- Дерьмо. Я же тоже перепугался. Но ты сделал свое дело. И я сделал.
- Я так паршиво дергался…
- А что в этом паршивого?
- Фрэнк, с тех самых пор, с того дня, как они напялили целлофановый пакет мне на голову, мне снятся кошмары.
Вот дерьмо.
Д’Андреа смотрел на дорогу, но перед его глазами стояло нечто совершенно другое.
- Каждую ночь я опять на этом сраном катере. И этот парень опять натягивает пакет мне на голову, и я задыхаюсь, я умираю, умираю совсем… Ты можешь понять это, Фрэнк?
- Да.
- Я хочу… Я понял это сразу после того, что произошло в Сан-Антонио. Тебя просто могли убить из-за меня. Я не хочу этого, Фрэнк. Я просто ужасно не хочу этого.
- У всех свои кошмары, Эл.
- Я не вижу твоего…
- Даллас.
Д’Андреа остановил машину и на мгновение закрыл глаза.
- О, прости меня. Я должен был…
- Ты мог бы сходить к аналитику.
- А ты ходил к ним?
- Да нет…
- Мне это тоже не поможет в любом случае. - Д’Андреа откинулся на сиденье. - Хочешь выйти здесь или у бара?
- Лучше здесь, - он прикоснулся к руке партнера. - Не оставляй меня, Эл. Хотя бы на этом деле. Мы почти добрались до ублюдка. Мы так чертовски близко. Мы можем достать его. Мы можем достать его.
Д’Андреа, казалось, расслабился. Хорриган напирал:
- Ты мне нужен, парень! Давай больше не возвращаться к этому говенному разговору…
Д’Андреа вновь впал в раздумье, но ответил мягко:
- Хорошо.
Хорриган открыл дверцу автомобиля и задержался.
- Кстати, вот слово для тебя - говно. Твое поколение, наверное, забыло его.
Д’Андреа посмотрел на него, как на больного.
- Похоже, что скоро оно и вовсе исчезнет из языка. Было бы очень жалко потерять такое хорошее слово. Пообещай мне, что ты будешь употреблять его теперь и позднее. Храни его и тогда, когда твоего дряхлого партнера давно уже не будет на свете.
Д’Андреа скорчил гримасу: "Говно?"
- Говно.
Д’Андреа расхохотался, покачал головой и помахал рукой. Хорриган захлопнул дверцу и проводил партнера взглядом.
- Хотя бы рассмешил его, - сказал он ни к кому. Затем он передумал сразу идти домой и зашел в бар, где, спиной к витрине, он сидел за пианино, поигрывая "Просто друзья!" и потягивал свой "Джеймсон".
Однажды его посетило странное ощущение, что кто-то смотрит на него. Он обернулся, но кругом было пусто.
Если бы он повернулся пятью секундами раньше, он бы увидел Митча Лири.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
В отделе охраны Старого административного здания Хорриган сидел за столом изучая материалы о Лири подготовленные различными полевыми агентами. И Лил ли Рейнс появилась перед ним как видение. Видение в брючном костюме, мужском галстуке, туго затянутом на; расстегнутым воротником белой мужской рубашки.
- Ты, наверное, уже довольно давно не заходил к себе в отдел, не так ли? - благожелательно осведомилась она. И хотя это и не было вопросом по сути, но тем не менее ответил на него: "Один день".
- Должно быть, это рекорд, - сказала она, кача; головой. Она все еще была с распущенными волосами Он обожал их водопад, обрушивающийся на плечи.
- Ага, - подтвердил он. - С тех пор, как мь напали на след Лири, я не выходил отсюда ни на минуту.
- До чего-нибудь докопался?
- Согласно донесениям наших полевых агентов друзья Лири и его насмерть перепуганная бывшая жен; считают его умалишенным.
Она криво усмехнулась: "Ночной сеанс". Затем усмешка перешла в неловкую, почти застенчивую улыбку:
- Фрэнк. Я… так рада, что ты доказал свою правоту по поводу Бута Лири.
- Благодарю. Всего лишь доказал право на существование старшего поколения. Как ты жила без меня? Проплакала подушки бессонными ночами?
- О, это было просто невыносимо, - весело отреагировала она.
- Как давно ты в городе?
- Вернулась только сегодня. Координировала подготовку к поездке в Калифорнию на следующей неделе.
Он присвистнул:
- Руководила подготовкой в Лос-Анджелесе? Ты растешь прямо на глазах.
- А тебе завидно?
"Она улыбалась нежно, - думал он, - или это всего лишь его мечтания?"
Перед тем, как уйти, она сказала:
- Держи меня в курсе по делу Лири. У Сэма есть номер, по которому ты сможешь разыскать меня в Лос Анджелесе…
- Отель "Бонавентура", не так ли?
- В точку.
- Конечно, мы могли бы пропустить с тобой по чашечке кофе прямо сейчас, и я бы изложил тебе все, что я знаю, со всеми подробностями…
Она задумалась над этим, явно стараясь решить, было ли его двойное предложение шуткой или нет, как вдруг зазвонил телефон, и он покачал пальцем.
- Не уходи, - сказал он. - Я быстро поговорю.
- Привет, - произнес голос.
Его глаза подсказали ей, что это был Лири, и она поспешила предупредить агентов, а Кардуччи и Окура из-за стола с подключенным электронным оборудованием, кивнув Хорригану, одновременно подали ему знаки.
- Фрэнк? - невинно вопросил знакомый глухой голос. - Чем это ты занимаешься? Приглашаешь всех остальных послушать?
Действительно, сотрудники, включая самого Сэма Кампанью, обступили его со всех сторон с наушниками в руках. Д’Андреа стоял рядом с Лилли и внимательно слушал.
- Хочешь, я тебя обрадую? - спросил Хорриган.
- Конечно. Привет всем! Но ты знаешь, это лишает нас некоторого интима.
Усмешка Хорригана таила в себе тошноту, и еще пара агентов криво улыбнулись.
- Кстати, - безмятежно заметил Хорриган. - Я знаю, кто ты есть, Лири.
Пауза, наступившая за словами, казалась бесконечной.
Хорриган нахмурился. Была ли это карта, которую он не должен был разыгрывать? Но потеряет ли он теперь контакт со своим "другом". Теперь, когда "Бут" умер, и на свет появился Лири?
Затем шепчущий голос в трубке ожил.
- Действительно. Это был всего лишь вопрос времени, Фрэнк. Я немного разочарован, что на это ушло так много времени. Да все равно. Я рад, что ты знаешь.
- Правда? И почему же так?
- Разве не очевидно? Друзья должны быть готовы называть друг друга по именам, по настоящим именам, разумеется.
- Да, но у меня возникли кое-какие проблемы в связи с этим, Митч.
- Что, Фрэнк?
- Мы не друзья.
- О, конечно, друзья.
- Ладно, я поясню попутно: я не хочу быть твоим другом, потому что теперь я знаю, как ты поступаешь со своими друзьями.
Глухие нотки исчезли из голоса Лири, внезапно его тон стал острым, как бритва, и горьким, как желчь.
- Что они сказали тебе?
- Только то, как ты перерезал другу горло.
- Это дезинформация, Фрэнк! Дезинформация! Как ты мог купиться на такое дерьмо. Я так разочарован в тебе! Боже!
- Фотографии не лгут, Митч.
- О, да, конечно, но они, эти лживые ублюдки, показали тебе только то, что хотели показать…
- Я видел человека в твоей гостиной с перерезанным горлом. От уха до уха.
Голос Лири дрожал, в нем слышалась ярость, в нем слышалось и нечто иное.
- А то, чего ты не видел, Фрэнк, то, чего они тебе не сказали. То, что послали моего лучшего друга, моего брата по оружию, человека, чью долбаную жизнь я спасал в сраной Камбодже два раза… Они послали его убить меня.
- Почему твой голос дрожит, Митч? Ты там случаем не расплакался?
- Теперь ты хочешь обидеть меня. А что я тебе сделал? Я никогда не лгал тебе, ни разу. И знаешь что? Никогда не солгу.
- Скажи мне одну вещь, Митч. Почему все, кто когда-либо знал тебя, утверждают, что ты просто свихнувшийся сукин сын. Твои друзья, твои коллеги, твоя жена…
- А что твоя жена говорит о тебе, Фрэнк?
- Мы говорим не обо мне, Митч.
Голос Лири звучал теперь так, как будто он действительно плакал
- Ты… Я думал, что ты единственный изо всех поймешь меня. Я все еще хочу, чтобы ты понял…
- А для чего я буду стараться понимать просто свихнувшегося сукиного сына?
Долгое молчание. Хорриган смотрел на Кардуччи, ковыряющегося в электронном оборудовании, его глаза говорили: "Нет еще, нет еще…"
Голос Лири возвратился и вновь это был легкий шепот.
- Ты должен понять меня, Фрэнк, потому что мы оба привыкли думать, что живем в необыкновенно замечательной и особой стране.
- Ты не знаешь, что я привык думать, Митч. Ты ни хрена не знаешь обо мне…
- А что ты знаешь обо мне? Что ты думаешь, что знаешь обо мне? Теперь, когда они выплеснули на тебя всю ложь обо мне? А ты знаешь, что я делал для них? Что я действительно делал для них? Служа своей стране. Я же был как глина, и они лепили из меня все, что хотели. Они превратили меня в нечто… кошмарное. Черт, я ведь даже и не помню, чем я был до того, как попасть им в когти. Фрэнк, я совершал страшные вещи во имя Бога и страны… и я получал награды, я получал неплохие деньги. Готов поспорить, что больше, чем ваши бездельники из Секретной службы. Но знаешь что, Фрэнк?
- Что, Митч?
- Приходит день, когда им уже больше не нужен вскормленный ими монстр, и тогда они решают избавиться от него. "Ибо мы не нуждаемся в монстрах, рыщущих по великим американским равнинам", не так ли?
- Скажи мне, Митч.
- Что, Фрэнк?
- Что ты видишь во сне?
И на этот раз Хорриган заронил искру.
Лири взорвался:
- Я вижу тебя, Фрэнк. Я вижу тебя, стоящим над могилой еще одного мертвого президента!
Хорриган качнулся, как от удара: Лири сам еще мог зажечь пламя. Он посмотрел на Лилли, замершую в наушниках, и она подарила ему нежную ободряющую улыбку. Выражение Д’Андреа было теплым, сочувственным.
- Этого не должно случиться, - произнес Хорриган с непререкаемой убежденностью. - Я твой рок, Митч. Твой и твоих детских игр.
- Пошел на хер, Фрэнк! Пошел на хер! Ни ты и никто другой не сможет остановить меня. Во всяком случае не тогда, когда я стремлюсь положить свою жизнь на это. И поэтому я должен обскакать тебя. Ты знаешь почему? А почему охотник стреляет в птицу? Ты знаешь как! А у меня есть мозги и у меня есть нутро, и это все, что мне нужно, дружок!
- Оставь это, Митч. Остуди себя.
Один грубый смешок.
- И я проживу долгую и плодотворную жизнь в стране свободы?
- Ты был правительственным агентом. У тебя есть законные права. Я могу подумать, как тебе можно помочь.
- Маленькая помощь моих друзей, Фрэнк?
- Я обещаю это. Дай мне шанс. Мы что-нибудь придумаем.
Попытка Хорригана успокоить Лири привела еще к одно вспышке, куда более мощной, чем первая.
- На хера же ты врешь мне? Я покойник, и ты знаешь об этом! Я был мертв уже в тот день, когда они послали моего лучшего друга убить меня. Я мертвее всех на свете, кроме президента, и тебя, Фрэнк. Если ты станешь на моем пути…
Кардуччи сидел и сиял, он поднял оба больших пальца.
Хорриган ответил:
- Ничего не выйдет, Митч.
Дрожащий голос, казалось, колебался меж покоем и яростью:
- Ты когда-нибудь давал себе отчет, Фрэнк, в том, как легко я мог убить тебя? Ты не можешь себе представить, как много раз я наблюдал за тем, как ты входил и выходил из своей квартиры. А как насчет того вечерка, когда ты и твоя подружка сидели на ступеньках мемориала Линкольна и лизали мороженое?
Лилли почти задохнулась. А Лири продолжал:
- Ты жив, Фрэнк, только потому, что я позволил тебе жить. Так что окажи мне хоть какое-то чертово уважение!
Лири повесил трубку, и звук отбоя прозвучал одновременно с тем, как Хорриган вскочил со стула, услышав, как Кардуччи кричит: "Отель Сент-Фрэнсис, Флорида авеню", и весь зал ожил.
На этот раз Д’Андреа был первым у двери, а Хорриган следом за ним.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Д’Андреа сигналил и гнал свой "Санберд" через перекрестки на красный свет, а Хорриган ехал без ремня безопасности, держась рукой за крышу автомобиля сквозь раскрытое окно, с галстуком, хлопающим на ветру.
- Немного медленнее, - крикнул Хорриган. - Это здесь…
Прямо перед ними три патрульных машины замерли у обочины, словно их позабыли здесь, а полицейские в форме и офицеры в гражданском бежали со всех сторон к кирпичному зданию, на потемневшей и потрескавшейся стене которого висела давно проржавевшая неоновая вывеска "Отель Сент-Фрэнсис", помнящая времена, когда здесь было нечто иное, нежели теперешний вонючий клоповник.
Д’Андреа затормозил, Хорриган устремил свой взор прямо вперед, а младший агент заметил что-то в свое боковое окно и окликнул: "Фрэнк!" На другой стороне улицы парень средних лет и телосложения быстро шел по тротуару в сторону от гостиницы. Небритый и сгорбленный, он был одет в мешковатую потертую одежду: черную вязаную шапку, коричневое рабочее пальто, широкие серые джинсы, при каждом шаге надувающиеся на ветру.
Он выглядел, как любой другой бродяга в этом нищенском районе, а, возможно, и как бездомный попрошайка. За исключением одной вещи.
- Этот бездельник в темных очках, Фрэнк!
- Ага, - сказал Хорриган. - Давай за ним…
Д’Андреа крутанул руль, автомобиль развернулся, а Лири, теперь это было уже очевидно, услышал и заметил их и бросился бежать. Д’Андреа следовал прямо за ним, Лири дико сверкнул глазами через плечо перед тем, как свернуть в улочку между домами. "Санберд" взвизгнул тормозами и свернул на улочку за ним, но дорогу ему преградил мусоровоз.
- Осторожно! - крикнул Хорриган, но тормоза уже скрежетали, они остановились в дюйме или двух от мусорки и выскочили наружу с револьверами в руках.
- Хорошо сработано, партнер, - бросил Хорриган.
- Спасибо, - ответил Д’Андреа. Он ошеломленно озирался вокруг, пытаясь разыскать Лири, но не видел ничего кроме мусорных баков, хлама и кота, поедающего рыбную голову. Мусоровоз был пуст. Ни спереди, ни сзади никого не было.
- Куда он к черту провалился, Фрэнк?
Хорриган услышал, как металл скрипнул над ним, поднял глаза и крикнул: "Там!"
Лири был прямо над ними, карабкаясь по древней пожарной лестнице.
Хорриган попробовал в прыжке дотянуться и ухватиться за перекладины поручня железной лестницы, но не достал
- Подсади меня, - скомандовал он Д’Андреа, тот подставил ему сцепленные руки, Хорриган, оттолкнувшись, подтянулся и послал свое тело на приваренную площадку. Он встал на ноги и побежал вверх, прыгая через ступеньки. Его сердце колотилось, грудь разрывалась, а темная тень Лири парила над ним, как злой призрак. Тем не менее, он пробежал все эти бесконечные пять этажей и оказался на крыше, укатанной потрескавшимся черным асфальтом, как раз вовремя, чтобы увидеть, как этот чертов Лири с разбегу перелетел на крышу соседнего многоквартирного дома, приземлился на бок, вскочил и скрылся из виду за щербатой вентиляционной трубой.
Не раздумывая ни секунды, Хорриган побежал за ним, сначала медленно набирая скорость, а потом все быстрее, быстрее, и, достигнув самого края крыши, он оттолкнулся и полетел.
Удачно приземлившись, он перевернулся и, поднявшись на ноги, продолжил погоню, сжимая в руке пистолет, не выпуская Лири из поля зрения. Было похоже, что тот, наконец, испугался. Он все время оглядывался, пока бежал по асфальтовой крыше, петляя меж обвалившихся труб, мотков проржавевшей проволоки, к краю крыши. Теперь Хорриган торжествовал.
Следующее здание было не слишком далеко, чтобы прыгать на него. Теперь-то он возьмет сукина сына за жабры! Хорриган немного сбавил темп, переводя дыхание. А "сукин сын" прыгнул, и - мать его! - оказался на другой стороне! "Будь ты проклят!" - думал Хорриган. Он спрятал револьвер в кобуру под пиджак и, стуча каблуками по крыше, с раздувшимися венами на лбу, стиснув зубы, разогнался из последних сил и прыгнул, распластавшись над ущельем между домами, точно нырнув.
И не долетел чуть-чуть.
Ему хотелось выругаться, но даже для этого не было времени. Все, что он успел сделать, - это ухватиться руками за щербатый разрушающийся край крыши и вцепиться в него мертвой хваткой. Ощутить, как его тело с силой врезается в стенку кирпичного дома, и услышать тупой звук удара, тотчас же затихший за его спиной. На мгновение он потерял сознание, но усилием воли сохранил в себе разум, удерживая себя над пропастью и смертью.
Его мышцы напряглись и вытянулись как резина. Он качался на весу, и ветер колебал его редеющие волосы. "Неужели я так умру? - думал он. - Разбившись об асфальт какой-то засранной трущобной улочки?" Он задержал дыхание и отважился посмотреть вниз: пятиэтажная стена казалась бесконечной. "Где же Д’Андреа? Неужели он так позорно отстал?"
Немного справа двумя этажами ниже находилась площадка пожарной лестницы. Попав туда, он бы уцелел. Упасть туда было бы столь же приятно, как прогуляться по парку… Но он был в добрых трех футах от нее и не сумел бы ни оттолкнуться, ни раскачаться, поскольку кирпичная кладка, в которую впились его пальцы, сама качалась, как молочные детские зубы.
Но, может быть, она были достаточно прочной для того, чтобы забраться наверх. Его ноги беспомощно болтались у стены, напоминая конвульсии повешенного, а руки тщетно пытались подтянуть его измученное тело. Мускулы на руках обмякли, истерзанные болью.
Все, что он мог делать, - это висеть. Ему хотелось плакать. Но он смеялся.
- Что ты видишь забавного, Фрэнк?
Глядя вниз с легким снисхождением, уже без черных очков, но все еще в вязаной шапочке, с пистолетом в руке, к нему склонился небритый, с одутловатым лицом Митч Лири.
Хорриган почти не мог говорить. Ему не хватало воздуха. Он был слишком напуган.
И все же он сказал:
- Если… если ты хочешь наступить на мои… на мои пальцы, Митч… почему ты не делаешь этого:., давай… черт с ним…
Лири присел так, будто взрослый перед ребенком.
Его мешковатая одежда, точно флаг, развевалась на ветру. Медленно покачав головой, он зашикал: "Ш-ш-ш!..".
- Как ты мог подумать такое, Фрэнк? - Лири подал руку.
- Возьми мою руку, Фрэнк. Давай, бери ее.
Хорриган смотрел на протянутую ему раскрытую ладонь, как на некую странную, непостижимую вещь. Из его положения рука Лири казалась огромной, как преувеличенно крупный план в кино.
Улыбка Лири была тонкой и поддразнивающей, он почти пропел: "Если нет - ты умрешь".
Кирпичи под руками Хорригана уже не просто шатались, они выползали из своих пазов и готовы были сорваться, и на последнем издыхании Хорриган отчаянно ухватился за руку Лири, сжал ее и вцепился в нее. И теперь только левая рука Лири поддерживала его раскачивающееся тело. Только она связывала его теперь с этой жизнью.
А Лири, склонившись над ним, улыбался милостивой улыбкой. Как священник перед благословением, одними губами. Лишь ямочки на щеках и блестящие мертвые глаза. Но даже теперь, когда ветер раскачивал его тело, когда каждый мускул сводило нестерпимой болью, когда смерть поджидала его совсем рядом, Хорриган не мог смириться с мыслью о том, что в первом же реальном столкновении с человеком, которого он знал только по голосу, с безумцем, которого он поклялся остановить, он оказался слабее.
Или нет?
Немного отдышавшись, в пяти этажах от земли и смерти, с правой рукой, накрепко сжатой врагом, Хорриган все же ухитрился вывернуть левую руку и извлечь свой 38 калибр из кобуры у плеча, и нацелить его на безумца, протянувшего ему руку помощи.