- Бенджамин Франклин никогда не выглядел лучше, - сказал он
Он спрятал окуляр в карман и стал проверять рельефность банкноты на ощупь большим и средним пальцами обеих рук.
- Пол, - сказал он с легкой усмешкой. - Похоже, что мы с тобой договоримся.
Мендоза забрал банкноту из рук Хорригана и посмотрел на него скорбным взглядом.
- Это хорошая новость. Однако есть проблема, Фрэнк.
- Что за проблема, Пол?
Тот поиграл желваками:
- Самая неприятная.
Фальшивомонетчик поманил Хорригана пальцем за собой, и они стали спускаться под палубу в роскошные нижние каюты. Они прошли через гостиную с толстым ковром на полу, мягкими диванами с огромными подушками и зеркальным баром.
- Твой друг Эл. Он слишком много спрашивал о моем "художнике".
Это было старое проверенное слово для мастера фальшивомонетчика, того, кто изготовлял клише.
- Эл молод, - убежденно возразил Хорриган. - Он любопытен. Учится.
Мендоза остановился и поднял палец.
- Слишком любопытен. Чересчур упорно учится.
- Пол, за него поручились.
Мендоза понюхал воздух.
- Знаешь, что говорит мне мой нос? Чем-то воняет. Чем-то воняет вроде долбанной секретной службы.
- Ты ошибаешься, дружок…
Вся приветливость Мендозы мгновенно исчезла, теперь в его глазах читалась угроза, способная смутить даже такого профессионала, как Хорриган.
- Нет. Мой парень Хендриксон проследил за твоим другом. Он живет в Вирджинии, твой приятель.
- Много народу живет там.
- Он очень нравится соседям. Они говорят, что он работает на правительство.
- Вот дерьмо, - сказал Хорриган.
- Вот дерьмо, - подтвердил Мендоза и распахнул дверь на камбуз, где сидел Д’Андреа, привязанный веревкой к стулу, с кляпом во рту, широко распахнув глаза, наполненные ужасом. Хендриксон стоял рядом с пистолетом Д’Андреа в руке. Рауль находился неподалеку возле урчащего холодильника. Рауль и сам немного урчал, потягивая молоко прямо из пакета. Молочные капли, как изморозь, прилипли к его усам.
Мендоза пожал плечами и поднял свои руки ладонями вверх. Он состроил гримасу испуга и спросил:
- Как же нам теперь разрешить эту проблему, Фрэнк?
- Надо утяжелить его.
- Что?
- Иначе тело выбросит на берег, или оно просто распухнет и всплывет на поверхность, и какой-нибудь рыбак его заметит.
Мендоза улыбнулся. Белоусый Рауль засмеялся. Д’Андреа, казалось, мечтал исчезнуть или просто умереть.
- Единственный в своем роде, - Мендоза извлек из своего кармана и протянул маленький автоматический пистолет с ручкой из слоновой кости Хорригану.
Тот лишь взглянул на него, не прикоснувшись.
- Подарок, Пол? По какому случаю?
Мендоза потряс головой.
- Не случай, Фрэнк. Более того - обязанность.
- О!
- Я хочу, чтобы ты пристрелил его, Фрэнк. - Мендоза выставил палец и, точно стреляя, дернул рукой. - Бах!
Взгляд Хорригана оставался беспомощным. Тем временем Д’Андреа окончательно взмок, его глаза светились отчаянием. У мальчишки совсем не было опыта. У Хорригана был.
- Понимаешь, - сказал Мендоза, дружелюбно положив руки на плечи агента. - Я боюсь, как бы ты не был вместе с ним. Ты же не мой друг, ты же его друг.
- Я друг всем и каждому. Я бизнесмен.
Мендоза вновь пожал плечами.
- Так пристрели его, и займемся бизнесом.
Хорриган вздрогнул. Он смотрел на Д’Андреа: лицо, мокрое от пота, наполненные слезами глаза.
- Я в общем-то не привык заниматься такими вещами, - заметил Хорриган. - Как я говорил, я просто бизнесмен, однако…
Он протянул руку и явно неохотно забрал пистолет у Мендозы. Он взвесил его на руке. Пистолет был очень легким. Хорриган улыбнулся.
Хендриксон поигрывал кольтом Д’Андреа, направив его в сторону Хорригана, сквозь легкую ткань спортивного костюма была заметна кобура. Рауль замер в углу, изредка прикладываясь к картонке. Ухмылка замерла на его губах. За поясом у него был револьвер.
Хорриган подошел к сидящему, связанному Д’Андреа, чьи безумные, искаженные смертельным страхом глаза искали хоть какую нибудь поддержку в глазах партнера. Но Хорриган был абсолютно беспристрастен.
Он направил дуло пистолета прямо в висок партнеру. Казалось, что Д’Андреа готов проглотить свой кляп, так он втягивал воздух. Его глаза, ищущие милосердия, закрылись, и две слезинки прокатились по его щекам.
Хорриган нажал курок.
Щелк!
Пули не было. Хорриган затем осознал это. Конечно, несчастный Д’Андреа наверное опустошил одновременно и кишки и мочевой пузырь в это мгновение. Что ж, такое бывает даже с очень крутыми людьми.
- Браво! - воскликнул Мендоза, забирая оружие из руки Хорригана, и похлопал его по спине. - Браво. И мои извинения… Я всего лишь хотел проверить, мой друг.
Мендоза кивнул Хендриксону, и тот направился к Д’Андреа.
Затем фальшивомонетчик обнял Хорригана за плечи и заговорил:
- Ты любишь омлеты, Фрэнк? Я очень. И я знаю, быть может, лучшее место для них. Там готовят такие омлеты с перцем и сыром, что хоть умри…
И Мендоза пошел, но Хорриган не сдвинулся с места.
Хендриксон, засунув теперь револьвер за пояс, надел на голову Д’Андреа пластиковый пакет. Рауль, все еще глотая молоко из пакета, смотрел на все с откровенной скукой.
В голосе Мендозы зазвучали нотки сожаления.
- Нельзя сделать омлет, не разбив пары яиц, Фрэнк. Пойдем отсюда, мой друг.
Под пластиковым пакетом, буквально взрывавшимся от безнадежных попыток найти хоть глоток кислорода, глаза Д’Андреа вылезли из орбит, лицо синело, он ерзал, извивался, но тщетно. Здоровенный светловолосый бандит хорошо знал свое дело. Он крепко держал пакет, сжимая края в кулаке на затылке Д’Андреа.
- Может быть, я хочу посмотреть, - заметил Хор-риган.
- Серьезно? - изумленно спросил Мендоза из дверей камбуза.
- Этот парень чуть не подставил меня под пулю. - сказал Хорриган, подходя ближе и с видимым удовольствием наблюдая за пыткой Д’ Андреа. - Все же интересно, как умирают эти подонки из секретной службы.
Хендриксон улыбнулся склонившемуся Хорригану, как истинный мастер. И последний болван.
Так, как срывают цветок, Хорриган выхватил револьвер из-за пояса большого блондина и всадил ему пулю в живот.
Гром выстрела отдался эхом в маленькой комнате. Хорриган повернулся к Раулю, который пытался свободной рукой достать пистолет, в другой руке он держал пакет с молоком, и пуля сперва пробила пакет, и молоко заструилось словно кровь, но потом вошла и в человека, и тогда уже потекла кровь.
Он упал.
Хорриган услышал еще один щелчок позади себя. Он обернулся и посмотрел иа Мендозу, беспомощно нажимающего на курок маленькой бесполезной игрушки.
- Ты что, позабыл, дружок? - спросил его Хорриган.
Мендоза тяжело сглотнул, теперь он казался чересчур напуганным, исполненный ненавистью взгляд Хор-ригана словно испепелял его.
- Патронов нету, Пол, - заметил Хорриган, подошел к Д’Андреа и сорвал с него целлофановый пакет, который, после падения Хендриксона уже не мог удушить его. И все же Д’Андреа был несказанно счастлив глотнуть хоть немного настоящего воздуха, даже если этот воздух пропах порохом.
Мендоза инстинктивно вскинул руки вверх: "Не делай этого, парень, не делай этого!"
Хорриган пошел к нему, а Мендоза отступал, пока не уткнулся спиной в переборку.
Два трупа валялись на полу, и кровь, смешавшись с молоком, создавала красно-белые мраморные рисунки.
Хорриган улыбнулся и приставил пистолет к виску Мендозы. Мендоза закрыл глаза, а его губы зашептали молитву.
- Я сам и есть шоу, ты - сукин сын, - сказал Хорриган.
Мокрое пятно расползалось по брюкам Мендозы.
- Кстати, придурок, - сказал Хорриган, - ты арестован.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Ближе к вечеру Хорриган и его новый партнер, немного оживший, но все еще бесконечно измотанный Д’Андреа, расположились в излюбленном баре Хорригана. Разумеется, Хорриган, как обычно, сидел за пианино. Сейчас он играл в память об их морском испытании усложненную джазовую версию "La Мег", или, как Бобби Дэйрин называл ее, "За морем". Д’Андреа поставил свою табуретку рядом с инструментом.
- Ты говоришь, - произнес Д’Андреа, - что можешь по весу точно определить, есть ли в пистолете патроны.
- Пустую обойму, конечно, - сказал Хорриган, продолжая играть в более резкой манере.
- Но разве пуля не могла остаться в этом дерьмовом стволе?
Оставив левую руку на клавиатуре, Хорриган взял свой стакан с "Джеймсоном" и приложился к нему:
- Никогда не думай об этом.
Д’Андреа смотрел на своего напарника широко раскрытыми глазами, так же, как и тогда, привязанный к стулу, с кляпом во рту. Хорриган улыбнулся ему и вновь заиграл обеими руками. Д’Андреа пригубил свою выпивку и потряс головой. Его глаза все еще сохраняли тс дикие отблески страха.
- Ты так положил этих парней… - Д’Андреа вздрогнул. - Это было ужасно, парень.
- Это никогда не бывает прекрасно.
- А раньше… раньше ты уже убивал кого-нибудь, Фрэнк, убивал?
Хорриган кивнул и стал наигрывать типичный джазовый блюз наподобие "Штормового понедельника" или чего-нибудь еще.
Д’Андреа застыл, словно прислушиваясь к мелодии.
- Разве это… Это не сводит тебя с ума?
- Что?
- Боже! Убивать людей.
- Может, - ответил Хорриган, - если я позволю.
Д’Андреа уставился в свой стакан так, будто пытался отыскать в жидкости те ответы, которые не дал ему его напарник.
Затем внезапно он тихо произнес: "Я не уверен, смогу ли я остаться с этим".
- Почему?
- Я так паршиво напуган…
- Эл, здесь нет другого пути. Любой был бы паршиво напуган, если бы паршивый пакет натянули бы па его паршивую голову.
Д’Андреа немного развеселил этот долгий паршивый ряд.
- Запаршивели, - сказал он.
Хорриган одарил партнера короткой улыбкой и углубился в блюз, проходя левой рукой партию басовых аккордов.
Раздосадованный Д’Андреа уставился в экран телевизора, стоящего над баром. Президент произносил речь в Розовом саду. Агенты - всех их Хорриган знал в лицо - окружали его.
- Может быть, - размышлял Д’Андреа, загипнотизированный экраном, - может быть, если бы я работал в охране президента… Я имею в виду, кому на хрен сдалось все наше засекреченное дерьмо?
Хорриган кивнул:
- Идея поскакать у кого-нибудь на мушке пришлась тебе по вкусу, Эл? Наверное, твоя голубая мечта - подставить свое тело под пулю, летящую в парня, которого ты защищаешь?
Д’Андреа вновь уткнулся в свой стакан:
- Возможно, для нашей работы мне не хватает… нерва…
Хорриган закончил играть. Он пристально смотрел на напарника, пытаясь поймать его взгляд.
- Ты хороший парень. И ты станешь хорошим агентом.
Д’Андреа усмехнулся:
- Как ты можешь говорить об этом. Я подставил тебя сегодня с пистолетом на проклятой посудине.
- Это имело смысл. Сработало отлично.
- Не знаю. Я просто запаниковал.
- Верь мне. У тебя все будет в порядке! У тебя все будет в порядке.
Ответ Д’Андреа прозвучал почти раздраженно:
- Откуда ты знаешь? Так долго мы говорим с тобой вообще в первый раз.
Хорриган пожал плечами. Он снова заиграл и снова это был блюз.
- Я кое-что понимаю в людях. За это мне платят деньги.
Д’Андреа улыбнулся, как могло показаться, почти нежно. Он сидел, попивая свою порцию - свою единственную порцию (он был за рулем) - и слушал, как Хорриган играет блюз. Через некоторое время старший агент посмотрел на часы.
- Ты не хотел бы чего-нибудь съесть? - спросил Хорриган.
- Чего? - усмехнулся Д’Андреа. - И не говори мне, что ты знаешь это великое место для омлетов!
- Я как раз подумал об итальянской кухне. В честь моего нового партнера.
Д’Андреа поднялся с табурета.
- Нет, спасибо. Мне еще кое-что нужно сделать.
- Что?
- Вернуться домой, поцеловать жену и обнять ребенка.
- Не самый плохой план.
Д’Андреа протянул ему руку.
- Спасибо, напарник, за то, что спас мне жизнь.
- Эл, - как говорил Мендоза, - я единственный в своем роде.
Они пожали друг другу руки, - теплота жеста тронула Хорригана, хотя он давным-давно не испытывал этого чувства ни от чего, кроме, пожалуй, полного собрания компактов Майлса Дэвиса.
- Единственный-в-своем-роде-Хорриган, - сказал Д’Андреа. - Об этом я слышал с тех самых пор, как приехал в этот город. Многие парни предупреждали насчет тебя.
- Предупреждали о чем?
Д’Андреа улыбнулся.
- Предупреждали о том, что кошмарный Хорриган весь одна сплошная заноза в заднице.
- Приятно слышать. Они не ошиблись. - Он потрепал молодого агента по руке. - Увидимся в офисе, малыш.
Глаза Д’Андреа расширились:
- О, черт, офис! - он залез в карман пиджака и извлек оттуда листок бумаги. - Совсем забыл! Когда мы отмечались в офисе после этого морского маразма, Монро дал предписание для нас!
- Предписание? А где же, черт возьми, я находился?
- Был на отчете. Хотя, на самом деле, это и не предписание, Фрэнк, а так, еще один трехнутый, которого надо проверить… Может, это потерпит до завтра.
- Лучше сделать это сегодня.
- Наверно, ты прав… Паскудство. Дай мне секунду позвонить домой…
Хорриган забрал листок из руки напарника:
- Просто езжай домой.
- А как же придурок?
- Считай, что уже все сделано.
- Я бы рад с тобой поехать…
- Поцелуй жену. Обними ребенка. Езжай.
Страх окончательно исчез из глаз Д’Андреа.
- Спасибо, напарник, - сказал он. '
После того как Д’Андреа ушел, Хорриган допил свой "Джеймсон" и посмотрел на адрес.
- Близкая дорожка, - сказал он саркастически, ни к кому. У домовладелицы, проводившей Хорригана по полутемному коридору дряхлого жилого дома, был акцент, и агент никак не мог определить, какой. Возможно, литовский. Во всяком случае, она была столь же бесформенной и столь же невзрачной, как и волосатая бородавка на ее щеке. Конечно, не на такую компанию мог бы рассчитывать Хорриган в этот вечер.
- Я не сую нос в чужие дела, мистер, - говорила она, топоча перед ним. - Я не слишком любопытная хозяйка. Но эта пожарная тревога, все из-за нее.
- Вы правильно поступили, - заявил Хорриган в лучших традициях плохого детектива.
- Когда эта штука зазвенела, я испугалась. Но не настолько, насколько когда я увидела то, что внутри…
Она остановилась у двери № 314 и постучала. Хорриган чувствовал, как отяжелели его веки. У него был долгий трудный день, который постепенно перешел в безгранично долгую ночь.
А толстушка домовладелица все еще лопотала:
- А дым, он валил просто от всяких крошек, оставленных в духовке.
Она снова постучала. Никто не отвечал.
- Могу ли я открыть дверь, мистер?
- Я не могу просить вас об этом, - сказал он. - У меня нет ордера. С другой стороны, вы - владелица дома. И если вы захотите войти и захотите взять меня за компанию, это будет ваше решение.
Она тут же закивала:
- Именно этого я и хочу. Именно этого, все верно.
И она отворила дверь своим ключом.
Она проследовала через маленькую темную прихожую, провела его через дешевую почти пустую кухню, растрескавшаяся штукатурка которой была словно пропитана дымом, и вонь от выгоревших крошек висела как грязная занавеска, давно нуждающаяся в чистке. Пройдя через холл, она щелкнула выключателем и, шагнув в сторону, указала на открытую дверь. В ее глазах застыло детское нетерпение сплетничающей школьницы.
Хорриган вошел в спальню, очень похожую на монастырскую келью. Обои на стенах потускнели от времени, рисунок на них был почти незаметен, они пузырились и отставали клочьями, одна из стен была украшена вырезками из газет и журналов и фотографиями восемь на десять. Сестра Хорригана много лет назад почти так же залепила стену в своей спальне изображениями Фабиана, Фрэнка Эвалона и Бобби Рэйделла.
Но субъект, облюбовавший этот ковчег, явно не поклонялся ребячьим идолам.
Этот субъект возвел на алтарь Ли Харви Освальда и Сирхана Сирхана. Этот человек спал на узкой жесткой кровати, с которой было удобно созерцать фигуры убитых президентов. Этот человек переписал одновременно четко и предельно нервно мельчайшие подробности из распорядка жизни президента.
Этот человек обозначил красным снайперскую цель на груди президента Соединенных Штатов.
- Тридцать один год я живу в этой стране, - говорила домовладелица. - Я люблю эту страну - эти Соединенные Штаты. Я была в Белом доме пять или шесть раз. Я сама, лично! Только в Соединенных Штатах каждый может прийти в дом президента и войти в него…
На потрепанном старом столике в один ряд стояли книги. Их объединяла одна тема: убийцы и убийства, проходившие по делу Джона Фитцджеральда Кеннеди.
- Поэтому, когда я вижу это… эти смертоносные штучки, - продолжала она, - я звоню в полицию… А они сказали, позвоните в Секретную службу. Я так и сделала, но вы не приезжали целых два дня!
Не прикасаясь ни к чему, Хорриган обратил свое внимание на стопку видеокассет: все они были посвящены убийству Кеннеди.
- Мэм, - сказал он. - Президенту ежегодно присылают тысячу четыреста посланий, угрожающих смертью. И мы должны проверить каждое из них. Для этого нужно время.
- Конечно, я рада, что вы пришли, даже если вы опоздали.
Ему уже не хотелось пересказывать ей историю Майлса Дэвиса, чтобы объяснить, кто есть шоу.
- Вы говорили, что имя жильца Мак-Кроули?
- Джозеф Мак-Кроули, - подтвердила она, кивая. - Из Денвера, штат Колорадо.
На столике была еще пара занятных вещей. Первой была новенькая пластиковая модель автомобиля будущего. Она стояла на подшивке журналов, посвященных моделированию.
Другая была листком бумаги, на котором от руки была записана следующая фраза: "Они могут удушить меня, но я знаменит. Я достиг этого за один день, тогда как Роберт Кеннеди угробил на это всю свою жизнь".
Хорриган узнал цитату, но даже если бы этого не произошло, предположить имя автора - Сирхан Сир-хан - было бы не столь трудным делом.
Он пристально вгляделся в фотографии на стене. Вид Роберта Кеннеди, лежащего на полу после выстрелов, заставил его содрогнуться. Бобби. Милый маленький дворовый отпрыск. Даже после всех этих лет Хорриган все еще скучал по нему. Его взгляд переместился на другую фотографию: брат Бобби - Джон, сраженный в своем лимузине на этой проклятой улице Далласа. Агент, бегущий к президенту от следующей машины, где трое остальных охранников застыли на подножке.
- Я помню все это, как будто вчера, - произнесла женщина. - Я плачу и плачу…
Хорриган тоже помнил.
Он был на фотографии.
В доме напротив, готовом к слому в грядущей городской перестройке, человек среднего роста замер в тени, наблюдая за окнами третьего этажа, где за задернутыми шторами двигались чьи-то тени. Митч Лири хмурился. Кто-то находился в его квартире. Теперь ему придется оставить ее. Черт!