- Что я хочу этим сказать?
Лилли вздрогнула и прикоснулась пальцами к своему лбу.
- Ладно, - заявил Хорриган, - я хочу сказать, что ты и был тем, кто изобразил себя поганым трусом, сэр.
Сарджент рванулся прямо к стулу, где сидел Хорриган, как лев, готовый к прыжку; он трясся и хрипел:
- Ты думаешь, что ты очень умный, Хорриган? Ты думаешь, что ты такой крутой? Ты думаешь, что сейчас ты очень классно пошутил?
- Нет. Я думаю, что ты сам по себе не очень классная шутка. - Хорриган выпрямился и стал лицом к лицу с ублюдком, достаточно близко для того, надеялся он, чтобы заразить Сарджента. - Ты сам шутка, поскольку до сих пор не можешь себе представить, сколько мы должны сделать, чтобы сохранить жизнь твоему боссу.
И два мужчины застыли в каких-нибудь дюймах друг от друга, друг против друга. Хорриган уставился на противника взглядом удава, и гнев стал сползать с лица Сарджента, проявляя все яснее его подлинное лицо - лицо труса.
Уоттс вмешался, оттаскивая Хорригана назад:
- Все, хватит! Хватит! Понимаешь?
Сарджент обратил на Уоттса слабеющий взгляд.
- Держи этого лунатика подальше от президента и подальше от Белого дома.
И он указал толстым пальцем на Хорригана, все еще не отводящего от него глаз:
- И уже совсем обязательно, держи его, на хер, подальше от меня!
Полубезумный от жара Хорриган расхохотался, но смех его был больше похож на кашель.
- Ты и представить себе не можешь, как ты меня испугал, Харри.
Сарджент так затряс пальцем, что он мог оторваться.
- Еще раз назови меня Харри и будешь бегать за чайками на границе в Засранске, штат Аляска.
На всех парах Сарджент понесся обратно, едва не сбив с ног молодого агента, катящего оборудование связи.
- Ты что, рехнулся? - запальчиво объявил Уоттс. - Ты не имеешь права так разговаривать с главою администрации Белого дома.
- Я на него не работаю.
- Нет, ты работаешь на меня, хотя я должен сказать, ты работал на меня. Ты исключен из охраны.
Он взглянул на часы и объявил всем остальным. - Всем вниз, отбываем через две минуты.
И Уоттс, сопровождаемый остальными агентами, переносящими технику, ушел. Мэтт Уайлдер вздохнул. Лилли стояла скрестив руки, потупив глаза.
Каждая кость, каждая мышца Хорригана неистово болели, и он опять обрушился на стул.
- Это тебе, - сказал Мэтт, стоя напротив Хорригана и протягивая ему двадцатидолларовую банкноту.
- Это еще зачем? - спросил Хорриган, с трудом взяв деньги.
- Когда-то я проспорил тебе финал Суперкубка. Я тебе должен. - Мэтт тепло улыбнулся и потрепал его по плечу. - Мне наплевать, что скажет или подумает кто угодно… Мне было приятно снова работать с тобой. Успокойся, дружище.
Хорриган улыбнулся, кивнул.
Потом Мэтт вышел, и во всей большой комнате отеля остались только Хорриган и Лилли.
Она стояла перед ним, склонив голову и смотря ему в глаза с непередаваемым ощущением возмущения и восхищения одновременно.
- Знаешь, - сказала она, - ты бы мог быть и чуть-чуть поосторожнее в этом случае…
- Не мой почерк.
- Ты бы мог дать им понять, что все это произошло непреднамеренно…
Он резко оборвал ее:
- Я просто делал свое дело. Я не буду извиняться за то, что делал свое дело.
Это задело ее, он видел боль в ее глазах, но не мог вернуть слова обратно и не был уверен, что хотел этого.
Она сказала:
- Никто и не просил у тебя извинений. И все же президент был унижен…
- Но жив, разве нет?
- Но ведь мы защищаем и его достоинство тоже.
- Где это написано? Я и гроша ломаного не дам за его достоинство. Я нанят, чтобы защищать его задницу.
В ее глазах промелькнула тень изумления.
- А как же насчет тех времен, когда подружку Джона Кеннеди застукали в Белом доме, и ты заявил, что она развлекалась с тобой?
Он отвернулся:
- Ты веришь всему, что тебе нашепчут?
- Кое-что слишком похоже на правду, Фрэнк. Твой дружок Мэтт рассказал мне обо всем. Как тебя лишили месячной зарплаты, например. Я бы сказала, что тогда ты защищал достоинство президента.
- Тогда все было по-другому.
- Как по-другому?
- Он был моим другом. Он был другим.
Ее усмешка была довольно неприятной.
- Может быть, это ты был тогда другим?
- А все мы не были другими? Не была ли другой вся страна? - голова кружилась от жара, ему казалось, что в любое мгновение он может потерять сознание.
- Может быть, я параноик, лунатик теперь, но если бы тогда, тридцать лет назад, я был таким же параноиком, возможно, он бы тогда не умер.
Он уже не совсем понимал, что говорил.
- Мы можем опоздать, - заметила она.
- Я и есть шоу, - неслось у него в голове.
- Пойдем, - сказал он вслух, - одну секунду.
Она кивнула, ее разочарование в нем угасло и сошло на нет. Он закрыл на мгновение свое лицо руками, затем поднялся и побрел в ванную, задев по дороге комод. Там, склонившись над раковиной, он ополоснул водой лицо, вытер насухо и поплелся в вестибюль, чтобы совершить свой последний полет на Воздушных Силах № 1.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Столетия спустя и в тот же вечер Хорриган был снова в Вашингтоне в своей неубранной квартире, размешивая четыре таблетки в стакане воды. Жар удалось сбить еще в самолете, но головная боль и слабость давали о себе знать.
Его приветствовал благожелательный Сэм Кампанья на воздушной базе Эндрюс, где приземлился Воздушные Силы № 1, и там же он получил импровизированное приглашение на ужин. Жена Сэма Луиза, одно из приятнейших человеческих созданий на земле, нашла для него место за столом в своем фешенебельно обставленном доме в пригороде Вирджиния.
После еды, пробуя напитки, его старый проверенный босс и не менее старый проверенный друг, предложил Хорригану уйти в отставку. Жить на пенсию. Конечно, получать он будет немного, ведь так? Но в конце концов ему не на что тратить деньги, кроме джазовых пластинок. Или он предпочитает компакты?
- Я хочу продолжить дело Бута, - заявил Хорриган.
- Ладно, - согласился неохотно Кампанья. - Но с Отделом охраны, ты должен понять, никто, и я в том числе, не сможет…
- Я знаю.
Они помолчали. Кампанья потягивал свой бурбон, Хорриган свой ирландский виски.
- В Чикаго со мной это было в первый раз, - сказал Хорриган. - Никогда раньше в подобной ситуации я не ошибался. Если не считать Даллас.
- Никто кроме, тебя, не считает Даллас, - улыбка Кампаньи была полна усталости и понимания одновременно. - Я слышал, в Чикаго у тебя была температура под сорок. В таком состоянии человеку свойственно совершать ошибки… Ради Христа, Фрэнк… И к черту, Фрэнк! Ты уже слишком стар для такой работы.
Когда Кампанья отвез его домой, Хорриган задеру жался в соседнем баре, поковырялся немного в пианино, но и это не помогло. Немного поиграл "Что день грядущий нам готовит", но и для игры не было настроения. Да и для джаза. И даже для виски.
Сегодня его выпивкой были таблетки. И старый рок-н-ролл британской закваски. Он разорвал целлофан на только что купленном компакте "Сержант Пепперс", вынул из проигрывателя Майлса Дэвиса и вставил туда Битлз. Он запрограммировал CD-плейер на десятикратное воспроизведение композиции № 2 "With A Little Help From Му Friends".
Он сидел на стуле с пустым стаканом от лекарства под рукой и слушал песню в шестой раз, когда зазвонил телефон.
С помощью дистанционного пульта он приглушил громкость и медленно поднял трубку с рычага.
- Алло? - сказал он, зная наверняка, кто звонит.
Шепот в трубке был почти наградой.
- Что случилось в Чикаго, Фрэнк?
- Привет, Бут.
- Ты испугался?
- Ты был там, ведь так?
- Ты же знал, что я был. Ты не видел меня… но ты знал, - короткий смешок. - Мы связаны, ты и я… Это так приятно, не правда ли?
- Не совсем.
Бут продолжал:
- Знаешь, сидя там, глядя на тебя, глядя на президента, я просто не мог не задуматься, как же трусливо повел себя этот цыпленок… И как можешь ты, почему ты должен рисковать своей жизнью, спасая задохлика вроде него? Такой мужественный человек как, ты, Фрэнк.
- Чем ты занимался в Чикаго, Бут?
- Исследовал.
- Понял. Скажи мне, Бут. Чего ради такой человек, как ты, рискует своей жизнью, стараясь убить задохлика вроде него?
- Не "стараюсь", Фрэнк. Я убью его. И опять же не рискую. И ты, и я, мы оба знаем правду. Я отдам ее. Я отдам свою жизнь. Да, кстати, разве ты не получил заключения психологов обо мне до сих пор, Фрэнк? Не забуксовал ли ты, а?
- Я не слишком-то верю в это дерьмо.
- Не осуждаю тебя. Я тоже. Действия человека не всегда слагаются из суммы его психологических склонностей. Это просто не всегда работает.
- А как же это работает?
Смех Бута был каким угодно, но едва ли приятным.
Он заявил:
- Почему это не работает, ты знаешь сам, Фрэнк. Так просто не бывает и никогда не было. Разве Бог наказывает виновных и прощает праведных? Конечно, нет.
- И это справедливо?
- Справедливость не имеет к этому ни малейшего отношения. Некоторые люди умирают потому, что творят зло. Другие подыхают потому, что творят добро. А третьи - потому, что они из Миннеаполиса. Одна нация у Бога со свободой и справедливостью, не слишком ли мало? Наверное, нет. Фальшивая вывеска, говорю я.
- Но если все это ничего не значит, Бут, для чего: тогда тебе убивать президента?
- Оставить след, Фрэнк. Оставить что-нибудь после j себя. И конечно… чуть-чуть подчеркнуть всю бессмысленность и ужас нашего существования.
- Ты хочешь сделать серьезный вывод.
- Может быть, мы оба этого хотим.
- Чего еще мы хотим оба, Бут?
Голос звучал совсем по домашнему.
- Я видел, как ты живешь… Видел, как в полном одиночестве в баре ты играл иа пианино, пил свой виски… Ты же опустошен изнутри, Фрэнк, разве нет? Крутые сражения, они миновали, их больше нет. ничего великого, дабы положить за это свою жизнь. Ничего не осталось, кроме… самой игры.,j
- Игры?
- Конечно. Иначе зачем бы судьба свела нас вместе.
Достойные соперники ломают копья на поле брани. Ты защищаешься - я нападаю.
- На какой день назначена игра, Бут?
- Зачем, она уже происходит. Каждую минуту, каждый день, Фрэнк, пока не остановятся часы или до внезапной смерти в дополнительное время.
Тишина. Только тихий голос Ринго Старра, поющий "With A Little Help From Му Friends" из собственного стерео Хорригана.
- Спокойной ночи, Фрэнк. Ложись сейчас в постель, пока не потекли сопельки.
- Бут, подожди…
Но гудок в трубке говорил о том, что звонивши! прервал разговор. Хорриган положил трубку на месте и подождал. Когда телефон зазвонил вновь, на линии был Кардуччи.
- Он опять изменил напряжение, - сказал Кардуч-чи. - Мы не нашли его.
Хорриган задумался на мгновение, вспоминая что-то, о чем говорил Бут.
- Я не уверен, - пробормотал он.
- О чем ты? - спросил Кардуччи.
- Ничего. Передай мне кассету с записью разговора в офисе завтра в девять утра.
- В отдел охраны президента?
- Нет. Я возвратился в отдел расследований. С завтрашнего утра.
Он повесил трубку, выключил битловский компакт при помощи дистанцйонки и после долгого раздумья встал со стула и снова вставил в аппарат Майлса Дэвиса. Он сидел, слушал музыку и улыбался.
Чувствуя себя гораздо лучше.
На следующее утро в трех кварталах от Белого дома в отделении Секретной службы Хорриган сидел за своим столом в кубическом офисе, прослушивая присланную Кардуччи кассету. Сейчас он прокручивал один из фрагментов специально для молодого круглолицего агента Хопкинса, стоящего перед его столом с видом довольного жизнью служаки, каким он и был.
Немного искаженный голос Бута доносился из динамика небольшого магнитофона: "Некоторые люди умирают, потому что творят зло. Другие подыхают потому, что творят добро. А третьи потому, что они из Миннеаполиса".
Молодой агент совершенно очевидно не понимал, о чем идет речь. Хорриган сказал:
Свяжись с полевым офисом в Миннеаполисе. Они должны проверить все убийства и несчастные случаи, так или иначе могущие иметь связь с Бутом. Особенно, пусть они проверят те дни, когда президент совершал свой предвыборный визит в Миннеаполис и Сент-Пол.
Передай им по факсу всю информацию о Буте, которая имеется у нас, чтобы они были в курсе.
Хопкинс кивнул и на обратном пути чуть-чуть не задел Д’Андреа, возбужденно спешащего навстречу.
- Такого ты еще не слышал, - начал Д’Андреа.
- Сперва ты послушай это, - заявил Хорриган и проиграл отрывок записи. Казалось, что Д’Андреа понимает не больше, чем его предшественник.
- Не въезжаешь? - спросил Хорриган. - Наш сукин сын признался в убийстве! Это же ясно, как божий день.
Д’Андреа легко согласился с ним.
- Если ты так считаешь… Я же верю теперь во все, что ты считаешь, и есть за что. Ты, наверное, гений.
- Ага, вот только признают ли меня при жизни?
Ну, что ты принес?
Д’Андреа уселся на стул и, широко улыбаясь, начал говорить, заглядывая в свой блокнот:
- Ты говорил займись любителями конструкторов.
Итак, я нашел одного профессора в университете штата Иллинойс, но, если честно признаться, то сделал это агент Д’Орсо из иллинойского полевого офиса. В общем, я прочел рапорт Д’Орсо, а потом сам поговорил с профессором по телефону.
- И?
Он постучал по блокноту.
- И этот профессор - профессор Райджер, он преподает автомобильный дизайн, учит студентов различным этапам оформления и строительства автомобильных моделей…
- Нечто вроде журнальчиков Бута.
- Точно. На самом деле была одна статейка о профессоре и его моделях машин будущего в одном из этих журнальчиков, которая и вывела Д’Орсо на этого профессора и…
- Давай по существу.
- Ладно, профессор рассказал, что он участвовал в конференции дизайнеров в Новом Орлеане год назад и познакомился там с гениальным раздолбаем, что, как я полагаю, в этих кругах что-нибудь да значит. Ну и профессор говорит, что он с этим парнем по-настоящему подружился, и что этот раздолбай, который был со всеми сама любезность, вдруг совершенно взбесился, когда речь зашла о федеральном правительстве.
- Продолжай.
- Профессор утверждает, что на парня точно туча набежала, и он говорил, что правительство "предало" его…
Словечко Бута.
- … и сказал еще, что он не определил для себя пока еще меру мести.
Хорриган медленно кивнул:
- Предполагаю, что профессору не удалось припомнить фамилию раздолбая.
- Боюсь, что ты прав. Но он припомнил, что парень вроде бы приехал из Сан-Антонио…
Оживленный Хорриган выпрямил спину и заявил: Нам нужен список всех магазинов моделей и конструкторов в Сан-Антонио.
Улыбка Д’Андреа стала горделивой:
- Я уже позвонил в полевой офис в Техас. Список прилагается.
- Так это ты - гений. А как насчет того, чтобы связаться с агентом Д’Орсо в Чикаго и сделать с профессором словесный портрет?
- И это тоже.
Хорриган встал из-за стола.
- Д’Орсо может дать нам факс в Сан Антонио, поскольку мы уже будем там.
- Я так и сказал ему, - подтвердил Д’Андреа, довольный собой. - Билеты ждут нас в аэропорту.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Хорриган предоставил право вести нанятый "форд" Д’Андреа. Молодой агент уже бывал здесь в отпуске с женой меньше года назад. Сан-Антонио (или Сан-Антон, как упорно называют город его обитатели) был известным центром туризма.
- Зоопарк здесь просто неподражаем, - довольно разглагольствовал Д’Андреа, сидя за рулем. - Мир моря Здесь же Аламо.
- Я помню, - заметил Хорриган довольно благодушно.
Он был действительно рад тому, что Д’Андреа, знал дорогу через этот небольшой, но, как и все техасские городишки, совершенно запутанный город с улицами, беспорядочно пересекающими реку, так не похожий па планировке на Вашингтон, округ Колумбия.
Они добрались в аэропорт Даллес еще до полудня попали в Сан-Антонио в половине четвертого,
Работы должно было хватить на два дня, хотя им нужно было проверить не более полудюжины магазинов, времени катастрофически не хватало, поскольку все они закрывались в пять.
Но им повезло.
В центре города на торговой площади Риверуок, согласно первому адресу из их списка, они обнаружили дырку в старом выпотрошенном и заново перестроенном для торговли с туристами здании. Естественно, их ждала неудача. И за несколько минут до пяти по второму адресу в их списке в недалеком тенистом предместье они попали, что называется, в десятку.
Магазин располагался в тесном и безумно маленьком помещении, захламленном настолько, что рядом с ним квартира Хорригана предстала бы как рекламная картинка из журнала "Прекрасный дом". Ряды моделей автомобилей, самолетов, космических кораблей, киномонстров свисали на веревках с потолка, толкались на полках, вперемежку с наборами конструкторов и пустыми коробками. Прилавок в углу, освещенный тускловатой настольной лампой, был завален всевозможными деталями, моторчиками, тюбиками с клеем, наждачной бумагой и просто мусором.
Уолтер Уиклэнд, хозяин, жуя резинку, появился из-за витрины и уставился на факс, поданный ему Хорри-ганом, на котором был изображен тот самый портрет "раздолбая", сотворенный чикагской полицией со слов профессора Райджера. И тому же продавцу показали фотографию, переснятую с водительских прав штата Колорадо, выданных "Джозефу Мак-Кроули".
Разглагольствующий о раздолбаях, пухлый и сутуловатый Уиклэнд носил толстые очки в тяжелой оправе, просторный полотняный фартук, черную футболку и изрядно изношенные джинсы. Тема не доставляла ему удовольствия, и он казался раздраженным и сердитым.
Но каким же милым он показался всего через мгновение.
- Не то, чтобы очень похож на него, да и на фотографии какое-то другое лицо, и все же, должно быть, это Митч-Сука-Лири.
Хорриган и Д’Андреа обменялись взглядами. Младший агент записал имя в свой блокнот.
- Что ты можешь нам сказать о нем? - спросил Хорриган.
- То, что он сумасшедший сукин сын, и это все, что о нем могу сказать. Вы разыскиваете его?
- Да.
- Хорошо, если поймаете этого чудика, помните, что он должен мне бабки около года. Зарубите себе на носу.
- Обязательно. А за что он тебе должен?
Уиклэнд пожал плечами, машинально двигая челюстями.
- Детали. Пара конструкторов. Машина и катер. Я думаю… Падла! Надеюсь, что вы упечете его в каталажку, пока его пиписка не отсохнет. Давайте, я дам вам его адрес.
И с улыбкой гоблина Уиклэнд углубился в коробку с карточками.
Д’Андреа прошептал:
- Напомни мне, чтобы я не занимал у этого парня деньги.