* * *
День за окном сгорел. Стало темно, но свет в квартире не зажигали. Хмель сидел на диване, привалившись к стене спиной.
– Почему он ко мне привязался? – пробормотал Хмель. – Кто он вообще такой, этот фронтовик-грибник?
– Ты сам подумай, – посоветовал Шурик.
– Я думал. Ничего в голову не пришло.
– Они играли.
– Кто? – не понял Хмель.
– Эти, в камуфляже. Я думаю, это у них игра такая: в лесу выслеживать жертву, как у вас. Только вы краской друг в друга пуляли, а у них всерьез. Вот был негр. Он прятался, его искали "охотники" с краской, а параллельно рыскали эти отморозки. Выследили негра, замочили, труп спрятали, исчезли. Все шито-крыто. Это просто такая жестокая игра. Я бы еще сомневался, если бы они не убили толстого Жору. Концы рубили. Понимаешь? Это Жора все организовывал. Есть игра дешевая, с краской, а параллельно есть игра крутая, дорогая и только для своих. Это такой аттракцион для богатых буратин.
– В прошлый раз убили негра. А в этот мочили всех подряд.
– Они лажанулись, – уверенно сказал Шурик. – Они убили не того. Должны были тебя убить, а по ошибке завалили одного из "охотников". Ты от "охотников" сбежал и затаился. Они тебя выслеживали. Оставили в деревне засаду, одного из своих. Он сидел там, прятался. Он был один. От всех отдельно. Это его и погубило. Отморозки его выследили и убили. Вместо тебя. Перепутали. Решили, что если он один – то это ты. А тем временем поднялась суматоха. "Охотники" искали своего пропавшего друга. Отморозки поняли, что ошиблись. И тогда они стали мочить всех подряд.
– С перепугу, – понимающе кивнул Хмель.
– Да не боялись они ни фига, – сказал Шурик из темноты. – Все обмозговали и приняли решение: рубить концы. Они ведь убили парня не чета тебе. Кто ты? Сирота, с работы выгнали, в Москве у тебя ни кола ни двора. Никто бы не искал. А у того парня – родственники, друзья и сослуживцы. Слишком шумная история получается. Поэтому лучше сделать так, чтобы никаких следов. Ну, поехал в лес. Ну, известно даже, с кем. Не вернулся. И никто не вернулся. Где искать? Точное место неизвестно. Ладно, нашли бы через полгода-год сгоревшие машины. А трупов нет. Нет трупов – нет следов. Такой вот был у них расчет. Я думаю, что стопроцентно моя версия проходит. Потому что мы ничьих трупов так и не обнаружили, заметь. Вот этот отморозок, который остался в живых, он всех попрятал. Прибрал. Он еще надеется выкрутиться. Один только ты ему мешаешь.
– Я-то тут при чем?! – нервно сказал Хмель. – Я его не видел даже!
– Он не уверен, что ты его не видел. Это раз. Ты его голос слышал. Это два. И это очень важно. Ты – единственный, кто сможет его опознать, хотя бы по голосу. Ты – последний свидетель.
* * *
Шурик растолкал спящего Хмеля ранним утром.
– Что?! – вскинулся Хмель.
Сел на диване – будто и не спал.
За окном серо, несолнечно – еще слишком рано.
– Метнись в магазин, – сказал Шурик. – Купи чего-нибудь пожрать. Деньги есть?
– Нету.
– На, – сказал Шурик и протянул пятьсот рублей.
Хмель вздохнул.
– Я бы еще поспал, – признался он. – Давайте позже, а? Спросонья есть не хочется.
У него снова слипались глаза.
– Позже людей будет много, – сказал Шурик. – И обстановку будет сложно отследить.
С Хмеля сонливость как рукой сняло. Уперся в Шурика взглядом.
– Так надо, – сказал тот. – Я тебя специально выпускаю.
Значит, все правильно Хмель понял.
– Мы вместе пойдем? – спросил он.
– Пойдешь один, – ответил Шурик. – Но ты не дрейфь. За тобой присмотрят. Тут полно наших. Я же говорил. Иди спокойно, не озирайся. Тот магазин, что на углу. Только туда и обратно.
Ловля на живца.
Хмель стал одеваться с обреченным видом. Шурик уловил его состояние, сказал, чтобы приободрить:
– Грибника не бойся. У него оружие такое, что издалека не пошмаляешь, надо близко подходить, в упор чтобы. А его к тебе не подпустят, наши пацаны дело знают.
Хмель вышел из квартиры и сам запер дверь. Вызвал лифт, поехал вниз. Из лифта выходил, как путь на плаху начинал – на непослушных ногах. Из дверей – во двор. Прохладное утро. Хмель вздрогнул всем телом. Никого. Даже дворник еще спит. Хорошо менту этому говорить – не озирайся. А Хмель шел и озирался. Страшно так, что дышать забываешь. Хмель все время ускорял шаг, и в круглосуточно работающий магазин он уже вбежал. Здесь были люди. Хмель метнул взглядом по лицам. Тетка-продавец, ночной охранник, грузчик – этих он знал. Покупатели. Трое. Все порознь. Незнакомые. Один на ногах плохо держится, возраст под полтинник – этого можно не бояться. Двое других – молодые и высокие. Хмель настороженно сверлил глазами их спины. Один купил сигарет, другой пиво. Теперь была очередь Хмеля. Он встал у прилавка так, чтобы видеть тех двоих. Один вышел из магазина и через стекло двери было видно, как он закурил сигарету. Второй, который с пивом, замешкался у витрины с колбасой.
– Мне чипсов, – сказал продавцу Хмель. – Две пачки. Пиво "Старый мельник". Светлое. Два. Сыр. Кусочек граммов триста. Сладкой кукурузы банку. Банку шпрот. Пюре картофельное. Импортное есть? Две штуки. Все в ваш пакет.
Пьяный мужичок подошел совсем близко. И вдруг подмигнул Хмелю. Так он свой? Хмель даже опешил от внезапной догадки. Это мент, наверное, переодетый. Хмель ему тоже подмигнул.
– Слышь! – сказал доверительно мужичок. – Ты мне добавь десятку.
От него разило спиртным. Он точно был нетрезв. Сомнение шевельнулось в душе Хмеля. А мужик вдруг резким движением опустил руку в свой карман. Хмель ужаснулся, но не успел ничего предпринять. Парень, который пиво покупал, метнулся к мужику, сбил с ног, рванул из кармана руку, заломил. Мужик взвыл. Рука была пустая. Только посыпалась по кафельному полу мелочь. Парень поспешно обшарил карманы пьяницы. Ничего, кроме мятых десятирублевок.
– Ты чего делаешь? – бубнил охранник, направляясь к странной парочке. – Отпусти его!
– Милиция! – сказал парень, оседлавший пьяницу. – Сейчас закрываем магазин. Никто никуда не уходит. Никто никому не звонит. Иначе будут большие неприятности.
Он продемонстрировал присутствующим милицейское удостоверение. Выглядел при этом раздраженным. Расшифровал себя из-за чепухи. Пустышку вытянул.
– А вы идите, гражданин, – сказал милиционер Хмелю. – Без вас тут разберемся.
* * *
Шурик был уже в курсе происшедшего.
– Лажанулись пацаны, – признал он, когда Хмель вернулся в квартиру. – Перестраховались. Кто же знал, что это простой алкаш.
На Хмеля эта история произвела терапевтический эффект. Его фобии потеряли остроту, страхи отступили. Он осознал наконец, что находится под защитой. До сих пор он ощущал себя одиноким зверем, загнанным в угол. Смерть близка, и никаких надежд. И вдруг немного отпустило.
– А я его боялся, – признался Хмель. – Милиционера этого. Я же не знал, что он ваш. Смотрю: молодой, высокий, пиво купил и не уходит…
– Похож на Грибника? – быстро спросил Шурик и посмотрел внимательно.
– Откуда же мне знать? – растерялся Хмель. – Я Грибника не видел.
– Но ты же почему-то испугался нашего сотрудника? Что-то тебя в нем насторожило? Что-то знакомое увидел?
– Молодой, – повторил Хмель. – Высокий.
Замялся, пытаясь отыскать в памяти еще хоть что-нибудь.
– Стрижка короткая! – вспомнилось ему.
– А про стрижку ты откуда знаешь?
– Видеокамеры записали, когда он в спортбаре в меня стрелял.
Шурик молчал, смотрел на Хмеля выжидательно. А что Хмель должен был еще ему сказать?
– Что? – не выдержал Хмель.
– У меня мысль такая появилась… Я, правда, не уверен… Не настаиваю, в общем… Но ты, вполне возможно, Грибника этого знаешь… Может, не очень близко… Но ты мог его видеть где-то раньше. Где-то вы с ним пересекались. Из твоего окружения, в общем, человек.
* * *
Ели картофельное пюре, запивали пивом. Под пиво хорошо сыр пошел. За окном поднялось над крышами домов ослепительное солнце. Не такая уж дрянная штука жизнь, подумалось Хмелю.
Дрянная жизнь.
Жизнь – дрянь.
Он стал играть словами.
Жизнь – дрянь. Жизнь – рвань. Жизнь – вонь. Жизнь – вон. Дух – вон. Крах – здесь. Выход – есть.
Выход – какой? Что делать? Надо есть.
Хмель с удовольствием отправил в рот кусочек сыра.
Зазвонил телефон.
Хмель поперхнулся и испуганно воззрился на Шурика. Тот стремительно поставил на стол бутылку с недопитым пивом и сказал, понизив голос:
– Берешь трубку, отвечаешь – все, как обычно…
Хмель снял трубку. Тишина.
– Алло? – произнес Хмель, сделав над собой усилие.
Тишина в ответ.
– Алло! – чуть не закричал Хмель, пугаясь этой тишины.
Короткие гудки. Положили трубку.
– Что? – шепотом осведомился Шурик.
– Ничего. Молчали, а потом – отбой.
– Это Грибник, – сказал Шурик. – Проверил, ты дома или нет. А молчит – это он боится, что прослушка. Не хочет голос свой под запись оставлять.
* * *
Следующий телефонный звонок раздался ближе к вечеру. Хмель его ждал, но все равно получилось неожиданно. Он даже вздрогнул. Шурик первым подскочил к аппарату и показывал Хмелю жестом – бери, мол, побыстрее.
У Хмеля тряслись руки.
Но страхи, как оказалось, были напрасны.
Звонил хозяин квартиры, которую арендовал Хмель. Денег дядя захотел. Говорил нервно, с раздражением. Хмель его понимал: очередной платеж давным-давно просрочен. Хмель что-то мямлил в свое оправдание и обещал заплатить завтра. Завтра – это потому что денег не было. И надо как-то с Шуриком этот вопрос решить. Но хозяин про Шурика ничего не знал и объявил, что он приедет за деньгами сегодня же. У его внучки день рождения, и он еще не все, что намечал, купил. Так что он очень рассчитывал на несуществующие деньги Хмеля. И заодно он кое-что из купленных подарков оставит у Хмеля на хранение – чтобы внучка до завтрашнего дня все это великолепие не увидела. В общем, некуда было Хмелю деваться. Не нашел в себе сил сказать, что денег нет.
Когда Хмель положил трубку, Шурик сказал понимающе:
– Хозяин?
– Ага, – ответил Хмель бесцветным голосом. – Что делать будем?
Он смотрел на Шурика с каким-то вызовом. Мое дело, мол, сторона. Твой шеф мне обещал помочь с деньгами – теперь выкручивайся сам.
– С хозяином решим, – пообещал Шурик. – Но это точно он?
– Он, – подтвердил Хмель. – Я его голос знаю. И внучку его знаю. И денег я ему действительно задолжал. Так что все по-честному, тут никакой подставы.
Затренькал мобильник Шурика. Коллеги доложили, с какого номера только что звонили Хмелю. Шурик вслух этот номер повторил.
– Все правильно, – подтвердил Хмель. – Это телефон хозяина.
Все под контролем у ментов. Плотно обложили. Это радует. Страхи снова Хмеля отпустили.
* * *
Хозяин приехал часа через два, когда уже смеркалось. Загремел ключами в замочной скважине. Хмель всегда ненавидел его за бесцеремонность. Мог бы позвонить в звонок, Хмель бы ему открыл. Так нет же, прется, сволочь, сам, гремит ключами, показывает, что он здесь хозяин, и такая вот фигня – каждый раз. Некультурный, в общем, человек. Лох, если по-простому. Лох и хам.
– Идите, – процедил Хмель, обращаясь к Шурику. – Сами объясняйтесь.
На самом деле он еще хотел хозяину отомстить за бесцеремонность. Тот входит, а навстречу незнакомый кавказец с волыной. Страшно, блин.
Хмель слышал, как открылась дверь. Секундная пауза. И вдруг выразительный такой хлопок – чпок! Как будто пробка из бутылки вылетела.
Хмель узнал бы этот звук среди миллионов прочих. Он накрепко впечатался в его сознание. С того самого дня, когда на глазах у Хмеля в заброшенной деревне убили Виталика.
Убийца замешкался в прихожей на несколько мгновений. Были слышны шорохи. Потом шаги. Убийца метался по комнатам, не зажигая света. Распахнул дверцы шкафа, шуршал одеждами. Заглянул под диван. Сдвинул стол. Рванул шторы. Судя по звуку, он выглянул на балкон. Потом на кухне заглянул в холодильник. Отпущенное ему время стремительно таяло, и он чувствовал, что пора уходить. Было слышно, как он выскочил за дверь. Шаги на лестнице, потом все стихло.
Хмель лежал на шкафу, укрывшись за старыми коробками, и дрожал от страха.
* * *
В сумраке прихожей можно было рассмотреть опрокинувшегося навзничь Шурика: отверстие во лбу, очень похожее было у Виталика, глаза открыты, удивленный взгляд остекленевших глаз, плечевая кобура пуста и вообще нигде пистолета не видно.
Хмель по стеночке проскользнул к распахнутой двери и оказался на лестничной площадке. Когда он там появился, тотчас приоткрылась дверь соседней квартиры, и выглянувший оттуда дюжий верзила безмолвно, одной лишь мимикой, осведомился у Хмеля, все ли, мол, в порядке. В руке у верзилы был пистолет. Хмель пребывал в шоке и не смог ответить, только махнул слабо рукой в направлении страшной квартиры, и пошел вниз по ступеням, по-стариковски придерживаясь за стену – подальше от мертвого Шурика. Он спустился по лестнице на первый этаж, так и не воспользовавшись лифтом. Его взгляд с бесстрастностью фотообъектива фиксировал фрагменты окружающей действительности: смятая пивная банка на полу, из щелей почтовых ящиков торчат рекламные газеты, к потолку прилип синий воздушный шар, который никуда не может улететь. Хмель слышал, какая суматоха поднялась в доме. Хлопанье дверей, топот ног, крики – запоздалая суета оплошавшей засады. Хмель знал, что все это пустое. Исчез Грибник, растворился, растаял – как всегда.
Хмель выскользнул из подъезда незамеченным. Никто его не остановил – все были уже наверху, наверное, – и он быстрым шагом пошел прочь, подгоняемый страхом. Он не боялся наткнуться на Грибника, того просто не могло быть сейчас здесь, зато Хмель боялся, что его окликнет и настигнет кто-нибудь из его опекунов. До недавних пор Хмель думал, что находится под надежной защитой, а тут вдруг с ужасом обнаружил, что он по-прежнему может рассчитывать только на себя.
Он шел долго и бесцельно, пока, словно очнувшись, не обнаружил, что стоит на безлюдной, незнакомой ему улице. Был поздний вечер. В домах светились окна. Еще немного – и город будет спать. Хмель осознал, что ему некуда идти. Он приуныл бы, если бы и без того не пребывал в скверном состоянии. Столько бед обрушилось на него за последнее время, что каждая новая беда хотя и ранила его, но острой боли не было, будто чувства притупились.
Свернув в какой-то полутемный двор, Хмель опустился на скамью. Посидел так и эдак, все было неудобно, и он прилег. Можно будет поспать до утра, а там посмотрим. Но не сложилось. То ли кто-то из бдительных жильцов набрал 02, то ли милицейский наряд дежурно объезжал квартал, но примерно через полчаса Хмель сквозь полудрему услышал шум автомобильного двигателя, потом с лязгом хлопнули дверцы. Хмеля насторожило, что машина остановилась, люди из нее вышли, а фары оставались включенными. Хмель встрепенулся. Увидев идущих к нему через площадку милиционеров, он скатился со скамьи и бросился наутек.
– Стоять! – завопили сзади страшно. – Милиция!
Это только добавило Хмелю скорости. Он не боялся, что ему будут стрелять вслед. Кругом жилые дома, не посмеют.
Его преследовали, но он бежал быстро. И еще он был предусмотрителен. Он догадывался, что ему на перехват могут выслать еще один экипаж, значит, лучше бы ему не мчаться вперед сломя голову, а пропустить своих преследователей вперед. Поэтому, когда, обогнув угол очередного дома, он увидел входящую в подъезд девушку, то, не раздумывая, ворвался вслед за ней.
Девушка резко обернулась. Она была напугана.
– Я убегаю, меня догоняют, – сообщил ей Хмель. – Я не маньяк.
За запертой на кодовый замок дверью протопали милицейские ботинки. Хмель жестом показал: вот, мол, мои преследователи, я вас не обманул. Девушка по-прежнему смотрела со страхом. И все-таки Хмель поинтересовался у нее:
– Можно, я у вас переночую?
– Я закричу, – пролепетала бедняжка непослушными губами.
– Я понимаю, – сказал Хмель. – Это я от безысходности. Простите.
Он нажал на кнопку. Входная дверь разблокировалась. Хмель вышел из подъезда и быстрым шагом двинулся через дворы. Он не останавливался, потому что опасался, что любая заминка снова привлечет к нему внимание. На ходу он пытался сообразить, где может провести эту ночь. Ничего путного на ум не приходило.
Уже за полночь Хмель очутился на мосту, под которым в свете фонарей блестели железнодорожные рельсы. Вдалеке угадывались неподвижные пассажирские вагоны. Огней в окнах не видно, но кое-где угадывался поднимающийся из труб дымок. Хмель спустился с моста, перемахнул через забор и пошел по шпалам.
Это был отстойник пассажирских составов. Хмель подумал, что здесь можно попроситься на ночлег. Забарабанил в дверь ближайшего к нему вагона. Долго никто не откликался, потом за замызганным стеклом проявился чей-то силуэт.
– Чего? – коротко осведомился неприветливый женский голос.
– Мне на минуточку! – попытался установить контакт Хмель.
Контакт не установился.
– Пшел вон! – сказала женщина, и силуэт исчез.
В следующих двух вагонах Хмеля встретили столь же неприветливо. Он не отчаялся и был готов пройти вдоль всего состава, но в следующем по ходу вагоне дверь тамбура была открыта, и на ступеньках сидела с сигаретой в зубах тетка-проводница неопределенных лет.
– Здрассте! – подобострастно, но без самоуничижения сказал ей Хмель. – Меня зовут Александр. Я тут живу, – махнул неопределенно куда-то себе за спину. – Из дома выгнали.
Проводница смотрела на него с прищуром, понимая, что дальше последует просьба, и пытаясь заранее оценить аппетиты этого пацана.
– Сигаретку можно попросить? – не стал разочаровывать ее Хмель.
Тетка не шелохнулась.
– Жена выгнала, – гнул свое Хмель. – Можно сказать, в чем мать родила. Даже сигареты не успел взять.
Проводница явно заподозрила, что сигаретой дело тут не ограничится, и продолжала молчать.
– А вы до утра тут будете? – спросил Хмель. – Вам в рейс когда?
– Тут не ночлежка, – мгновенно среагировала тетка.
– Я бы и деньги заплатил, – сказал ей Хмель и даже стал похлопывать себя по карманам.
Мол, я бы с радостью, да вот карманы у меня пустые, я же говорил вам…