* * *
И вот без десяти одиннадцать я решил, что торчать здесь дольше не имеет смысла. Машины Ивена я не видел, но это вовсе не означало, что он не поехал в Хейдок. Это означало, что он не поехал туда по этой дороге. Здесь пролегал наиболее вероятный маршрут от дома Йорков, но наверняка не единственный.
И вот я выехал со стоянки и стал искать другую точку наблюдения, где-нибудь на Хангерфорд-Хилл, на одной из дорог, ведущей от Лэмбурна. Если Ивен Йорк собирается сегодня в Аскот, то он почти наверняка поедет этим путем и сделает это не позже чем в двенадцать тридцать, если не хочет пропустить момент, когда его лошадь будут готовить к первому забегу.
И вот без пяти двенадцать на холме показалась такая узнаваемая белая крыша шикарного "БМВ", и я включил мотор.
Я планировал ехать за ним на безопасном расстоянии, чтобы меня не заметили, и еще хотел убедиться, что он вскоре свернет на восток, на дорогу, ведущую в Аскот. Но вскоре убедился, что мог бы и не осторожничать, не держаться так далеко. Маленькая "Корса" Яна Норланда карабкалась на холм Хангерфорд из последних сил, но мощный "БМВ" Ивена Йорка был уже далеко, и совсем скрылся из виду, когда мне удалось достичь вершины холма у паба под названием "Заяц".
Я был, конечно, далеко не в восторге от всего этого, однако пришлось признать, что он действительно отправился в Аскот, а значит, в Лэмбурне его не будет еще часов пять как минимум. Некогда я мог это запросто проверить, смотря трансляции из Аскота по каналу Би-би-си. Но, к сожалению, Би-би-си урезала трансляции скачек, свела их почти до нуля, исключая, разумеется, "Гранд нэшнл". Видно, кто-то в этой организации счел, что спорт, не связанный с колесами, футбольными и теннисными мячами или лыжами, не стоит внимания зрителей.
И вот пришлось мне выехать на стоянку перед пабом "Заяц" и снова ждать, снова наблюдать за дорогой, на тот случай, если белый "БМВ" вдруг вернется. Может, его хозяин что-то забыл и решит заехать домой забрать.
Но этого не случилось.
Я выждал еще минут тридцать, окончательно убедился, что не увижу Ивена и его белого "БМВ" еще несколько часов. Теперь он просто не успеет вернуться к началу скачек в Аскоте, если решит заехать домой.
И вот я выехал со стоянки перед пабом, спустился по холму до деревни Лэмбурн и притормозил на усыпанной гравием площадке перед домом Йорков.
* * *
Увидев меня, Джулия удивилась, но не настолько, как если б знала, что я мертв.
- Чего это ты тут делаешь? - спросила она, приоткрыв дверь на небольшую щелку.
- Вроде бы сама говорила на скачках в Ньюбери, что я могу навещать тебя время от времени, - ответил я. - И вот я здесь.
Она начала краснеть с шеи.
- Что это у тебя в сумке? - спросила она и кивком указала на пластиковый пакет, который я держал в руке.
- Шампанское, - ответил я.
Она снова залилась краской, на этот раз и щеки порозовели.
- Ну, тогда входи. - И она распахнула передо мной дверь. А сама при этом глядела мне за спину, словно проверяла, видел ли кто, как я зашел. Я вместе с ней понадеялся, что нет.
- Как красиво, - заметил я, любуясь белой винтовой лестницей в холле. - А где тут у тебя спальня?
- Бог ты мой, - хихикнула она. - А ты, я смотрю, шустрый парень.
- Настоящее время тут не подходит, - заметил я. - Муж дома?
- Нет, - она снова хихикнула. - Уехал на скачки.
- Знаю, - сказал я. - Видел его машину.
- Испорченный мальчишка! - И она шутливо погрозила мне пальцем.
- Ну и чем займемся? - спросил ее я.
Она дышала часто и глубоко, груди то поднимались, то опускались под тонким свитером.
- Принеси бокалы, - сказал я, начав подниматься по ступеням. - Давай, что же ты! - добавил я, видя, как она в нерешительности застыла в холле.
- Ступай в гостевую комнату, - громко сказала она. - Первая налево.
Я вошел в гостевую комнату, ту, что слева, и присел на покрывало на огромной двуспальной кровати.
Тут в голову закралось сомнение.
Неужели я действительно собираюсь заняться сексом с этой женщиной?
Наверное, все зависит от того, хочет ли она, пока что все позитивные признаки налицо. Но хочу ли я этого, вот в чем вопрос.
Еще одна мысль не давала мне покоя.
Оставить протез или снять, если дело дойдет до этого?
И я решил, что лучше оставить, на тот случай, если придется поспешно отступать.
Я зашел в ванную комнату. Подумал, может, принять душ, но затем отказался от этой мысли. Ведь процедура эта требовала снять протез, а затем снова надеть его. Может, он и водонепроницаемый, но вот в соединении с культей я не был уверен.
Я разделся, оставил одежду на полу в ванной, влез в постель и прикрылся покрывалом до пояса.
Мне никогда не приходилось платить за секс, хотя несколько раз доводилось угощать девушек очень дорогим обедом, что было практически равносильно плате. Но в данном конкретном случае моя мать каждую неделю выплачивает по две тысячи фунтов этой шантажистке вот уже на протяжении нескольких недель. Так что с нее более чем достаточно.
Джулия появилась в дверях с двумя высокими бокалами для шампанского в левой руке и в прозрачном пеньюаре на голое тело, который оставила распахнутым.
- Ну, теперь проверим, насколько ты у нас испорченный мальчишка! - сказала она и вытащила из-за спины правую руку. В ней был зажат кожаный хлыст.
- Ужасно испорченный, - ответил я и с громким хлопком открыл шампанское.
- Вот и славненько, - сказала она.
Не совсем то, чего я хотел, но пришлось немного поиграть с ней в эту игру. А она все больше и больше распалялась.
- Погоди минутку, - сказал я, вставая с постели.
- Что? - воскликнула она. - А ну, немедленно на место!
- Да погоди ты. Мне нужно в туалет.
Она откинулась на подушки, застыла в полусидячем положении, опираясь на локти, в правой руке хлыст, колени подогнуты, ноги широко расставлены. Потом капризно замотала головой.
- Не верю, не верю тебе! - крикнула она. - Сейчас же в постель, или устрою тебе неприятности!
Не обращая внимания на эти угрозы, я прошел в ванную, быстро натянул трусы. Затем достал новенький фотоаппарат из тумбочки под раковиной, куда спрятал его, как только вошел, проверил, включен ли он. В пластиковом пакете у меня была не только бутылка шампанского.
- Давай поживей, негодник! - крикнула она из комнаты.
- Уже иду! - крикнул я в ответ.
Я вышел из ванной и быстро сделал несколько снимков: она по-прежнему лежала голая на кровати, в той же компрометирующей позе. Лежала с закрытыми глазами и лишь через несколько секунд сообразила, что происходит.
- Какого черта? - взвизгнула она, запустила в меня хлыстом и прикрылась краем покрывала.
- Просто фотографирую, - спокойно ответил я.
- На кой хрен? - сердито спросила она.
- Шантаж, - коротко ответил я.
- Шантаж?! - взвизгнула она.
- Да. Хочешь посмотреть?
Я поднес камеру к постели, так чтобы она могла видеть монитор на обратной ее стороне. Но фотографии там оказались другие, не те, которые я сделал только что. Там были вчерашние снимки: ее лицо в профиль, одной рукой она лезет в почтовый ящик под номером 116, чтоб достать конверт с деньгами моей матери.
* * *
Она рыдала и все никак не могла остановиться.
Мы находились в гостевой комнате. Я бросил ей пеньюар, а сам ушел в ванную, надеть рубашку и брюки. И когда вышел, увидел, что она сидит на кровати в пеньюаре с натянутым до подбородка покрывалом. На мой взгляд, она ничуть не походила на человека, участвующего в преступном сговоре. Даже растрепанные волосы успела привести в порядок.
- Да это только игра была, - пробормотала она.
- Убийство - это тебе не игра, - сурово произнес я, стоя у изножья кровати.
- Убийство? - Она страшно побледнела. - Какое еще убийство?
"Мое, - подумал я. - В конюшнях Грейстоун".
- Так кого убили? - продолжала допытываться она.
- Человека по имени Родерик Уорд, - ответил я, хотя никаких оснований утверждать это у меня не было.
- Да нет! - взвизгнула она. - Родерика никто не убивал! Он погиб в автокатастрофе.
Значит, она знала о Родерике Уорде.
- Это было подстроено, - заметил я. - Кто его убил?
- Я никого не убивала! - выкрикнула она.
- Но кто-то убил, - сказал я. - Может, Ивен?
- Ивен? - Тут она едва не расхохоталась. - Да Ивена интересуют только эти гребаные лошади. Только они и виски. Лошади и виски весь вечер и всю ночь.
Возможно, это объясняло ее повышенную сексуальную активность. Раз в супружеской постели не удается найти удовлетворение, приходится искать на стороне.
- Так кто все-таки убил Родерика Уорда? - снова спросил я.
- Никто, - ответила она. - Я ведь уже говорила. Он погиб в катастрофе.
- Кто это тебе сказал? - Она не ответила. Я смотрел на нее сверху вниз. - А ты знаешь, какой приговор ждет соучастника убийства? - Ответа не последовало. - Большой срок в тюрьме. И молодой девушке, такой, как ты, этот срок покажется вечностью.
- Я же говорю, я никого не убивала. - Тут она снова расплакалась.
- А как думаешь, присяжные поверят тебе, признав виновной в шантаже? - Она продолжала плакать, слезы размывали тушь, черные пятна расползались на белом постельном белье. - Тогда скажи, кто убил Родерика Уорда?
Она ничего не сказала, зарылась лицом в подушку и рыдала теперь во весь голос.
- Ты мне все равно скажешь, - заметил я. - Рано или поздно. Тебе известно, что максимальный срок за шантаж четырнадцать лет?
Только тут она подняла голову.
- Нет!.. - В голосе ее слышалась мольба.
- Не нет, а да, - сказал я. - То же самое ждет и сообщника.
Это я точно знал. Посмотрел в Интернете.
- Где деньги? - Я решил сменить тему.
- Какие деньги? - спросила она.
- Деньги, которые ты забрала вчера в Ньюбери.
- У меня в сумочке, - пробормотала она.
- Ну а остальное?
- Остальное?
- Да, все те конверты, которые ты каждую неделю забирала с почты на протяжении последних семи месяцев. Где все эти деньги?
- У меня их нет.
- Тогда у кого они?
Но она по-прежнему не хотела говорить.
- Вот что, Джулия, - сказал я. - Ты просто не оставляешь мне другого выбора, кроме как передать вчерашние твои снимки в полицию.
- Нет, - жалобно вскрикнула она.
- Но я не смогу помочь тебе, если ты не поможешь мне, - уже мягче сказал я. - Иначе придется показать те, другие снимки Ивену. - Оба мы понимали, о каких снимках идет речь. Заставь вора искать вора. Или, как в данном случае, заставь шантажиста выдать шантажиста.
- Нет, прошу, не надо, пожалуйста! - взмолилась она.
- Тогда говори, у кого деньги.
- А нельзя ли… расплатиться другим способом? - спросила она. И стянула покрывало, обнажив левую грудь.
- Нет, - твердо ответил я. - Нельзя.
Она тут же снова прикрылась.
- Вот что, Джулия, - командирским голосом произнес я. - Это твой последний шанс. Или ты говоришь, у кого деньги, или я звоню в полицию. - Откуда ей было знать, что в мои планы это вовсе не входило.
- Я не могу тебе сказать, - с несчастным видом ответила она.
- Чего-то боишься?
- Ничего.
- Но ты же сама только что говорила, это всего лишь игра, - заметил я. - Это он послал тебя, верно? - Я сделал паузу. Она молчала. - Это он попросил тебя забирать конверты с почты каждую неделю? - Я снова выдержал паузу. И опять нет ответа, только она снова заплакала, тихо, почти беззвучно. - Наверное, говорил, что ты не попадешься? - Она еле заметно кивнула. - Но ты попалась. - Она снова кивнула, и слезы полились уже ручьем. - И ты не хочешь говорить мне, кто он такой. Очень глупо с твоей стороны. Закончится тем, что всю вину взвалят на тебя.
- Я не хочу в тюрьму, - прорыдала она, и я тут же вспомнил мать.
- А ты и не пойдешь в тюрьму, - поспешно вставил я. - Если скажешь, кому передавала деньги, гарантирую, суд не отправит тебя в тюрьму. - Ну, если и отправит, то ненадолго, подумал я. Уж определенно не на четырнадцать лет.
Я видел: она все еще не решается сказать. Что это, страх или же извращенное понимание преданности?..
- Ты его любишь, да? - спросил я.
Она, все еще плача, подняла на меня глаза. А потом молча кивнула.
- Тогда почему проделывала все это? - И я указал на смятую постель и кожаный хлыст, что валялся теперь на полу. Мало похоже на действия искреннее влюбленной в кого-то женщины.
- По привычке, наверное, - тихо ответила она.
Ничего себе привычки!
- Ну, а он тебя любит? - продолжал допытываться я.
- Говорит, что любит, - ответила она, но я уловил в голосе нотки сомнения.
- Однако ты не уверена?
- Нет.
- Тогда зачем, скажи на милость, тебе его защищать? - Она не ответила. - Ладно, - сказал я после паузы. - Только потом не говори, что я тебя не предупреждал. - Я достал мобильник из кармана. - Уверен, Ивен сочтет эти твои фотографии весьма интригующими. Он знает о твоем тайном любовнике-шантажисте? Если нет, то скоро узнает.
Я открыл телефон и продемонстрировал ей, как нажимаю кнопку под номером девять три раза, телефон вызова экстренной помощи. При нажатии всякий раз аппарат издавал попискивание. Затем я поднес его к уху. Откуда ей было знать, что я не надавил на кнопку соединения с абонентом.
- Алло? - произнес я в молчащую трубку. - Соедините с полицией. - Я улыбнулся Джулии. - Твой последний шанс.
- Ладно! - крикнула она. - Не надо звонить! Я скажу!
- Извините, - бросил я в трубку. - Наверное, ошибка. Все хорошо, все в порядке. Благодарю. - И я закрыл телефон.
- Так кто он?
Она не ответила.
- Так, начинается, - сказал я и снова раскрыл телефон. - Говори! Кому ты отдавала деньги? Кто шантажист?
- Алексу Рису, - тихо ответила она.
- Что? - Я был потрясен. - Этой бухгалтерской крысе?
- Алекс не крыса, - возмущенно ответила она. - Он замечательный.
Я вспомнил долгие часы, проведенные в стойле на цепи, и не мог согласиться с этим определением.
- Так это вы с Алексом Рисом приковали меня к стене и бросили умирать? - Я вдруг страшно разгневался, и Джулия это заметила.
- Нет, - ответила она. - Конечно, нет. Ты это о чем?
- О том, что вы бросили меня умирать от обезвоживания.
Она была потрясена.
- Честное слово, не понимаю, о чем ты.
- Но при этом он обещал, что вернется и непременно меня освободит, так? - Гнев мой готов был выплеснуться наружу.
- Он мне ничего такого не говорил, - пробормотала она.
- Но ведь ты помогала ему похитить меня? - крикнул я.
- Том, пожалуйста, прекрати, - взмолилась она. - Ты меня пугаешь. И я правда не понимаю, о чем ты. Я в жизни своей никогда никого не похищала и уж точно не приковывала к стене. Честное слово.
- С чего это я должен тебе верить? - бросил я. Страх и недоумение в ее глазах не были наигранными, и я ей поверил. Но если не она помогала похитить и приковать меня к стене, тогда кто?
Или же Алекс Рис, шантажист матери, и несостоявшийся убийца - не одно и то же лицо?..
Джулия мало что могла мне рассказать. Она забирала конверты с почты только тогда, когда Алекс Рис не мог сделать этого; она не знала даже, сколько в них денег. Когда мы наконец спустились вниз, в кухню и она достала конверт из сумочки, то долго не могла поверить своим глазам при виде двух тысяч фунтов.
- Это не игрушки, - сказал я. - Две тысячи фунтов каждую неделю - это тебе далеко не игрушки.
- Но она не может себе этого позволить, - растерянно пробормотала Джулия.
- Не может, - кивнул я. - Но даже если б и могла, не вижу разницы.
- Алекс говорит, это называется перераспределением благ, - сказала она.
- И поэтому ничего страшного в этом нет, так, что ли?
Она промолчала.
- Допустим, я украду ваш новенький "БМВ" с целью перераспределения материальных благ, - продолжил я. - Вам это понравится? Или вы вызовете полицию?
- Но Алекс говорит… - начала она.
- Мне плевать, что там говорит Алекс, - перебил ее я. - Алекс - не кто иной, как грязный вор, и он использовал тебя. Чем скорей поймешь это, тем лучше для тебя. Или же окажешься сперва с ним в суде, а потом и в тюремной камере.
А теперь, подумал я, самое время встретиться с мистером Алексом Рисом, причем рассчитывать тут надо на внезапность.
- Когда и где ты должна передать конверт Рису? - спросил я.
- Он завтра возвращается.
- Откуда?
- Из Гибралтара, - ответила она. - Отправился туда во вторник вместе с Кэрравеем.
Получалось, он никак не мог быть тем человеком, который в четверг вечером отпирал ворота конюшен Грей-стоун.
- Ну а конверт-то ты когда должна отдать?