- Это было бы замечательно, - сказал Ян. И бросил мне ключи. - Ручник иногда барахлит. Так что, если остановишься на горке, имей в виду.
Я поймал ключи.
- Спасибо.
- Сегодня вернешься? - спросил он.
- Ну, если меня здесь примут, - ответил я. - Как относишься к индийской кухне?
- Неплохая идея, - ответил он. - Тогда возьми мне куриное филе и пару луковых баджи. Ну и еще лепешки наан. - Он говорил со знанием дела, как человек, частенько обедавший вне деревни. - А я беру на себя Райта.
"Что ж, так будет по-честному", - подумал я.
- Ладно, - кивнул я. - Тогда в семь тридцать?
- Давай в семь, - сказал он. - В пятницу мне надо съездить в Вилрайт.
- Хорошо, тогда в семь. До встречи.
Я выскользнул из квартиры Яна, когда еще было темно, стараясь не шуметь, тихонько вывел его старую развалину "Воксхолл Корса" на дорогу и поехал в сторону деревни.
* * *
В пятницу в семь утра в Ньюбери было тихо, хотя на стоянке Сейнсбери было полно ранних покупателей, спешивших запастись продуктами на уик-энд.
Я припарковался в свободном пространстве между двумя машинами, но в супермаркет заходить не стал. Вместо этого двинулся в противоположном направлении, вышел со стоянки, перешел через двухполосную дорогу А339 и углубился в центр города.
Дом под номером 46В на Чип-стрит располагался в длинном ряду лавок и магазинчиков, что тянулись по обе стороны улицы, у большинства на верхних этажах располагались квартиры или офисы. Почта, что находилась по этому адресу, открывалась в восемь тридцать и закрывалась в шесть, это с понедельника по пятницу, и с девяти - в субботу. Во всяком случае, так было написано на двери.
Если, как обычно, отчим отправил шантажисту еженедельную выплату в размере двух тысяч фунтов в четверг днем, то конверт, отосланный им вчера, должен был прибыть на Чип-стрит 46В сегодня и помещен в почтовый ящик под номером 116, из которого его можно было забрать.
Ящик под номером 116 был виден из окна, и я намеревался не сводить с него глаз хоть весь день, на тот случай, если кто появится и захочет забрать конверт. Однако вряд ли можно торчать на тротуаре у входа, окидывая подозрительным взглядом каждого посетителя. Здесь они заметят меня раньше, а мне определенно не хотелось, чтоб это произошло.
Поэтому-то я и приехал в Ньюбери так рано, провести полную рекогносцировку местности и определить свою тактику в зависимости от здешних условий и образа жизни.
На первый взгляд я определил две точки, откуда можно было наблюдать посетителей почтового отделения, не обнаруживая своего присутствия. Первой являлась кофейня в американском стиле, находившаяся ярдах в тридцати, второй - индийский ресторан "Тадж-Махал" на противоположной стороне улицы.
Я остановил свой выбор на ресторане, и не только потому, что обзор оттуда был лучше, но и потому, что окна там были наполовину задернуты раздвижными шторками, за которыми я мог спрятаться и спокойно наблюдать в щель, что происходит на улице ровно напротив. Всего-то и надо, что выбрать правильный столик. Вывеска на двери гласила, что заведение открывается на ленч ровно в полдень. Что ж, до этого времени придется использовать кофейню.
Неплохо было бы обосноваться в засаде до открытия почты. Я не знал, в какое именно время производится доставка, но на месте шантажиста не стал бы оставлять конверт в почтовом ящике надолго, тем более с такими большими деньгами.
Я свернул за угол на Маркет-стрит, нашел там отделение банка с банкоматом. Взял две сотни фунтов, тут же использовал часть, купив газету в киоске на углу. Я вовсе не собирался ее читать из боязни пропустить шантажиста. Но газета может послужить отличным прикрытием, когда сидишь у большого окна-витрины в кафе.
* * *
Высунувшись из-за угла газетного листа ровно в восемь тридцать, я увидел мужчину и женщину. Они подошли к почтовому отделению, отперли дверь и вошли. Со своего места я мог разглядеть почтовый ящик под номером 116, но было это трудновато, мешало отражение от окна. Во всяком случае, пока что, насколько я мог судить, никто из вновь прибывших ящика не открывал. Впрочем, они являлись сотрудниками, так что неудивительно. У них имелся доступ ко всем ящикам, только с задней их стороны.
Я выпил несколько чашек кофе и стаканов апельсинового сока и надеялся, что в глазах всего мира выгляжу праздным посетителем, проводящим утро за чтением газет. Раза два один из официантов подходил и осведомлялся, не желаю ли я заказать что-нибудь еще, и оба раза я принимал предложение. Не хотелось, чтоб они попросили меня вон, но я уже начал беспокоиться, что выпил слишком много жидкости, а это было чревато известными последствиями. Вряд ли я мог попросить кого-либо из сотрудников кафе понаблюдать вместо меня за почтовым ящиком, когда мне понадобится в туалет.
К десяти утра я выпил три большие чашки кофе, три стакана апельсинового сока и уже начал впадать в отчаяние. Что напомнило мне о страданиях в стойлах с той разницей, что здесь я не был прикован цепью к стене. Я оставил газету и чашку кофе на столе, чтоб застолбить за собой место, и помчался искать мужской туалет.
Похоже, за то недолгое время, что я там находился, на улице ничего не произошло. Только прохожих прибавилось, но, разглядывая лица, я никого не узнавал.
В десять минут одиннадцатого я наконец разглядел знакомого человека, он не спеша приближался. Нет, не то чтобы я знал этого человека лично, зато род его занятий был мне ясен. Почтальон. Он толкал перед собой небольшую четырехколесную ярко-красную тележку и останавливался у каждой лавки и двери доставить почту. В само отделение почты он зашел с целой кипой корреспонденции, она была поделена на две половины, каждая скреплена широкой резинкой. Издали, конечно, не было видно, входит ли в нее конверт от отчима, но я подозревал, что да. И шантажист, несомненно, придерживался того же мнения.
- Вы у нас на весь день? - Ко мне подошла молоденькая официантка.
- Простите?
- Вы будете сидеть тут весь день? - повторила она вопрос.
- А что, это запрещено законом? - осведомился я. Я заказал целое море кофе, выпил три стакана апельсинового сока, съел одно пирожное.
- Но мы с другом считаем, вы что-то затеваете, - сказала она.
Я развернулся в кресле и посмотрел на ее друга, который наблюдал за мной с безопасного расстояния и из-за укрытия - стойки бара. Я отвернулся и оглядел улицу.
- Ну и что дальше?
- И газету вы не читаете, - укоризненно заметила она.
- С чего вы это взяли?
- Да уже целый час смотрите на одну страницу, - ответила она. - Мы наблюдали. Никто не читает газет так медленно.
- Так чем же, по-вашему, я здесь занимаюсь? - спросил я ее, не отводя взгляда от почты.
- Мы считаем, что вы выслеживаете грабителей банка, - она улыбнулась. - Вы коп, ведь так?
Я приложил палец к губам и подмигнул ей:
- Тс-с-с…
Девушка подбежала к своему другу бармену, о чем-то с ним пошушукалась, а потом они оба поднесли указательные пальцы к губам и захихикали.
До открытия индийского ресторана оставалось еще полчаса, но я решил, что оставаться здесь дольше мне не стоит. Мне совсем ни к чему внимание официантов и барменов, а также посетителей этого заведения.
Я поманил девушку к себе.
- Мне пора, - еле слышным шепотом произнес я и оплатил счет. - Просто моя смена закончилась. Но помните… - Тут я снова прижал палец к губам. - Тс-с-с! Чтоб никому, ни единой живой душе!
- Конечно, мы все понимаем, - закивала она с самым серьезным видом.
Я поднялся, взял свою непрочитанную газету и вышел на улицу. К ленчу, я был в этом уверен, она успеет рассказать всем своим друзьям об этой встрече, а половина знакомых этих самых друзей узнают к вечеру.
И вот я двинулся по улице, уверенный в том, что за каждым моим шагом наблюдает эта бойкая девица, ее друг и посетители кофейни. Так что болтаться на улице не стоит, и я зашел в магазин по соседству с индийским рестораном. Там продавали компьютеры и всякую электронику.
- Чем могу помочь, сэр? - спросил, приблизившись, молодой человек.
- Нет, спасибо, - ответил я. - Пока просто смотрю.
На улицу через витрину.
- Но вы скажите, если чем-то заинтересуетесь, - сказал он, отошел и занялся внутренностями наполовину разобранного компьютера.
- Непременно, - заверил я его.
Я стоял перед витриной, где были выставлены образцы товара, продолжая поглядывать через стекло на почтовое отделение. Потом посмотрел вниз, на витрину. Там были выставлены фотокамеры.
- Знаете, я хотел бы купить фотоаппарат, - не оборачиваясь, сказал я.
- Конечно, сэр, - оживился молодой человек. - Какую модель предпочитаете?
- Такую, чтоб можно было использовать прямо сейчас, - ответил я. - И с хорошим зумом.
- Как насчет нового "Панасоника"? - спросил он. - Имеет восемнадцатикратный оптический зум и линзы фирмы "Лейка".
- Но вещь хорошая? - по-прежнему не оборачиваясь, спросил я.
- Лучшая, - ответил он.
- Хорошо, тогда беру, - сказал я. - И она будет работать сразу же?
- Должна, - сказал он. - Правда, вскоре придется подзарядить аккумулятор, но обычно на первое время хватает.
- Вы в этом уверены?
- Конечно.
- И можете настроить камеру так, чтоб она прямо сейчас начала снимать?
- Ну, разумеется, сэр, - ответил молодой человек. - Вот у этой переключатель сразу на карту памяти. Желаете, чтоб я вставил?
- Да, пожалуйста, - кивнул я, продолжая наблюдать за почтой.
- Два гигабайта? - спросил он.
- Пойдет.
Пока молодой человек возился с камерой, проверял аккумулятор и вставлял карту памяти, я продолжал наблюдать за почтой.
- Желаете, чтоб я упаковал в коробку?
- Нет, - ответил я. - Оставьте так.
Я протянул ему свою кредитную карту, на миг опустил глаза, ввести PIN-код, а заодно проверить, не трачу ли на это новое приобретение целое состояние.
- И, пожалуйста, оставьте камеру включенной.
- Аккумулятор сядет, если я это сделаю, - сказал он. - Но включить очень просто, как только понадобится. Просто нажать вот здесь, и все, - он показал где. - Ну а потом наводите и снимайте. - И он указал на другую кнопку. - Камера сделает все остальное.
- А зум?
- Вот здесь. - Он показал мне, на что надо нажимать, чтоб выдвинуть и убрать объектив.
- Здорово. Спасибо.
Он протянул мне пластиковую коробку.
- Зарядное устройство, инструкции, гарантийный талон, все здесь.
- Спасибо, - еще раз поблагодарил его я и забрал покупку.
Быстро вышел из магазина и подошел к индийскому ресторану "Тадж-Махал", как раз когда официант переворачивал табличку на двери с "ЗАКРЫТО" на "ОТКРЫТО".
- Я бы хотел занять вон тот столик, - сказал я.
- Но, сэр, - возразил официант, - это столик на четверых.
- Должны подойти еще три человека, - сказал я, подошел к столику и уселся прежде, чем он успел меня остановить.
Заказал бокал минеральной газированной воды и, когда официант пошел выполнять заказ, раздвинул занавески на окне на несколько дюймов, чтоб хорошо видеть ящик под номером 116.
* * *
Конверт забрали в двадцать минут второго, к этому времени официант индийского ресторана окончательно понял, что никто из упомянутых мной трех друзей на ленч не придет.
Я уже почти уничтожил все ресторанные запасы поппадамс и манго чатни, и снова отчаянно хотелось отлить, как вдруг увидел через дорогу знакомое лицо. А если бы пошел в туалет, то наверняка не увидел бы.
Для того чтоб подойти к ящику под номером 116, открыть его ключом, извлечь содержимое и уйти, человеку понадобилось всего несколько секунд.
Но я все-таки успел несколько раз щелкнуть своим новым приобретением.
А потом сидел за столом и рассматривал снимки, которые только что сделал.
На нескольких был виден только затылок, еще пара оказались вне фокуса, но зато три получились отменно, такие яркие, четкие. На двух явившуюся за деньгами персону удалось запечатлеть в профиль, у открытого ящика и с конвертом в руке, на третьем - анфас, на выходе из почтового отделения.
Честно признаюсь, я не знал, кого жду, но лицо, глядевшее на меня с экрана фотокамеры, не входило в списки даже отдаленно возможных кандидатов.
Лицо на снимке, лицо шантажиста моей матери, принадлежало Джулии Йорк, этой тигрице в клетке.
Глава 14
В субботу в девять утра я сидел в машине Яна, припаркованной на стоянке, на полпути к Бейдену. Я выбрал именно эту позицию потому, что она позволяла видеть проезжающие в моем направлении из Лэмбурна машины. Но мне нужна была одна, определенная машина, и ждал я ее вот уже полчаса.
Сегодня я снова поднялся рано и спал просто отвратительно.
Одни и те же вопросы вертелись в голове и не давали покоя. Как могло получиться, что Джулия Йорк стала шантажисткой? Как ей удалось завладеть налоговыми документами матери или, по крайней мере, получить информацию о них?
И еще один, главный вопрос: с кем она работает?
Здесь должен участвовать еще один человек. Говоря о шантажисте, мать всегда называла его "он", да я и сам слышал шепот в телефонной трубке и был уверен, что голос принадлежал мужчине.
Вот на холм по направлению ко мне начал подниматься трейлер по перевозке лошадей. Я сполз на сиденье, чтобы водитель не видел моего лица. Машины по перевозке лошадей меня не интересовали.
Я зевнул. Устал от недосыпа, хотя и знал, что нескольких часов прежде мне вполне хватало. Да иногда на протяжении недель приходилось спать меньше, чем сейчас. Достаточно вспомнить Сэндхерст - там бывали моменты, когда я выматывался окончательно, бывал на грани полного физического истощения, но все равно продолжал двигаться вперед, как и мои товарищи и соученики.
Пришлось снова выехать из конюшен Каури еще до рассвета, до того момента, как в спальне матери включат свет. Я выехал из деревни по дороге на Вэнтейдж, свернул к открытым воротам конюшен Грейстоун и въехал на территорию. Я медленно продвигался вперед, внимательно оглядывая все вокруг в свете фар. Две палочки, прислоненные к небольшим камням, оставались на тех же местах. Стало быть, никаких машин сюда не заезжало - с тех пор, как отперли ворота.
То был вполне оправданный риск - доехать до того места, где оставлены палочки, и проверить. Лучше так, чем выйти из машины и пройти пешком. На проверку ушло не больше минуты.
Я снова выехал на дорогу и припарковался на площади перед супермаркетом, прямо под величественной статуей короля Альфреда Великого. В одной руке он держал боевой топорик, в другой сжимал свиток, символизируя саксонского воина, ставшего законодателем.
Еще в городе в автомате я купил "Рейсинг пост" - не хотел светиться в киосках или магазинах Лэмбурна, на тот случай, если заметит тот, кто считает меня мертвым.
В газете было написано, что Ивен Йорк выставляет сегодня на двух разных ипподромах семь лошадей: трех на скачках в Хейдок-Парк и четырех - в Аскоте. В число последних входили два претендента на победу в скачках на "Золотой кубок".
Хейдок находился на полпути между Манчестером и Ливерпулем, и добираться туда надо было часа три, не меньше. Аскот же был гораздо ближе, находился в том же графстве, что и Лэмбурн, всего в пятидесяти минутах езды по трассе М4, ну, может, чуть дольше с учетом активного движения в день скачек.
У Ивена были заявлены лошади на первый забег в обеих скачках, и если он не собирался опоздать на первый, в Хейдок-Парк, то должен проехать на своем шикарном белом "БМВ" вверх по холму на Бейден где-то около десяти утра, ну самое позднее - в десять тридцать.
И вот я сидел и ждал.
Попробовал включить в машине радио, но, как и ручник, оно не работало. Производило какое-то раздражающее жужжание даже с выключенным мотором. Хуже, чем без радио, и я выключил его.
Потом взглянул на новые часы, приобретенные в Ньюбери накануне днем. Девять тридцать.
В девять сорок пять я узнал машину, которая двигалась вверх по холму по направлению ко мне. Нет, то был не новенький белый "БМВ", но старый, знавший лучшие времена синий "Форд" моей матери.
Я сполз на сиденье как можно ниже, в надежде, что, проезжая мимо, она не обратит внимания на машину, принадлежавшую ее старшему конюху. Ну, даже если и обратит, то вряд ли остановится спросить, что она тут делает. Так оно и вышло - я с облегчением увидел, как синий "Форд" скрылся за поворотом. Как я и предполагал, мать отправилась на скачки в Хейдок-Парк, где должен был выступить наш жеребец по кличке Орегон - его последний выход перед серьезными соревнованиями в Челтенхеме. Ян говорил, что будет смотреть скачки по четвертому каналу.
Я ждал и ждал, а белый "БМВ" все не появлялся.