* * *
Больше, чем мертвецов, Хмель боялся собственной смерти, и он остался лежать между могилами, не смея выдать своего присутствия. Он готов был провести здесь в неподвижности целый день – до тех пор, пока не прояснится обстановка и он не убедится, что никто его не подкарауливает, либо не наступит спасительная темнота, когда он сможет отступить, ничем себя не выдав.
Спустя долгие два или три часа на хутор приехали чернявый и Серега. Звук автомобильного двигателя Хмель услышал задолго до того, как машина появилась, но не шелохнулся, а стриг взглядом по сторонам, пытаясь обнаружить признаки чьего-либо присутствия здесь – вдруг у его врага сдадут нервы и тот себя проявит.
Когда "Исудзу" остановилась и Серега с чернявым вышли из машины, Хмель понял, насколько они пьяны. Их качало, будто они не по твердой земле ходили, а плыли на корабле по неспокойному морю.
– Дед! – пьяно орал чернявый. – Есть вопросы!
Подошел к окну и требовательно постучал. Никто не отозвался. Это завело чернявого с пол-оборота. Он зло ударил по стеклу прикладом ружья. Со звоном посыпались осколки. И снова – ничего. Серега и чернявый переглянулись. Только теперь они что-то заподозрили. Если бы они видели мертвую собаку, которую сейчас видел Хмель, они бы насторожились еще раньше, – но собаку от их глаз закрывал сарай.
Чернявый, не выпуская из рук ружья, пошел к крыльцу. Поднялся по ступеням, ударил в дверь ногой, дверь распахнулась, открывая пугающе темное нутро сеней.
– Дед! – крикнул чернявый, хотя уже было понятно, что никто из дома не выйдет.
Серега наблюдал за происходящим, стоя у машины.
Чернявый вошел в дом, держа ружье перед собой.
И надолго установилась тишина. Нет, совсем ничего. Только, кажется, мухи звенят. Хмель не сразу догадался, что мухи – это там, где собака. Кружат роем над трупом.
Серега извелся в томительном ожидании и пошел к крыльцу.
– Леха! – крикнул он нетерпеливо. – Что там?
Он уже поднимался по ступеням крыльца и вдруг остановился. То ли осознал, что ответа ему не было, то ли испугался темноты в сенях.
– Леха?! – крикнул он, а сам уже пятился с крыльца, оступаясь.
Ни звука в ответ.
Сергей пятился, будучи не в силах отвести взгляд от черного проема распахнутой двери.
– Леха! Кончай! Или ты выходишь, или я уеду! – крикнул Сергей, выплескивая переполнявший его страх.
Хмель уже знал, что чернявый не ответит. Да и у Сереги, кажется, иллюзий не оставалось. Он прыгнул в машину и нервно завел двигатель. Выжидал, вглядываясь в окна дома. Надеялся, наверное, что выглянет сейчас пьяненький Леха и скажет, что просто пошутить хотел. Не выглянул. Не сказал. Перепуганный Серега рванул машину с места и умчался в ту сторону, где, по разумению Хмеля, было шоссе. Хмель долго слышал, как ревет двигатель, вытаскивая машину из очередной глубокой лужи. Потом все стихло.
Все это время Хмель остановившимся взглядом смотрел на страшный дом. Он ждал, когда появится тот, из-за кого Леха остался в доме. Тот, кто Леху умертвил. Но он не вышел. И ничем себя не выдавал. Он подкарауливал Хмеля. Ждал, когда Хмель ошибется. Как ошибся Леха. Но Хмель – не Леха. Хмель за эти дни столько всякого разного ужасного перевидел, что его так запросто уже не возьмешь.
Хмель неподвижно пролежал меж могильных холмиков до наступления сумерек.
* * *
Когда сумерки совсем сгустились, Хмель пополз, огибая хутор по длинной-предлинной дуге, чтобы в конце концов оказаться у дороги, по которой еще днем умчался перепуганный Серега.
На дорогу выходить Хмель не стал, а продвигался параллельно ей. Он не полз по-пластунски, а перемещался на четвереньках, как собака, – так он дальше видел и больше слышал, сам в то же время почти сливаясь с землей.
В лесу уже было темно, но дорога, вдоль которой полз Хмель, легко угадывалась – там, где не было деревьев, все заливал обильный бледный свет полной луны.
Хмель полз по ночному лесу, видя боковым зрением этот лунный коридор. Он решился переместиться ближе к дороге, полз у самой границы света и тени и только потому, возможно, и увидел "Исудзу". Автомобиль с погашенными огнями и неработающим двигателем стоял на дороге, и невозможно было понять, есть ли в нем кто-то и что все это может означать.
Двери закрыты, стекла подняты. В принципе, если даже там, внутри, кто-то есть, оттуда Хмеля не услышат. Так что можно приблизиться. Хмель решился и подполз ближе. Теперь он видел перегородившее дорогу поваленное дерево. Вполне возможно, что в машине никого и нет, подумал Хмель. Серега мог бросить машину и пойти дальше пешком. Он в курсе, может быть, того, что это единственная дорога, по которой можно выехать к шоссе. И если в одиночку невозможно справиться с поваленным деревом, то выход один – пешком.
Хмель неподвижно пролежал рядом с машиной час или полтора, не заметил ничего подозрительного и только тогда решился отползти в сторону, в спасительную темноту под деревьями.
Он полз вдоль дороги. Близко-близко от нее.
И выполз прямо на Серегу.
Сначала он просто увидел впереди препятствие. То ли холмик какой, то ли полусгнивший обломок давным-давно рухнувшего дерева – так ему поначалу показалось. Подполз ближе и вдруг понял, что это человек, и почти сразу распознал Серегу – в призрачном лунном свете смог разглядеть лицо. Обмирая от ужаса, заставил себя протянуть руку и коснуться кончиками пальцев бледного-пребледного лица. Оно было холодным, как лед. Мертвец.
Хмель замер от ужаса. А в следующий миг уловил запах, доносимый откуда-то легким ветерком. Сигаретный дым. Теплый. Пахучий. Свежий.
Там, впереди, кто-то курил.
Палач, казнивший Серегу.
Перекур палача. До следующей жертвы. А тут один только Хмель и остался. Его очередь теперь. Добро пожаловать. Мы вас заждались. Будет немножко больно, зато быстро.
"Я не хочу!" – ужаснулся Хмель.
Он думал, что уже почти что вырвался. Что самое страшное позади.
А палач был впереди и ждал Хмеля.
* * *
Хмель лежал рядом с трупом очень долго. Невидимый курильщик был где-то рядом. Тянуло сигаретным дымом. Потом этот запах исчезал, какое-то время Хмель его не улавливал, и вдруг опять приплывал откуда-то из темноты теплый сладковатый аромат табака. Пауза между выкуренными сигаретами – минут пятнадцать, если не меньше. Часто курил палач. Сильно нервничал.
Однажды пауза между сигаретами затянулась. Время шло, а дыма не было. Хмель занервничал. Он вслушивался, пытаясь понять, что такое происходит. И вдруг подумал, что палач мог запросто заснуть. Взбадривал себя сигаретами, взбадривал, да слишком уж перенервничал сегодня, а может быть, устал – и не справился со сном, сдался.
Может, оно было и не так. И не спал палач. Но другого шанса Хмелю уже могло и не представиться. И он рискнул, пополз прочь, в противоположном от невидимого курильщика направлении. Получалось, что он к хутору возвращался. Но туда, где был палач, его сейчас никакая сила не смогла бы увлечь.
* * *
К хутору Хмель вышел, когда занялся рассвет. Уже проступали очертания предметов, и даже можно было рассмотреть какие-то детали, но еще не проявились краски, все казалось блеклым, почти что черно-белым.
Хмель ступал по мху мягко, как зверь, и взгляд у него был, как у зверя, – внимательный, цепкий, настороженный.
Выйдя к хутору, он обходил дом, к нему не приближаясь. Прятался в спасительном сумраке деревьев. Обогнул угол и увидел входную дверь. Она была закрыта. Хмель ужаснулся. Он точно помнил, как все было накануне. Чернявый Леха зашел в дом и там, в доме, неведомо как сгинул. А Серега испугался, запрыгнул в "Исудзу" и умчался. Дверь оставалась открытой. Значит, за то время, пока не было Хмеля, кто-то побывал здесь. А может быть, и до сих пор оставался в доме. Хмель попятился, не сводя взгляда с двери. Потом он развернулся и побежал, будучи уже не в силах совладать со страхом. И вдруг увидел упыря.
Упырь стоял под деревом, почти сливаясь с ним, и только поэтому Хмель обнаружил его так поздно. Он прямо на упыря бежал. Хмель мчался через лужу и, когда увидел страшный взгляд красных глаз, рухнул и заскользил по грязной жиже – прямо под ноги упырю. И ни остановиться, ни увернуться. Хмель скользил по грязи, как потерявший управление корабль по водной глади, и его ужас выплеснулся криком. Он в самый последний миг, когда упырь уже был рядом, издал такой вопль ужаса, что переполошил, наверное, весь окрестный лес, а в следующую секунду упырь оборвал его крик беспощадным убийственным ударом.
И опустилась тьма.
* * *
В раю жили птицы. Их было много, поэтому птичье пение получалось громким. Просто поразительно, какой тут гвалт стоял. Невыносимый шум. Хмель открыл глаза и увидел небо, увидел ветви деревьев и орущих птиц. Они скандалили, что-то не поделив. Хмель приподнялся, морщась, потому что у него гудела голова. Он лежал в луже. В той самой, в которую упал, когда увидел упыря. Сейчас никакого упыря здесь не было. Упырь оставил Хмеля жить. Непонятно, зачем и почему. Хмель сел в луже. Саднила рана на лице. Провел рукой. На ладони осталась кровь. Крепко приложил упырь.
Хмель встал и побрел, не имея ясной цели и не таясь. Чавкала под ногами грязь. Хмель не боялся, что его услышат, забыл на время об опасности. В голове был хаос и требовалось время на то, чтобы привести в порядок мысли.
Память возвращалась к нему постепенно, а вместе с тем всплывали и страхи. Он наконец осознал, где находится и что с ним такое приключилось, – и остановился. Рыскнул взглядом по сторонам, ища упыря. Он где-то рядом должен быть, не мог исчезнуть. Не было упыря, но заосторожничавший Хмель в его отсутствие не поверил. Он развернулся и пошел обратно к луже. Вот здесь он лежал недавно, а тут стоял упырь. Хмель всматривался в следы, пытаясь понять, куда потом упырь девался. Следов было мало, и все малозаметные – осторожничал упырь, похоже. Хмель не отступался, а упорно искал и был вознагражден. Сначала он нашел лежку, совсем близко от лужи, под кустом, где, наверное, прятался упырь, а дальше следы вели в лес, Хмель пошел по ним и вдруг наткнулся на свои следы, растерялся на мгновение от неожиданности, а потом до него дошло, что это упырь за ним пошел, когда Хмель из лужи выбрался, и упырь, получается, рядом где-то.
Хмель крутанулся на месте волчком, будто ожидал увидеть упыря прямо за своей спиной, но упыря не было, и Хмель заметался, каждой клеточкой ощущая следящий липкий и жестокий взгляд.
На упыря он буквально наткнулся. Метался туда-сюда, в очередной раз резко развернулся и вдруг уперся взглядом в куст в двух шагах от себя, а в том кусту – упырь. Он действительно следил за Хмелем. И когда их взгляды встретились, упырь вдруг приложил палец к губам. Не шуми, мол. Тебе же лучше будет.
* * *
Упырь нет-нет да бросал окрест настороженный взгляд, будто хотел, чтобы никто не видел, как он над Хмелем расправу будет учинять. А кого он мог бояться? Нет здесь больше никого.
– На землю! – просипел едва слышно упырь. – Сядь!
У перепуганного Хмеля и без того ноги были ватные, и он тут же рухнул на мох.
– Где был? – спросил упырь. – Что видел?
Хмель растерянно смотрел на своего мучителя, не понимая, что именно ему следует ответить. Упырь ждал. Кажется, для него это действительно было важно. Не дождавшись, произнес полувопросительно:
– Ты туда ходил?
Кивком головы Хмель обозначил направление. В той стороне шоссе. И там лежит холодный, как лед, Серега. Разве можно упырю сказать, что Серегу видел? А может, упырь об этом уже знает и теперь просто проверяет Хмеля?
– Там Серега, – пробормотал Хмель, пугаясь собственного безрассудства.
– Какой Серега?
– Он здесь был. Он от Жоры. Он игру организовывал. Его убили, – доложил Хмель упавшим голосом.
– Ты видел?
– Что?
– Как убивали.
– Нет, – сказал Хмель.
– А кто убивал…
– Нет! – уже тверже ответил Хмель.
Мол, мое дело – сторона. Я никому не скажу, вот вам честное слово. А вас я даже не подозреваю, вы не думайте.
– Далеко отсюда? – спросил упырь.
– Ага.
– Сколько?
– Чего?
– Метров. Километров.
– Я не знаю.
А и правда – как объяснить? Хмель долго полз. Вся одежда в дырках. А сколько это было в километрах?
– Кого еще видел? – спросил упырь.
– Всех.
– Да?! – сильно удивился упырь.
– Леху видел. Чернявый такой, невысокий. Он с ружьем. Он в дом вошел. И он не вышел.
– Дом – какой?
– А этот вот, – указал направление Хмель, а сам головы не повернул, сверлил упыря взглядом, будто боялся, что только он упустит его из виду, тот сразу же какое-то безумство учинит.
– И что с ним стало, с этим Лехой?
– Я не знаю, – сказал Хмель. – Пропал.
Пропал – это было слово, которое он от Маши услышал. Теперь Хмель понимал, что это слово означает. Своими глазами видел, как человек только что был, и вдруг пропал. Совсем не так здесь люди пропадают, как мог бы представить себе человек несведущий, который никогда не жил на этих страшных болотах.
– А ты где был? – спросил упырь.
– Когда?
– Когда этот чернявый в дом вошел.
– В лесу, – честно признался Хмель. – Я прятался.
– Подглядывал?
– Ну, типа, да, – не стал отрицать очевидного Хмель. – Я долго ждал. А он не вышел. Я же говорю: пропал.
Он говорил, а сам смотрел в красные глаза упыря, будто ожидал, что сейчас узнает правду. Но ничего во взгляде собеседника прочитать не удавалось.
– Еще кого видел? – спросил упырь.
– Виталика.
– Он кто?
– Он как Серега. Он на Жору работал.
– Где видел?
– В деревне.
– Ну и как? – спросил упырь с той незаинтересованностью, какая обычно присуща тем, кто и так все знает.
У Хмеля упало сердце. Упырь все знал. Он все видел. Он был там. Это он убивал Виталика, наверное.
– Убили Виталика, – пробормотал Хмель.
Упырь выслушал это равнодушно. Да, точно, он был в курсе. А сейчас просто проверял Хмеля.
– А еще кто-нибудь тебе попадался? – спросил упырь.
– Кто? – эхом отозвался Хмель.
Кто еще нужен упырю?
– Люди, – сказал упырь. – Мужики.
– Какие? – искренне удивился Хмель.
И только тут обнаружил, как внимательно смотрит на него упырь. Будто проверяет, не утаил ли Хмель от него чего.
– Такие! – сказал упырь. – В камуфляже.
– Солдаты?! – обмер Хмель.
– Ты видел?! – всполошился упырь.
– Нет. Мне Маша говорила.
– Какая Маша?
– Девчонка тут, – показал в сторону хутора Хмель.
– Что говорила?
– Здесь солдаты есть.
– Что за солдаты?! – торопился узнать правду упырь.
– С войны которые остались. Призраки, в общем. Их поубивали тут. И не похоронили. Бродят теперь и все такое.
– Какие призраки? – спросил упырь, недоумевая. – Какая война?
– Ну, война, которая с немцами, – пробормотал Хмель. – В сорок первом, в смысле.
– Какие призраки? – повторил упырь, и было видно, насколько он разочарован ответами Хмеля. – Тут реальные какие-то уроды в камуфляже. По лесу шныряют и мочат без разбора всех, кто под руку попал.
* * *
Упырь, кажется, не знал, что ему делать дальше. Какая-то заминка случилась. Сидел в траве и смотрел в пространство перед собой задумчиво и мрачно. Потом он то ли позавтракал, то ли отобедал: извлек откуда-то из своих грязных бесформенных одежд батончик "Сникерса" и съел его, не обращая на Хмеля ни малейшего внимания. А Хмель увиденному сильно поразился. "Сникерс" в руках болотного упыря смотрелся столь же неправдоподобно, как, к примеру, мобильный телефон у царя Ивана Грозного. Но почти сразу Хмелю вспомнилось, что он целую упаковку "Сникерса" видел в багажнике "охотников", когда их "Исудзу" разгружал, – и как-то сразу все понятно стало.
– Получается, осталась эта баба, – сказал задумчиво упырь и посмотрел на Хмеля.
Смотрел так долго, что стало понятно: Хмель должен что-то ответить. Только было непонятно – что.
– Нет здесь больше никого в живых, – сказал упырь.
– А дед? – напомнил Хмель. – И бабка, – добавил он упавшим голосом, потому что до него уже дошло, что нету их.
– Нету их, – тут же озвучил упырь страшную догадку Хмеля. – Там, у хутора, закопаны.
Хмель хотел бы поинтересоваться, что такое приключилось с бедными стариками, да побоялся.
– А бабу надо найти, – сказал упырь.
– Зачем? – осмелился спросить Хмель.
– Затем! – огрызнулся упырь.
Но после паузы он снизошел до объяснений. На ходу, наверное, придумал версию, которая лично ему представлялась правдоподобной.
– Отсюда надо убираться, – сказал упырь. – Но по этой дороге, что мимо хутора к шоссе идет, нам нельзя. Там караулят, ты сам видел. Есть еще какие-то дороги. Через болото. Мы не знаем – где. А баба эта знает. Она тут выросла. Может показать. Без нее мы пропадем. Ты понял?
Конечно, понял. Что же тут непонятного?
* * *
Упырь убьет Машу. Он ее упустил. Каким-то чудом ей удалось сбежать. А она не Хмель. И не "охотники" эти, придурки городские. Она здешние места превосходно знает и сможет спрятаться так, что упырь ее обыщется, но не найдет. Поэтому упырь будет ее ловить, как опытный рыбак. На живца. А живец – это Хмель. Маша Хмеля знает. Его не побоится. Мы, Маш, хотим отсюда выйти, ты нам, трали-вали, дорогу покажи. Но не нужна дорога упырю. Ему нужна Маша. Он ее убьет. А потом и Хмеля убьет. Потому что Хмель ему тоже будет уже не нужен.