* * *
– Ни одного трупа, – мрачно сказал Шурик. – Попрятал он их, что ли?
– Есть труп! – вспомнил Хмель. – Я его видел своими глазами!
– Чей? – заинтересовался Шурик.
– Негра.
– Далеко?
– Примерно километр отсюда.
– Пойдем! – скомандовал Шурик.
Хмель шел впереди и на ходу рассказывал историю про несчастного негра. Про то, как тот за неделю до Хмеля тут должен был сыграть. Как он пропал, и "охотники" уехали ни с чем. Как позже упырь нашел у убитого им человека в камуфляже карту местности, а на карте были пометки, и одна из тех пометок, как оказалось, – это место захоронения негра.
– Мы с этим десантником туда пошли, – рассказывал Хмель. – Смотрим: лежит негр в воде, сверху привален деревом.
– Задавило, что ли? – спросил Шурик.
Хмель в ответ пожал плечами.
Он почти безошибочно вывел своих спутников в нужную точку. Где-то здесь. Вот болото начинается. Налево пошли вдоль болота. Потом вернулись, прошли в другую сторону. Нашли истоптанное место. Много следов на сырой земле. Рядом с одним из тех следов Хмель впечатал свою подошву.
– Видите? – сказал он. – Мой след. А вот это след десантника. Мы здесь были. И как раз тут лежал негр.
Но теперь негра не было.
– А вот это чьи следы? – внимательно всматривался Шурик.
Ни Хмелю эти следы не принадлежали, ни десантнику.
Хмель хотел подойти ближе, чтобы рассмотреть, но Шурик его остановил:
– Осторожно, не затопчи!
Он достал из кармана цифровой фотоаппарат и сделал несколько снимков, фиксируя следы этого таинственного третьего.
* * *
Неподалеку нашлись следы автомобиля. Шурик перебрал снимки в своем цифровом фотоаппарате, нашел нужный, сравнил изображение со следами на мокром грунте.
– Это "УАЗ", – сказал Шурик. – Получается, что приехал сюда на "УАЗе", негра этого забрал и вывез. Он их прятал. Все трупы заныкал по заначкам. Где мог спрятать? – посмотрел на местных милиционеров, рассчитывая на подсказку.
Те переглянулись.
– Может, в лесу где-то зарыл? – предположил один из них.
– Это вряд ли, – отмахнулся Шурик. – Он один, а трупов много. Это слишком долго. А в болото – мог?
– Запросто, – сказал милиционер. – Если в болото, тогда считайте, что с концами. Никаких следов.
– Тот-то и оно, – произнес Шурик. – Так что трупы искать бессмысленно.
Еще он хотел пройти по гати. По тайной тропе, о которой знали только посвященные.
К гати их вывела Маша.
Грязная вода разлилась бескрайним озером. Куда ни кинешь взгляд – везде вода. Деревья здесь были редкие и чахлые. Если не знать пути – гибельная топь. Но местные жители давным-давно проложили через болото деревянные мостки, чтобы не делать длинный крюк, а иметь возможность пройти напрямик. За долгие годы вода поднялась, мостки исчезли из виду, а местами попросту разрушились, но их латали те, кто оставался жить на болотах, в последние годы – дед Маши.
Маша взяла в руки сухой обломок ветки, похожий на посох, пошла по воде, словно призрачная болотная фея. С нею отправились Шурик и местные милиционеры. Они продвигались медленно, и оставшийся под присмотром московских оперативников Хмель долго их видел. Потом они скрылись вдалеке. На болота уже опускались сумерки.
* * *
Тьма выползала из леса, поглощая все вокруг. Шурик позвонил своему коллеге, сообщил, что они прошли через болото, но осмотр местности придется отложить до утра, потому что ни черта не видно. Хмель вслушивался в их разговор и мрачнел все больше. Он и представить себе не мог, что ему доведется пережить на болотах еще одну ночь.
– Будем ночевать, – сказал оперативник, закончив говорить с Шуриком.
Он злился. За злостью угадывался страх.
– Разложим в машине сиденья, – сказал оперативник. – И во второй машине тоже.
– Я в машине не останусь, – сообщил Хмель.
– Почему?
– Потому, – огрызнулся Хмель.
Но все равно надо было объяснить. Иначе они от него не отстанут.
– Тут лес, – сказал Хмель. – Тут черт знает кто бродит. Надо не в машине торчать, как манекен, а спрятаться, уткнуться в траву пятачком и дышать так тихо-тихо, как будто ты вовсе не живой.
– Да кто сейчас тут может быть? – нервно произнес оперативник. – Постреляем к бабушке едреной всех, кто выйдет из леса.
– Пацаны вон тоже думали, что их много и у них есть ствол, – напомнил Хмель. – И теперь вы этих геройских пацанов ищете, да все никак найти не можете.
– А ты что предлагаешь? – спросил второй оперативник.
Настоящий городской житель, он, наверное, впервые в жизни остался ночевать в глухом лесу и не был готов геройствовать, даже имея табельное оружие.
– От машин уйти и затаиться, – стал озвучивать Хмель план спасения в этой жуткой ночи. – Чтобы ни шороха, ни звука. Ничем себя не выдать.
– А поможет? – с неискренней надеждой спросил первый опер.
Это он так съязвил. Хмель демонстративно не заметил иронии.
– Я, например, остался жив, – сказал он сухо.
Прозвучало веско. Против фактов не попрешь. Второй оперативник явно проникся.
– Я тоже думаю, что лучше бы на свежем воздухе, – сказал он.
– А этого ты как будешь контролировать? – ткнул Хмеля в грудь его коллега.
Разнервничался и потому отбросил прочь приличия.
– Вы думаете – я убегу? – изумился Хмель.
Промолчали. Значит, действительно не доверяют.
– Я браслеты на него надену, – после паузы сказал тот оперативник, который ратовал за здоровый сон на свежем воздухе.
– К себе пристегнешь? – осведомился его коллега.
– К дереву.
– Я не согласен! – всполошился Хмель, поняв, что так он окажется беззащитным, и это даже хуже, чем в машине.
Но с ним и разговаривать не стали. Споро заломили руки, отволокли метров за тридцать от машин, и, пропустив у него между руками ствол дерева, замкнули на запястьях наручники.
Оперативник устроился неподалеку. Хмель слышал, как тот шуршит в траве. Второй ушел в машину, с издевкой пожелав им спокойной ночи.
Тот, что остался ночевать на свежем воздухе, шуршал, никак не мог устроиться и вдруг вскрикнул так жутко, что у Хмеля дыбом встали волосы. Хмель рванулся, но убежать не смог. Оперативник включил фонарь. Луч света пронзил темноту.
– Твою мать! – зло сказал оперативник.
– Кто там?! – бежал от машин второй, размахивая пистолетом.
– Тут череп, бляха-муха!
Изучили, подсвечивая фонарем, но в руки череп не брали.
– Старый череп, – сказал оперативник. – Ему лет сто небось.
– Это с войны, – подал голос Хмель. – Тут много незахороненных солдат.
– Я чуть не облажался, – сказал опер в сердцах. – Гляжу – прямо перед рожей. Стремно тут, блин.
Он уже не хотел сторожить Хмеля и тоже ушел ночевать в машину.
* * *
Этим двоим, которые ночевали в машине, вряд ли что-то угрожало в эту ночь. Их сторожил Хмель. Он лежал у дерева, превратившись в абсолютный слух, и фиксировал все звуки, даже легкий шелест листьев, потревоженных набежавшим ветерком. Он боялся уснуть, потому что тогда все они умрут – так он думал. Но ничего не произошло, и, когда темнота растаяла и в залившем лес сыром сером воздухе стали проступать черные стволы деревьев, Хмель впервые за эту ночь поверил в то, что все обойдется.
Часов в шесть утра из машины вылезли невыспавшиеся опера. Сняли наконец с Хмеля наручники. Балагурили при этом и подтрунивали над ним. С ночными страхами они уже успели распрощаться.
Позавтракали.
Позвонили Шурику. Тот, как оказалось, уже часа полтора не спал, утюжил местность и кое-что нашел. Велел готовить завтрак, потому что с собой на ту сторону болота они почти ничего из еды не взяли.
Команда Шурика вернулась часа через четыре. Все были грязные и невыспавшиеся.
– Там был джип, – сказал Шурик. – Какой – не знаю. Но следы оставил четкие. Они приехали на джипе… эти, в камуфляже… Там оставили свою машину и пришли сюда по гати. А потом уже, после всего, тот, третий, вышел к машине и уехал. Я видел там его следы.
– Но девушка ведь тоже уходила через гать? – уловил нестыковку один из оперов. – И машина в тот день еще должна была стоять там.
– Маша вышла из болота и взяла левее, – сказал Шурик. – Если бы она вправо пошла, она бы наверняка наткнулась на этот внедорожник.
* * *
Днем возвращались в Москву. Шурик задумчиво смотрел за окно, где придорожные деревья выстроились стеной.
– Нет дезертира этого, – сказал он вдруг и обернулся к Хмелю. – Добегался.
– Какого дезертира? – не понял Хмель.
– Ну, этого, который был с тобой в лесу.
– Упырь, – сказал Хмель.
– Почему упырь?
– Мне так привиделось сначала. Из болота вылез, весь в тине, глазищи красные…
– Красные?
– Реально! – подтвердил Хмель.
– Может, болел? – предположил Шурик. – Инфекция какая-нибудь.
– Может, и так, – пожал плечами Хмель. – Но выглядит, конечно, жутковато.
– В общем, грохнули его, – вернулся к главной теме Шурик. – Этот, в камуфляже, его убил. Оказался круче твоего упыря. Переиграл. Может, он тоже какой-нибудь десантник. Помнишь, ты рассказывал, как упырь тебя допрашивал?
– Ну.
– Вот и этот, в камуфляже, я думаю, знает, как допрашивать. Потому что очень быстро он на тебя вышел в Москве. Значит, он информацию получил от упыря.
* * *
Домой Хмель так и не попал. Приехали в Москву, остановились у здания, где туда-сюда сновали люди в милицейской форме. Шурик ушел, а Хмель остался в машине под присмотром помятых и заросших щетиной оперов. Те явно тяготились возложенными на них обязанностями. Не будь Хмеля – они бы сдали свои пистолеты дежурному и отправились отсыпаться по домам. Но вот Хмеля дежурному не сдашь. Обидно. Хмель тоже не испытывал к ним теплых чувств. Никак не мог забыть, как ему надели наручники. Такое не прощают.
Шурик появился спустя несколько часов, когда Хмель уже совсем извелся.
– Пошли, – сказал он Хмелю и заглянул в глаза так ласково-участливо, что у Хмеля от недобрых предчувствий сжалось сердце.
Такой неискренне добрый взгляд можно увидеть, наверное, у хирурга, когда он приглашает на операционный стол больного, а сам в благополучном исходе операции нисколько не уверен.
В кабинете Хмеля дожидались трое строгих мужчин в штатском. С первого взгляда можно было определить, что не чета они Шурику. Пыльный асфальт топчут крайне редко, и на брюхе ползать по болоту их не заставишь. Начальство, не иначе. Едва Хмель вошел, эти трое его в одно мгновение сфотографировали взглядами-рентгенами и выставили ему оценку по одним им известной шкале. Вроде бы на их лицах ничего нельзя было прочитать, но Хмель почему-то заподозрил, что баллов он с ходу заработал не очень много.
– Как вы себя чувствуете? – спросил один.
– Нормально, – буркнул Хмель.
Они все-таки видели его насквозь, и поэтому собеседник сказал Хмелю без обиняков:
– Вам еще будет трудно какое-то время. Эта история, в которую вы попали, штука, конечно, неприятная. Но это надо пережить. Мы вам поможем, вы будете в безопасности, – он посмотрел на Шурика, и тот с готовностью кивнул. – Мы его возьмем, этого убийцу. Вы пока живите, как жили. В своей квартире. Вы ее снимаете?
– Да, – подтвердил Хмель. – Снимал. Я не заплатил за следующий месяц.
– Надо заплатить.
– Нечем.
– А с зарплаты?
– Я уволен.
– Ах да, – вспомнил собеседник Хмеля.
Но для него не существовало неразрешимых проблем. Он был из разряда тех людей, которые не замечают возникающих трудностей.
– Я скажу вашему бывшему шефу – он вам выплатит какое-нибудь пособие.
Хмель понимал, что так и будет. Возможно даже, что шеф ему деньги лично на дом привезет. Этот, в штатском, способен доходчиво все объяснить.
– Из квартиры часто выходить не надо, – сказал мужчина. – Только в магазин за сигаретами, к примеру, или за хлебом. А так – все время быть дома. Несколько дней, я думаю. Вряд ли это продлится дольше.
– Что продлится? – насторожился Хмель.
– Пока мы его поймаем.
– А где вы будете ловить? – укреплялся в своих подозрениях Хмель.
Ловля на живца. Да что же за проклятие над ним такое?
– Наши люди будут рядом. Вам нечего бояться.
– Ну уж дудки! – не выдержал Хмель. – Я не согласен!
– На что? Чтобы наши люди были рядом?
– Чтобы я был приманкой!
– Вы не приманка, – терпеливо объяснял собеседник. – Вы – Хмельницкий Александр… Как вас там по батюшке?
– Богданович.
– То есть ваш отец – Богдан Хмельницкий? – приподнял бровь собеседник.
– Да! – ответил Хмель, озлобляясь.
– Надо же, как интересно, – сказал собеседник.
Он издевался над Хмелем, и нечем было крыть.
– Он все равно придет к вам, Александр Богданович, – сказал мужчина в штатском. – Вы ему нужны.
– Я уеду.
– Куда? В Екатеринбург? Так он найдет вас там. В вашем паспорте есть штамп прописки. А паспорт, я думаю, у него.
– Страна большая, – мрачно сказал Хмель. – Я ведь и не в Екатеринбурге могу.
– Будете жить – и все равно бояться. Поверьте мне. Вас этот страх будет изводить. Сойти с ума от страха – это ведь не просто слова, можете спросить у психиатров.
Хмель молчал.
– И я еще раз повторяю: он может вас найти. Я много что в жизни видел, и вы уж мне поверьте – это сильный враг. Мы пока не знаем, кто его учил, но подготовка у него серьезная. Если его учили только убивать – это одно. Но если его так же хорошо учили искать – тогда совсем другое. Тогда он вас найдет…
Он склонил голову набок и смотрел на Хмеля. Куда-то в лоб. Наверное, пытался представить, как будет выглядеть пулевое отверстие в его башке.
– Я не хочу! – сказал Хмель. – Я отказываюсь!
Теперь все смотрели на него так, будто он только что совершил самую большую ошибку в своей короткой жизни.
– Хорошо, – невозмутимо произнес человек в штатском. – Можете идти. Но вам пока придется оставаться в Москве. Будете под подпиской о невыезде. В интересах следствия.
– А если я захочу уехать? – осведомился Хмель.
– Скрыться.
– Нет, просто уехать.
– Скрыться, – настойчиво повторил собеседник. – Тогда мы вас объявим в розыск.
– Да что же это такое! – сказал в сердцах Хмель.
– А ты как думал? – вдруг перешел на "ты" человек в штатском. – Тебя органы просят помочь, а ты отбрыкиваешься? Ты все равно в Москве будешь сидеть, вопрос только в том, под надежной охраной или же на свой страх и риск!
На свой страх и риск Хмель не хотел. Он на болотах так нарисковался – с него достаточно.
* * *
Опекать Хмеля должен был Шурик. Ему предстояло поселиться у Хмеля и прожить со своим подопечным несколько дней незаметно для окружающих. Попасть в квартиру они должны были раздельно. Заехали в мастерскую, сделали второй комплект ключей – для Шурика. Высадили Шурика в квартале от дома Хмеля. Шурик пошел в квартиру, а Хмеля оперативник катал по окрестностям до тех пор, пока Шурик не позвонил и не сказал, что он на месте. Тогда оперативник привез Хмеля к самому подъезду – вроде как бомбила-частник. Хмель, прежде чем выйти из машины, обшарил взглядом все вокруг. Ничего подозрительного, а все равно было страшно. В подъезд он вошел, пугаясь леденящей кровь кладбищенской тишины. Вызвал лифт, и, пока тот не спустился, стоял, впечатавшись в стену спиной. Юркнул в кабину лифта, поспешно нажал на кнопку нужного этажа. Он был в кабине один, и этот обшитый пластиком короб, висящий в шахте на металлических тросах, казался ему едва ли не самым безопасным местом в городе – до тех пор, пока кабина не остановилась на нужном этаже и двери не разъехались. Здесь Хмелю снова стало страшно. У него тряслись руки, он даже не сумел с первого раза попасть ключом в замочную скважину. Ввалился в квартиру, захлопнул дверь, запер ее на все замки-задвижки. Сердце бешено колотилось.
Хмель прошел в комнату. Шурик сидел на диване, вытянув ноги. Свою легкую курточку он уже успел снять, и обнажилась плечевая кобура с пистолетом.
– Нормально все? – спросил Шурик.
– Ага, – ответил Хмель и судорожно вздохнул.
– Ты не дрейфь, – посоветовал Шурик. – Тут вокруг полно наших. Все под контролем.
* * *
В доме было шаром покати: ни пить нечего, ни есть.
– Это плохо, – оценил Шурик. – Но до утра придется потерпеть.
Хмель готов был голодать хоть целую неделю – лишь бы из квартиры носа не показывать.
Шурик проинструктировал его: ко входной двери не подходить, к окнам не приближаться, на балкон не соваться. Ничего, в общем, нельзя.
– А что можно? – поинтересовался мрачно Хмель.
– Отвечать на телефонные звонки, – ответил Шурик. – Не только можно, но и нужно.