Чеченские полевые командиры отправляли для охоты за ней лучших своих снайперов и очень часто не досчитывались их. Они называли ее "Шайтаном". Ненависть сделала Дарью изворотливой и хитрой, пробудила в ней внутреннее чутье на опасность и храбрость, граничащую с безумием. Она словно нюхом чуяла засады на себя. Заходила в тыл противнику и всаживала ему пулю в затылок.
Дважды ей приходилось стрелять в литовских биатлонисток, ставших наемницами на чеченской войне. Волынцева подползала к трупу и брезгливо смотрела в светлые глаза с застывшим в зрачках последним удивлением. Забирала документы, оружие и уходила. Глаз она никому больше не закрывала.
Но не всегда ей везло. Дважды она приходила в лагерь раненой, с трудом держась на ногах. Борис Васильевич вытаскивал осколки и пули, а утром она неизменно исчезала. Хирург ругался и бегал жаловаться майору. Стаценко грустно качал головой:
- Вы же знаете ее не хуже меня. Приказывать не рисковать я ей не могу. И оставить в лагере насильно, тоже не в силах.
Так прошла осень и зима. Незаметно подкралась весна. Волынцева написала рапорт на имя Стаценко с просьбой оставить ее в Чечне еще на год. Он попытался отговорить и тогда она глухо сказала ему:
- Подпишете вы этот рапорт или нет - это не важно. Я все равно останусь и буду убивать их, пока меня не убьют.
Майор откровенно испугался ее дикого взгляда и подписал рапорт.
Вечером Даша написала письмо подполковнику Саранцеву, где сообщала, что в ближайший год ее можно не ждать. Просила простить за нарушение данного слова, а в конце написала: "Артема нет. Я не хочу видеть стены, которые помнят меня счастливой. Уничтожьте все, что осталось в комнате. Мне ничего не нужно". Стаценко тоже написал письмо подполковнику, где из слова в слово передал слова Волынцевой.
Вершина холма с густыми скоплениями красного горца оказалась превосходным укрытием. Дарья осторожно вползла в самую середину травы. Вытащила из-под маскировочного халата бинокль с затемненными линзами. Не сдвинув ни одного стебелька, не пошевелив ни одной травинки, осмотрелась. В долине у дороги суетились люди. До них было всего каких-то четыреста метров. Для снайпера - совсем рядом. "Половина роты будет…" - устало подумала она и вздохнула. Подумала как-то отрешенно и поймала себя на мысли, что и эти русские парни перестали в какой-то мере быть для нее своими.
Краем глаза заметила движение на холмике напротив. Быстро повела биноклем туда. Успела заметить бородатое лицо в полевой фуражке и медленно поднимавшийся к плечу гранатомет. Злобно ощерилась, но разум остался холоден: "Ах, ты, сволочь! Наших ребят хочешь из гранатомета!" Отбросила бинокль в сторону, медленно просунула винтовку через стебли вереска и прижала приклад к плечу. В прицел она ясно разглядела нос с горбинкой и короткую бородку с редкими седыми волосами. Руку с черными волосками на тыльной стороне ладони и палец с обломленным грязным ногтем, замерший над курком. Чеченец прицеливался, когда пуля ударила его в висок. Гранатомет выпал из рук и голова упала на траву.
Выстрел практически был не слышен, но Дарья решила перестраховаться и осторожно сменила укрытие. Медленно, делая почти незаметные глазу движения, отползла в сторону крошечной ложбинки метрах в пяти ниже по склону и залегла там. Перемещение заняло у нее минут сорок. Снова осмотрела местность в бинокль: в долине, у трех замерших на дороге машин, по-прежнему сновали люди. Она видела молодые лица солдат-мальчишек и все больше злилась: "Чего суетятся? Неужели не понимают, что как на ладони находятся! Чем думает командир? Даже не пригибаются, идиоты…".
Отвернулась в другую сторону. Долго разглядывала вершину напротив. Что-то ей не понравилось. Девушка миллиметр за миллиметром скользила взглядом по склону, когда оттуда вдруг ударил выстрел, но не по ней. Полный боли крик достиг ее ушей и она сразу же перевела бинокль в долину: возле машины корчился в пыли парень, остальные попадали кто где. Самые умные старались доползти до полуразрушенных стен блокпоста. Волынцева устало констатировала: "Теперь на живца будет ловить!" И точно…
К раненому кинулся солдат, чтобы через мгновение рухнуть рядом с ним. Мертвым. Это Дашка знала наверняка. Тактика у чеченских снайперов была именно такой. Возле раненого упадет три-четыре трупа, прежде чем добьют и его. Винтовка чеченца была без глушителя и выстрел долго не затихал среди холмов, волнами уходя все дальше. Волынцева успела заметить качнувшуюся полынь в окуляр винтовки и выстрелила. Из травы на мгновение показалась рука, как-то странно дернулась в воздухе и упала.
Сержант ползти к ней не торопилась и замерла в своей ложбинке. Терпения ей было не занимать. Она прекрасно изучила за свою более чем годовую службу обманную тактику чеченских снайперов. И не боялась, что ее обнаружат раньше. В маскировочной сетке человека практически невозможно заметить в траве. Дарья глаз не сводила с того места, где упала рука. Все посторонние мысли ушли в небытие: были только она и вражеский снайпер. Она гадала, убила или нет.
Прошло десять минут, пятнадцать, полчаса и вдруг… Она не поверила своим глазам: трава шевельнулась в другом месте. Всего в двухстах метрах от нее. Медленно показался ствол винтовки, он плавно поворачивался в разные стороны. Снайпер осматривался по сторонам, стараясь обнаружить ее, Дашку. И она почуяла, что через мгновение будет обнаружена. Волынцева спокойно посмотрела в окуляр своей винтовки. Глаза снайперов встретились через этот стеклянный туннель. Дарья успела нажать на курок чуть раньше своего противника. Увидела удивление и ужас в глазах чеченца, когда в его лбу появилось маленькое черное отверстие. Пуля противника ушла в сторону и зарылась в землю рядом с ее плечом.
Она провела в холмах целый день. Наблюдала, искала наиболее вероятные места, где может залечь чеченский минометчик. Забрала винтовку вражеского снайпера в качестве доказательства. Когда туман начал спускаться в долину, спустилась вниз и она, забросив обе винтовки на одно плечо. По дороге, краем сетки стерла маскировочную пасту с лица. Свободно прошла через посты у машин, резко бросая часовым пароль:
- Веста!
Никто не спрашивал у нее документов. Она подозревала, что эти парни даже и не догадывались, что она женщина. Как к себе, вошла в палатку командира. Полковник вздрогнул и хотел выругаться, но вовремя остановился, поняв, кто перед ним. Девушка тихо сказала:
- Вас должны были предупредить в Гудермесе обо мне, все колонны предупреждают. Снайпера больше нет. Попутно уничтожен гранатометчик. Оба лежат на склоне ближних холмов. Мне нужно отдохнуть. Где прикажете разместиться?
Неверов кивнул, разглядывая ее с интересом:
- Моя палатка вас устроит?
Усталые, покрасневшие от бессонницы глаза холодно взглянули прямо ему в зрачки:
- Вполне. Предупреждаю, я не тот человек, с кем можно связываться. Для вас я не женщина, а такой же солдат, как и остальные. Если думаете иначе, засуньте себе эти мысли в задницу и не доставайте, пока я не уйду!
Полковник аж задохнулся от злости:
- Что вы себе позволяете?!?
Голос спокойно и тихо приказал:
- Заткнись! И прикажи ребятам принести мне что-нибудь поесть. Я пришла и ушла. И тебе не подчиненный. Если хочешь знать, не вмешайся я сегодня, половины мальчишек у тебя уже не было бы! Командир ты хреновый! Раз не мог парней рассредоточить и заставить перебираться с места на место перебежками. Они у тебя, как на ладони были! Я могла бы перестрелять их в два счета. Радуйся, что чехи не успели здесь "лягушек" наставить. Иначе ты сам давно бы с Богом разговаривал!
Лицо военного покрылось красными пятнами, но он все же сдержался и выскочил из палатки. Его злой голос донесся до Волынцевой:
- Закиров, принеси ужин в мою палатку! И чтоб подогретый был!
Неверов вернулся и молча сел за стол, искоса наблюдая за женщиной напротив себя. Теперь она была без маскировочной сетки и каски. Они лежали, небрежно брошенные, в углу у входа. На плечах женщины оказались погоны сержанта. В расстегнутый ворот пятнистой куртки виднелось что-то полосатое. Она спокойно сидела за походным столиком полковника и при свете лампы штык-ножом делала два вертикальных надреза на прикладе. Полковник заметил, что таких надрезов там уже много. Ее волосы были спрятаны под солдатскую пятнистую фуражку, но мужчина заметил седые виски. От этого стало почему-то не по себе. Полог откинулся в сторону и показался молодой солдат с круглым мальчишеским лицом:
- Товарищ полковник, я ужин принес.
Неверов раздраженно сказал и сразу же разозлился на себя - раздражение прозвучало в голосе слишком заметно:
- Поставь на стол и можешь быть свободен.
Солдат поставил котелок и кружку на стол и ушел, с любопытством взглянув на пригнувшуюся над винтовкой фигуру. Дарья поглядела на полковника и спросила:
- Вы ужинали? А то пополам поделим…
Он буркнул, все еще сердясь на нее за грубый тон:
- Я поел. Ешьте.
Волынцева не заставила себя упрашивать. Она придвинула котелок с кулешом и принялась уплетать за обе щеки горячую массу, сдобренную сверху хорошей порцией тушенки. Старательно протерла стенки корочкой хлеба и запила все чаем из простой алюминиевой кружки. Несколько раз зевнула. Взглянула на полковника:
- Где можно лечь? Я уже трои сутки на ногах.
Он указал на походную койку, не удержавшись от колкости:
- Располагайтесь. И не бойтесь, никто вас не тронет.
Девушка устало поднялась и пошла к постели. Обернулась на полдороге, словно что-то вспомнив:
- Спасибо. Если ночью будет налет, крикните "Шайтан!", но сами не подходите. Я могу убить спросонок.
Она стащила с себя фуражку и небрежно распустила тусклые волосы по плечам. Голова была полностью седой, а не только виски. Полковник вздрогнул. Снайперша скинула кроссовки и куртку от камуфляжа. Под ней оказалась тельняшка. Неверова поразили крепкие мускулы на руках женщины и мелькнувшая в призрачном свете татуировка на плече. Волынцева упала на койку ничком, уже в полусне натянула на себя бушлат и мгновенно заснула
Полковник взял лампу в руки, подошел и с любопытством наклонился над ней. На левом обнаженном плече была выколота татуировка: якорь в синем кружке с ленточкой и надписью "морская пехота". На его взгляд, ей было не больше тридцати. Лицо усталое и худое, кожа на нем обветрилась и загорела до черноты. Бледные губы потрескались и опухли.
Неверов поставил лампу на стол, притушил огонь. Взял свой бушлат, осторожно подошел к койке и накрыл обнаженные плечи женщины. Она застонала и что-то прошептала во сне. Он наклонился, пытаясь разобрать слова, но ничего не понял. Вздохнул и вышел из палатки.
Закиров сидел и курил, спрятавшись за колесом машины. Полковник остановился рядом с ним:
- Ты осторожнее кури. Огонек прячь в ладони. Снайперы вокруг.
Парень быстро взглянул на него:
- Товарищ полковник, а этот парень в вашей палатке тоже снайпер?
Неверов не стал говорить, что это девушка и кивнул:
- Тоже. Только ты молчи об этом.
Он еще немного постоял возле солдата, вернулся в палатку и лег на свою койку, накрывшись плащ-палаткой. Но сон не приходил. Неверов прокручивал в голове произошедшее за день и пришел к выводу, что снайперша права и командир он действительно плохой. Попытался мысленно оправдать себя: "Но я впервые попадаю в такие обстоятельства. Вполне допустимо, что где-то ошибся". Но облегчения от этого оправдания не почувствовал. Погибший Сергиенко и раненый в ногу Черепанов никак не выходили из головы. Полковник крутился с боку на бок надеясь найти удобное положение для тела и наконец заснуть. И не смог.
Солдаты уже спали, когда он снова вышел покурить. Четверо часовых медленно бродили по периметру лагеря и Неверов тихо сказал им:
- Не стоит бродить. Сядьте где-нибудь в укрытии и наблюдайте за окрестностями, а то вас снайпера в два счета снимут.
Ребята послушались и попрятались за разбитыми машинами и огромными валунами у дороги. На душе у полковника стало спокойнее. Он вернулся в палатку и быстро уснул.
Когда Неверов проснулся, девушки уже не было. Хотя было еще очень рано. Его бушлат укутывал ему ноги. На походном столике лежала записка: "Спасибо за гостеприимство. Утром срочно уезжайте. Будет обстрел. Я исправила радиатор вашей машины. До Аргуна он выдержит". Подписи не было и полковнику почему-то стало грустно. Он аккуратно сложил бумажку пополам и спрятал в карман. Вышел из палатки и громко скомандовал:
- Палатки свернуть и погрузить в машину. Через двадцать минут уезжаем.
Солдаты засуетились, забегали. Закиров обиженно спросил:
- А как же завтрак? Я только что приготовил!
Полковник рявкнул:
- Вот шарахнут по тебе из миномета, тогда будет не до завтрака! Мы здесь, как на ладони торчим! Раздать пищу по котелкам, в дороге поедите.
Когда все было собрано и солдаты сидели в машинах, он внимательно оглядел окрестные холмы, выглядывающие из тумана. Солнце ярко высветило их плоские шапки и сизые пики гор на юго-востоке. Мужчина вглядывался вдаль, хотя и знал, что не увидит ее. Сел на сиденье переднего грузовика, захлопнул дверцу и кивнул водителю, разрешая трогаться. Колонна из четырех машин под охраной БТРа, медленно покатила по разбитой дороге в Аргун.
Волынцева проводила ее взглядом с господствующей над долиной высотки. Она распласталась на самом верху, между низкорослой травой и кустиками с жесткими листьями.
Через час туман в долине начал рассеиваться. Дарья посмотрела на дорогу в километре от себя: к пристрелянному чеченцами участку приближалась колонна из десяти машин и пары бронетранспортеров. Откуда-то слева раздался нарастающий свист и перед головным БТРом разорвалась мина Столб камней и пыли взлетел высоко в небо и на мгновение завис в воздухе.
Волынцева заметила направление, откуда ударил миномет. Через прицел вгляделась в склон напротив, поросший густыми кустами шиповника. Несколько наиболее темных пятен заинтересовали ее, но стрелять было пока нельзя.
Из кустов вырвалось легкое облачко и девушка выстрелила на полметра ниже его. Резкий вскрик донесся до нее и показал, что она попала. Кусты отчетливо зашевелились и снайперша послала туда еще одну пулю. Сразу же откатилась на новое место, застыв за камнем.
Из зарослей выскочил молодой чеченец в простой черной куртке с автоматом в руках и дал короткую очередь по холму. Пули ударили по тому месту, где она лежала несколько секунд назад. За ним бежал здоровенный крепыш с человеком на одном плече и минометом на другом. Молодой парень пропустил его вперед, быстро озираясь по сторонам и держа автомат наготове, готовый стрелять в любой момент. Он прикрывал отход, пятясь вверх по склону. Здоровяк ушел вперед метров на тридцать.
Дарья оглянулась на колонну: она двигалась дальше, объезжая две ямы на дороге. Взяла на прицел пятившегося автоматчика и плавно нажала на курок. Чеченский боевик замер на мгновение, качнулся вперед и упал лицом в траву. Снайперша сразу же скатилась с вершины и притаилась на склоне холма. Сделала она это вовремя. Здоровяк оглянулся, бросил раненого на траву, упал на одно колено и выстрелил по холму из миномета, даже не поставив его на землю. От сильной отдачи упал на спину, но сразу вскочил. Такая манера стрельбы удивила Волынцеву. Она ни разу не видела до этого, чтобы из миномета стреляли с плеча, а не с пары сошек.
Клочки травы и земля засыпали Дарью, мешая обзору. Не обращая внимания на опасность, она решительно и быстро подтянула винтовку, поймала в прицел перекошенное от ненависти и страха бородатое лицо и выстрелила. Боевик упал спиной на склон холма. Миномет выпал из его рук и какое-то время скользил по мокрой траве вниз.
По Волынцевой ударила автоматная очередь, когда она этого не ожидала. Одна из пуль чиркнула по каске, оглушив ее на долю секунды, а вторая впилась в левое плечо. Снайперша охнула. Не выпуская из рук винтовки, спряталась за находившимся поблизости валуном. Попыталась выглянуть, чтобы узнать, кто по ней стреляет, но новая очередь не дала ей этой возможности. Осколки каменной крошки посекли лицо. Раненая рука онемела.
Дарья прислонилась спиной к валуну и достала из кармана перевязочный пакет. Зубами распорола пергамент, вытащила ватно-марлевую подушечку и запихала ее к ране. Сильной боли не было, но она знала, что это не на долго и надо быстрее заканчивать дуэль.
Девушка нашла просвет в траве с другой стороны и увидела раненого чеченского парня. Тот полз вверх по склону на спине, отталкиваясь ногами. Его автомат был направлен в сторону валуна. Волынцева с трудом поймала в прицел грудь боевика, сосредоточилась и выстрелила. Чеченец дернулся всем телом несколько раз и начал медленно сползать вниз.
Теперь можно было и передохнуть. За год Волынцева усвоила, что на подобные задания боевики редко ходят целыми отрядами. И все же вставать она не спешила. Боль в плече нарастала с каждой секундой. Сжимая зубы до хруста, девушка начала медленно отползать назад, к дороге, толкая винтовку перед собой правой рукой.
Она не видела, что колонна остановилась на дороге, привлеченная близким и странным взрывом на холме, а затем автоматными очередями. Короткими перебежками к холмам приближались солдаты-десантники.
Волынцева проползла метров сто и встала из травы, надеясь, что с дороги ее заметят. До этой минуты солдаты ее не видели, глядя наверх. И появление из ниоткуда человеческой фигуры было для них полной неожиданностью. Десантники замедлили шаги, охватывая человека полукругом и разглядывая траву на склоне. Девушка покачивалась на дрожащих ногах и безразлично глядела на окружавших солдат, держа снайперскую винтовку за цевье. Левая сторона куртки набухла кровью и она капала с пальцев на землю.
В голове потемнело и Даша начала оседать на траву, винтовка выпала из руки. Она упала, глядя в небо туманящимися глазами. Страшным усилием воли не дала себе потерять сознание. Взглянула на склонившегося над ней солдата, сконцентрировала взгляд на его лице, запоминая. Хрипло, но четко сказала:
- Передайте майору Стаценко: Шайтан задание выполнил.
И потеряла сознание. Подбежал лейтенант. Взглянул на распростершееся тело и спросил:
- Кто он такой, сказать успел?
Солдат обернулся:
- Нет. Только "Передайте майору Стаценко: Шайтан задание выполнил".
Лейтенант задумался:
- Стаценко, Стаценко… Разведчик! По-моему он вчера из Гудермеса в Аргун отбыл. Вот что, Иванов, перевяжи парня. Забираем с собой в машину, а там видно будет. В госпиталь бы его надо срочно, крови вон сколько потерял. Ну, авось, выживет!
Солдат ножом взрезал ткань куртки над раной и отпрянул:
- Товарищ лейтенант, это женщина!
Лейтенант склонился над Волынцевой и стащил каску, а потом и фуражку с ее головы. Длинные седые волосы рассыпались по траве. Это было жуткое зрелище. Раскрашенное полосами лицо и седина. Молоденький офицер передернул плечами, как от озноба. Наклонился и попробовал стереть пасту краем носового платка. Лицо сразу посветлело и перестало казаться жутким. Лейтенант скомандовал:
- Ладно, Иванов, перевязывай! Некогда нам тут базары устраивать! Забираем с собой, а там разберемся: с нашей она стороны или с чеченской. Она все же имя Стаценко назвала.
Сержант, все это время молча стоявший рядом, поднял винтовку и присвистнул: