Мысленно я вырастал, как сказочный богатырь, мышцы наливались нечеловеческой силой, а веревки истончались до толщины обычного шпагата.
Будто не я, а кто-то другой наблюдал за Чоном, который ошалело уставился на рукоятку барабана, не желающую сдвинуться ни на миллиметр.
Он злобно оскалил зубы, потянул ее изо всех сил…
И грохнулся на пол - коротким, едва заметным движением я натянул веревки, прикрепленные к рукам, и они лопнули, будто их свили из гнилья.
Очутившись на полу, я спокойно освободился от манжет и присоединился к парням, обалдевшим от увиденного.
- Ни хрена себе… - прошептал кто-то из них.
Мгновенно вскочивший на ноги Чон был желто-серым. Произошедшее было выше его понимания.
В зале повисла гробовая тишина.
Я стоял как ни в чем не бывало и спокойно массировал запястья.
Стоял и думал: "Если сейчас Чон полезет в драку или натравит на меня своих воспитанников, я его убью". Без всяких сожалений и угрызений совести.
И буду гонять эту свору, пока им белый свет не покажется в копеечку…
Внешне я был невозмутим, но в моей груди бурлил вулкан.
Чон постепенно приходил в себя. Он многое видел в жизни и был мудр. Кореец понимал, что я разгадал его замысел, и теперь он должен был найти выход из этой патовой ситуации.
Выяснение отношений можно и отложить…
- Я просил починить эту рухлядь. - Чон злобно уставился на парней. - Почему в этом вопросе конь не валялся?!
Все молчали.
Не знаю, был ли разговор по поводу "дыбы" или нет, но у парней хватило благоразумия промолчать в тряпочку.
- Ладно, хватит прохлаждаться. Готовьтесь к спаррингам… - приказал Чон.
И быстро вышел из зала.
Я оставался до конца тренировки.
Она шла ни шатко ни валко, несмотря на присутствие Чона. Спустя полчаса он возвратился, но вместо своих обычных обязанностей мастера-наставника занялся отработкой ударов на макиваре.
В зале присутствовала какая-то нервозность, а парни были вялыми и невнимательными. И все они старались не смотреть в мою сторону, что у них не очень получалось.
Помахав еще часок руками и ногами, мы дружно потянулись в душевую.
Чон остался.
Чему я был очень рад - сегодня его желтая рожа мне уже опротивела.
Вышагивая по ночному городу, я с тоской думал: "Что я делаю? Зачем мне все это? Неужто только ради спокойствия и безопасности семьи? Ну почему, почему я даже не сделал попытки сбежать вместе с женой и сыном?! Лучше умереть, чем вечно чувствовать себя подчиненным - и кому?! - а из-за этого ущербным…"
В ответ на свои мысли я слышал лишь вой ветра. На город надвигалась пурга.
Опер
Маркузик высадил нас прямо у подъезда Центрального банка и погнал "мазду" на стоянку.
Я спросил у Латышева:
- Что, будем банк брать? Тогда нужно было захватить автоматы.
- Будем брать… - Полковник улыбнулся и вошел внутрь.
Я последовал за ним.
Мы прошли охрану, показав свои удостоверения - пропуска на нас уже были заказаны. Но ни в операционный зал банка, ни в административное крыло мы даже не заглянули.
Латышев уверенно повел меня к неприметной двери с надписью "Служебный ход", и мы очутились в проходной, охраняемой двумя милиционерами.
Снова последовало "козыряние" удостоверениями, и мы вышли во внутренний двор банка.
- Сюда…
Латышев уверенно открыл ключом дверь одной из инкассаторских машин.
- Запрыгивай на переднее сиденье. Поведу я…
Да, блин, тайны Бермудского треугольника…
Со все возрастающим удивлением я отметил, что стекла микроавтобуса тонированы, движок, судя по звуку, вовсе не от "рафика" - гораздо мощнее и, скорее всего, импортный, а кабина напичкана таким количеством самой разнообразной электронной аппаратуры, совершенно мне незнакомой, что напоминала пилотскую рубку современного авиалайнера.
Латышев дал газ, и наше чудо техники, тихо урча, выкатилось за ворота.
Мы явно ехали за город.
Я сидел молча, переваривая увиденное: полковник удивил меня в очередной раз. Я точно знал, что такой техники в УБОП отродясь не водилось.
Тогда откуда?
Понятно - от верблюда…
Неожиданно на пульте справа от Латышева замигал красный огонек, и чей-то голос нарушил тишину в салоне:
- Внимание, я Второй, как слышишь, Питон? Прием…
Полковник щелкнул тумблером и ответил в микрофон на приборной доске:
- Второй, что стряслось?
- За вами хвост.
- Мать твою! - выругался Латышев. - Все-таки вычислили… Второй, как слышишь? Прием…
- Слышу тебя хорошо. Все оʼкей.
- Сколько машин идет за нами и кто?
- Пока одна, "БМВ" цвета "металлик". Но похоже, вызывают подмогу. Мы засекли оживленный радиообмен. Ведем расшифровку.
- Второй, кто?
- Питон, а полегче вопросов у тебя нет? По всему видно, что контора солидная. У них связь кодированная, через космос. Прием…
- Второй, впереди развилка. Мы повернем направо. Отсекайте.
- Понял, Питон, понял. Все будет в ажуре.
- Только постарайтесь обойтись без стрельбы.
- Есть! Конец связи.
Ну и дела! Питон…
Где и кому ты служишь, полковник Латышев?!
Недаром перед тобой сам генерал ходит едва не на цырлах… Послал мне Господь начальничка. Жизнь настала - не соскучишься…
Мы свернули на асфальтированный проселок.
Едва нас скрыл лесок, Латышев ударил по газам. Теперь наш микроавтобус рванул, словно "мерседес".
Про себя я отметил, что Латышев был классным водителем.
Мы пулей мчали вперед, углубляясь в лесной массив. Полковник тревожно посматривал на молчавший динамик спецсвязи - Второй пока не объявлялся.
Его тревога передалась и мне. Я сидел как на иголках.
Наконец снова загорелась красная лампочка и Второй вышел на связь:
- Питон, я Второй. Ответь. Прием…
- Я Питон, как там у вас?
- Хвост обрублен. Клиенты отвалили.
- Обошлось без контакта?
- Без. Они просто развернулись и поехали обратно.
- Какие-нибудь предположения имеются?
- Похоже, они нас узнали и не стали нарываться на неприятности. Я думаю, что это конкуренты из…
- Второй, подробности опусти, - быстро перебил его Латышев.
- Понял. Следую за вами. Конец связи.
"Рафик" свернул на едва приметную лесную дорогу.
Она была расчищена от снега, но не укатана, по следам я определил, что по дороге прошли всего две машины, и одна из них - вездеход с широкими шинами.
Вскоре дорога привела нас к избушке лесника. Возле нее стоял большой стог сена, телега и высилась поленница, присыпанная снегом.
Следы машин упирались в стог.
Но где они? Чудеса…
Латышев включил микрофон:
- На связи Питон. Как слышите? Я уже на базе. Прием.
- Я Первый, как обстановка позади?
- Чисто. Был хвост, но им занимался Второй.
- Хорошо. Надеюсь, он оказался на высоте?
- Судя по его докладу - да.
- Въезжайте…
Я оторопел: раздался звук работающих электромоторов, и в стогу образовался проем, куда спокойно проехал наш "рафик".
Когда я вышел из кабины, ворота уже закрылись, и под потолком зажегся плафон. Нас встретили двое молчаливых парней в камуфлированной военной форме.
Мы вошли в дверь деревянной перегородки - и оказались в кабине лифта, который стал опускаться.
Когда дверь лифта открылась, перед нами появился длинный коридор с кафельными полами. По сторонам коридора виднелись двери.
Возле одной из них стоял часовой с автоматом.
- Нам сюда.
Латышев кивнул часовому, и тот молча отстранился.
Комната, куда мы вошли, была достаточно просторна и хорошо освещена. Она напоминала кабинет директора небольшого предприятия: шкафы с какими-то книгами, сейф, стол для совещаний, десятка два стульев, селекторный аппарат, кресло-вертушка хозяина, на стене радиоприемник и две ширпотребовские картины.
На полу лежал голубовато-серый ковер в "официальном" исполнении - с краснозвездной каймой.
За столом, в кресле, сидел немолодой мужчина с волевым худощавым лицом. Его тяжелый немигающий взгляд, казалось, проникал в мозги.
У меня даже озноб пробежал между лопаток…
- Здравствуйте, Виктор Егорович, - почтительно приветствовал его Латышев.
- Здравствуй, Николай Иванович. Это он? - Мужчина снова посмотрел на меня.
Черт возьми, я его просто боюсь! Ну нет, так дело не пойдет. Что это за игры?
И вообще - куда я попал?
- Он, - коротко ответил я и сел, не дожидаясь приглашения. - Разрешите представиться - майор Ведерников. Кто вы и что вам от меня нужно?
- Смел и дерзок.
Что-то похожее на насмешку мелькнуло в темных глазах Виктора Егоровича. И снова утонуло в неподвижной глубине зрачков.
- Это хорошо. Сработаемся, - сказал он с удовлетворением.
- Сработаемся? - Я и впрямь был удивлен дальше некуда. - Как это понимать? Я уже работаю. И рапорт о переводе… уж не знаю куда - не подавал.
- Присаживайся, Николай Иванович. Что-нибудь выпьешь?
Казалось, на мои слова Виктор Егорович вовсе не обратил внимания.
- Если можно, кофе.
- Нет проблем. И коньяк. Не возражаешь?
- С удовольствием, спасибо.
Виктор Егорович включил селектор и отдал соответствующее распоряжение.
Наверное, все было подготовлено заранее, потому что буквально через десять секунд дверь отворилась, и в комнату вошел стройный, подтянутый офицер в чине капитана с подносом в руках.
- Разрешите, товарищ полковник! - обратился он к Виктору Егоровичу.
Виктор Егорович молча кивнул, и капитан начал сноровисто сервировать стол. Видно было, что этим делом он занимается не впервые.
"Штабная крыса…" - подумал я неприязненно. И вспомнил Афган, где таких паркетных шаркунов тоже хватало.
Это были в основном сынки больших начальников, приезжавшие в Афганистан за званиями и орденами. А некоторые из них - особо ушлые - сумели набить еще и свои карманы.
В Союз награбленные в горных кишлаках ценности, дорогие ковры ручной работы и даже наркотики они отправляли в гробах. Знали, мерзавцы, что "груз 200" проверять не будут…
Козырнув, офицер вышел.
Виктор Егорович с удовольствием понюхал янтарную жидкость в хрустальном лафитнике и сказал:
- Ваше здоровье…
Одним махом опрокинув в рот довольно вместительную рюмку, он с удовольствием запил спиртное глотком кофе.
- Рад тебя видеть, Николай Иванович, в полном здравии.
- Взаимно, - улыбнулся Латышев.
Я решил последовать примеру Виктора Егоровича. Мои нервы были напряжены, как перетянутые струны, и пятьдесят граммов коньяка для поддержки тонуса не помешают.
Кофе явно варил знаток своего дела; напиток был ароматный, густой и достаточно крепкий.
- Майор, я обещал предоставить вам полную информацию по вашему расследованию, - сказал Латышев, когда я допил свой кофе.
Он вопросительно посмотрел на Виктора Егоровича; тот с одобрением кивнул.
- Есть только одна проблема…
- В этом деле у нас сплошные проблемы… - буркнул я. - И как ее разрешить?
- Дать подписку о неразглашении, - ответил за Латышева Виктор Егорович.
- Если нужно… - Я независимо пожал плечами. А куда денешься?
- Нужно и важно, - отрезал Виктор Егорович. - Прочитайте. Если согласны - поставьте подпись.
Меня так и подмывало спросить: "А если не согласен?"
Но я вовремя прикусил язык. Похоже, я попал в очень серьезную контору, где такие шутки не в чести.
Я прочитал почти стандартный текст подписки. Почти стандартный…
Вот только санкции, в случае если я "отвяжу" язык, были, на мой взгляд, чрезвычайными и очень жесткими.
- Да, - подтвердил Латышев, когда я поднял глаза от бумаги.
- Слишком много положено на весы, чтобы либеральничать, если кто-то разгласит наработанные по делу материалы, - сказал Виктор Егорович.
Отступать мне было некуда, и я без лишних разговоров - чтобы не потерять лицо, как говорят японцы, - подмахнул бумаженцию, здорово попахивающую могилой.
- Кто вы? - прямо спросил я Виктора Егоровича.
Раз уж я подписал такую бумагу, то должен знать хотя бы, с кем имею дело; это для начала.
- Военная разведка.
Ни один мускул не дрогнул на его бесстрастном лице, будто он только что сказал какую-то банальность, а не назвал организацию настолько засекреченную, что о ней даже среди профессионалов ходили легенды.
Похоже, Серега, ты влип по самое некуда…
Я, конечно, до конца не верил книжонкам перебежчиков, бывших сотрудников ГРУ, - предатель, он и есть предатель, в какие одежды его ни ряди, и, чтобы оправдать свое грехопадение, он будет лить грязь на кого угодно.
Однако в любой лжи всегда присутствует доля правды: свои тайны любая засекреченная организация обязана защищать всеми имеющимися в ее наличии средствами.
Вот только средств и возможностей у моих новых, как я, наконец, понял, партнеров больше чем достаточно. И как они могут использовать их в случае чего - можно было только гадать.
- Вы удовлетворены? - прервал несколько затянувшуюся паузу Виктор Егорович.
- Вполне.
- Тогда приступим, чтобы не терять время. Вам известен физико-технический институт, который находится в вашем городе?
- Физтех? Конечно.
- И то, что при нем есть номерное предприятие - опытно-экспериментальный завод, вы тоже знаете?
- Как-то не интересовался…
- Впрочем, об истинной его сущности известно не многим.
- Какое отношение имеют институт и завод к нашему расследованию?
- Самое непосредственное. Во-первых, завод очень большой, часть его упрятана под землю. Он напичкан новейшим оборудованием. Об институте и говорить нечего: прекрасное здание в центре города, мировая известность…
- Зачем мне такой экскурс? - прервал я Виктора Егоровича. - Я что, должен буду курировать институт?
- Вы нетерпеливы, майор…
Он посмотрел на меня свинцовым взглядом, плотно сжав тонкие сухие губы.
- Извините… - сказал я и невольно опустил глаза.
- Завод имеет большую ценность, - объяснил мне Виктор Егорович.
Надо же, какая сногсшибательная новость… Сколько таких вполне рентабельных заводов перешло буквально за копейки новым "хозяевам" страны.
Я понял, что хотел сказать мне Виктор Егорович.
- Завод пойдет с молотка? - спросил я, заранее зная ответ.
- Не совсем, - ответил Виктор Егорович. - Просто поменяет форму собственности.
- Но я так понимаю, завод принадлежит оборонке…
- Верно. Вот отсюда и растут ноги в вашем расследовании. Вы, наверное, знаете, что сейчас многие заводы развалены, некоторые на ладан дышат, поэтому мало кого из инвесторов соблазняет перспектива вбухать деньги в кучу металлолома.
Спасибо, Виктор Егорович, за лекцию по экономике…
А кто эти заводы развалил? Где эти люди? Или за бугром, или в правительстве - денежки себе клепают. Кто-нибудь потребовал у них ответа за подрыв экономического потенциала страны?
Как можно спрашивать? Это уважаемые люди… Не то что мы, полунищие менты, которых обвиняют во всех смертных грехах.
- Да уж… - буркнул я со злостью. - Денежные мешки бросились выкачивать сырье - нефть, газ, металл, уголь и прочее. Берут то, что легче и дешевле взять, чтобы получить сверхприбыль.
- Не буду спорить. Так оно и есть. И тем не менее опытно-экспериментальный завод котируется по высшему разряду. За него готовы отвалить весьма приличную сумму.
- Хотят выкупить?
- Или выкупить, или получить контрольный пакет акций.
- Кто-то из-за рубежа? - Я уже начал кое-что соображать.
- И да и нет. По нашим данным, в контроле над заводом заинтересована одна очень солидная зарубежная фирма, работающая на Пентагон. Напрямую высветить свою заинтересованность она не может, поэтому была найдена подставная американская компания, до этого влачившая жалкое существование, а ныне готовая запросто швыряться сотнями миллионов долларов.
- Но ведь завод оборонного значения по закону не может быть передан в руки зарубежных компаний.
- По закону? - Виктор Егорович иронично ухмыльнулся. - Законы и создаются для того, чтобы их нарушать, а не исполнять, как глаголют об этом с высоких трибун. Нет законов - нет ни их составителей, ни исполнителей, ни защитников. Представляете, сколько дармоедов сразу бы потеряло свои теплые насиженные места?
- Камень в мой огород?
- Вы-то как раз штаны в кабинете не протираете и зря государственный хлеб не едите.
Я изобразил вполне понятное смущение.
- А что касается иностранного присутствия… У нас уже есть прецедент, - продолжил Виктор Егорович. - Представьте себе - руководитель крупнейшего банка, финансирующего Министерство обороны, подданный Соединенных Штатов. Каково? Не верится?
- Если и верится, то с трудом.
- Этот человек обязан подписывать все основные финансовые документы на основании договоров и соглашений. Лихо.
- Не нужно никаких шпионов, чтобы точно знать нашу обороноспособность и массу других сведений, составляющих государственную тайну… - сказал я с неожиданной горечью.
Черт побери, что творится в нашем доме?! По нему без приглашения разгуливают все кому не лень.
Ну и времена наступили…
- Между прочим, - сказал Виктор Егорович, - к вашему сведению, любой американец по конституции обязан - подчеркиваю, обязан! - хранить верность только своей стране. А в понятие верности входит очень много слагаемых.
- Впервые слышу, что американец - руководитель нашего банка.
- Этот факт пока особо не афишируется. Но пусть им занимаются другие ведомства - те, кто допустили такой позор. А нам поставлена задача совершенно конкретная.
- Вы думаете, подставная компания рискнет принять участие в аукционе? Это невозможно.
- Еще как возможно. Через посредника.
- И кто этот посредник?
- А вот теперь мы подошли к самой сути. В выкупе завода заинтересован "Витас-банк", имеющий, кстати, свои филиалы в Америке, Англии, Израиле и Германии.
- Мне кажется, я начинаю понимать…
- Немного истории. Вы знаете, почему мы остановились на вашей кандидатуре?
- Не имею понятия.
- В том, что вы профессионал высокого класса, нет сомнений. Но есть и другие, не менее подкованные в своем деле спецы вашего профиля. Однако именно вы загнали в угол бывшего губернатора Шалычева, и проделали это виртуозно. В вас пропадает великий интриган, майор Ведерников.
- Что вспоминать о Шалычеве? Дела давно минувших дней…
- Не скажите. Именно Шалычев начал достаточно интенсивную подготовку опытного завода к передаче зарубежным инвесторам. Он пробил эту идею практически во всех инстанциях, но довести задумку до финиша ему помешали… скажем так, некоторые скорбные и непредвиденные обстоятельства.
- Горечь такой большой непоправимой утраты до сих пор терзает мое сердце.
Виктор Егорович ответил мне долгим сумрачным взглядом. И лишь спустя какое-то время он сказал:
- А вы циник, майор.