- А насчет баб можешь не волноваться, - хохотнул Хантер. - На Полтавщине, где я служил до Афгана, у моего тестя с тещей за стенкой один типаж интересный обитает, Грицьком его во дворе кличут. Был он в молодости железнодорожным ментом, но больше всего любил баб и выпивку. Но с приоритетами никак не мог определиться. И однажды отпетрушил он девку - дочку какого-то железнодорожного вельможи. Грицько, как водится, попользовался, а батька девахи, тот самый "паровозиков начальник и вокзалов командир", узнав об этом, решил проучить негодяя. Грицька напоили до невменяемости и прямо в таком состоянии уложили на рельсы недалеко от моста через Днепр. Было темно, туман, дождь. В общем, наехал на него паровоз, и Грицькова нога - прости-прощай. И что б ты думал? - Хантер невольно усмехнулся, вспомнив колоритную физиономию соседа. - Очухался Грицько, выбил себе пенсию по инвалидности и "Запорожец" с ручным управлением. Теперь таксует, но оба любимых дела - баб и выпивку - так и не бросил. Как пил, так и пьет, как шлялся, так и шляется. И ему уже под пятьдесят, а тебе всего двадцать! Ты, кстати, - круто сменил тему Хантер, - чем еще, кроме рыбалки и охоты, занимался?
- Радиотехникой, - признался повеселевший Кулик. - Люблю я это дело, часами могу в схемах ковыряться.
- Ну вот! А сейчас без электроники ни шагу. Компьютеры там какие-то, всякие-разные, связь, космос. Поступишь в институт, у тебя льготы, а за ранение дадут тебе Красную Звезду, сто процентов. Наденешь костюм с отливом, протез тебе купят немецкий - такой, что от настоящей ноги не отличишь, награду Родины на лацкан - и в Ялту! Все девки твоими будут! Закончишь вуз - станешь большим электронным начальником!
- Смеетесь, товарищ старший лейтенант! Просто "приключения Электроника" какие-то!
- А ты как думал, Жека? У человека должен быть план. "Повесть о настоящем человеке" - это ладно, но все равно почитай. Потом попросим какую-нибудь из сестричек, чтоб побегала по местным вузам. Добудем тебе программы и учебники для поступления в радиотехнический. Через Галину - она здесь главная комсомолка - выйдем на горком комсомола - пусть помогут тебе с поступлением и общагой. И все дела. Так что хорош ныть, Лось, займись собой!
- Спасибо, командир. - Радиотелефонист устало откинулся на подушки. - Так и поступим. А вы что собираетесь дальше предпринять?
- У меня все намного проще, - вздохнул старлей. - Как очухаюсь - обратно в Афган, в роту. Воевать хочу, понял? У меня с "духами" свои счеты…
На мгновение он почувствовал, как голова вспухает от ненависти.
- А нога? - осторожно спросил Кулик. - Позволят ли вам вернуться в ВДВ?
- Не знаю. По словам подполковника медслужбы Седого, подлатали ее так, что не всякий хирург догадается, что за травма у меня была. Такую же операцию в свое время делали баскетболисту Сабонису, а думаешь, в большом спорте нагрузки меньше, чем в десантуре?
- Ну, раз так… - пожал плечами Кулик. - Вообще-то я тоже собирался на сверхсрочную после Афгана, или на прапорщика пойти учиться, как наш Ошейков. Ну, а теперь совсем другой коленкор…
Утомленные разговором, оба незаметно задремали. Разбудила Афродита, ловко поставившая капельницу и вкатившая два укола: обезболивающее и антибиотик.
Когда она уже собиралась уйти, Хантер поймал ее за руку.
- Так что ты хотела узнать об Афгане? - вполголоса поинтересовался он.
- А ты как? - вопросом на вопрос ответила Афродита. - В норме?
Александр покосился на Лося, который не проснулся даже от укола.
- И в норме, и в форме. И что, все-таки, тебя интересует?
- Все, - прозвучал емкий ответ.
Так началась неторопливая ночная беседа двух молодых людей. Хотя и беседой это не назовешь, потому что говорил все больше Хантер, а Афродита слушала, ловя каждое слово, сказанное полушепотом.
Воспоминания вернули его в Афганистан. Рассказал о климате, дорогах, горных перевалах, тропической зеленке, о "гостеприимных" местных жителях. О минах и фугасах на дорогах, о пулеметных очередях и залпах гранатометов из той самой "зеленки" и со скал, о друзьях-товарищах, живых-здоровых, "двухсотых" и "трехсотых".
Не забыл и бой на высоте Кранты, и тупость начальства и вышестоящих политработников: все эти "дознания", персональные дела, взыскания, боевые листки, политзанятия, комсомольские и партийные собрания, протоколы, методички и планы. Посмеиваясь, упомянул об организационно-методических сборах офицеров-политработников в ходе подготовки к Девятнадцатой партконференции, которые геройский капитан Соломонов превратил в сущее посмешище, а затем рассказал о том, что стояло за сюжетом в программе "Время", в который вошло интервью со старшим лейтенантом Петренко, сварганенное вечно пьяным Пищинским.
Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы поведать о своем последнем бое и о полумиллионном вознаграждении, которое назначил за его голову Найгуль, предводитель неслабого бандформирования, а затем о многоэтапном перелете на носилках по маршруту кишлак Асава - Джелалабад - Кабул - Ташкент - Куйбышев. Как о забавных мелочах, упомянул о стычке с мерзопакостной таможенной службой на авиабазе Тузель, о звонке майора-медика Фаткулиной дочери предводителя узбекских коммунистов, а заодно и о том, как накануне он пренебрег рекомендациями анестезиолога.
Было далеко за полночь, когда рассказчик умолк и взглянул на девушку. Афродита неподвижно сидела рядом, лицо ее было совершенно мокрым от слез, а на щеках виднелись следы туши для ресниц.
- Ты что, Галочка? - Он нащупал ее руку. - Почему плачешь?
- Ничего, - затрясла головой Афродита, пытаясь успокоиться. - Просто я… Я не думала, что там так… жестоко и так страшно… Сколько людей погибло! И сколько еще погибнет!..
- Я не знаю, когда это случится, - твердо сказал Хантер, - но уверен: скоро эта мясорубка закончится. Если у кого-то не хватит ума все это остановить, войне там не будет конца и края. И каждый новый день боевых действий уносит десятки жизней. Алишер Навои, великий поэт, как-то сказал: "На войне праведных не бывает!", потому что злоба и ненависть с одной стороны неизменно порождают злобу и ненависть с другой.
- Тогда почему ты так рвешься туда? - вздрагивающим голосом спросила Афродита, стискивая Сашкину руку. - Ты же сам говоришь: это ад, там хуже некуда, там кровь и ужас…
Хантер отвел глаза и уставился в потолок.
- Я должен уплатить долги! - упрямо проговорил он. - У меня свои счеты с "духами"!
- А у них с тобой? - Афродита наклонилась совсем близко, он почувствовал ее дыхание на своей щеке. - Ты считал, скольким ты укоротил жизнь?
- Не считал, - вынужден был признаться Хантер. - И не собираюсь. Я честно исполнял свой воинский долг, свои функциональные обязанности, воюя по принципу "не ты, так тебя". Я не палил мирные кишлаки, не расстреливал мирных дехкан!- Он поймал себя на том, что почему-то нервничает.
- Не знаю, - тихо проговорила Афродита, - что это значит, но с твоим появлением в госпитале со мной что-то произошло. И дело не в том, хочу я или не хочу в Афганистан. Я пока еще не разобралась, что там в действительности происходит. Ясно одно - это совсем не то, о чем рассказывает Пищинский на первой кнопке и что об этом пишут в прессе. Ну и задачку ты мне задал, милый Саша… - Афродита улыбнулась сквозь влажные глаза.
- Мне нравится, когда ты меня так называешь. - "Милый" Саша улыбнулся в ответ, хотя перед его глазами все еще маячили афганские видения. - И ты мне нравишься, хотя поначалу я слегка испугался: ты выглядела такой суровой и неприступной, как мифическая Афродита…
- Да знаю я, что так меня прозвали в "травме"! Но почему Афродита суровая и неприступная - ведь она была богиней любви и красоты?
- Не все так просто. Где-то я читал, что Афродита - жестокая богиня. Она покровительствует влюбленным, но сурово карает тех, кто не покоряется ее велениям. И еще она - мстительная, потому что не прощает измен.
- Ну что ж, - девушка отвернулась, пряча улыбку, - Афродита так Афродита. Бывают прозвища и похуже. А это мне даже нравится.
- Мне тоже, - согласился Хантер и вдруг спросил: - А почему ты вечно споришь с Седым, когда речь заходит об Афгане? Он-то всякого навидался и худого не станет советовать.
- Ты, Саша, видишь только внешнюю сторону того, что происходит в отделении. А здесь все не так просто, как может показаться на первый взгляд. Владимир Иванович действительно отличный человек и классный профессионал, врач Божьей милостью. Но с тех пор, как он вернулся из афганской командировки, он, как бы это сказать… слегка потерял равновесие. - Девушка невольно вздохнула. - Начал попивать, и чем дальше, тем больше. А если перебирает, начинает меня травить - мол, я собираюсь покинуть "травму" на произвол судьбы и рвануть в Афганистан - чеки, как он выражается, "передком зарабатывать". А потом - крики-вопли, упреки, вместо того чтобы спокойно и трезво обсудить проблему…
- Не позавидуешь… - посочувствовал молодой человек. - Но я все-таки надеюсь, что после всего, что ты от меня услышала, вопрос о рапорте будет снят. Или нет?
- Пока не знаю, - призналась Афродита. - Хотя сомнений у меня теперь гораздо больше. И я чувствую - ты что-то недоговариваешь. Например, о женщинах. Их ведь немало в Афганистане. Скажи - как им там приходится? Как они живут? Как к ним относятся мужчины?
В девичьих очах засветилось неподдельное любопытство.
- Честно признаться… - ох, как не хотелось Хантеру сейчас касаться этих вещей! - говорить об этом сложно. Тем более мне. Я офицер первичного звена, как говорится, мое место в цепи, на броне… - Он поймал себя на том, что юлит и уклоняется от прямого ответа, но все-таки продолжал: - И вообще - женщин мы видим только вместе с начальством или в госпитале. Они заведомо все распределены, а нам, трудягам "от сохи", ничего не светит…
- Так уж и ничего? - усмехнулась Афродита. - Что-то мне не верится…
- Ладно, - решился Александр, - ты сама напросилась… Значит так: вновь прибывших "шурави-ханум" распределяют еще в Кабуле, на пересылке. Ходит прапор, откормленный такой хряк, "в-передок-смотрящий", и выбирает. Если заметит симпатичную - записывает имя и фамилию в блокнот. Всем приходится быть уступчивыми и податливыми - иначе загремишь в такую глушь, куда Макар телят не гонял. Таких симпатюль, как ты, определяют куда-нибудь в штаб армии или откомандировывают в распоряжение руководства 103-й Витебской дивизии ВДВ - одним словом, поближе к начальству, что восседает в Кабуле. Тех, кто не блещет красотой, ведет себя агрессивно, умничает и не поддается на посулы, отправляют по гарнизонам: расстояние от Кабула увеличивается пропорционально строптивости. Что касается условий, то их и условиями стыдно назвать: жара, пыль, инфекции, недостаток или полное отсутствие воды для мытья. О гигиене приходится забыть. В том, как мужики относятся к женщинам в Афгане, Седой прав. Одни развращают их бакшишами и чеками, в сущности, покупая секс за деньги. Другие, преимущественно большое начальство, заводят ППЖи на протяжении всего пребывания в Афганистане живут с ними как бы в браке. Случается, что по замене один мужик передает ППЖ своему заменщику, как чемодан с секретными документами - по описи. Такая романтика, Галочка… И не делай большие глаза - я говорю только то, что видел сам. Кровь, трупы, инфекционные болезни, искалеченные тела, осатаневшие на войне мужики, большая часть которых за время афганской службы не имеет возможности даже прикоснуться к женщине…
Хантер умолк. За окном уже серело, ломило виски, он чувствовал себя совершенно разбитым. От Афродиты это не укрылось.
- Тебе надо поспать, Саша. - Она заботливо поправила одеяло на загипсованной ноге, покоившейся на чем-то вроде подставки. - И все-таки я чувствую, что ты о чем-то умалчиваешь…
- Об этом - в другой раз, Галочка, ладно? - Хантер вздохнул. - Но и ты должна мне кое-что объяснить. Почему меня здесь держат? - Он жестом обвел полутемное пространство палаты интенсивной терапии. - Даже мне ясно, что состояние мое не настолько тяжелое и в реанимации никакой нужды нет…
- Это Владимир Иванович настоял. Чтобы Прошкин не дергал со своими "дознаниями". - Афродита поднялась и направилась к двери. - И чтобы замполит Воротынцев со своими "шефами" оставил тебя в покое… Отдыхай, Саша, силы тебе еще понадобятся!
Прикрыв за собой дверь, Афродита обернулась и послала воздушный поцелуй сквозь стекло.
Часть вторая. Реабилитация
1. "Генеральский люкс"
Пробуждение оказалось малоприятным: снова капельница. Исколотая вена сопротивлялась, куда-то уходила, словно нарочно пряталась от осточертевшей иглы. Сестры из реанимации вертелись вокруг раненого, но что-то у них не ладилось. За окном стоял ясный день.
Тем временем дверь распахнулась и в палату впорхнула Афродита в своей обычной униформе, а не в реанимационном "скафандре".
- Что, Царевич, проснулся? - весело пропела она, не обращая внимания на удивленные взгляды коллег. - Ох и здоров же ты поспать! Знаешь, который час?
- Дело к обеду. - Царевич попытался улыбнуться, но вместо этого болезненно поморщился - игла в руке сестрички шевелилась под кожей, беспомощно нащупывая вену. - А что, я снова больше суток продрых?
- С биологическими часами в этот раз у тебя полный порядок, - успокоила Афродита. - Просто мы все еще побаиваемся, чтобы ты не уснул, как тогда. А ну, девочки, - она шагнула к сестричкам, все еще терзавшим Хантера, - дайте-ка я введу!
Секунда - и капля за каплей шустро побежали по тонкой прозрачной трубке в сосуды старшего лейтенанта.
- Ну вот!.. - удовлетворенно проговорила Афродита.
- Поглядывай, чтобы он сам тебе чего-нибудь не ввел, - ревниво буркнула медсестра неопределенного возраста, с кольцом на левой руке, покосившись на Афродиту.
- Занимайтесь, тетки, своим делом! - сухо отрезала Галка, мигом превращаясь в старшую сестру "травмы" - не последнего человека в госпитальной иерархии. - Языки распустили - хоть пол подметай! Что-что, а капельницу поставить как следует могли бы уже и научиться…
- Что за шум? - В палату заглянул подполковник Седой.
- Воспитательный момент, - покосившись на разведенку, ответила Афродита. - Ничего особенного.
- Ну-ну… - По лицу Седого ясно читалось, что он снова с похмелья и уже где-то успел "поправиться". - Вот тебе, казак, книженция, которую ты просил. - Подполковник извлек из-под халата потрепанную "Повесть о настоящем человеке" и протянул Лосю. - Для ампутантов эта повесть - первоклассное средство. С мощным реабилитационным эффектом. Так что сегодня переведем тебя в общую палату… А начальник твой, старший лейтенант Петренко, как я посмотрю, тоже обладает незаурядными терапевтическими способностями. - Начальник "травмы" расплылся в улыбке. - Будем возвращаться к жизни!
- Числится за ним такое, - улыбнулся Лось, - и матом шугануть может так, что уши завянут, и к душе прикоснуться…
- Между прочим, и его мы тоже сегодня переведем в другую палату, - сообщил Седой. - Причем не в шестую. - Он загадочно выдержал паузу.
- А куда же? - огорчился Хантер, успевший привязаться к своим "сокамерникам".
- По ходатайству комсомольской организации, - подполковник лукаво взглянул на старшую медсестру, - начальник госпиталя принял волевое решение - переселить тебя в так называемый "генеральский люкс". Там имеются телевизор, холодильник, ванная и туалет… - перечислял Седой достоинства своего отделения.
- Может, не стоит? - слабо запротестовал Хантер. - Куда нам, старшим лейтенантам без роду без племени, эдакие хоромы?
- Не выпендривайся, Александр Николаевич! - отрезал подполковник. - Был звонок из окружной политуправы. Наш ЧВС, генерал-лейтенант Полетаев, да продлит Аллах его дни, оказывается, тоже видел репортаж с твоим участием, и ему тут же доложили, мол, "тот самый Петренко" находится на излечении в нашем госпитале. Кроме того, он имеет намерение посетить ваше высочество вскоре после того, как закончится конференция. Вот так она, дружище, судьба поворачивается! - Он похлопал Хантера по плечу, зацепив штатив капельницы. - А твоих соседей мне, к сожалению, придется сегодня же выписать.
- Это еще почему? - изумился Александр. - Они же…
- Потому, - нахмурился Седой. - Прошкин "телегу" накатал на Игоря Васильевича и обоих майоров - якобы они непосредственно в палате номер шесть втоптали в грязь его офицерскую честь, вдобавок в присутствии младшего офицера. Начальник госпиталя не стал разбираться и распорядился всех выписать. Кроме тебя, разумеется, - усмехнулся он. - А Галина прямо с утра слетала к нему на прием и закатила целый "шкандаль" по поводу Прошкина. После чего наш генерал вызвал Прошку и битый час строгал стружку, - скаламбурил военврач.
- У нас, в Афгане, бригадир наш, полковник Ермолов, говорил иначе: "снимать эпидермис", - вспомнил Петренко.
Седой коротко хохотнул.
- Одним словом, сегодня же перебирайся в "генеральский люкс". Могу только порадоваться за тебя, дружище, потому что до тебя в этой палате, если мне не изменяет память, не лежал еще ни один не то что старший лейтенант, но даже подполковник!
- Ну что ж, спасибо! - кивнул Хантер, поймав многозначительный взгляд Афродиты. - Кто бы стал отказываться?
На самом деле его волной захлестнула радость. Он ответил девушке таким же откровенным взглядом, и она - пожалуй, впервые - не залилась краской смущения.
Через десять минут старлея уже перекидывали с каталки на широкую, как корабельная палуба, деревянную кровать в генеральской палате.
Апартаменты и в самом деле выглядели роскошно по сравнению со скромным убожеством обычных палат: светлые комнаты с широкими окнами, в которые со двора заглядывали густые старые липы. В первой располагались две кровати, полированный стол, громадный цветной телевизор "Электрон", приземистый журнальный столик, заваленный свежими газетами и журналами, и штук пять мягких стульев с гнутыми спинками.
Почетное место во второй комнате, которая, надо полагать, выполняла роль столовой, занимали два здоровенных плюшевых дивана и сервант со всевозможной посудой. В центре стоял обеденный стол на шесть персон, а по углам виднелись электрический самовар, кассетный магнитофон "Весна" и проигрыватель. В углу тихонько бормотал холодильник "Бирюса", а всю противоположную стену занимал трехстворчатый платяной шкаф. Слева мерцали начищенные рукоятки дубовых дверей, ведущих в туалет и ванную комнату.
Ванная потрясла. Ничего подобного видеть Хантеру не приходилось: обложенная светлой кафельной плиткой с мраморными разводами, сверкающая никелем и бронзой, с простенками, целиком занятыми громадными зеркалами, а сама ванна имела такие размеры, что в ней легко могли поместиться человека три-четыре. При виде этой емкости старлей ехидно сравнил ее с эмалированными корытами в солдатских столовых, что использовались для очищенных овощей.