- Разве вы не ненавидите эти жуткие зимы! Девять месяцев в году! Я так рада, что выбралась из этой дыры, - она сделала круглые глаза. - Переехав сюда, я потеряла тридцать фунтов.
- Поздравляю.
- А какую школу вы закончили? - оживилась она.
Не думая, он ответил:
- Новый Брайтон.
- Новый Брайтон среднюю?
- Точно.
С пальцами на клавишах, она с любопытством посмотрела на него.
- Да, но там же нет никакой средней школы Новый Брайтон.
Он недоверчиво улыбнулся:
- Когда я заканчивал, была.
Казалось, что теперь она изучала его, ее глаза сверкали из-за толстого слоя косметики. Возможно, она прикидывала, сколько ему лет, чтобы поверить в ту самую мифическую новобрайтоновскую среднюю, которую он посещал задолго до ее времени.
Потом она пожала плечами и вернулась к компьютеру, и ее пальцы вновь запорхали.
Она сказала:
- Должно быть я ошиблась.
И добавила самокритично:
- Со мной это часто бывает.
- Дерьмо! Дерьмо, дерьмо, дерьмо, - он постарался замереть, заставить себя замереть.
- Хорошо, дальше, - думал он, - меняй план. Приспосабливайся и импровизируй.
Он посмотрел на ее руки. Обручального кольца не было. Хорошо. Затем чуть-чуть подался вперед, надеясь, что не вызвал подозрения. И увидел фотографию на ее столе. Немецкая овчарка. Собака, а не парень.
- Общаться с вами сплошное удовольствие, - приветливо заметил он.
Она отвернулась от монитора и посмотрела на него.
- Правда? Спасибо, мистер Карни.
Когда они закончили оформление бумаг, он медленно пошел к выходу.
- Если я обернусь, - думал он, - она заметит мое беспокойство…
Но он должен был обернуться.
- Я думаю, что я очаровал се, - думал он. - Но я должен быть уверен…
Он обернулся у самых дверей, она все еще смотрела ему вслед, и лицо ее выражало беспокойство. Он улыбнулся ей, кивнул, приложил руку к сердцу, и она улыбнулась ему в ответ.
Но улыбка была напряженной.
Он вернулся к своему бьюику и сел на водительское место. Его лицо ничего не выражало, а там внутри все кипело, содрогалось и взрывалось. Затем с внезапной силой он ударил ребром ладони по рулевому колесу.
- Дерьмо, - выругался он.
Как же можно испортить такой прекрасный день.
Несколько часов спустя неподалеку от Юго-Западного банка Лири сидел в "олдсмобиле", нанятом всего час назад на другое имя. Смена автомобиля не потребовала изменения облика: перед нами был все тот же Карни в очках и костюме с галстуком, темными волосами и усами. Опустив стекла, он наслаждался тропическим бризом. Напевал битловский мотивчик. Ждал.
Наконец, она появилась на улице, прощаясь с кем-то внутри.
Он проследил, как приятная толстушка Пэм Магнус в своем полосатом черно-белом платье тяжеловатой после рабочего дня походкой прошла на стоянку у банка.
Немного позже на красной "хонде" она влилась в поток машин.
Конечно, также поступил и он.
Он проехал за ней к Океаническому парку к небольшому белому дощатому домику на тихой улочке, типичной для этой местности и кажущейся то ли неприветливой, то ли отвратительной в зависимости от точки зрения наблюдателя. Лири же нашел ее почти очаровательной. Даже забавной. Неплохое местечко для жизни.
Он медленно катил мимо, пока она пробиралась по дорожке, усыпанной камушками к собственной двери, из-за которой доносился глубокий и почти свирепый лай.
- Как дела, крошка? - крикнула она.
Он готов был спорить, что это та самая долбаная немецкая овчарка с фотографии. Он проехал дальше и двумя кварталами ниже припарковался на другой стороне улицы. Некоторое время он посидел молча, грызя ноготь на большом пальце.
Потом он вышел из машины, пересек пустынную улицу и, почти крадучись, взошел на порог маленького дома. Он тщательно осмотрелся по сторонам и не обнаружил ничьего присутствия.
Потом постучал.
Собака опять залаяла, и до него донесся приглушенный женский голос.
- Рори, успокойся! Будь хорошим мальчиком!
Собака умолкла, и дверь отворилась. Пэм Магнус, держа в руке шоколадное печенье, выглянула наружу.'
Не сразу узнав его, она нахмурилась, а затем, припомнив, тут же спрятала сладость за спиной, будто бы ее застали за чем-то неприличным.
- Мистер Карни… Что…
- Извините, за столь нежданный визит, мисс Магнус.
Она в сомнении наморщила бровь.
- Как вы. нашли меня, мистер Карни?
Улыбка. Неопределенный жест.
- Просто нашел вас в телефонной книге.
Ее смущение сменилось испугом.
- Я в ней не указана, - выпалила она.
Она попробовала закрыть дверь, но он придержал ее ладонью. Но на лице его все еще играла приветливая улыбка. Насколько возможно.
- Мне кажется, что лучше разъяснить вам все по порядку, - начал он с подъемом. - Пусть это выглядит несколько странно, но… Я следил за вами до самого дома. Я позволил себе это.
- Мистер Карни…
- Я хотел еще в банке набраться смелости и пригласить вас на ужин, но не сумел. А потом, поддавшись желанию, последовал за вами.
- Это… а… очень мило, - нервно произнесла она, нажимая на дверь.
Он распахнул ее настежь.
- Я больше никого не знаю в Лос-Анджелесе, а я ненавижу ужинать в одиночку.
- Пожалуйста, мистер Карни… Я занята…
Он полуулыбаясь, сохранял невинное выражение.
- К тому же я хотел извиниться за то, что солгал вам. Нам обоим известно, что я не из Миннеаполиса.
- Я… я не должна была беспокоить вас таким количеством вопросов. Ну, пожалуйста, я очень занята…
Он еще раз толкнул дверь, она отскочила, и он мгновенно оказался внутри. Он осмотрел маленькую гостиную с низким потолком и розовыми оштукатуренными стенами с цветными морскими пейзажами, истертым некрашеным полом, сквозными дверными проемами и уцененной мебелью.
- Где ваша собака? - спросил он. - Я слышал лай.
- Она там. Вам лучше уйти. Или я закричу.
Улыбка стала горькой. Он покачал головой.
- Кричать? Ради чего. Я заглянул всего лишь на минутку. Сейчас я уйду. Я просто хотел быть уверен, что вы не приняли близко к сердцу то, что я… обманул вас в банке. Кстати, вы не успели никому рассказать о нашем разговоре?
- Нет… Мистер Карни, вы пугаете меня. Я вынуждена просить вас уйти… Немедленно…
- Пэм, - раздался другой голос, женский голос, - с кем ты там разговариваешь? С Дэйвом? Я думала, что он назначил мне встречу в…
Молодая женщина вышла из спальни, стройная, почти красивая брюнетка с красивой фигурой в коротком до невозможности красном платье. В одной руке она сжимала белый кошелек.
- О! - воскликнула она, увидев Лири, а затем бросила на Пэм хитрый взгляд, приятно удивленная тем, что ее соседка-толстуха пригласила парня. - Привет! Ты не Дэйв.
- Нет, я не он.
Пэм быстро проговорила:
- Это моя соседка, Салли. Салли, это мистер Карни. Я сегодня открыла для него счет.
- Зови меня Джим, - мягко сказал он.
- Согласна. Рада тебя видеть, Джим, - заявила Салли, уже вовсю флиртуя, - но сегодня я уже иду на свидание.
Салли улыбнулась еще раз и направилась к двери, но Лири шагнул ей навстречу, загородив дорогу.
- Простите девушки, - пояснил он, - но я просто не могу позволить вам уйти.
- Что? - спросила Салли, засмеявшись. Но смех оборвался и превратился в клокотанье, когда его руки сжали ей горло и резко свернули его в сторону. Треск был негромким, как во время лечения Вывиха, но глаза Салли расширились, а ее язык затрепетал, пока она в своем невозможно коротком платье замертво падала на пол.
За все это время Пэм Магнус успела только произнести: "Мой бог!" Ее глаза стали огромными, и он мгновенно сделал с ней то же.
И две женщины превратились в пару мертвых тряпичных кукол, валяющихся одна - туда, другая - сюда на полу неописуемо маленькой гостиной. Красное платье казалось кровавым пятном, но крови не было совсем.
- Если бы ты была не из Миннеаполиса, - обратился он к Пэм с сожалением, но Пэм, с широко распахнутыми и абсолютно пустыми глазами, конечно, не ответила ему. И шоколадное печенье все еще оставалось в ее неподвижной руке.
Он совсем не гордился собой, хотя и был удовлетворен быстротой случившегося. Он, подобно Фрэнку Корригану, не растратил за долгие годы своей формы и навыков. Собака вновь залаяла снаружи, возможно, услышав что-то, а скорее почувствовав. И Лири был рад, что ему не пришлось иметь дело с животным. Меньше всего ему хотелось убивать собаку.
Как раз в тот момент, когда Лири собирался выйти, тщательно протерев дверь там, где он к ней прикасался, зазвонил телефон. Он подошел к автоответчику, стоящему на столе, и, нажав на рычажок, включил динамик.
Звонивший был настойчив, и машина заговорила.
- Привет… Это Салли, - произнес один голос, пока другой хихикал позади. А затем хихикающий голос добавил: "И Пэм"…
А потом Салли быстренько выпалила: "Скорее всего, мы где-нибудь развлекаемся…"
И Пэм продолжила: "Или вздремнули дома!"
- Последняя точка, - сухо заметил Лири в умолкшей комнате и широко улыбнулся. Он всегда находил время для шутки.
Дэйв говорил что-то для Салли, когда Лири уже ушел.
Улица оставалась пустынной. Он вернулся в свой нанятый автомобиль и поехал с открытыми окнами, наслаждаясь свежим ветром, ерошащим волосы его черного парика, колеблющим листья пальм. Все было почти как в отпуске.
Почти.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Несколько дней миновало со времени двойного убийства в Санта-Монике. Ничего не слышавший о нем Хорриган сидел за своим рабочим столом в зале отдела охраны президента. Зазвонил телефон. Просматривая график передвижений президента на ближайшую пару дней, Хорриган, не щадя, привычным жестом снял трубку. С его рабочего места были прекрасно видны и ряды экранов наблюдения за Белым домом и собственно Западное крыло на другой стороне Западного Административного проезда.
- Хорриган, - сказал он.
- Фрэнк?
- Бут.
Хорриган привстал и отчаянно замахал рукой, чтобы привлечь внимание агентов поблизости. Первой отреагировала Лилли, и он прошептал: "Это он", а затем заговорил в трубку мягко, почти тепло:
- Да, Бут.
- Я надеюсь, что ты не очень сердишься, что я звоню тебе на службу, - ответил вежливый, почти шепчущий голос. - Просто… да, я был здесь по соседству и подумал, что было бы неплохо немного поговорить.
Пока он говорил, Хорриган закрыл трубку ладонью, чтобы скрыть шум от необычайной активности, развитой агентами по поводу звонка. Несколько человек, в том числе Лилли и Д’Андреа, зашедший, чтобы посоветоваться с Хорриганом, окружили его стол, а другие рванулись к соседнему столу, за которым эксперт по электронике Кардуччи бросился приводить в порядок подслушивающее и следящее оборудование, предназначенное для такого рода непредвиденных обстоятельств.
- Всегда рад тебя слышать, Бут, - произнес Хорриган.
- Тебя это не беспокоит? Ну то, что я звоню тебе в офис? Я бы не желал причинять тебе неприятности.
- Ты шутишь? Эй, так если ты действительно поблизости, зашел бы.
Лилли и другие припали к наушникам, которые раздал юркий Джим Окура из отдела расследований, ассистировавший Кардуччи.
- Я бы очень хотел, Фрэнк, - ответил Бут, - на самом деле, я почти мечтаю об этом. Встреча с тобой… ну да, это как раз то, о чем я постоянно думаю.
- Правда?
- Конечно. Ведь кроме всего… У нас так много общего.
Всполошенный Сэм Кампанья выскочил из своего кабинета и остановился рядом с Лилли, Окура протянул ему пару наушников.
- Что же я могу иметь с тобой общего, Бут? Я просто не вижу это общее, без обид.
- Ты должен видеть это. Это же так просто. Ясно как день.
- Да?
Он даже почувствовал недоверие Бута.
- Мы оба готовы отдать свои жизни за президента, - сказал Бут
Сглотнув, Хорриган посмотрел на остальных слушающих агентов. Воцарилась гробовая тишина.
- Мы оба - честные люди, способные люди, - продолжал Бут, - и нас обоих предали те люди, кому мы верили.
- Я не помню, чтобы кто-то предавал меня.
- Так было, Фрэнк! Как хотя бы насчет проклятой комиссии Уоррена? Она же признала твою деятельность совершенно несостоятельной. Хотя у них не было для этого ни малейших оснований.
Стрела острой боли буквально пронзила мозг Хор-ригана. Лилли вновь смотрела на него с симпатией, а Сэм с сожалением. Хорриган отвел глаза и уткнулся в стол, а из трубки все раздавался сумасшедший и жестокий бред.
- Они раскритиковали тебя и других агентов, - мурлыкал Бут, причудливо комбинируя в тоне сочувствие и презрение, - за то, что вы якобы выпивали в предыдущий вечер. Можно подумать, что Кеннеди был бы жив сегодня, если бы Фрэнк Хорриган в тот день улегся в кроватку в 10 часов! Почему, это же просто смешно.
- Возможно, они были правы, - сказал Хорриган совершенно искренне.
- Нет, нет, Фрэнк… это же чушь. Ты же хотел, чтобы президент ехал в крытом лимузине. Ты же умолял своего дружка… "Джек, Джек"… Я даже слышу, как ты говорил это: "Джек, ты должен позволить охране находиться впереди и по бортам твоего дурацкого лимузина!" Но нет. Он был политиком. Наш вихрастый симпатичный мальчуган.
Хорриган выстрелил глазами в Кардуччи за электронным пультом, его взгляд словно молил: "Ну когда же ты засечешь этот затраханный звонок?" Кардуччи в наушниках закивал головой, точно уверяя: "Сейчас, сейчас мы его заполучим".
- Он же не позволил тебе нормально работать, твой дружок Джек, не правда ли? Он должен был понимать. Он знал, что не был мистером Любимчиком в Техасе. Он знал, что по меньшей мере с полдюжины группировок желали его смерти. Знаешь, что я думаю, Фрэнк?
Неохотно он спросил: "Что ты думаешь, Бут?"
- Я думаю, что у него было желание смерти. Я думаю, что он хотел подохнуть, подобно своему старшему брату Джо, героически. Все старички тащились тогда от Джо. И я думаю, что Джеку было наплевать на то, что его смерть разрушит жизнь тебе… или, там, вгонит страну в смуту. Нет. Он был самовлюбленным ублюдком. Его собственная слава была его желанной, его единственной целью. А как ты думаешь, Фрэнк? Мммм?
Сердце Хорригана колотилось и готово было выскочить из грудной клетки. Он вспоминал ехидное замечание Харри Сарджента о том, что Бут умеет разбередить ему душу. Сарджент был прав, и Хорриган обязан был хранить спокойствие.
- Прекрасно, у тебя есть право на собственное мнение, Бут, - сказал он, впившись глазами в Кардуччи, а тот почти не колебля воздух, шептал: "Еще бы несколько секунд".
Лилли кусала пальцы, в ее глазах стояли слезы.
- Я думаю, это больше, чем просто мнение, Фрэнк. Тебя предали так же, как предали меня.
- Да, так кто же тогда предал тебя?
Хорриган услыхал, как Кардуччи прошептал Окуре: "Не думаю, чтобы сейчас он использовал свои примочки…"
А в ухе все также бубнил голос Бута, все тем же безжалостно бесстрастным тоном.
- Те же люди, Фрэнк. Те же самые люди, что предали тебя… они предали и меня. Это часть того, что нас связывает. Но знаешь что, Фрэнк? Я даже не сержусь, нисколько.
- Нисколько?
- Мой час еще придет, неизбежно. Вопрос в другом… Наступит ли твой?
- А кто сказал, что я жду его, Бут?
- Ты же понимаешь, о чем я? - и он захихикал в трубку. - Я думаю, что ты вляпался в дерьмо куда глубже, чем я…
Хорриган изо всех сил стиснул микрофон трубки. Он не прошептал, а скорее резко выдохнул Кардуччи:
- Сколько еще, твою мать, я должен выносить эту сволочь?
Глаза Кардуччи вспыхнули.
- Боже! - воскликнул он, и вполголоса добавил. - Он прямо через дорогу! Лафайет-парк! Задержи его!
Зал ожил. Кампанья был уже на пульте, мельком раздавая приказы, агенты набрасывали плащи, брали оружие.
- Бут? - спросил Хорриган.
Из трубки доносился столь же навязчивый, как и вкрадчивый голос Бута, долгий гудок.
Он бросил трубку на стол и ринулся к двери, пробивая себе дорогу вперед. Каблуки обрушивались на мраморный пол и наполняли эхом древний коридор. Хорриган, Д’Андреа, Лилли и два других агента друг за другом влетели в холл, едва не сбив с ног совершенно перепуганную пожилую секретаршу.
С револьвером в боевой готовности в руке, Хорриган почти скатился с гранитных ступеней Старого административного здания, остальные бежали за ним. Внизу к ним присоединилась пятерка агентов Секретной службы в форме. Прохладный осенний ветерок подталкивал их в спину, освежал, как глоток родниковой воды. И хоть сердце выпрыгивало из груди, Хорриган чуял запах победы, он мог достать этого ублюдка сейчас!
С Хорриганом во главе группа выскочила на авеню Пенсильвания. Один из людей в форме взял на себя роль автоинспектора, без свистка он перегородил дорогу, и завизжали тормоза, и брань посыпалась с водительских мест.
Но, ворвавшись в парк, Хорриган не увидел никого кто бы скрывался, быстро убегал или держался бы по дозрительно. Все было как всегда: пестрая тряпье нг бездомных и деловые костюмы на отдыхающих служащих Административного здания и еще с полудюжинь учреждений, расположенных неподалеку.
Безумное возбуждение и спешка дали о себе знать и он остановился, пытаясь перевести дух. Он не замечал прохлады, пот со лба заливал глаза. Он стер его и начал осматриваться. Остальные агенты бежали к телефонной будке в дальнем конце парка, все происходило как на пленке, на фоне величественных декораций Белого дома.
И опять все было бесполезно: брошенная трубка беспомощно раскачивалась на шнуре.
Лилли и другие предприняли совершенно безнадежную попытку опросить бездомных зевак, а Хорриган пересек центр мирного парка, обойдя сзади статую Эндрю Джексона, скачущего на ржущем коне, и взметнувшего свою военную шляпу фасона Рой Роджерс гвардейского президентского канонира.
- Он все еще здесь, - думал Хорриган. - Я чую сукиного сына…
Его глаза медленно обшаривали окрестности, разыскивая, узнавая и, наконец, задержались на несколько напряженной фигуре человека, стоявшего совсем рядом с парком, на другой стороне улицы "Н". Еще один бездомный? Этот парень был также неопрятен, этакий хиппи с длинными светлыми волосами, в потертой джинсовой куртке и рваных штанах, теннисных туфлях и футболке.
Хорриган нахмурился. Быть может, этот парень и был похож на хиппи, но только чересчур…
Хиппи посматривал на Хорригана, а Хорриган уставился на него своим знаменитым взглядом удава.
И парень замер.
Некоторое время он выдерживал взгляд, а затем облизнул губы, попятился, развернулся и начал удаляться в сторону угла Шестнадцатой улицы.
Хорриган двинулся за ним, не побежал, но пошел быстро. Хиппи оглянулся, открыто посмотрев на Хорригана, и ускорил шаг.
- Теперь я достану тебя, - говорил Хорриган, жестко улыбаясь. - Теперь я достану тебя…
И он побежал, закричав остальным: "Вот тот наш!"