- Ливенцов! - заорал полковник, подхватывая бесчувственное тело. - Быстрее, черт тебя дери!
Ливенцов ворвался в гостиную с пистолетом в руках.
- Спрячь пугач! - рявкнул на него Абросимов. - Врача сюда. Поторопись!
- Врач уже ушел, но здесь Пестряга…
- Давай Пестрягу!
Солдатик нарисовался как ясное солнце в майский день - с плутоватой ухмылочкой на круглом лице и показной готовностью лечь костьми, если Абросимов этого пожелает.
- Ридикюль при тебе?
- Завсегда, товарищ полковник!
- Что там у тебя есть? Видишь, женщине плохо.
- Обморок, - деловито констатировал Пестряга, ковыряясь в сумке, похожей на невысокий сундучок с множеством отделений. - Счас у нее все будет так, как у баронессы на Ямайке… Нашел! Во!
Он ткнул едва не под самый нос полковнику квадратный флакон с прозрачной жидкостью.
- Эта штука даже начфина по утрам поднимает, а что говорить про эту малявку…
Он намочил жидкостью из флакона ватку и поднес ее к ноздрям женщины. В комнате резко запахло нашатырем.
Она дернула головой, пытаясь отодвинуться, и открыла глаза.
- Я же говорил! - торжествовал Пестряга. - Прочихается и будет словно новая копейка. У нас мужики потребляют нашатырь с водой для похмелки. Все как рукой снимает. Главное - знать дозу.
- Это где - у вас? - спросил, прищурившись, полковник.
Пестряга смешался, засуетился, сделал вид, что не услышал вопроса…
- Может, тебе нужно уши на губе прочистить? - ехидно осведомился Абросимов.
- Ну, в этом… на складах, - мрачно буркнул, не поднимая глаз, Пестряга. - Наши "куски"…
- Как?
- Извините, товарищ полковник, - прапора! А что? У них работенка не бей лежачего; ну, бываем… У всех бывает…
- С-сукины дети… - покачал головой Абросимов. - Ладно, выметайся отсюда. И будь поблизости.
- Слушаюсь!
Снова повеселевший Пестряга исчез со скоростью звука. За ним вышел и Ливенцов, смотревший на меня подозрительно и с явным предубеждением.
- Кто она? - снова спросил я полковника, с невольным страхом ожидая ответа.
- Что с ним?! - подала голос и женщина.
Встряхнув головой, она с помощью Абросимова поднялась с ковра и подошла ко мне.
- Живой… - тихо сказала она.
И вдруг беззвучно заплакала.
- Кгм… - прокашлялся полковник. - У него амнезия. Он ничего не помнит. Даже вас.
Абросимов смотрел на меня с участием:
- Карасев, это и есть мой сюрприз. Это твоя жена Ольга. А там лежит твой сын, тоже Андрей. Он немного приболел, простудился в дороге. Но дело уже идет на поправку.
- Ж… жена? - Язык перестал мне повиноваться и прилип к гортани. - О-ольга… Сын…
Я вдруг очутился в самом эпицентре горячего вихря, пытавшегося унести меня из этого коттеджа в заоблачные выси.
Огромным усилием воли я сохранил ясность мышления, но ноги стали ватными, и я сел в кресло.
Я поднял голову.
На меня смотрели две пары глаз.
И они казались мне настолько далекими и чужими, будто принадлежали инопланетянам, которые парили высоко над землей.
Я так ничего и не вспомнил.
Опер
В последнее время я входил в кабинет уже бывшего начальника областного управления по борьбе с организованной преступностью полковника Саенко без стука.
Он мне до такой степени опротивел своим лизоблюдством по отношению к власть имущим, что я видал и его, и свою службу в гробу в белых тапочках с черными шнурочками и готов был подать рапорт на увольнение по первому требованию.
Но "бывший" меня почему-то стал бояться как черт ладана. Особенно после событий с Шалычевым, в которых я сыграл сольную партию на трубе.
То есть "спустил в трубу" нескольких мафиозных воротил.
Правда, чужими руками.
Но к новому шефу я постучал - негромко и интеллигентно, без спешки и напора.
- Войдите!
Голос Латышева был низок, но чист и звучал как отдаленный гром ранней весной.
Я вошел.
Наши взгляды столкнулись и, наверное, высекли искры - я никогда не ощущал особого трепета перед начальством.
- Майор Ведерников?
- По вашему приказанию…
- Присаживайтесь.
Я сел.
Латышев листал какие-то бумаги, грызя чубук курительной трубки из вишневого дерева. Но воздух в кабинете был чист, в отличие от помещений, где обретаются заядлые курильщики.
- Привычка, - буднично сказал Латышев, не поднимая головы. - Курить бросил года два назад, а вот эту "соску" - никак. Без трубки вроде чего-то не хватает.
Черт! Он что, мысли мои читает?!
- Нет, мысли я читать не могу.
Латышев наконец оторвался от бумаг и взглянул на меня с насмешливым выражением.
- Это я вам пыль в глаза пускаю. Просто немного опыта, чуток наблюдательности, малая доза интуиции - и перед вами дедуктивный метод Шерлока Холмса в дистиллированном виде. Когда-то увлекался…
Я только кивнул, соглашаясь.
С чем? Хрен его знает…
Полковник просто болтал, чтобы "вытянуть" сотрудника на себя, растопить ледок опаски и некоторого неприятия, что всегда бывает, когда приходит новый начальник и никто из подчиненных не знает, что это за гусь.
Полковник просто меня прощупывал - первое впечатление обычно самое яркое и точное и впоследствии очень редко подводит.
Если, конечно, человек не без мозгов в голове…
- В каких отношениях вы были с Саенко? - вдруг спросил Латышев.
И вперил в меня тяжелый прищур.
- В служебных, - не задумываясь, резко ответил я и внутренне подобрался.
Вопрос мне не то что не понравился, а и вовсе вызвал приступ злобного неприятия.
- Не сомневаюсь.
Глаза Латышева потухли, и он снова опустил взгляд на бумаги.
- Правда, у меня есть сведения, что вы были с ним не в ладах. Конфронтировали. И достаточно жестко.
- К чему эти разговоры, товарищ полковник? Саенко, как я понимаю, дело прошлое.
- Не скажите…
Латышев достал из ящика стола большой конверт и вытащил из него черно-белую фотографию размером 18 на 24.
- Саенко исчез. Сгинул, будто его корова языком слизала.
- А нам что за дело? Из органов, насколько меня успели сегодня просветить, он уволился… какие проблемы?
- Большие. Он был под следствием и дал подписку о невыезде. Об этом знает очень ограниченный круг лиц.
- Найдется…
Я едва сдержался, чтобы не сказать грубость - видал я вашего Саенко… болт ему в глотку, паскуднику. Найдется, потому что дерьмо не тонет и в огне плохо горит.
- Подобные ему "ценные" кадры бесследно не исчезают. Скоро всплывет в столице или еще где, каким-нибудь советником, референтом, юрисконсультом и так далее.
- Действительно, такие, как Саенко, не тонут… Но факт налицо - он буквально испарился. И самое отвратительное в этой истории заключается в том, что мы потеряли сотрудника, занимавшегося делом Саенко.
- Кто?
- Вы его не знаете. Он из центрального аппарата.
- Наружка?..
- Совершенно верно. Вы сами понимаете, что местных сотрудников правоохранительных органов привлечь к разработке Саенко мы не могли.
- Понимаю… Как это случилось?
- В том-то и дело, что мы сами не знаем. Парень лежал в кустах неподалеку от дачи Саенко. На левом виске убитого был синяк размером с небольшую монету. И все. Никаких видимых повреждений.
- А что показало вскрытие?
- Ничего. Кости целы, следов отравления не обнаружено, кровоизлияния во внутренних органах нет, сердечно-сосудистая система - дай бог каждому… живому; короче - загадка.
- Он мог умереть от болевого шока.
- Как это?
- В Афгане в нашем подразделении был подобный случай: солдату разведбата во время поиска в горах на голову свалился совсем маленький камешек, и он умер практически мгновенно. Та же самая картина - темное пятнышко на виске. Так называемая болевая точка, узел нервных окончаний.
- Откуда вам это известно? - Латышев смотрел на меня, будто целился.
- Мне объясняли спецы по рукопашному бою. В экстремальных ситуациях, когда все чувства обострены до предела, болевые точки как бы проявляются, всплывают из глубины тела к кожному покрову, и любое точное попадание в эти ахиллесовы пятки может вызвать летальный исход.
- То же самое говорили и консультанты из столицы, - сказал Латышев.
- Значит, я прав.
- Но все равно врачи-эксперты только разводят руками - следы насилия как таковые отсутствуют.
- Он мог просто упасть и удариться о камень.
- Да, булыжников там хватает. Но главное другое - по идее от такой травмы он должен был остаться в живых.
- Значит, он не падал. Видимо, удар наносил профессионал высокого класса.
- Возможно. Выходит, что Саенко не просто сбежал…
- Извините, товарищ полковник, - может, мы оставим эту тему? По-моему, все, о чем вы мне рассказываете, закрытая информация.
- Верно. Ну и что?
- У нас в управлении, если вы пока не знаете, таких тайн мадридского двора пруд пруди. Обычно сотрудники стараются знать только то, что им положено по штату. И ни на грамм больше. Объяснить почему?
- Не нужно. И так понятно. А излагаю я вам банальную по нынешним временам милицейскую историю вовсе не из-за своей неопытности или чрезмерной болтливости. Просто я представляю материалы вашего нового дела.
- Даже если я и догадался об этом, то позвольте мне сделать вид, что я полный кретин. Я готов взять в разработку кого угодно, только не Саенко.
Меня даже передернуло от омерзения.
Этот сукин сын попил моей кровушки вдоволь, и идти по его зловонным следам, даже из мелкотравчатого чувства мести, у меня не было ни малейшего желания.
- А у вас нет иного выхода, - буднично сказал Латышев, пытаясь поудобнее устроиться в скрипучем кресле-вертушке, раздавленном задницей Саенко.
- Выход всегда есть, - возразил я с вызовом.
- Согласен. Труба крематория - тоже выход. Но в том деле, которое вам будет поручено, Саенко играет роль скорее шута, нежели солидной фигуры. Непомерные амбиции, судя по досье, и патологическая трусость. Калиф на час.
- Это точно, - подтвердил я с мстительным чувством.
- Его тянули за уши вверх по служебной лестнице…
- Кто?
- Не суть важно. Но вы - может, нечаянно, а возможно, и преднамеренно - поломали этим людям всю игру.
- Так уж вышло… Лучше бы я не лез в эти игры…
- Что? А… Понятно. - Латышев помрачнел и понимающе кивнул. А затем продолжил: - В итоге Саенко засветился и стал нужен им как прошлогодний снег.
- Может быть…
- Не может быть, а точно. Не сомневайтесь.
- Я не думаю, что бывшие покровители Саенко оставили его на произвол судьбы.
- Верно. Этой глупости сделать они не могли. Не имели права. Саенко чересчур много знал. Потому и был под присмотром нашей наружки. Мы хотели знать, что они предпримут. И какое щупальце спрута пошевелится первым.
- Кто такие "мы"?
- Вы верно уловили суть. Ни для кого не секрет, что я приехал в ваш город из столицы. Где работал в Главном управлении по борьбе с организованной преступностью. Примерно с год назад нас заинтересовала активность мафиозных структур в этом регионе. Тогда Саенко и попал в поле нашего зрения. А с ним и еще кое-кто. Но определить, в чем смысл многоходовых комбинаций группы отечественных банков и зарубежных фирм, большая часть которых имеет подмоченную репутацию, мы так и не смогли. Поэтому было решено максимально приблизить расследование к месту основных событий.
- Понятно. Но почему вы говорите, что у меня нет другого выхода, как взяться за это дело?
- Прошу меня извинить… для вас сейчас это очень больная тема… Но к сожалению, у нас весьма специфическая профессия, изначально предполагающая нечто подобное. Как ни горько это сознавать… Я искренне вам сочувствую.
"А не пошел бы ты, полковник, со своим сочувствием!.." - подумал я со злостью. Но сказал совсем другое:
- Спасибо…
- Так вот, дело в том, что сейчас за вами идет охота…
- Новость несколько устарела.
- И то правда. Но кто именно открыл на вас сезон охоты?
- А как мне хочется узнать, кто эти охотники…
Злоба хлынула мне в голову горячей волной. Латышев понимающе кивнул.
- Скорее всего, в качестве охотников выступают именно те люди, о которых я вам говорил. До сих пор вы дрались с ними практически в одиночку, - сказал он. - А теперь я вам предлагаю мощную поддержку и защиту в любом варианте.
- Значит, дело вовсе не в Саенко?
- Найдем его - хорошо, нет - пусть побегает, никуда он не денется. Рано или поздно мы Саенко достанем. Если, конечно, к тому времени он еще будет коптить небо.
- Но почему именно я?
- А как вы думаете?
- Никак не думаю. То, что за мной охотятся, - понятно. А раз так, значит, я сейчас под колпаком. Верно?
- Верно.
- Тогда как можно расследовать вообще что-либо, не говоря уже о деле Саенко и иже с ним, когда каждый мой шаг для противника будет высвечен, словно на киноэкране, со всеми нюансами как психологического, так и чисто розыскного плана?
- Так это именно то, что нам нужно!
- Извините, не врубился…
- Вам не надо скрывать или как-то маскировать свои следственные мероприятия. Наоборот - идите напролом, прите буром, берите кого требуется за глотку, выворачивайте наизнанку… Короче, побольше шума. Плюньте на все законы - конечно, в пределах разумного, - топчитесь, словно слон в посудной лавке.
- Вот теперь я понял. Вы мне предлагаете роль живца, наживку для акул, и так уже готовых сожрать вместе со мной и блесну, однако еще колеблющихся и выбирающих, под каким соусом это сделать.
- Ну, "роль живца" - это сильно сказано.
- Почему сильно? Если я возьмусь за дело, то не только дверь взорвут, но и мой дом вместе с жильцами. То есть вы сейчас разговариваете с тенью отца Гамлета. За порогом управления я уже труп.
- Да, я и впрямь сватаю вас на роль фонаря, торчащего посреди пустыря. В операции, утвержденной на самом верху, вам отводится самая тяжелая и в то же время самая ответственная диспозиция.
- Это называется женить меня без моего согласия. А если я откажусь?
- Вы так не поступите.
- Почему вы так думаете?
- Майор, я мог бы вам говорить о долге, о патриотизме… и прочая. Но вы не принадлежите к тем людям, которым нужно забивать баки. Ваша биография является тому подтверждением. Вы НАШ человек.
- Что значит "наш"?
- А просто НАШ - и все. Вам понятно?
Я сдался. В скупых словах Латышева звучала железная вера в те идеалы, которыми и я грешил совсем недавно. Значит, не один я такой дурак?
Это меня воодушевляло.
- И что должен делать "фонарь на пустыре"? - спросил я без обиняков.
- Главная ваша задача - отвлечь внимание от основных событий, которые должны готовиться тихой сапой, не спеша. Вы ведь понимаете, какого зверя мы должны обложить.
- Товарищ полковник, скажите: я похож на лоха?
- Конечно нет. Судя по аттестации, вы на своем месте. Мало того, вы один из лучших. А почему вы так спросили?
- Да потому, что все мои начальники стараются всучить мне дельце, попахивающее могилой. Так было в Афгане, затем в уголовном розыске, и теперь… ну, в общем, понятно. Неужто я смахиваю на Иванушку-дурачка?
- Я бы сказал, что не очень, - примирительно улыбнулся Латышев.
- Тогда почему бы мне сейчас не заняться, например, рэкетом на таможенном терминале? Сотрудник, ведущий это дело, прооперирован, что-то очень серьезное, так что полгода его на рабочем месте не будет. Я в курсе событий, знаком с материалами - мне и карты в руки.
- Согласен. Приказать идти на верную смерть я не могу. Хотя у вас создается впечатление, что пытаюсь.
- Так ведь вы только что сами сказали, что я не похож на сказочного персонажа. При всем том я пока умишком не слабую.
- Это не совсем так. Я уже вам говорил и еще повторюсь: вы в безвыходном положении.
- Говорить-то вы говорили. Но что с того? Разве нельзя оставить службу и уехать в какую-нибудь тмутаракань? Есть человек - есть проблема, нет его - и все довольны.
- Даже если вы прямо сейчас уволитесь из органов и попытаетесь залечь в каком-нибудь Трущобинске, вас все равно отыщут. И даже не потому, что у них длинные руки. Просто они из породы злобных пакостников, готовых, как крысы, загрызть любого, кто преднамеренно или нечаянно встал на их пути к кормушке, пусть это было так давно, что даже неправда.
- Значит, как я понял, и у них на самом верху сказали "фас"?
- Можете не сомневаться.
- Итак, если я возьмусь за дело, любая поддержка мне обеспечена.
- Несомненно.
- Я могу исполнять свои служебные обязанности так, как положено, а не так, как мне укажут все эти "избранники народа", на которых негде клейма ставить. Я верно уловил суть задания?
- Абсолютно.
- И вы потом, случись чего, не дадите задний ход?
- Я понимаю, о чем вы… Разумно. Я готов разделить ответственность вместе с вами. Все будет задокументировано.
- Ой ли? - Я саркастически ухмыльнулся.
- Естественно, за исключением некоторых пикантных подробностей, скажем так, не подлежащих обнародованию.
- Вот это уже ближе к истине.
- Но я все-таки надеюсь на ваш здравый смысл. Нам нужно дойти до финиша без потерь.
- Ладно, я согласен. У меня будет напарник?
- Ни в коем случае! Разве что мелкие поручения… Нет, скорее всего, нет. Впрочем, детали обговорим позже.
- С кем я буду на связи?
- Вы будете иметь дело только со мной. Или с теми сотрудниками, на кого я укажу.
- Чтобы организовать утечку информации…
Латышев посмотрел на меня с нескрываемым изумлением.
- Вы очень сообразительны, Ведерников. Я уверен, что мы сработаемся.
- А вы не думаете, что наш сегодняшний разговор уже через час будет известен заинтересованным лицам?
- Приятно иметь дело с настоящим профи…
Латышев улыбнулся и полез в стол.
- Из этого кабинета я выбросил около десятка "клопов". Пришлось поменять и всю аппаратуру, вплоть до телефона и компьютера. Вдруг останется какой-нибудь псевдодиод, который "слышит" даже шепот?
Полковник положил на стол достаточно миниатюрный аппарат размером с половину пенала первоклассника. По некоторым деталям я сразу определил, что это зарубежная штуковина.
Аппарата был включен - на панели, рядом с кнопками настройки, ритмично мигала крохотная зеленая точка.
- Импортная глушилка, - сказал Латышев. - Весьма эффективна в работе. Завтра получите такую же. Пригодится…
"Еще как пригодится…" - подумал я.
И еще одна мысль мелькнула в голове: интересно, где это Латышев откопал такую сверхсовременную хреновину?
Уж наверное не в универмаге…
Да и на щедрость родного министерства не похоже. Наших генералов больше волнуют личные дачи и служебные машины, нежели всякая "дребедень", нужная оперативнику как воздух.