Уже надвигались сумерки, когда они проезжали по приятной и тихой, жилой улочке, наслаждаясь сухим, прохладным ветерком, колеблющим листья магнолий, мимоз, обступивших дома с открытыми окошками. Эти сооружения из дерева и камня с чистыми двориками, хорошо ухоженными лужайками, со все еще зеленой и лишь местами желтеющей травой, были построены не позже пятидесятых. Тут был садик кактусов. Там круглый, как колесо, цветочный сад. Напротив дверь в небольшое патио с бревенчатой оградой и резной именной! табличкой, сделанной в форме длиннорогого бычка.
И, наконец, дворик перед домом Митча Лири.
Неухоженная переросшая высокая трава вперемешку с сорняками и запустение по соседству с щепетильно прибранными полянками на другой стороне от скромного облезлого алюминиевого домика. Вид этого унылого ландшафта казался пугающим и даже сверхъестественным.
Хорриган и Д’Андреа прошли по растрескавшейся дорожке, из которой тут и там лезла длинная трава, какие-то ветви и прочая дичь. Шторы в доме были задернуты. Видимо, дома никого.
Но как быть уверенным в этом?
Пиджак Хорригана был расстегнут, чтобы было легче выхватить револьвер из-под мышки, когда он стоял на цементном порожке и пытался позвонить в дверь. Никакой длиннорогой звероподобной таблички с именем владельца дома на двери не было.
Ответа не последовало.
Поскольку звонка изнутри не было слышно, Хорриган постучал. Опять без результата. Он попробовал еще раз, а затем движением согнутого пальца поманил за собой Д’Андреа, который, откровенно говоря, был немного напуган этим царством запустения.
Как и следовало ожидать, задний двор был еще более заросшим, стая белок носилась в высокой траве, устраивая потасовки и собирая семена. Хорриган достал свой револьвер.
- Фрэнк, - зашептал Д’Андреа, схватив партнера за локоть и не на шутку нервничая. - Зачем он тебе?
- Это ключ, - прошептал Хорриган в ответ.
Он выбрал окно и ручкой пистолета выбил стекло. Звон был приглушен тяжелой задернутой занавесью за ним. Он аккуратно просунул руку в образовавшееся отверстие и осторожно ощупал пространство между гардиной и рамой в поисках щеколды. Найдя, он открыл се и поднял окно вверх.
Из-за чертовой занавески, в которой он наполовину запутался, он не разглядел угол стола у окна и, шагнув внутрь, споткнулся об него и грохнулся на застеленный ковром пол, не поранившись, слава Богу, ни одним и разлетевшихся осколков.
Он не ожидал, что в комнате окажется так темно: все шторы задернуты, мрак такой, как в полночь. Глаз немного привыкли, и он поднялся на ноги, проходя мебелированную по шаблону и оттого безликую гостиную с большим каменным камином. В этот момент о: почувствовал, как что-то холодное и металлическое прикоснулось к его уху.
Дуло револьвера.
Голос был тихим, мягким, но достаточно угрожающим.
- Стоять! И не вздумай пошевелиться.
Рука скользнула к нему под пиджак и извлекла от туда его 38 калибр.
Хорриган рискнул на боковой взгляд. Не шевеля головой, только глазами. Парень был крупный, почти здоровяк, но с совсем еще детским лицом. Молод, не старше двадцати восьми. Деловой костюм. Не грабитель. Не Бут. Кто же он, черт возьми?
Все эти мысли отняли не более половины секунды следующие полторы были посвящены Д’Андреа, пролезающему в то же самое окно, так же запутавшемуся занавеске и споткнувшемуся об угол стола.
Забравшись в комнату и стоя на четвереньках, Д’Андреа озирался вокруг расширенными и застывшими от ужаса и изумления глазами. Все это отвлекло оруженосца ровно настолько, чтобы Хорриган успел достал свою автоматическую дубинку из-за пояса и направит ее на своего захватчика. Дубина выстрелила на всю свою двухфутовую длину, врезав парню в бедро с силой лошадиного копыта, опрокинув его на колени. Револьвер вылетел из его руки и шлепнулся под стул в нескольких футах.
А затем Хорриган оказался за спиной сукиного сына используя дубинку для удушающего захвата. Д’Андреа наконец, вытащил свою пушку и, жмурясь и дрожа, направлял ее то на партнера, то на захваченного в плен.
Хорриган продержал свой захват ровно столько, чтобы парень понял, что может быть и хуже, затем ослабил хватку и спросил:
- Ну и что за скотина ты есть?
Парень тяжело дышал. То ли он запирался, то ли собирался говорить. Хорриган не был уверен. Он поднял парня на ноги и, схватив его за лацканы пиджака двумя руками, более или менее внятно повторил свой вопрос буквально нос к носу с перепуганным обитателем темной норы.
И голос за его спиной, вовсе не угрожающий и почти усталый, произнес: "Отпусти его, Хорриган".
Хорриган крутанулся, выставив обезоруженного им парня перед собой, как щит, и крикнул Д’Андреа: "Эл?"
Д’Андреа неуверенно пробубнил: "Я… Я держу его".
Партнер направил свой пистолет на высокого, чисто-выбритого человека средних лет в темном, хорошо сшитом костюме и безукоризненном красном галстуке с белыми полосками. Он был столь же откровенно и незабываемо красив, как дорогой мужчина фотомодель, но глаза его были непроницаемо мертвенно голубыми.
Хорриган не был знаком с этим человеком, но он чувствовал, кто он такой… и тошнота опять начала подниматься по горлу. Не от болезни, по крайней мере, теперь.
- Мы в одной команде, агент Хорриган, - мягко произнес человек. Медленно, осторожно он поднял свою ладонь и предъявил свое удостоверение.
Хорриган подтолкнул свой живой щит, чтобы подойти поближе и посмотреть.
- Роберт Коппинджер, - зло сказал он, рассмотрев удостоверение ЦРУ. - Нарядили тебя, как на службу. А как насчет малыша?
- Он со мной.
Хорриган отпустил агента с детским лицом из захвата, на прощанье грубо шлепнув его по боку. Он обратился к Коппинджеру, стоящему всего лишь в нескольких дюймах в стороне, напрягая свой взгляд и нацеливая его на агента.
- Кого ты пасешь здесь, призрак? Меня или Лири?
Коппинджер попытался улыбнуться дружески, но вышло несколько покровительственно.
- Фрэнк. Пожалуйста. Мы в одной команде.
- Ты не ответил на мой вопрос.
Агент ЦРУ, сохраняя гримасу улыбки, отошел и сел на легкий стул, под которым все еще валялся револьвер оруженосца и демонстративно положил ногу на ногу.
- Мистер Лири, - тихо заявил он, - должен принадлежать нам.
Это помеха. Это жуткая помеха…
- Ну разве не мило, - едко произнес Хорриган. - Знаешь ли ты, что твой подопечный угрожает убить президента?
Коппинджер нахмурился, он казался почти смущенным. Он неловко взмахнул руками.
- Да, но… мы не принимали это всерьез…
- Вы что?
- Мы не принимали это всерьез, до тех пор, пока ты не достал его отпечатков.
Гнев Хорригана был неукротим, хуже, чем его недавняя лихорадка.
- Так значит, отпечаток был в компьютере. Идентифицирован. Суки! Суки вы, парни.
- Мистер Хорриган…
- Как это мило! Вы и ФБР, вы все еще в одной кровати в согласии с великой традицией Эдгара Гувера.
Гримаса Коппинджера стала враждебной через край.
- Мы полагаем, что это наши внутренние проблемы.
- И на хрен Секретную службу? Хорошо, пусть это внутренние проблемы. Согласен, нельзя выносить сор из дому… А если дом оказался Белым?.. Ты меня понял?
Коппинджер сжал губы:
- Я понял, но у нас было достаточно сомнений. Если начнется публичный процесс с участием Лири, засветятся пара-другая из наших ключевых секретных операций…
- Поэтому вы рискуете жизнью президента ради них? Полагаю, имеет смысл. В конце концов, какого черта! Президенты приходят и уходят каждые четыре сраных года. И если один подохнет, на его место тут же подыщут другого.
Коппинджер вздохнул. Снял с ноги ногу.
- Я понимаю твое расстройство.
- Расстройство? - взвился Хорриган. - Мое расстройство? Ну почему вы все такие важные сукины дети… Что же такого Лири сделал для вас? Доставлял кокаин в буфет Конгресса? Перевозил оружие в сраный Иран?
Лицо Коппинджера свела судорога. Он бросил взгляд на младшего напарника, затем прочистил горло и сказал:
- Это не подлежит огласке, понимаешь?
Хорриган кивнул. Д’Андреа, чьи остекленевшие глаза выдавали все, что происходило в нем теперь, сделал то же самое.
- На допросах мы будем отрицать это, - заявил Коппинджер, приподняв бровь.
Хорриган усмехнулся:
- Давай, колись.
Еще один вздох, долгий, тяжелый. Коппинджер выдавил:
- Лири был тем, что в наши дни зовется "мокрый парень".
Слова сокрушили Хорригана как, реальный удар. Он тяжело сглотнул. Споткнулся о кушетку и сел. Д’Андреа, казалось, сбит с толку еще больше.
- Что? О чем вы, ребята, говорите? Что это, к дьяволу, за "мокрый парень"?
Голос Хорригана звучал как посторонний, чужой. Далекий и мертвый.
- Мокрое дело, Эл, - это кровь, - сказал он тихо. - Лири - обученный государством профессиональный убийца…
Глаза Д’Андреа сузились, его лицо побледнело.
Коппинджер постукивал себя по переносице, глаза его были закрыты.
- Для Лири подобный выбор был достаточно легким. Этот человек… Он из выродков рода человеческого.
И четверо мужчин, четверо агентов - двое из Секретной службы и двое из ЦРУ - сидели и стояли в полном молчании почти вечность в этом тихом маленьком пригородном домике, за стеной которого верещали белки, сражаясь за орешки.
А внутри чувство угрозы переполнило Фрэнка Хорригана, который окончательно понял, кто противостоит ему.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Солнце садилось за прудом, и его лучи с трудом продирались сквозь буйную растительность Западного Мэриленда, перекрашивая зеркальную водную поверхность в ярко-красный мерцающий цвет, будто кто-то чудовищный ранил землю, и кровь потоком исходила из нее.
По крайней мере, так казалось Лири, спокойно стоявшему на берегу в светло-зеленом вязаном свитере и синих джинсах. В левой руке он держал маленький пульт дистанционного управления и смотрел, как собственноручно собранная в его подвальной мастерской модель катера, жужжа моторчиком, словно электробритва, бороздит тихие воды пруда. Затем он поднял правую руку, в которой оказался прямоугольный кремовый и тоже собственноручно изготовленный пистолет. Его части идеально подходили друг к другу, и теперь была нужна очень простая, но проверка…
Щебетали птицы, пели сверчки, но прогремел выстрел, и наступила тишина. А изящный радиоуправляемый катер разлетелся на осколки.
Ему нравилось это слово. Он произнес его вслух: "Осколки". Он осмотрел пистолет, обращаясь с ним столь же трепетно, как родитель с одаренным ребенком, потом спрятал пульт в карман свитера и стал разглядывать, как пластиковые кусочки его суденышка покачиваются и мелькают на водной поверхности. И птицы опять защебетали, и снова сверчок позвал кого-то, и чей-то голос произнес: "Это не вы стреляли?"
И два охотника в куртках - один в клетчатой, другой в зеленой, пробравшись сквозь заросли, появились перед ним, качая в руках свои ружья. Один из них был тяжеловат и похож на рыбу, другой же тощ и смахивал на птицу, особенно своим долгим и острым носом. Обоим было около тридцати.
- Это был я, - уведомил Лири с мягкой улыбкой.
Заговоривший охотник, рыбоподобный толстяк, расплылся в изумленной улыбке, разглядев кремовое оружие в руках Лири.
- Эта чертова штука и есть пистолет?
- Ага. Я сделал его дома.
- Ты сделал его? - переспросил второй, птицеподобный охотник - его голос был так же тонок, как и он сам.
- Точно.
Обоих охотников явно впечатлил ответ, они переглянулись, подтверждая свое одобрение неброскому научному достижению Лири.
- Можно посмотреть? - спросил второй.
- Почему нет? - и Лири подал ему игрушку.
Парень с клювом взял ее, взвесил на ладони, потом поднес к носу, точно не рассматривал, а обнюхивал ее/
- Почти ни хрена не весит, - задумчиво сказал тот. - Из чего это сделано?
- Много всего. Это специальный состав, который я придумал.
Тощий охотник передал пистолет толстяку. Тот тоже взвесил его на руке и согласился.
- Легкий, как перышко. Что-то вроде пластика?
- Ага, что-то вроде пластика.
- Ловкая штучка. Можно стрельнуть?
Лири опять мягко улыбнулся одними уголками губ:
- Конечно. Там как раз осталась пуля.
- Двухзарядный, да?
- Угу, угу.
Тощий охотник огляделся, выбирая цель. Он остановил взгляд на птице, сидящей на том берегу, она была размером примерно с голубя, темная с красными отметинами, Лири даже не знал, какой она породы, он вообще ничего не знал о птицах. Раздался выстрел. Пичуга обратилась в облачко перьев и крови.
- Ха! - воскликнул тощий охотник, и его пухлый друг тоже рассмеялся. - Классная штучка! Ты не хотел бы продать ее, а?
- Зачем? Она не настолько хороша, как твое ружье.
- Да я собираю такие вещи. Что скажешь? Назови свою цену, в разумных пределах, разумеется.
Лири извлек пару патронов из кармана джинсов и, осторожно раскрыв пистолет, перезарядил его.
- Не могу. Он мне нужен. Для одного важного дела.
- Да-а? - спросил рыбоподобный, улыбаясь и сочась любопытством. Лири подумал, что теперь он похож еще и на кота. - А для чего он тебе нужен?
- Убить президента, - ответил Лири, констатируя факт.
Оба охотника расхохотались, правда, смех их оказался слишком коротким, они внезапно посмотрели на Лири по другому. Лес был неподвижен, но птицы щебетали, и сверчки пели, и эти звуки, вероятно, казались чересчур громкими для этих двоих.
- А для чего вы хотите сделать это, мистер? - спросил тощий, пытаясь изобразить улыбку и пока еще надеясь, что это была глупая шутка. Лири пожал плечами.
- А для чего ты убил эту птицу, засранец?
Первым он пристрелил толстяка…
На круглом столе офиса Сэма Кампаньи в Старом Административном здании были разложены пять фотографий Митчела Эндрю Лири.
Лири в футбольной команде старшеклассников, старающийся выглядеть сурово.
Лири улыбается в компании друзей по колледжу.
Лири - молодой армейский офицер с непроницаемым лицом на привале в Камбоджийских джунглях.
Лири - сияющий жених рядом со своей раскрасневшейся миловидной черноволосой невестой.
Лири - небритый подозрительный субъект на розыскном фото.
"Фотографии легли как причудливая сдача карт. И все покеры, - язвительно думал Хорриган. - И что пользы от них всех?"
За круглым столом вместе с Хорриганом и его партнером Д’Андреа присутствовали сам босс Сэм Кампанья, Коппинджер из ЦРУ и по одному представителю ФБР и местной окружной полиции. Хорриган прекрасно знал их обоих - инспектора Роулинса и капитана Хадарда.
- Все последнее время мы пытались вычислить Лири, - говорил Коппинджер. - может быть, ФБР повезет больше, чем нам.
Роулинс, темноволосый морщинистый мужчина за сорок, заявил:
- Если мы будем работать вместе - может быть.
Хорриган оторвался от свадебной фотографии, которую рассматривал, и спросил:
"А Секретной службе тоже можно поучаствовать? Теперь-то?"
Роулинс уставился на Хорригана, но, никак не отреагировав, продолжил:
- С его отпечатками пальцев и этими фотографиями мы…
- С чего ты вдруг решил, что эти фотографии нам смогут пригодиться? - Хорриган бросил фотографию на стол и смешал ее с остальными. - Большинству из них никак не меньше пятнадцати годочков. Самой свежей и той добрый десяток, да еще и туманна, как смерть. Снимок на правах из Колорадо до сих пор самое ценное, что у нас есть.
Коппинджер покачал головой, соглашаясь:
- Надо думать, что человек типа Лири постарается держаться подальше от объективов.
- Недурно, Холмс, - подтвердил Хорриган. - В любом случае этот дьявол позаботится об изменении своей внешности. К тому же, он имеет неслабую подготовку в этом вопросе, не правда ли? Это и ежу понятно.
Коппинджер кивнул.
- Все они бесполезны, - продолжил Хорриган, обращаясь прямо к Кампанье и указывая на снимки. - Если мы не подберем на компьютере несколько первоклассных вариантов.
- Согласен, - сказал Кампанья и повернулся к поседевшему, но черноусому капитану Хадарду. - Фил, я бы хотел, чтобы по твоему ведомству Лири проходил как перебежчик. Лишняя огласка нам совершенно ни к чему.
Хадард не возражал. Потом, глядя на армейскую фотографию, он уныло произнес:
- И все-таки не понимаю, зачем этому человеку, столь достойно служившему своей стране - солдату высшей репутации - понадобилось убивать собственного Верховного Главнокомандующего…
- Честно? - переспросил Хорриган. - Какая, к черту, честь заключается в "мокрых делах"?
- Кстати, что он за птица на самом деле? - обратился Кампанья к агенту ЦРУ.
Вздох Коппинджера стоил целой истории. Он извлек папку из своего портфеля и начал:
- Джентльмен, о котором мы говорим, в высшей степени квалифицирован…
Он передал Хорригану два черно-белых снимка.
- Человек на фотографии - бывший соратник Лири и его ближайший друг. Он, по нашей просьбе, отправился к Лири домой в Сан-Антонио, чтобы убедить его пройти курс реабилитации и переподготовки.
На фото была запечатлена обстановка знакомой Хорригану гостиной в доме Лири. Только у каменного камина лежал человек в костюме и галстуке в неестественной позе. Лицо его осталось за пределами фотографии. Но Хорриган сразу все понял. Горло мужчины было перерезано от уха до уха. Кровь залила перед рубашки и ковер. Конечно, на снимке кровь была черной. Но, почему-то, именно это заставляло ее казаться еще красней.
- Так, джентльмены, - тихо сказал Коппинджер, - Митч Лири встречает своих друзей…
В тот же вечер Хорриган изучал новоиспеченную порцию возможных вариантов внешности Лири, изготовленную тут же в компьютерном центре Отдела расследований весьма искусной мастерицей-экспертом.
Взяв за основу цветное свадебное фото, она перепробовала всевозможные сочетания, варьируя цвет глаз, растительности на лице, изменения век, цвета кожи, примеряя все формы очков и, конечно, добавив прошедшие со дня съемки пятнадцать лет.
- Настолько хороши, как эти, - заявил Хорриган, - они вообще быть не могут.
Д’Андреа, беззвучно сидевший за рулем, ничего не сказал.
- Но в них нет жизни… Все портят глаза. В них сама суть, самое сокровенное в человеке, в его глазах…
Д’Андреа просто кивнул.
Хорриган уложил фотоаппарат в пакет и продолжил:
- Мы должны узнать как можно больше обо всех этих управляемых моделях и прочем. Теперь, когда мы узнали об ударном прошлом Лири, это неотложно.
Д’Андреа опять промолчал.
- Первое задание на завтра, - начал Хорриган. - Я бы хотел, чтобы ты отправился…
- Я увольняюсь завтра.
Хорриган посмотрел на партнера, посмотрел внимательно впервые в этот вечер и осознал, что его напарник не просто притих, а всерьез расстроен.
- Что происходит, дружище?
- Я просто так решил, вот и все.
Он вгляделся в лицо Д’Андреа. Немного подумал. Потом сказал:
- Из-за того, что ты испугался в Сан-Антонио?
Д’Андреа только вздрогнул.