Даша не знала, что за ней следом идет взвод разведчиков, получивший приказ вернуть ее назад. Старшим был Сашок Горяев. Контрактники видели в бинокли всю ее схватку с чеченцами от начала и до конца. Надеясь, что она останется возле бандитов передохнуть и Волынцеву можно будет наконец-то поймать, они начали спускаться вниз. Подойдя к трупам поняли, что опять упустили девушку. За валуном нашли ее винтовку и пятнистую куртку. В карманах обнаружили два забытых "Сникерса".
Волынцева в это время забиралась по крутой тропе все выше и выше в горы. Обнаженные руки сжимали автомат на груди. Потухшие глаза смотрели отрешенно, но по привычке замечали все. Когда стемнело, она остановилась. Прислонившись спиной к скале, стала ждать восхода луны. И она не замедлила появиться. Мертвый белый свет залил горы. Огромная яркая луна высветила на пути Даши каждый камушек. Она встала и двинулась дальше. Не смотря на то, что находится на ногах уже пятые сутки, усталости не испытывала. Автоматически передвигая ноги, шла вперед. В голове билась только одна мысль: "Я должна донести Артема до наших и похоронить по-человечески".
Она не помнила, когда в последний раз ела и пила. И только наткнувшись днем на горный ручеек, почувствовала, что хочет пить. Глотала холодную воду, пока не заломило зубы. Передохнула и опять принялась пить. Она заметила, что вся в засохшей крови. Сняла автоматы с шеи, скинула жилет с оружием и бронежилет и раздевшись по пояс, принялась мыться в холодной воде, не чувствуя этого холода. Холод, царивший в душе, был сильнее физического.
Отмывая волосы, увидела, что цвет их стал каким-то странным. Поднесла прядь к глазам: волосы были седыми, как у старухи. Расчески не было, она немного распутала длинные пряди пальцами, затем спокойно смотала их и спрятала под берет. Ни удивления, ни испуга оттого, что она поседела так быстро, не было.
Застегнула кружевной бюстгальтер и натянула мокрую тельняшку. Надела бронежилет, затем жилет и подхватив автоматы, отправилась дальше.
Часок передохнув возле бандитских трупов Сашок Горяев неожиданно сказал:
- Я знаю, куда она направилась! К трупу Артема! Она его не оставит. Видимо, есть и другой путь через горы. Быстро назад!
Контрактники без возражений вскочили. Всю ночь группа бежала тем же путем, каким пришла, так как другого не знала.
Было около полудня, когда Даша начала спускаться в долину. Она медленно лезла по крутой расщелине вниз и не сразу заметила большой отряд, спускавшийся с горы справа от нее. Густые черные бороды были почти у всех и девушка поняла, что перед ней "духи". Ее они пока не видели. До временной могилы Артема оставалось полкилометра. Она уже различала холмик из камней на берегу речушки. В душе царило полное безразличие к себе.
Спрятавшись за кустами, она ждала, когда боевики подойдут ближе. Автоматы повесила на оба плеча и придавила локтями к бокам. Вышла на дорогу перед бандитами в пяти метрах от них. Отряд резко остановился, появления странной фигуры никто не ожидал. Два автомата, висевшие на ее плечах, заговорили одновременно. Передние боевики упали, не успев вскрикнуть. Остальные начали разбегаться и прятаться.
Дарья швырнула им вслед две гранаты и отскочила за валун. Со всех сторон раздались очереди. Она рванулась к следующему валуну, по дороге вырывая гранаты из кармашков и швыряя увесистые шарики в сторону боевиков. Пять взрывов прогремели один за другим. Пронзительный крик раненого достиг ушей, когда Волынцева упала за небольшой валун, ободрав локоть. Из-за камня появилась бородатая рожа и сразу упала с ножом в горле. Она посмотрела на кармашки жилета: гранат оставалось всего три.
Прижавшись спиной к камню, быстро выглянула и едва не получила очередь в лицо. Пули хлестнули по камню сразу с трех сторон. Боевики переговаривались по-чеченски. Возле валуна разорвалась граната, затем вторая и третья. Девушка поняла: пора менять позицию. От камня начинались кусты и она юркнула в них. Плотно прижимаясь к земле начала обходить бандитов. Видимо они об этом уже подумали, так как вскоре Даша столкнулась с двумя бородачами. Они вытаращили глаза, увидев перед собой бледное девичье лицо и не сразу сообразили, что делать. Она швырнула гранату между ними и бросилась в сторону, уже не скрываясь. Падая, почувствовала удар по голове, но сознания не потеряла, хотя в глазах потемнело. Вскоре из-под берета показалась струйка крови и потекла по лбу, задерживаясь на бровях. Она мазнула по ней ладонью, думая, что это пот и размазала кровь по всему лицу.
Сразу же вскочила, дав очередь по нескольким боевикам, перебегавшим среди кустарника. Отшвырнула пустой рожок и залегла в кустах. Вставила новый рожок, прижимала бандитов к земле короткими злыми очередями. Второй автомат с опустевшим рожком отбросила в сторону, оставив себе один. Чтобы сменить позицию, бросила две последние гранаты и начала отходить к могиле Артема. Она хотела свой последний бой закончить именно там.
Разведчики были довольно далеко, когда услышали взрывы в долине. Резко остановились, прислушиваясь. Мишаня, ни слова не говоря, рванулся вперед со всей скоростью, на которую был способен. Остальные бросились следом за ним.
Во время короткого последнего броска к могиле Даша была ранена во второй раз. Ногу прострелили над коленом и бежать теперь было невозможно, даже если бы она этого захотела. Волынцева отстреливалась от наседавших "духов", прячась за могилой Артема и думала: "Ты и мертвый спасаешь меня". Около десятка трупов лежало на подступах к каменному холмику. Бандиты хотели, во что бы то ни стало, взять стрелка живым и гранат больше не швыряли. Они уже знали, что воюют с девушкой. Их ругань и угрозы доносились до ее ушей постоянно. Обойти Дашу они не могли: мешала горная река и совершенно голый противоположный берег. В меткости русской они уже убедились и теперь старались взять ее измором, изредка постреливали и ждали, когда у нее закончатся патроны.
Они не знали только одного: в кармане брюк у Даши лежал пистолет с единственным патроном, который она припасла для себя. К автомату осталось два полных рожка. Она сняла берет с головы и осторожно положила его на могилу Артема там, где было его лицо. Сразу же по камням зацокали пули, выбивая искры. Чеченцы снова начали предлагать ей сдаться.
Дашка резко вскочила и с автоматом наизготовку пошла на бандитов. Всклокоченная, страшная, седая, с окровавленным лицом, она шла и стреляла. Забыв о раненой ноге. На несколько секунд боевики растерялись. В душах появился страх перед этой странной русской. Кто-то из чеченцев крикнул:
- Она Шайтан! Уходим!
Очередь ударила ее по бронежилету и бросила на землю. В груди стало больно дышать. Барахтаясь на спине, как черепаха, она перезарядила автомат и снова встала. Отряд отступал. Кто-то резко крикнул по-чеченски, отдавая приказ. Брошенная граната приподняла тело Волынцевой над землей, а потом она упала вверх лицом. От смерти спас бронежилет. Большинство мелких осколков застряли в пластинах и только один, самый крупный, пробил броню и впился между упругих Дашкиных грудей. Осколками изрешетило ее руки, ноги и по какой-то странной прихоти, они пощадили лицо.
Она не потеряла сознания, лежала и смотрела в синее небо, где кружила какая-то птица. Даша подумала: "Это, наверное, душа Артема смотрит на меня". Воспоминание о Новикове заставило ее попробовать пошевелиться. Тело стало чужим. Она с трудом повернулась на бок и поползла к могиле на руках, таща за собой вдруг ставшие такими непослушными ноги.
Стащила несколько верхних камней в сторону и потеряла сознание, упав лицом на эти камни.
Контрактники бежали с горы, рискуя сломать себе шею. Они видели сверху, как чеченцы уходили, унося с собой около десятка раненых. Трупы остались лежать на земле по всему берегу. Мишаня Горяев насчитал их четырнадцать и гордо сказал:
- Дашкина работа! Прицельно била. Как же им хотелось ее живой заполучить! Главарь столько людей угробил! Интересно, какой полевой командир на нашу Недотрогу наткнулся?
Сашок хмуро сказал, внимательно оглядывая поле боя:
- Меня больше интересует, где она? Отряд ушел. Значит, они ее или с собой забрали или убили.
Всем стало не по себе от его слов. Не сговариваясь, пошли к могиле. Тихоня первым заметил лежавшую на холмике ничком фигуру человека с белыми волосами:
- Мужики, на могиле кто-то лежит, но не Дашка.
Бегом кинулись вперед: Выглядывавшая из-под бронежилета тельняшка были Дашины, фигура и кроссовки тоже, но длинные седые волосы были чужими. Сашок наклонился и осторожно перевернул женщину. Знакомое лицо предстало перед разведчиками. У Горяева вырвалось горестно:
- Дашка! Она поседела… Господи!
Дотронулся до шеи и вскрикнул:
- Мужики, она еще живая. Быстро все бинты сюда!
Сашок стащил с нее бронежилет и увидел острый осколок гранаты, торчащий посредине груди. Мишаня спросил:
- Вытащим?
Старший брат возразил:
- Нельзя. Кто знает, какой он длины. Нести придется не на плащ-палатке, а на носилках. Мишаня, сооруди!
Он быстро разрезал на девушке тенниску и начал ловко перебинтовывать Волынцеву. Младший братишка кинулся к кустам ивы, срубая штык-ножом гибкие ветви. Вскоре Даша превратилась в белую мумию. Даже голова была увенчана короной из бинта. Тихоня, молча стоявший рядом с Сашком, вдруг сказал:
- Артема тоже надо забирать. Если Дарья выздоровеет, она сюда снова уйдет.
Горяев поднял голову:
- И как ты себе это представляешь? Он уже разлагаться начал. Я все прекрасно понимаю, но не могу выделить еще двоих для переноски трупа.
Тихоня тихо и твердо произнес:
- Я унесу. Один.
Сашок удивленно посмотрел на него:
- Ну, валяй, коли так…
Они шли целые сутки, практически не останавливаясь. Даша бредила и кричала. Чтобы не свалилась, ее привязали к носилкам. Из ее бредовых криков, разведчики узнали страшную правду. Дважды они вступали в бой с мелкими группами боевиков. Двое погибли в перестрелках. Их оставили, завалив камнями.
К вечеру следующего дня разведчики донесли ее. Все еще живую. Измученные, заросшие, грязные, они молча прошли мимо блокпоста. Солдаты не посмели их остановить. Под взглядами друзей и молодых солдат, внесли носилки в палатку Стаценко и попадали кто где. Почерневший от бессонных ночей майор, с ужасом взглянул на замотанную бинтами поседевшую Дашу, заметил заглядывающие в палатку лица и глухо сказал:
- Быстрее к хирургу!
Носилки сразу же унесли. Братья Горяевы попытались встать и доложить, как положено, но он остановил:
- Лежите. Все доклады завтра, а сейчас вкратце.
Сашок распухшими губами прошептал:
- Тихоня принес труп Артема. Надо хоронить. Он разлагается. Даша убила девять его убийц, а потом еще четырнадцать человек в бою. Одна. Мы не успели. На обратном пути потеряли двоих, завтра надо забрать и похоронить по-человечески…
Стаценко кивнул и Горяев-старший мгновенно заснул, вслед за младшим братом. Друзья разнесли спящих разведчиков по палаткам. Майор вышел из палатки и наткнулся на Тихоню. Мужик сидел, уткнувшись лицом в колени, возле длинного тюка и офицер сразу понял, что это за тюк. Взглянул на измученное лицо разведчика и тихо сказал:
- Иди, отдыхай, я распоряжусь.
Шатаясь от усталости, контрактник побрел в свою палатку. Резаный стоял на его пути. Он что-то с ухмылкой сказал ему и Тихоня, которого считали другом Резаного, вдруг бросился на него. Со страшной силой ударил в лицо - отморозок отлетел метра на три. Тихоня прыгнул сверху, оседлал и вцепился в горло бывшего дружка:
- Паскуда! Я убью тебя за эти слова о ней! Да ты ее ногтя не стоишь!
Четверо разведчиков с трудом оттащили его от полузадушенного Резаного. Но он еще долго рвался из рук и несколько раз сумел крепко ударить бывшего приятеля ногой. Резаный, качаясь, встал на ноги и долго кашлял, держась за горло. Никто не захотел помочь ему. Даже ехидный Огурец отвернулся и ушел в палатку, задумчиво глядя перед собой.
Тихоню увели в другую палатку и засунули в спальник. Он заснул, а разведчики смотрели на него. Так не похожего на прежнего наглого, самоуверенного раздолбая. Мужик стонал и плакал во сне и никто за целую ночь не выматерил его, не потряс за плечо, требуя заткнуться. Они терпели потому, что этот новый Тихоня прошел через ад.
Майор около часа оформлял документы на погибшего капитана Новикова. Ночью из складской палатки разведчики принесли цинковый гроб. Раздутое тело, не разворачивая, запаяли в цинк и унесли в холодный погреб брошенного дома.
Только около двенадцати ночи Стаценко освободился от печальных обязанностей. Но вместо сна, отправился в госпиталь, где Борис Васильевич уже более трех часов таскал из девичьего тела осколки. Майор уселся в тускло освещенном "предбанничке" возле операционной на кушетку и принялся ждать. До него доносились приглушенные голоса переговаривавшихся доктора и медсестер, звяканье инструментов и какое-то шипение. Незаметно Стаценко заснул.
Разбудила его рука хирурга. Борис Васильевич тряс его за плечо:
- Юрий Григорьевич, шли бы вы спать.
Майор открыл покрасневшие глаза и спросил:
- Даша жива?
- Жива. Не могу понять, как она выдержала дорогу. Только из ног я вытащил около двадцати осколков. А из груди, извините за подробность, осколок пришлось вытаскивать пассатижами. В кости застрял. Мои медсестры к механикам-водителям бегали. Прокипячивали, дезинфицировали и вытаскивали! Нет у меня таких щипцов! Не-ту!
Хирург неожиданно сел рядом с ним и заплакал. У майора глаза тоже пощипывало, но он сдержался. Доктор постепенно успокоился и отвернулся:
- Извините меня, Юрий Григорьевич! Не сдержался. Нервы стали ни к черту. Каждый день операции, кровь, раны… Мужиков легче оперировать, чем женщину.
- Она выживет?
- Не знаю. В наших условиях ничего не могу обещать. В госпиталь надо. Там и покой, и уход, и лекарства, и нужная аппаратура имеется. Хотя бы в Ханкалу. Здесь поближе. Более дальней дороги ей не вынести.
- Завтра вызову вертолет и увезем.
Рано утром Стаценко зашел в госпиталь к хирургу и попросил помочь. Приданные отряду вертолеты улетели на задание. Вдвоем они связались по рации с госпиталем в Ханкале. Борис Васильевич потребовал прислать вертолет для тяжелораненого снайпера. Его пообещали прислать к обеду. В час дня Дашу увезли в госпиталь. Рядом с ней стоял гроб с телом Артема Новикова, капитана отправляли на родину, в Курск. Только она этого не видела и не знала, так как была без сознания.
В связи с наступившими холодами подразделение перебралось в вырытые на склоне холма землянки. Через три недели Стаценко услышал на улице шум и выглянул из дверей. От блокпоста в лагерь медленно шла Даша. Бледная и худая, одетая в серый больничный халат и замызганный бушлат. На голые худые ноги были обуты огромные солдатские сапоги, насквозь промокшие и грязные. Седые волосы свисали по плечам тусклыми сосульками. Она кивнула майору и остальным и скрылась в его землянке, проскользнув мимо, как тень.
Он ошеломленно поглядел на закрывшуюся дверь и спросил сгрудившихся возле него разведчиков:
- Откуда она взялась?
Кто-то из мужиков ответил:
- Попутной машиной добралась. Мы видели, как вылезала из КАМАЗа. Как ее на блокпостах пропустили, вот вопрос?
Стаценко вошел в землянку. Даша сидела возле установленной посреди помещения железной печки-буржуйки, грея испещренные шрамами руки и ноги у огня. Сапоги валялись возле двери. Вид был странный и страшный. Потухшими ввалившимися глазами девушка посмотрела на майора и сказала:
- В госпиталь я не вернусь. Забери мои документы оттуда. Мне нужна винтовка, патроны и сухпаек на четыре дня…
Вечером она зашла в землянку, где жили братья Горяевы. Остановилась перед Сашком, скинула бушлат: под ним была лишь тельняшка без рукавов и брюки. Девушка присела перед мужчиной на корточки и глухо попросила:
- Сделай и мне ту же наколку, что была у Артема.
Мужики вокруг молчали. Сашок оглянулся на них, затем взглянул в измученное лицо с немигающими глазами напротив и полез в рюкзак, где в железной коробочке лежали иглы и краска для наколок.
Она не вздрогнула, когда иголка воткнулась в кожу первый раз. Сидела, как каменная и мрачно смотрела перед собой.
Восемь месяцев прошли для нее, как во сне. Она наотрез отказывалась спать в землянке, предпочитая холмы и костер на улице. Даша словно боялась, что ее запрут в помещении, как в клетке. Вернувшись из госпиталя, написала письмо подполковнику Саранцеву и в двух словах рассказала о случившемся. Подполковник прислал ей огромное письмо, где просил вернуться. Она, сидя у костра, прочитала начало письма и отложив его в сторону, забыла. Когда Даша отошла, наблюдавший за ней Стаценко поднял письмо и прочитал. Несколько дней раздумывал, а потом написал Саранцеву ответ, где подробно рассказал о гибели Артема. Так двое мужчин начали переписываться.
Вскоре они сошлись во мнении, что стоит сообщить родителям Даши о местонахождении дочери. Они надеялись, что мать и отец сумеют убедить дочь вернуться. Сержант даже не удивилась, когда письмо от родителей пришло на адрес полевой почты. Но труды Саранцева и Стаценко оказались напрасны.
Их разведотряд начали перебрасывать с места на место. Волынцева все чаще добиралась до новой точки самостоятельно. С ней пытались поговорить, убеждали взять себя в руки и Стаценко и ребята, но успеха не добились. Даже вернувшийся из госпиталя Шахтер ничего не смог изменить. Даша наотрез отказывалась взять его в рейд. Она смотрела на убеждавших ее разведчиков, слушала, а слова не доходили до сознания. Глаза были пусты и мрачны. Всем становилось не по себе от этого взгляда и мужики замолкали.
Она теперь убивала спокойно, лишь бы это был "дух". Жалости ни к кому больше не испытывала. Не обращала никакого внимания на численность групп. Подкрадывалась к целым отрядам вплотную и стреляла. Пока чеченцы приходили в себя от наглости снайпера, она успевала убить еще двух-трех боевиков. За ней кидались в погоню, а она уходила из-под носа, словно растворяясь в воздухе.
В своих странствиях часто натыкалась на заложенные мины и фугасы. Иногда боевики оставляли на замаскированном месте якобы забытую вещь. Дарья подходила и осторожно снимала приманку. Она не раз заводила боевиков на их же ловушки.
В узком распадке, уходя от погони, однажды обнаружила мины, поставленные каскадом. Обойти опасное место было никак нельзя, а чеченцы вот-вот могли обнаружить ее. Она разминировала девять мин и демонстративно оставила их на тропе, вынув детонаторы, а десятую не стала трогать. Прошла по распадку вперед. Вскоре сзади прогремел взрыв. Склоны становились все более пологими и она резко повернула назад, поднявшись вверх метров на десять и тщательно маскируя следы. Разозленные чеченцы пробежали внизу и она сразу спустилась на тропу. Вернувшись к минам, вставила в одну детонатор и открыто положила на тропе. Второй взрыв раздался минут через десять после ее ухода из распадка.
Как-то раз она загнала на минное поле, мешавшее ей, небольшое стадо овец, почему-то оказавшееся без пастуха. Одного целого барана притащила на базу и небрежно сбросила возле кухни. Во время ужина сам майор едва не сломал зубы об осколок мины, которым мясо оказалось нашпиговано.