- Да ладно тебе! - Теперь она снова смеялась. - Ну, говори, что там у тебя? Какая-то игрушка, да? С целью заманить девушку в свои сети? - Она танцующим шагом отошла в сторонку и, смеясь, стала смотреть вниз, выискивая источник странного звука.
Выбора не было.
- У меня протез, - тихо произнес я.
- Что? - Она, похоже, не расслышала и продолжала приплясывать, играя глазами и смеясь.
- Искусственная нога, - сказал я уже громче.
Она резко остановилась.
- У меня только одна нога.
Она стояла неподвижно, глядя прямо мне в глаза.
- О, Том!.. Прости, пожалуйста. - На секунду показалось, что она плачет, но, должно быть, по щекам ее катились капли воды. - О господи! Прости, не сердись.
- Да все в порядке, - грубо буркнул я в ответ.
На самом деле все было далеко не в порядке.
Изабелла стояла и все больше намокала под дождем, хотя казалось, больше промокнуть уже невозможно, пока я рассказывал ей все, что помнил, о том, когда мне оторвало ногу при взрыве, ну и всю последующую историю мытарств по госпиталям.
Она слушала все это с ужасом, затем - сочувственно.
Ей хотелось как-то утешить меня. Но я это презирал. Не хотел, чтоб меня жалели.
И тут вдруг я понял, почему именно вернулся в Лэмбурн, к себе домой. Видимо, подсознательно понимал, что мать не станет сюсюкать надо мной, утешать и обнимать, знала, как я ненавижу все это. Она никогда не стала бы подбадривать меня, проявлять жалость. И никогда бы не стала выражать сочувствие по поводу этого несчастья. Я предпочитал подход Каури: "Живи сам, как хочешь, и дай жить другим".
С горем, если горем можно считать потерю ноги, а как следствие - и карьеры, легче справляться в одиночку.
- Пожалуйста, только не надо меня жалеть, - сказал я.
Изабелла умолкла на полуслове.
- Я и не жалела, - пробормотала она.
- Ну, мне так показалось.
- А ты, получается, трус, - сказала она. - Я всего лишь хотела помочь.
- Не надо мне никакой помощи! - грубо огрызнулся я. - Прекрасно обойдусь и без нее.
- Ладно. - Была заметно, что она обиделась. - Раз уж ты так настроен, лучше нам распрощаться. Доброй ночи.
И с этими словами она развернулась и зашагала прочь, оставив меня одного под дождем, растерянного и смущенного, не знающего, то ли радоваться, то ли горевать, сердиться или сохранять олимпийское спокойствие.
Мне хотелось только одного: бежать куда подальше сломя голову - но даже на это я не был способен - под противный металлический лязг протеза.
* * *
В понедельник утром я отправился в Элдершот забрать свою машину и другие вещи, сданные на хранение.
Изабелла поехала со мной.
Если быть точнее - я поехал с ней.
Она гнала свой "Фольксваген Гольф" в манере, присущей гонщику на мировом чемпионате по ралли.
- Ты всегда так водишь? - осведомился я после того, как мы едва увернулись от столкновения с несущимся навстречу грузовиком.
- Только когда меня не жалеют, - ответила она и окинула меня слишком долгим и пристальным взглядом.
- Лучше на дорогу смотри, - сказал я.
Она не обратила внимания на эти мои слова.
- Прошу тебя, Изабелла, - начал я. - Как-то не хочется погибать в аварии по вине дамочки, гоняющей как сумасшедшая по дорогам, после того, как выжил при взрыве мины.
А до этого она позвонила мне домой. Очень рано. Я все еще был в постели.
- Тебе звонила эта женщина, Уоррен, - сказала мать за завтраком, с особым отвращением произнося имя моей знакомой.
- Женщина Уоррен?
- Ну, она ведь замужем за Джексоном Уорреном.
Я все равно ничего не понимал.
- Кто такой Джексон Уоррен?
- Тебе следовало бы знать, - ответила она. - Живет в Холл. Семья заработала горы денег в колониях. - Звучало все это как-то очень старомодно. - Женился на этой девчонке, когда старая жена умерла. Она лет на тридцать моложе его, это как минимум. Она и звонила. Наглая потаскушка.
Последние два слова она произнесла очень тихо, но вполне различимо.
- И звать ее Изабелла? - спросил я.
- Да, она самая.
"Так, значит, она замужем".
- И что ей было надо? - спросил я.
- Откуда мне знать? Она позвонила, спросила тебя, вот и все.
Маме никогда не нравилось пребывать в положении человека, не знающего всего, что происходит, и этот случай не был исключением.
- Вот уж никогда бы не подумала, что ты знаком с этой женщиной. - И эту фразу она произнесла с каким-то особым неодобрением.
Но я не клюнул на крючок.
Вместо этого вышел из кухни в кабинет и позвонил Изабелле.
- Знаешь, мне так неудобно за вчерашнее, - сказала она.
- Мне тоже.
- Послушай, не могли бы мы встретиться сегодня? Хочу извиниться лично.
- Не могу, - сухо ответил я. - Еду в Элдершот.
- Может, тебя подвезти? - с надеждой спросила она.
- Да нет, не стоит, - ответил я. - В Ньюбери сяду на поезд.
- Нет! Пожалуйста! - теперь она почти кричала. - Позволь мне подвезти тебя. Это самое меньшее, что я могу сделать, чтоб загладить вчерашнюю вину.
Так мы едва не погибли в автокатастрофе при столкновении с грузовиком.
Все, чем я владел в этом мире, не считая военного обмундирования и амуниции, хранилось под замком, в металлическом контейнере в камере хранения в казармах Элдершота, именно оттуда наш полк был переброшен в Афганистан. Все, кроме машины, которая, как я надеялся, до сих пор пылилась где-то на огромной стоянке, расположенной на территории военного лагеря, неподалеку от дороги из Элдершота в Пирбрайт.
- Давай сперва заедем за моей машиной, - сказал я. - И тогда в нее можно будет загрузить все барахло.
- Ладно, - кивнула Изабелла. - А ты уверен, что сможешь вести ее?
- Нет, совсем даже не уверен, - ответил я. - Но скоро узнаем, так это или нет. - Эта проблема беспокоила и меня. На моем "Ягуаре" была установлена автоматическая коробка передач, так что дело придется иметь всего с двумя педалями. Но обе они приводились в движение правой ногой водителя. Я планировал использовать протез для педали газа, а левую, здоровую ногу - для тормоза; две педали - две ноги, все равно что вести гоночную машину на "Формуле-1".
- А у тебя есть страховка и уверенность в том, что сможешь вести… всего с одной ногой?
- Если честно, я ни в чем не уверен. И в этом - тоже, так что не спрашивай. - Я собирался аннулировать прежнюю мою страховку и забрать отсюда машину еще до отправки в Афганистан, но все как-то времени не было. Она была застрахована, и все налоги уплачены за последние пять месяцев, но никто ее не водил, так что, полагаю, они задолжали мне определенную сумму. Но я не сообщил в страховую компанию о том, что был ранен.
Какое-то время мы ехали в полном молчании.
- Почему ты не сказала мне, что замужем? - спросил я.
- Разве это имеет какое-то значение?
- Может, и имеет.
- Но что именно? Тот факт, что я замужем, или то обстоятельство, что муж мой вдвое старше меня?
- И то, и другое.
- Знаешь, до сих пор удивляюсь, что ты этого не знал. Похоже, все остальные в курсе. Помню, был такой скандал, когда мы с Джексоном поженились.
- И давно это было? - осведомился я.
- Семь лет назад, - ответила она. - И прежде чем спросишь, могу сказать: деньги здесь совершенно ни при чем. Просто люблю этого старого плута, вот и все.
- Но не без помощи денег, наверное? - иронически заметил я.
Она покосилась на меня. Глаза гневно сверкнули.
- Ты в точности такой, как и все остальные, - сказала Изабелла. - Ну почему люди вообразили, что все должно вертеться вокруг денег?
- Разве нет?
- Нет, - с вызовом ответила она. - Вовсе нет. Я ничего не получу после его смерти. Я сама отказалась, решила, что мне ничего не надо. Все перейдет к его детям.
- А у вас с ним есть общие дети? - спросил я.
- Нет. - В голосе ее звучало легкое разочарование. - К сожалению, нет.
- Но ты пыталась?
- Вначале - да. Но не сейчас. Слишком поздно.
- Но ведь ты еще совсем молодая.
- Да, верно. Проблема в Джексоне. - Тут она умолкла, не зная, стоит ли продолжать. Потом решилась. - Чертова простата.
- Рак?
- Да, - вздохнула она. - Повезло, что обнаружили на ранней стадии. Врачи говорят, что можно держать под контролем эту гадость с помощью лекарств. Но у них есть ряд, если так можно выразиться, побочных эффектов.
Дальше она ехала в молчании, ловко обогнала медленно двигающийся трактор - как раз вовремя, чтобы избежать столкновения со встречной машиной.
- Ну, а виагру он пробовал? - спросил я.
- Пробовал? - Она рассмеялась. - Слабо сказано. Он заглатывал ее горстями, как какой-нибудь престарелый хлыщ, а эффекта ноль. Всему виной золодекс, один из препаратов. Он полностью вырубает даже намек на сексуальную потенцию. Но все это лишь чисто физическая сторона, умственно он неистов, как прежде.
- Наверное, все это несколько огорчительно, - заметил я.
- Несколько? Это чертовски огорчительно, причем для нас обоих. - Она смущенно покосилась на меня. - Прости, мне не следовало так распускать язык. Слишком много выдала информации.
- Да все нормально, - поспешил уверить ее я. - Уж кто-кто, а я умею хранить тайны. Ну, разве что воскресным газетам сболтну, и то при условии, если хорошо заплатят.
Она рассмеялась.
- Если верить воскресным газетам, писавшим о нашей свадьбе, получалось, что я вышла за него только из-за денег и что секс между двадцатитрехлетней женщиной и мужчиной под шестьдесят является лишь плодом воображения, в основном - его воображения. Полная чушь! Именно секс, вот что привлекло меня в первую очередь.
Я сидел молча и слушал. А что еще мне оставалось делать?
- Мне было восемнадцать, когда мы познакомились. А ему - пятьдесят четыре, но он выглядел гораздо моложе. Каждое воскресенье, по утрам, они с моим отцом играли в гольф. А потом однажды, когда мама с папой уехали, он заскочил, просто спросить, все ли у нас в порядке. Якобы папа забыл предупредить его, что уезжает, вот Джексон и забеспокоился - во всяком случае, так он мне сказал. Но теперь, когда вспоминаю об этом, сильно сомневаюсь. - Она улыбнулась. - Ну, короче говоря, мы с ним оказались в постели. - Она рассмеялась. - Вот как оно было на самом деле, а не веришь - читай воскресные газеты.
- А Джексон в то время был женат?
- О, да, - кивнула она. - Женат, плюс двое детей. Сын и дочь, оба старше меня. Но к тому времени жена была уже очень больна. Рак груди. Я помогала присматривать за ней почти три года, потом она умерла.
- И все это время ты с ним спала? - спросил я.
Она улыбнулась:
- Ясное дело.
- И жила у них в доме?
- Нет, не с самого начала. Но последние шесть месяцев жизни Барбары провела там. И сын с дочерью относились ко мне как к младшей сестре.
- Наверное, не знали, что ты спишь с их отцом?
- Они это не обсуждали, - ответила она, - но думаю, что знали. А уж их мать - определенно.
- Что? Жена Джексона знала, что ты спишь с ее мужем?
- Конечно. Мы с ней это обсуждали. Она даже дала мне совет, ну, насчет того, как ему больше нравится. И еще говорила, что я помогаю снять с нее груз ответственности.
Как назло, в этот самый момент мы подъехали к лагерю Пирбрайт, так что не удалось выслушать дальнейшие откровения и пикантные подробности взаимоотношений в семье Уорренов.
Изабелла осталась в машине, я пошел на контрольно-пропускной пункт, получить разрешение на въезд.
- Прошу прощения, сэр, - сказал капрал, сидевший в будке. - Я не имею права пропустить на территорию гражданское лицо без соответствующего удостоверения личности.
- А что вы считаете для нее соответствующим удостоверением? - спросил его я.
- Водительские права или паспорт, - ответил капрал.
При ней не было ни того, ни другого. Я заранее спросил Изабеллу об этом.
- Но разве я не могу за нее поручиться? - спросил я.
- Только с разрешения начальства.
- Что ж, давай сюда начальство! - командирским тоном потребовал я.
- Никак не могу, сэр, - ответил он. - Это вам к адъютанту надо обращаться, а он отъехал.
Я вздохнул.
- Ну и что мне прикажете делать? - спросил я его.
- Вы можете пройти, сэр, но до машины на стоянке придется идти пешком.
- Но это же несколько миль! - Стоянка находилась на другом конце лагеря.
- Прошу прощения, сэр, - твердо заметил он. - Но мы обязаны исполнять законы и правила безопасности. Таков порядок. Нет удостоверения, нет и въезда.
"Что ж, это справедливо", - подумал я. В армии очень быстро начинаешь понимать, что порядок есть порядок. И безопасность - превыше всего.
- Тогда попрошу организовать мне какой-нибудь транспорт, - сказал я.
- Простите, сэр, - снова сказал он. - Свободного транспорта на данный момент не имеется.
Тогда я отступил на шаг, задрал штанину на правой ноге на шесть дюймов.
- Как я дойду до своей машины на этой чертовой штуковине? - Я приподнял ногу, затем опустил с характерным металлическим лязгом.
- Афганистан? - спросил капрал.
Я кивнул:
- Да. Мина. В Гильменде. Четыре месяца назад.
- Тогда без проблем, сэр, - сразу засуетился он. - Пусть леди проезжает, а на выезде покажет вот это. - И он протянул мне временный пропуск на автомобиль. - Только никому ни слова.
- Спасибо, - сказал я. - Буду нем как рыба.
Получалось, что отсутствие ноги все же давало кое-какие преимущества.
Смешно, что правила и порядки можно с такой легкостью проигнорировать, если приложить хоть толику здравого смысла. А безопасность? Да какая там безопасность!..
* * *
Я сделал приятное открытие - вести машину с протезом вместо одной ноги было на удивление легко. Немного потренировался на парковке, сделал несколько кругов и почувствовал: теперь можно выезжать и на трассу. И еще я был совершенно уверен, что скорее благополучно доеду до места назначения всего с одной здоровой ногой, нежели рядом с Изабеллой в ее маленьком "Фольксвагене", которым она управляла с помощью обеих ног.
Она решила проехать за мной девять миль от Пирбрайта до Элдершота. Настояла на этом.
- Хочу помочь перенести вещи, - сказала она. - И потом, много в твою машинку все равно не влезет.
Что правда, то правда, мой "ХК Ягуар"-купе не отличался вместительностью, но Изабелла не знала, сколь небольшим имуществом я успел обзавестись за пятнадцать лет службы в армии. Если бы этого барахла было в два раза больше, и то вполне влезло бы в "Ягуар". Но кто я такой, чтоб отвергать помощь хорошенькой женщины, пусть даже она и замужем?
Мы без всяких осложнений пересекли загруженные дороги Суррея и Гэмпшира, и Изабелла вела себя очень деликатно, стараясь не обгонять мой "Ягуар" на своем темно-синем "Гольфе", хотя в двух случаях я все же заметил, с каким трудом она сдерживается. И вот мы прибыли на склады.
- И это все? - изумилась Изабелла. - Да я больше беру на недельную поездку в Париж!
Рядом со мной стояли два темно-синих портпледа, а между ними - черный футляр из плотного картона семи футов в длину и четырех дюймов в окружности. Там и содержалось все мое скудное имущество.
- Много переезжал с места на места, - пояснил я.
- Ну, по крайней мере не придется нанимать грузовик для перевозки всего этого добра, - усмехнулась она. - А что у тебя здесь, в футляре?
- Сабля.
- Настоящая сабля? - Она была явно удивлена.
- Да, самая настоящая, - сказал я. - У каждого офицера должна быть сабля. Но в наши дни их используют лишь для церемониалов.
- А мебели у тебя, выходит, нет?
- Нет.
- Вообще никакой?
- Вообще. Всегда пользовался армейской. Прожил в казармах всю свою сознательную жизнь. А такой роскошью, как ванны в полный рост, пользовался только в отпусках.
- Просто не верится, - пробормотала она. - Какой на дворе век?
- В армии? Двадцать первый, это в том, что касается вооружения, и девятнадцатый, если оценивать жилищный комфорт и всякие там удобства. Ты пойми, вооружение куда важнее удобств. Ни один солдат не согласится получить дешевенький автомат, из которого невозможно толком вести стрельбу, или бронежилет, неспособный остановить пулю, по причине того, что какому-то чинуше пришло в голову потратить все деньги на туалет со смывом.
- Вы мужчины… - протянула Изабелла. - Девушки с таким положением вещей не смирились бы.
- Девушки не воюют, - парировал я. - По крайней мере, в гвардейской пехоте. Пока что еще нет.
- А что, когда-нибудь будут? - спросила она.
- Думаю, да.
- Ты против?
- Не против, если они станут сражаться наравне с мужчинами. Но нести на себе всю амуницию и обмундирование очень тяжело, нужно много сил. В израильской армии расформировали смешанные батальоны, когда узнали, что парни таскают за девушек их амуницию в обмен на секс. Ну и еще одна причина: боялись, что мужчины станут останавливаться и помогать раненым однополчанкам, вместо того чтоб продолжать бой.
- Да, так уж устроены люди, природу не переспоришь, - заметила Изабелла.
- Это точно, - сказал я. - Ну, шанс на бонус у меня имеется?
Глава 05
Я вернулся домой и сразу ощутил напряжение, возникшее между отчимом и матерью. Видимо, прервал какой-то очередной их спор, когда в три часа дня в понедельник вошел с поклажей через заднюю дверь в кухню.
- Откуда взялось все это барахло? - неодобрительно осведомилась мать.
- Забрал свои вещи из армейской камеры хранения, - ответил я. - Лежали там, пока я воевал.
- Не понимаю, зачем понадобилось тащить все это сюда, - недовольно заметила она.
- А куда еще?
- Ну, я не знаю! - едва ли не зарыдав, ответила она. - Я вообще ничего не знаю! - И с этим возгласом она закрыла лицо руками и выбежала из комнаты. "Наверное, все же расплакалась", - подумал я.
- Что тут у вас происходит? - спросил я отчима, который сидел молча во время этого обмена любезностями.
- Да ничего, - беспомощно ответил он.
- Но что-то должно было произойти, раз она так…
- Ничего такого, что бы имело к тебе отношение, - сказал он.
- Это уж мне позволь судить, - заметил я. - Дело в деньгах, верно?
Он поднял на меня глаза.
- Я же сказал, ровным счетом ничего.
- Тогда почему вы не можете позволить себе купить новую машину?
Тут он разозлился. Просто жуть до чего разозлился. И вскочил из-за стола.
- Кто это тебе сказал? - Он почти орал на меня.
- Ты сам, кто ж еще.
- Нет, ничего подобного я не говорил, черт бы вас всех побрал! - И он стал грозно надвигаться на меня, сжимая кулаки.
- Да ты, ты. Я слышал твой разговор с матерью.
На секунду показалось - сейчас он меня ударит.
- Как ты посмел подслушивать чужие разговоры, а?