* * *
Стилет появился ровно без двух двенадцать.
Знахарь, который пришел на место встречи на три минуты раньше, стоял, сложив руки перед собой, и спокойно смотрел, как черная "БМВ", мягко покачиваясь на колдобинах, подъезжает к кромке асфальта.
Наконец машина остановилась, и из нее вышел Стилет.
Нагнувшись, он сказал что-то внутрь, выслушал ответ и кивнул.
Закрыв дверь, он, улыбаясь, пошел навстречу Знахарю, а машина медленно поехала задним ходом и, завернув за павильон, в котором располагалось кафе, исчезла из виду.
На Знахаре были черные очки, на Стилете – тоже.
Но американец Майкл Боткин был одет в жизнерадостные светлые одежды, а русский вор в законе Стилет, как всегда, придерживался угрожающих мрачных тонов: черные брюки, черные лаковые штиблеты и темно-серая шелковая рубашка. Погода была теплой, но с Залива сильно дуло, и на Стилете, который, как видно, тоже учитывал это, был длинный черный лайковый плащ. Тот самый, в котором он приезжал на это место два года назад.
Знахарь сделал несколько шагов навстречу неторопливо приближавшемуся к нему Стилету, и они пожали друг другу руки.
Пока Знахарь ждал Стилета, он присмотрел подходящую скамейку, одиноко стоявшую над небольшим, метра в два, обрывом, сбегавшим к воде.
– Владимир Федорович, в ногах правды нет. Присядем?
И он указал Стилету на скамью. Стилет согласился:
– Ваша правда, Майкл.
Любезно поддерживая друг друга под локотки, высокие договаривающиеся стороны направились к скамье. Знахарь слегка опередил Стилета и, достав из кармана белоснежный платок, смахнул со скамьи пыль. Платок после этого полетел в небольшую кучку мусора, находившуюся поблизости.
Стилет развел руками и сказал:
– Вы так любезны!
Знахарь тоже развел руками и, сдержанно улыбнувшись, уселся на скамью, поддернув брюки.
Стилет откинул длинные полы плаща и сел в метре от него.
Будущие партнеры посмотрели друг на друга, и Стилет сказал:
– Вы ждете моего ответа. Вчера я сказал вам, что сегодня отвечу – да. Так вот, я отвечаю вам – да. Я согласен. Я был согласен еще вчера, но мне нужно было освоиться с этой мыслью, так сказать, привыкнуть к ней, приспособиться.
Знахарь слушал его и удивлялся, что уголовник Стилет так гладко и любезно разговаривает с ним. Совсем не так, как разговаривал тогда, когда они были ровней, и их связывали грязные и кровавые дела. Не мог же он так обтесаться за два года! Тем более, что он мужик взрослый, и перевоспитаться в таком возрасте почти невозможно. Скорее всего, подумал Знахарь, Стилет всегда разговаривал с посторонними людьми, не принадлежавшими к криминальному миру, на нормальном цивильном языке. А со своими, конечно, переходил на феню, и его речь становилась совершенно другой. Резкой, агрессивной и напористой. Это было новостью для Знахаря, и он с неподдельным интересом слушал, как вор и убийца Стилет гладко и культурно строит фразы, правильно излагает мысль и делает соответствующие сказанному сдержанные жесты.
– Да, я согласен. Но вы, конечно, понимаете, что принципиальное согласие – это одно, а проработка частностей – совсем другое.
– Конечно, понимаю, – согласился Знахарь, – вот мы сейчас и поговорим о частностях. А по поводу того, что вы приехали с положительным ответом, я даже и не сомневался. Такое предложение отвергнуть невозможно. Так?
– Так, – Стилет засмеялся, – вы играли наверняка.
– А я всегда играю наверняка, – ответил Знахарь, – иначе нельзя.
Он достал сигареты и, закурив, сказал:
– Так вот, о частностях. Через месяц в Неву войдет океанский туристский паром. Он встанет к берегу около моста Лейтенанта Шмидта. На следующий день в нем будет обнаружена неисправность, на устранение которой потребуется не меньше месяца. За это время мы сможем спокойно переправить весь товар на берег.
– А я, значит, должен до прибытия парома подготовить все здесь. То есть – складские помещения, охрану и все прочее.
– Совершенно верно, – Знахарь щелчком отбросил окурок, – и среди это прочего главным должна быть полная зачистка Города от тех наркоторговцев, которые имеются на сегодняшний день. Вы понимаете, насколько серьезна эта задача?
– Да-а… – Стилет озабоченно покачал головой, – это значит, нужно будет направить всю братву на благое дело – очистить город от наркотиков. Нелегко, но справимся.
– Я тоже так думаю. Если Георгий Иванович, царство ему небесное, говорил правду, то вам это вполне по силам.
– Да, – Стилет, задумчиво прищурившись, посмотрел вдаль, – он говорил правду. А что насчет парома? Как вы обеспечите безопасность груза? Я имею в виду – как вы спрячете его? Ведь таможенники тоже не лыком шиты.
Знахарь засмеялся.
– Сейчас я скажу вам – как, и вы упадете со скамейки.
– Упаду? – Стилет с притворным ужасом схватился за спинку скамьи. – Тогда нужно держаться покрепче. Давайте, говорите.
– За определенную и весьма круглую сумму товар спрячет… Ну, угадайте с трех раз – кто?
– Даже угадывать не буду, – Стилет замотал головой. – Говорите, не томите.
– Знаменитый… Великий… Непревзойденный… Дэвид Копперфилд!
Стилет выпучил глаза и уставился на Знахаря.
– Это фокусник этот американский? Он был поражен.
– Именно он. – Знахарь не скрывал, что был доволен произведенным впечатлением.
– Ну, вы даете… – Стилет смотрел на Знахаря с изумлением и восторгом. – Теперь я вижу, что вы действительно серьезно подходите к вопросу.
– А иначе никак нельзя. Такие деньги!
Стилет сощурился.
– Хорошо, – сказал он, – я сделаю то, что от меня требуется. Но это настоящая война, кровь, трупы… Вы понимаете?
– Конечно. Однако я не думаю, что власти будут мешать вам. А кроме того, вы можете через свои каналы распространить информацию, что воры решили очистить город от скверны. Кстати, тех чиновников, которые греются на наркотиках – тоже… устранить. Потому что потом они будут только мешать. Тех, кто станет сотрудничать с нами – оставить, а остальных… Сами понимаете.
– Да, конечно… – Стилет кивнул, – понимаю. Он достал сигареты, и оба закурили. Помолчав несколько минут, Стилет сказал:
– Я тут вчера посчитал на калькуляторе… Четыреста тонн кокаина – это получается такая сумма, которую даже страшно произнести вслух. Вы хотите купить их?
– Ни в коем случае, – спокойно ответил Знахарь, – я представляю кокаиновую империю дона Хуана Гарсиа и отвечаю перед ним за эту операцию. Он доверяет мне, а я доверяю вам. Товар приходит на реализацию без всякой предоплаты. И каждый из нас – я имею в виду себя и вас, Владимир Федорович, отвечает за это самым элементарным образом – просто своей собственной жизнью. Должен вам сказать, что международный наркокартель представляет из себя такую силу, что если понадобится устранить весь криминал Санкт-Петербурга, это будет сделано в течение суток. Такая у него сила. Но захватить российский наркорынок извне картель не может. Для этого нужны местные человеческие ресурсы. Поэтому Гарсиа и доверил мне договориться с российской стороной, что я и сделал. И, как я понимаю – вполне успешно. Ведь так?
И Знахарь пытливо посмотрел на Стилета.
– Да, конечно, – ответил Стилет, который слушал краткую, но содержательную речь Знахаря чрезвычайно внимательно, – но, признаюсь вам, некоторый у меня мандраж присутствует. Такими крупными делами я до сих пор не занимался. Да и не слышал ни о чем подобном. Но вы не беспокойтесь, глаза боятся – руки делают.
– Вот именно! – подхватил Знахарь. – Не боги горшки обжигают.
– Да, конечно, – повторил Стилет и встал, – значит, говорите, через месяц?
– Через месяц, – подтвердил Знахарь, тоже поднимаясь, – я сам приеду на этом пароме, и вы встретите меня с оркестром.
– Очень хорошо, – Стилет махнул рукой, и из-за павильона медленно выкатилась черная "БМВ". – Вы сегодня вечером что делаете?
– Улетаю в Штаты, – Знахарь, как бы извиняясь, развел руками. – Чувствую, что вы хотели предложить мне культурную программу, но – увы! Надо делать дела.
– Жаль, конечно, – Стилет протянул ему руку, – но вы правы. Надо делать дела.
Последовало крепкое рукопожатие, и Стилет, не оглядываясь, направился к машине. Знахарь смотрел ему вслед и приветливо улыбался.
Когда "БМВ" развернулась и исчезла за массивным зданием гостиницы, улыбка сползла с лица Знахаря, и он, закурив последнюю сигарету, скомкал пачку и бросил ее в ту же кучу мусора, где уже лежал его платок.
Посмотрев на платок, Знахарь усмехнулся и пошел в гостиницу.
Теперь ему предстояло позаботиться о билете на ближайший рейс до Нью-Йорка.
Глава 10 А ВАС, ЗНАХАРЬ, Я ПОПРОШУ ОСТАТЬСЯ
В последний раз я пересекал океан на холодильнике "Нестор Махно".
Гостеприимная американская земля в те дни загорелась под моими ногами, и мне пришлось срочно устроиться на корабль с таким интересным названием в качестве судового врача.
Вообще поездка была ничего себе, только вот с этой капитанской подстилкой не очень красиво вышло, но зато и капитан отомстил мне по полной. Когда мы благополучно добрались до Гамбурга и я сошел на берег, боцман Михалыч, правая рука капитана, подставил меня в ювелирной лавке.
Он, паскудина, сунул мне в сумку колье за двадцать тысяч баксов, а сам свалил. Ну, меня и повязали на выходе. Повезли в кутузку, а там я увидел свою физиономию среди портретов самых опасных террористов мира. Пришлось срочно гасить немецких ментов, благо их было всего двое, и делать ноги. Но, несмотря на это, сам по себе рейс через Атлантику доставил мне настоящее удовольствие.
И сейчас, стоя на носу парома и глядя на волнистую поверхность океана, которая постепенно сглаживалась по мере удаления к горизонту и становилась там выпуклой и тяжелой, я наслаждался морскими и небесными далями, соединявшимися где-то вдалеке…
Я не знаю, во сколько обошелся дону Хуану Гарсия этот белоснежный океанский утюг с двусмысленным названием "Аврора". Он мне не говорил, а я не спрашивал. А насчет названия, то я себе представляю, как удивятся жители Города, когда в Неве появится еще одна "Аврора". И привезет она в Россию четыреста тонн кокаина. Это, конечно, не так опасно, как то, что началось после известного выстрела той, старой "Авроры", но все равно – геморрой серьезный.
Конечно, было бы проще всего настучать куда следует, и паром арестуют, тайники вскроют, а Гарсиа с Альвецом повяжут, но мне этого было мало. Я хотел большего. Я хотел, чтобы на запах кокаина слетелись все, кто готов травить свой народ ради высоких прибылей, все, кто планирует распространять смертельный снежок в школах, институтах и на дискотеках, везде, где много глупых детей. Да, именно детей, потому что любой девятнадцатилетний балбес, который на голову выше меня и имеет хрен, как у жеребца, и трахает этим хреном сисястых десятиклассниц, остается ребенком несмотря на все эти внешние признаки зрелости и мужественности.
Попробуйте-ка присадить на наркотики взрослого сорокалетнего мужика – ничего из этого не выйдет. То есть, может быть, и выйдет, но случается такое настолько редко, что и говорить не стоит. Вот они, падлы, и приучают к героину да кокаину тех, у кого еще ума нет. Так сказать, с младых ногтей.
Эти люди, которых и людьми-то назвать язык не поворачивается, действуют по той же схеме, что и простые отравители. Подсыпать человеку отраву и, когда он сдохнет, забрать его деньги. То же самое, только события расположены в другой последовательности.
В тот день, когда мы со Стилетом пришли к соглашению на ветреном берегу Залива, я, вернувшись в гостиницу, сел на диван и крепко задумался. Мне предстояло отсутствовать в Городе целый месяц, и за это время Стилет должен был собрать в кучу всех желающих участвовать в деле. Среди них должны были оказаться и профессиональные наркодилеры, у которых хватит ума поступить под начало серьезных людей, и чиновники из городской управы, которые обеспечивают неприкосновенность дискотек и прочих мест, где жужжит молодежь, и менты, которые привыкли кормиться с наркобизнеса, – короче говоря, все заинтересованные в массовом убийстве молодежи деятели.
А кроме того, городские морги станут работать в три смены, потому что стилетовская армия, а она у него весьма многочисленна, начнет, точнее – уже начала планомерное уничтожение самостийных наркодилеров. И народу они положат – страшно подумать. Сотни – это и к бабке не ходи. А то и за тысячу перевалит. Или за две. Бр-р-р!
У телевизионщиков, конечно, по этому поводу – именины сердца, праздник, рейтинг криминальных новостей зашкалит за все мыслимые планки…
Но меня все это не касается.
Мое дело, так сказать – операция "Трест".
И вот тогда… А тогда начнется самое сложное.
В первые же дни я должен узнать их всех поименно. Если удастся – лично. Это, конечно, опасно, но ничего не поделаешь. Лучше всего устроить всеобщий сходняк, но это уж как выйдет. Я не очень уверен, что какой-нибудь депутат или, скажем, высокопоставленный мент согласятся участвовать в общем собрании наркоторговцев, где будут и серьезные уголовники, и клубные толкачи, и еще всякая мелкая шваль.
Но можно обмануть их и назначить встречу, не предупреждая, что там будут и все остальные. А дальше… А дальше мне нужна помощь Игроков. Я же не могу вытащить из-под стола "Максим" и начать валить их рядами, как Анка-пулеметчица! Значит, первым делом мне нужно будет связаться с Игроками. Я понятия не имел, как это сделать, хотя некоторые соображения по этому поводу у меня имелись. А если они окажутся пустышкой – я попал. То есть лично я, конечно, не попал, потому что мог спокойно продолжать руководить наркобизнесом, как мы с Гарсиа и договорились, но я не мог делать этого, потому что если я и негодяй, то не до такой же степени! Втягивать в это ментов я тоже не мог, потому что был твердо уверен в том, что городские чиновники и менты, которые окажутся замешаны в это грязное дело, наверняка выйдут сухими из воды. А кроме того, конфискованный кокаин пропадет с моих глаз, и я не смогу лично убедиться в том, что он уничтожен. И он опять отправится к тем, кому предназначен.
Игроки…
Мне нужны Игроки.
Когда они не нужны, то появляются, как из-под земли, и начинают влезать во все, путать карты и навязывать свои условия. А когда нужно – хрен их найдешь.
Ну где же ты, Рита, черт бы тебя побрал, игрунья моя ненаглядная!
И выходило, что единственной надеждой был для меня геноссе Мюллер. Он сказал, что в ближайшие месяцы не будет вылезать из Нью-Йорка, и я рассчитывал позвонить Али, который на всякий случай дал мне свой номер, и пусть он со всей своей турецкой мафией достанет Мюллера хоть из-под земли.
А уж если и это не получится, тогда – не знаю…
Одна особо крутая волна ударила в белую скулу парома, и высоко взлетевшие брызги попали мне в лицо. Я вздрогнул и, глубоко вздохнув, отвлекся от своих невеселых мыслей.
Вот плыть бы так по морю-океану, и чтобы не было в трюме никакого кокаина, не было на борту Гарсиа с Альвецом, не ждал бы меня в Городе Стилет с целой компанией разношерстных уродов…
Эх, блин… Если бы да кабы!
– Океан прекрасен, не правда ли? – раздался за моей спиной голос Гарсиа, и я, придав лицу беззаботное выражение, повернулся к нему.
– Вы, как всегда, правы, дон Хуан, – ответил я. – Я пересекаю океан второй раз и до сих пор не перестаю восхищаться его невероятными пространствами, синей водой и голубым небом.
Выдав эту дурацкую, но вполне подходящую к случаю фразу, я повел рукой в сторону океанских просторов с таким выражением на лице, будто сам изготовил их из хаоса и тьмы.
– А я не перестаю восхищаться изощренностью вашего ума, – сказал Гарсиа. – Вот уже сколько раз я спускался вниз, обходил все известные нам места, и не смог ни к чему придраться. Этот Копперфилд – мастер своего дела.
– Да, уж это точно, – согласился я, – он мастер иллюзии. А мы рассчитываем именно на иллюзию. Ведь обычно проверять начинают там, где видно что-то подозрительное, а мимо совершенно невыразительных и ровных мест любой профессионал пройдет и ничего не заподозрит. Ну, а Копперфилду все равно, где применять свое искусство, лишь бы деньги платили.
Я снова повернулся лицом к океану и спросил:
– Как там сеньор Альвец? Гарсиа засмеялся и ответил:
– Лежит в каюте в окружении тазиков. Я говорил ему, что нужно выйти на палубу, тогда станет легче, а он только ругается и стонет. И посылает меня к черту. Меня – своего дона! Вы представляете?
– Да, – я тоже засмеялся, – это вопиющее нарушение субординации.
– Ладно, – Гарсиа махнул рукой, – он сейчас не в себе, а я не настолько глуп, чтобы из-за мелочей портить отношения со своими друзьями.
– Я тоже так считаю.
– Скажите, Майкл, – Гарсиа озабоченно нахмурился, – тот человек, который организует нам встречу… Вы вполне уверены в его надежности?
– Абсолютно, – уверенно ответил я, – во-первых, я объяснил ему, что против всемирного наркосиндиката его группировка – ноль. Если будет нужно, их раздавят, как комаров, и его – в первую очередь. Убийство – дело несложное, и он понимает это, поэтому никаких сюрпризов быть не должно. А во-вторых…
Что именно во-вторых, я сказать не успел, потому что Гарсиа неожиданно схватил меня за руку и, указывая пальцем мне за спину, удивленно воскликнул:
– Это что еще за чертовщина!
Я обернулся и увидел, что почти прямо по курсу нашего белоснежного утюга из-под воды медленно поднимается черная рубка подводной лодки, которая шла в том же направлении, что и мы.
Похожая на высокий черный горб надстройка субмарины гнала перед собой пенящийся вал зеленой океанской воды и поднималась все выше и выше. Наконец, когда она вылезла над поверхностью на высоту трехэтажного дома, показалась палуба, похожая на спину огромного кита, и я впервые в жизни увидел атомную подводную лодку, так сказать, в полный рост.
Зрелище, признаюсь, было впечатляющее. Длиной она была метров сто, не меньше, и смотрелась рядом с нашим паромом, как огромный черный волк рядом с белым барашком. Я посмотрел на Гарсиа, он посмотрел на меня, и наверняка выражение моего лица было таким же дурацким, как и у Гарсиа.