; теперь "свои ребята" выбирали такой стиль. Пайк увидел парня, который показал ему "пиф-паф" с заднего сиденья "монте-карло", но Гомера среди них не было. Любой из них мог разгромить закусочную, но Пайк никак не мог узнать, кто именно это сделал. Хотя ему пришло в голову, что он знает, кто поможет разобраться с этим делом.
Пайк пролистал список номеров в телефоне, нашел нужный номер, набрал. Ответил приветливый женский голос:
- "Глаза ангелов". Чем могу помочь?
- Арти на месте?
- Да. Позвольте спросить, кто звонит?
- Скажите, что к нему хочет зайти Джо Пайк.
Пайк подъехал к маленькому оштукатуренному домику чуть-чуть на восток от бульвара Линкольна. Как в большинстве заброшенных и обветшавших районов (а этот так и назывался - квартал призраков), домики на улицах стояли скромнейшие. Хотя по соседству потихоньку и начинали кое-что реконструировать, денежные вливания не доходили до восточной стороны бульвара, которая оставалась печальным напоминанием о несбывшихся мечтах. Отец Артуро Альварес старался изменить такое положение вещей.
Отец Арт не был священником, хотя женщины и дети, опекаемые им, называли его отцом и проявляли любовь и уважение, достойные божьего человека. Арти Альварес был убийца. Он совершил свое первое, и единственное, убийство, когда ему было одиннадцать лет. Он убил тринадцатилетнего члена банды "Прибрежные калеки" по имени Лушиус Джефферсон. Арти с жесткой честностью рассказывал о том, как и почему он убил этого мальчика, - рассказывал школьникам, гражданским лидерам, бизнесменам. Детям он это рассказывал, потому что надеялся сделать их лучше. Остальным - чтобы добыть денег на финансирование своих программ.
В тот день, когда Арти совершил убийство, стояла немилосердная августовская жара. Арти, два его младших брата и малышка-сестра сидели на ступеньках крыльца и ждали, когда их мать вернется с работы - она убиралась по домам. Их отец был далеко, что означало: он отбывал срок в тюрьме Соледад. Арти вспоминал, что им с братьями было скучно и они фантазировали, что их отец не пьяный хулиган, а этакий Робин Гуд. На коленях у Арти сидела его малышка-сестра Тина. Арти увидел Джефферсона на сверкающем синем велосипеде, и вдруг его сердце исполнилось беспричинной ненависти и ярости.
- Вали с нашей улицы, ты, калека!
Джефферсон, до этой минуты не обращавший внимания на четверых ребятишек, показал знак своей банды и крикнул в ответ:
- Пошел ты в задницу!
Арти охватила слепая ярость. Он не помнил, как столкнул сестру с колен, вбежал в дом, вытащил из-под материной кровати отцовскую винтовку и рванул на улицу. Он настиг Джефферсона через полтора квартала, когда тот стоял на светофоре. Арти прижал дуло к спине мальчика и нажал на курок. И убил его. Убил.
Потом Арти говорил, что в этот момент на него обрушилось осознание того, что он сделал. Обрушилось мощной волной, смыв бездумную ярость и принеся ужас от содеянного. Лушиус упал навзничь. Его глаза, огромные, как блюдца, были широко открыты, и в них были страх и боль. Страшная боль, казалось, текла из глаз умирающего мальчика, словно бы дух покидал тело и перетекал в Арти, навсегда меняя его жизнь.
После этого жуткого события Арти Альварес провел три года в специальном исправительном учреждении для несовершеннолетних, предоставленный собственной совести, принимал участие в постоянных обсуждениях, и каждую ночь во сне ему являлись глаза Лушиуса Джефферсона. Вместо высокомерия юности - чувство вины и мучительного стыда. В конце концов он стал бакалавром, а потом и магистром психологии и консультантом по молодежным группировкам города. Он создал "Глаза ангелов" - программу помощи неимущим детям из группы риска и работал с бандами всего города. Смысл названия "Глаза ангелов" был прост: веди себя так, словно на тебя смотрят. Девиз "Глаз ангелов" - "Кто-то все видит".
"Глаза ангелов" занимали маленький оштукатуренный домик. Когда Пайк подъехал, у домика толпилась дюжина подростков. В основном латиноамериканцы, но были и афроамериканцы, и белые, и азиаты. Вооруженные кистями и валиками, они под руководством Арти красили стены.
Увидев Пайка, Арти открыл ворота. На нем были шорты, сандалии и футболка с логотипом "Глаз ангелов".
- Марисоль сказала мне, что вы заедете. Рад вас видеть.
- Есть минутка?
- Заходите.
Вслед за Арти Пайк вошел в домик. Гостиная служила офисом и приемной. Хорошенькая юная латиноамериканка - вероятно, Марисоль - сидела за столом, говорила по телефону и одновременно печатала на компьютере.
Когда они вошли, Арти сказал:
- Джо, Марисоль; Марисоль, Джо.
Марисоль подняла руку в приветствии, не прерывая разговора.
Арти ввел Пайка в свой кабинет и плюхнулся в старое кресло, стоявшее за обшарпанным учительским столом.
- Садитесь. Чем могу помочь?
- "Венеция-тринадцать".
- Ну и?
- Хочу поговорить с хефе.
Арти поднял брови и откинулся в кресле.
- Поговорить - в смысле поговорить или поговорить в том смысле, что кто-то замолчит навсегда?
- В смысле поговорить. Если бы в другом, я бы не стал к вам обращаться.
Пайк рассказал о Мендосе и Гомере, об акте вандализма. Пайк научился понимать бандитов, еще когда был полицейским. Он мог убить их, но заставить слушаться - не мог. Это может только их главарь, хефе. Если главарь прикажет им оставить Уилсона в покое, они оставят.
Арти сказал:
- Мм. Значит, вы хотите обратиться к нему с просьбой.
Пайк кивнул. Арти снова откинулся на спинку кресла.
- Почему бы и нет. У них там новый мальчик. Мигель Азара. Кличка Майки. Этот мальчик удивит вас.
- Вы с ним поддерживаете отношения?
- Я разговариваю с ними со всеми. Не все меня любят, но они понимают, что я стараюсь делать добро. И у всех у них есть маленькие братья и сестры. - Арти побарабанил пальцами по столу и задумчиво оглядел Пайка. - Сказать ему, с кем он будет иметь дело?
- Как считаете нужным, как лучше.
Арти минуту поразмышлял, пожал плечами.
- Я могу попросить его об одолжении для себя. Подождите минутку, посмотрим, что получится.
Пайк понял намек и вышел, чтобы дать Арти поговорить без помех. Через несколько минут тот дал ответ: Мигель Азара согласен встретиться с Пайком сегодня в три часа дня.
Они встретились в кафе на бульваре Эббота Кинни, неподалеку от каналов Венеции. Пайк удивился, когда Арти сказал, где Азара назначил ему встречу. Это был роскошный район дорогих ресторанов, дизайнерских магазинов и арт-галерей. Здесь, в этом кафе, на веранде, его окружали богатые привлекательные женщины - загорелые, подтянутые, в легких летних платьях, и никто из них не курил. В таких местах ветераны "В-13" бывали нечасто.
Пайк приехал слишком рано и уселся на веранде, как было договорено, попивая черный кофе. Кофе был слабый, но ему было все равно. В три ноль пять подъехал черный "приус" и остановился у тротуара на противоположной стороне улицы. Из него вышел и направился к кафе мужчина лет тридцати в легком спортивном пиджаке от Хьюго Босс поверх футболки с изображением рок-группы "AC/DC", в дизайнерских джинсах и сандалиях-гуарачах. Он был подтянут, чисто выбрит и так хорош собой, что мог бы украсить собой обложку журнала "Эсквайр". Женщины, сидевшие рядом с Пайком, все как одна смотрели на него.
Перейдя улицу, он стал глазами шарить по толпе, увидел Пайка и подошел к его столику. Протянул руку и улыбнулся, блеснув ослепительными зубами.
- Мистер Пайк? Майкл Азара. Отец Арт сказал, что я узнаю вас по стрелам. Я сяду?
Пайк кивнул, отметив про себя, что он представился как Майкл, не Майки и не Мигель. Приятный, чистый, он отличался от ветеранов из "Кузовного ремонта" так же разительно, как его "приус" от конфетно-красного "бель-эра" пятьдесят шестого года. Он был похож на члена землячества Университета Южной Калифорнии, правда накачанного как чемпион по борьбе.
Азара сел, сцепил пальцы и с невинным любопытством посмотрел на Пайка.
- Я люблю отца Арта. Он так много делает для нашей общины.
Пайк кивнул, ожидая продолжения.
- Чем могу вам помочь?
Теперь, когда Азара сидел, Пайк видел, что кожа у него на шее испещрена мельчайшими шрамиками. Когда он был мальчишкой, здесь была татуировка, но ее свели лазером. Шрамики покрывали и костяшки пальцев на левой руке. Кажется, когда-то он не столь разительно отличался от парней из автосервиса.
Пайк приподнял чашку:
- Хотите чего-нибудь?
- Спасибо, нет. Так чем могу помочь?
- Рубен Мендоса и Альберто Гомер.
- Идиоты. Мендоса только что из-под ареста. Вы насчет этого?
- Я-то его и сдал. Это может стать препятствием к нашему разговору?
Азара, казалось, удивился.
- Зависит от того, чего вы хотите.
Пайк описал события точно теми же словами, что Хайдек, Баттону и Арти. Сказал, что Уилсон Смит - друг и что сегодня рано утром кто-то разгромил его закусочную.
Азара слушал, задумчиво нахмурив брови и время от времени кивая, и не сказал ни слова, пока Пайк не закончил.
- Ага, ладно. Я понял. Эти люди - ваши друзья. Вы не хотите, чтобы им докучали.
- Именно.
- Хорошо.
Пайк ждал. Через несколько секунд Азара понял, что Пайк не собирается ничего говорить, и прервал молчание:
- Эта ерунда гроша ломаного не стоит. Такие страсти, а зачем? Чтобы какой-нибудь идиот типа Мендосы мог разнести чью-то лавку? Я вас умоляю.
- Значит, "В-13" оставят в покое закусочную мистера Смита? И проблем больше не будет?
Азара заерзал, раздраженный, что дело оказалось такой ерундой.
- Хорошо. Послушайте, я впервые об этом слышу, но это прекратится. Это глупость.
- Спасибо, - сказал Пайк.
Азара посмотрел на часы, потом на Пайка. Подался к нему и понизил голос:
- Отец Арт сказал, что вы опасный человек. Я в ответ спросил: "Арт, этот тип выступает против меня?"
Пайк покачал головой:
- Я не выступаю против вас.
Азара приподнял ладонь.
- Арт особо подчеркнул, что вы сказали ему: это не угроза. Насчет угроз я крут. Важно, чтоб было уважение.
Пайк понял, что этими словами он не ограничится, и ждал.
- Я хочу, чтобы между нами было все ясно. Вы обратились ко мне как мужчина, попросили помочь вашим друзьям.
- Да.
- Я бы не стал с вами разговаривать, если бы вы мне угрожали.
- Я понимаю.
- Вы знаете, что такое "Ла-Эме"?
- Конечно.
- Тогда вы понимаете, почему я ничего не боюсь.
"Ла-Эме" - это мексиканская мафия, столь многочисленная, что контролирует рынок наркотиков во всех юго-западных Соединенных Штатах и фактически владеет всеми тюрьмами Калифорнии. Это криминальная армия внутри Соединенных Штатов.
- Понимаю.
Азара встал.
- Хорошо. Скажите вашим друзьям, пусть не волнуются. Я поговорю с ребятами. Это не повторится.
Пайк посмотрел на противоположную сторону улицы:
- Нравится вам "приус"?
- Я его люблю. Ведь очень важно заботиться об окружающей среде. Вся планета нуждается в любви. - Азара улыбнулся, блеснув зубами, еще раз протянул руку и пошел к машине.
Один лишь звонок. Как просто. И дело сделано.
Глава 3
Когда Пайк вернулся в закусочную, стекольщики уже закончили работу, окно было вставлено. На дверях висела табличка "Закрыто", но сквозь стекло Пайк видел, что задняя дверь распахнута.
Он обошел дом, добрался до задней двери. Дрю, стоя на коленях, большим полотенцем оттирала пол. Столики с перевернутыми стульями стояли у дальней стены. Сильно пахло скипидаром. Пайк смотрел, как она обеими руками шлепает полотенце на пол, смотрел, как ее спина двигается, когда она возит полотенцем по полу. Потом он шагнул внутрь и постучал в стену: тук-тук.
Она, посмотрев через плечо, продолжила трудиться и улыбнулась, словно ждала его.
- Привет. Ну как?
- Гораздо лучше.
- Стена отмылась, но пол изгажен. Эти уроды его испортили.
- Они больше не придут, - сказал Пайк.
Она помолчала, потом встала, откинув с лица прядь волос.
- А вам откуда знать?
- Эти двое состоят в банде, там, как и в любой организации, есть руководитель. Я с ним поговорил.
Она с минуту смотрела на него, потом сказала низким голосом, подражая Марлону Брандо:
- Вы сделали ему предложение, от которого он не смог отказаться?
Пайк не нашел что ответить и бросил взгляд на столики, которые надо было вернуть на место.
- Помочь поставить столики?
- Не нужно. Я нарочно их туда поставила.
Пайк кивнул. Он сделал все что мог, он сказал ей, что ее больше не побеспокоят. Вот и все, но, как и вчера, ему не хотелось уходить. Он потоптался у прилавка и увидел, что листок с его телефоном приколот кнопкой к доске.
- Ладно. Понадобится что-нибудь - звоните.
- Динь-динь, - сказала она.
Он обернулся. Она улыбалась.
- Это я звоню. - Она бросила полотенце в мусорную корзину. - Я взмокла, проголодалась и пропахла скипидаром. Я хочу пива. Не пойти ли нам выпить пива? Здесь рядом есть замечательное местечко, кафе "Сайдуок". Пойдемте? Я угощаю.
- Ладно, - сказал Пайк.
Кафе "Сайдуок" было полной противоположностью крошечной закусочной Уилсона: большой бар, столики в помещении и на веранде, живописное расположение на променаде вдоль океана. Веранда была уже заполнена завсегдатаями, которые пришли наслаждаться закатом, но официантка узнала Дрю и с улыбкой указала им столик. Мимо них двигался пестрый поток туристов, бегунов трусцой, людей, возвращавшихся с пляжа.
Дрю отмахнулась от меню: она и так знала, чего хочет.
- Я беру гамбургер и "Голубую луну". У них здесь замечательные гамбургеры, большие и сочные. Хотите гамбургер?
- Я не ем мяса. Просто выпью пива. "Корона".
Когда официантка ушла, Дрю засмеялась:
- А выглядите как плотоядный!
Пайк внимательно осматривал проходивших мимо людей. Привычка. Осмотрел и Дрю Рейн. Круглое лицо, один передний зуб чуть находит на другой, лет тридцать с небольшим. В десятке футов от него фланировали пляжные красотки в бикини, но его как магнитом притягивала Дрю Рэйн.
Она притронулась к его руке.
- Спасибо. За то, что помогли Уилсону, и за все остальное.
Пайк кивнул. Поскольку разговора он не поддержал, ей пришлось самой заполнять паузу.
- Мне любопытно. Чем вы занимаетесь? Я имею в виду, чем зарабатываете на жизнь?
- Я бизнесмен.
Дрю расхохоталась. Подняла руку, извиняясь за свой смех, прикрыла рот ладошкой.
- Простите. Нехорошо так смеяться. Я не должна.
А Пайку понравилось, как она смеется - громко, весело и доверчиво, с полнейшей беззаботностью. И ее фамильярность понравилась. Большая часть его жизни ушла на то чтобы научиться себя контролировать и потом поддерживать постоянный контроль.
В глазах у нее появилась нерешительность, словно она о чем-то думает, но не знает, сказать ли.
- Можно вас спросить? Детективы, что приходили в больницу, интересовались вами. - Пайк смотрел ей за спину, на волны, потому что знал, что она скажет. Она опять коснулась его руки, и он подался к ней. - Они сказали, что вы были полицейским, но вам пришлось уйти, потому что вы опасны. Детектив Баттон сказал, что вы убили столько людей, что он не в силах сосчитать. Сказал, вы так любите убивать людей, что пошли в наемники, и нам лучше не иметь с вами дела.
Пайку доводилось убивать. Бывало, что он оказывался в ситуациях, когда смерть неизбежна. Но он знал, что мало кто может понять его мотивы и резоны. Он редко говорил о таких вещах.
- Я был полицейским. После того как ушел из полиции, стал профессиональным военным, работал по контракту. А насчет убивать - таким, как Баттон, нравится так думать.
Она кивнула, а он подумал: интересно, она поняла?
- А вы опасны?
- Мендоса считает, что да.
Она снова улыбнулась.
- Это шутка? Надо же, вы пошутили!
Пайк еще раз быстро осмотрелся. Он не шутил, но если она хочет смеяться, то он польщен.
- Вас пугает то, что сказал Баттон?
- Нет. Мне с вами хорошо. Я себя чувствую в безопасности.
Когда ей принесли гамбургер, Пайк сменил тему:
- А вы? Вы хотите вернуться в Новый Орлеан?
Дрю мгновение смотрела на океан и, казалось, размышляла. Откусила от гамбургера, сделала глоток пива.
- Здесь хорошо. Я много где жила после урагана, но здесь лучше всего.
- А в Новый Орлеан возвращались?
- Ненадолго. Не к кому было возвращаться. Бойфренда у меня там не было, родственники разбросаны по городам и весям. А потом Уилсон переехал сюда, ему здесь понравилось, и я подумала, попробую и я. Мне тоже понравилось.
Она говорила, а Пайк любовался ее выразительным лицом. Она потянулась, протянула руки к небу и опять улыбнулась.
- Мне нравится этот бриз. А вы любите этот волшебный ветер?
- Да, - сказал Пайк.
И тут увидел перед дверью магазинчика принадлежностей для серфинга мужчину. Перед магазином стояла статуя серфингиста с головой акулы, и мужчина прятался за ней. Когда Пайк повернулся, он чуть дернулся - и выдал себя.
Мужчина был худощав, темен - вероятно, латиноамериканец, хотя с уверенностью нельзя было сказать, Пайк плохо его разглядел. Насколько разглядел - лет сорока, с бритым черепом.
Дрю расслабленно улыбнулась.
- Как хорошо вот так здесь сидеть.
- Да, - сказал Пайк.
За темными очками она не видела глаз Пайка и не знала, что он наблюдает за мужчиной.