- Леша, разгороди нашу палатку пополам брезентом или чем найдешь. Хоть из-под земли, но достань хорошую кровать с матрасом. Нам придется потесниться. Я не разрешил эскулапу отправить Дашу в Ханкалу. Она будет находиться в нашей палатке.
- Сделаю. Кровь еще потребуется? Я пятерых ребят привел. Весь отряд рвался, да я этих отобрал, покрепче…
- Нет. Спасибо передай от меня лично. Я скоро приду. Командуй пока сам.
В висках начало постукивать, красные и черные пятна мелькали перед глазами. Голова кружилась. Анна Николаевна вытащила иглу из его вены, перевязала сгиб локтя бинтом. Помогла сесть:
- Все, Юрий Григорьевич! Голова кружится? Это обычное явление после сдачи такого количества крови. Выпейте вот это…
Она протянула ему пластиковый стаканчик с чем-то темно-вишневым, налитым до краев. Он машинально взял и удивился: рука заметно дрожала и жидкость из стаканчика едва не выплескивалась. Юрий плотно прижал край пластика к губам и несколько раз глотнул. Поняв, что это, перестал пить:
- Это же вино! Откуда?
- Кагор из личных запасов Бориса Васильевича. Он быстро восстанавливает кровь. Так что пейте смело и не бойтесь захмелеть. Советую, когда от нас выйдете, сходить на кухню и плотно покушать.
Стаценко залпом осушил стаканчик. Вышел в маленький "предбанничек" перед операционной, обулся и оделся. Громко спросил оставшуюся в операционной медсестру:
- Анна Николаевна, когда мы можем забрать Волынцеву?
- Можно сейчас, если у вас подготовлено место для нее.
- Минуточку, я схожу, проверю…
Когда майор подошел к своему временному жилищу, в палатку как раз заносили мягкую бархатную кушетку. Самохин извинился:
- Кровати не нашли. Думаю, кушетка вполне подойдет. Ребята среди развалин обнаружили. Целехонька! У мужиков нашлось одеяло, несколько простыней и даже подушка.
- Сейчас доктора спросим…
Хирург не возражал, но предупредил:
- Из-за раны я не стал полностью накладывать гипс, хотя руку и плечо частично загипсовали так, что двигать ими до поры до времени девушка не сможет. Медсестры по очереди будут приходить к вам в палатку для перевязок раненой и ухода за ней. Постарайтесь не курить в палатке и поблизости от нее. И не плохо бы куриным бульоном поить хотя бы первые два-три дня.
- Достанем бульон. И курить не будем.
- Сейчас медсестры подготовят ее к переносу и можно будет нести в вашу палатку. Но чуть что - немедленно приходите ко мне.
Четверо контрактников на носилках перенесли Волынцеву в палатку, осторожно переложили на кушетку. Стаценко сам укрыл ее одеялом до подбородка, отметив про себя серую, как пергамент, кожу. Торчащую острую ключицу с правой стороны и подумал: "Исхудала, девочка. Кожа да кости остались. Как я раньше этого не заметил?". Обернулся к молча стоявшим на другой половине парням:
- Поблизости от палатки не курить! Гонять нещадно всех, кто приблизится ближе десяти метров. Выставить караул.
Он вышел к ним и задернул за собой штору из пары плащ-палаток:
- Что у вас? Есть какие-то новости?
Гуськов доложил:
- На подходе к Пригородному наши задержали трех подозрительных мужчин и доставили сюда. Говорят, пастухи. Оружия при них не было, а куртки с правой стороны измазаны машинным маслом, у всех. Подозреваем, что это разведка Нурмурада Закаева. Самохин их "колоть" пошел.
- Еще что?
- Есть сведения, что банды Ризвана Шамриева и Кази Магомедова объединились для нападения в районе Чечен-Аула на наш блокпост. Капитан уже переговорил со спецназом и отправил два взвода для подкрепления. Ребята предупреждены.
- Откуда известно?
- Чехи вели переговоры по рации, а я перехватил. Записал на диктофон. "Аварец" перевел дословно.
- Так. Дальше. Чувствую, что это не все…
- Звонили из Грозного. Сам Громов. Спрашивал вас. Мы сказали, что вы отправились на блокпост на окраину. Потребовал доложить обстановку. Самохина уже не было. С генералом разговаривал я. Доложил все, как есть: о шатком затишье, об обстреле из минометов дороги Гудермес - Аргун, о сведениях разведки, о потерях в отряде, ранении снайпера и нехватке боеприпасов. Громов обещал подкинуть вертолетом патронов, гранат и минометы. Спрашивал, как с питанием? Я сказал, что пока нормально. Теперь все…
Стаценко сел за стол и побарабанил пальцами по краешку:
- Ладно. Тут вот какое дело… Дарье нужен куриный бульон. Купите где-нибудь курицу и сварите. Мясо сами съешьте, а ей бульон принесите.
Прапорщик замялся, оглянулся на приятелей и буркнул смущенно:
- Курица уже варится. Подслушали мы ваш разговор с доктором, а курочка рядом гуляла… В общем, мы ее и оприходовали.
Майор едва не задохнулся от злости:
- Скандала хотите с местными? Опять какой-нибудь Расул или Магомед придет с жалобой, что вы курицу украли. И что мне прикажете делать?
Прапорщик аж руками замахал:
- Успокойтесь, Юрий Григорьевич! Эта курица уже недели полторы возле нашей кухни бродила и спала в кухонной палатке. Откуда она появилась, Бог знает! За поваром, как хвост бегала, он ее Нюшкой звал. Федор сейчас ее сам варит для Дарьи. Сначала-то заорал, как и вы, а когда узнал для кого - птицу у нас забрал и сказал, что сам сделает.
Стаценко улыбнулся:
- Ну, разведка! Можете идти.
Ребята вышли из палатки и майор сразу услышал их ругань. По восклицаниям понял, что ссора происходит из-за курева. Ухмыльнулся про себя: "Все-таки любят они Дашку! Любят и уважают, как профессионала". Склонился над картой, разглядывая холмистую местность.
Рядом с Грозным и вокруг него скрывалось около десятка различных банд. Самым взбалмошным и кровавым среди них был Ризван Шамриев. Разведчики уже не раз докладывали, что видели бандита. Но "снять" его с километрового расстояния не удалось никому. Требовался настоящий снайпер. Майор оглянулся на задернутую половину палатки и вслух прошептал:
- Даша, Даша… А ведь будь ты здорова, отправил бы я тебя на охоту за Шамриевым через пару дней. Несмотря на всю свою любовь! Как же не вовремя все произошло!
В тент палатки постучали. Стаценко разрешил войти и внутрь протиснулась плотная высокая фигура с полковничьими звездами на погонах. Человек был не знакомым и Юрий выпрямился в полный рост. Молча ждал, когда незнакомец представится, но тот пожаловался:
- Ваши люди не имеют никакого представления о званиях! Меня, как мальчишку, угнали курить на другой конец лагеря. Я полковник Неверов, прибыл к вам для подкрепления с полуротой десантников-срочников. Вчера, ближе к вечеру, был обстрелян чеченским снайпером, неподалеку от станции Джалка. Две машины вышли из строя: снайпер пробил четыре ската и радиатор у одной из машин. Вынужден был провести ночь у разрушенного блокпоста в тринадцати километрах от Аргуна и задержался с прибытием. Один из солдат погиб, еще один сейчас находится в вашем госпитале.
- Майор Стаценко, разведка ГРУ. Судя по времени, удивительно, что вы живы. Утром застрявшие машины у разбитого блокпоста обстреливаются из миномета. Вы выехали ночью?
- Нет. Вечером к нам пришла странная девушка с винтовкой. Меня предупреждали о ней в Гудермесе. Спокойно заняла место в моей палатке, нахамила, а рано утром исчезла. Забила дыры в радиаторе деревянными пробками, а сверху заклеила жвачкой. Приказала нам убираться прочь через записку. Я решил послушаться совета, так как слышал в Гудермесе об обстрелах этого участка.
Майор подошел к шторе и чуть раздернул ее:
- Эта девушка?
Полковник заглянул за занавеску. Увидел бледное лицо и перевязанное плечо. Растерянно посмотрел на Стаценко:
- Она… Когда ее ранили?
- Вторая колонна, идущая за вами, утром подверглась обстрелу. Но на дорогу упало всего две мины, не причинившие вреда. Эта "странная девушка", как вы сказали, уничтожила минометчиков, вступив с ними в схватку. С винтовкой против трех автоматов и миномета. А накануне пристрелила снайпера, который вас обстрелял. Радуйтесь, полковник, что убрались оттуда вовремя! Блокпост пристрелян чеченцами уже неделю. Иначе я не стал бы посылать своего лучшего снайпера туда.
Стаценко задернул шторку и уже спокойно спросил:
- Вы ко мне по какому вопросу? Жаловаться на моих подчиненных? Это я им приказал гнать прочь всякого, кто закурит у палатки. За Дашу они и генералу накостыляют. А так, они субординацию соблюдают.
Неверов махнул рукой:
- Это ерунда. Если бы я знал, что тут раненая, я бы и сам не закурил. Прошу принять извинения. Я по вопросу размещения солдат, поставки на довольствие и последующих приказаний. Меня прикомандировали к вашему отряду, но я вас не сразу нашел. Часа три искал. Весь Аргун объехали, пока одного из ваших разведчиков не встретили по дороге.
Майор хмыкнул:
- Действительно, мы рекламы о своем местопребывании в газетах не давали! Разместите солдат по палаткам контрактников. Мои парни обстрелянные и присмотрят за вашими желторотыми птенцами. Вам, в другое время, я предложил бы остановиться в моей палатке, но теперь видите - места совсем мало. Только я и заместитель. Попросите прапорщика Гуськова, того самого, что вас гонял сейчас, устроить вас на ночлег. Насчет довольствия подойдите к нашему повару Федору или Колобку, его и так иногда называют. Есть еще вопросы?
Неверову очень хотелось спросить, почему девушка не в госпитале, но что-то удержало. Он молча козырнул и вышел из палатки. Несмотря на полковничьи погоны, сейчас он чувствовал себя младше по званию, чем этот высокий худой майор с заросшим густой щетиной лицом и усталыми глазами. Неверову это было неприятно, но он был разумным человеком и спокойно рассудил: "Стаценко два года воюет, а я по сравнению с ним и этой девушкой, действительно хреновый командир. Надо учиться воевать".
Под утро Дарья на секунду пришла в себя и пошевелилась. Движение вызвало боль и девушка застонала, снова проваливаясь в черноту.
Стаценко спал чутко, сразу же вскочил и кинулся к ней. В сумеречном свете раннего утра увидел, что голова Волынцевой теперь лежит по-другому, а на лбу крупным бисером поблескивает испарина. Он осторожно стер полотенцем пот. Не удержавшись, погладил девушку по запавшей щеке ладонью и снова ушел к себе.
Проснувшийся Самохин тихо спросил:
- Как она?
- Без сознания… Что-то мне не спится. Пойду, покурю.
Майор натянул ботинки, заправив шнурки внутрь, накинул куртку и вышел. Капитан немного поворочался и тоже встал. Заглянул за шторку и выбрался из палатки следом за начальником.
Он нашел Стаценко сидевшим на корточках у полуразрушенной стены дома, метрах в ста от палатки. Мужчина нервно затягивался сигаретой, пряча огонек в руке. Алексей присел рядом и тихо спросил:
- Вы так и не рассказали, а что же случилось дальше.
Майор, недоумевая, посмотрел на него:
- Когда случилось?
- Вы говорили, что Даша из автомата пробила стенку именно в той точке, которую рисовала на стене…
- Ах да, ты ведь прибыл позднее…
"Рано утром на следующий день она ушла в поиск и отсутствовала четверо суток. Когда вернулась, на ее прикладе было шесть новых зарубок. Потом до меня дошли сведения, что в поселке Дарго появился чеченский снайпер. За неделю он убил больше восьми наших. Опытный был. Я сам с разведчиками прочесал весь район и даже следов не обнаружил. Волынцева за день покончила с ним, поймав на элементарном трюке - на чучеле из трупа. В доказательство приволокла винтовку снайпера и записную книжку на немецком языке с фотографией. Я кое-что перевел из записей этого Отто Киммеля. Этот наемник оказался идейным. Он пришел "избавить чеченский народ от русских нацистов". Много всякого отребья в горах скопилось! На прикладе было около сорока зарубок.
Потом отправлял ее под Шали. Целую неделю она караулила и все-таки выследила снайпера. Оказался местным жителем… Чехи вообще не люди. Я нагляделся всласть на растерзанные тела наших парней. Когда заходишь в дом к ним, он и накормит и напоит, а вышел и можешь получить пулю в спину от него же!
За этот год она уничтожила полтора десятка самых лучших снайперов с чеченской стороны. Были среди них и русские. Полгода назад Даша вернулась с "охоты" на неуловимого Муртаза раненой в руку и… с его именной винтовкой. И не Муртаз он был, а Илья, родом из Рязани. Чемпион по биатлону. Через неделю опять ушла в поиск. С расстояния больше километра ухлопала Джафара Мамедова. Об этом мы узнали гораздо раньше, чем она спустилась с гор, из переговоров боевиков. Пуля угодила прямо в сердце.
Три месяца назад она написала рапорт на продление контракта еще на год. Я подписал и остался с ней. На ее счету уничтожение Гамбиева, Кудаева, Мамедова и еще человек трех-четырех из самых известных бандитов. Даша уничтожила много бандитов. Как только где-то появляется стрелок, отправляю ее, несмотря на всю свою любовь. И не сплю ночей, пока она не приходит обратно".
Стаценко тяжело вздохнул и замолчал. Самохин спросил:
- А вы не пытались с ней поговорить по душам?
- Пытался однажды. Она так взглянула, что мне стыдно стало. Я ведь тебе рассказывал, что был женат. С Галиной у меня такого чувства не было никогда. А Даша появляется и все внутри обмирает. Каждый раз холодным потом покрываюсь, как вижу ее раненую. Словно в самого пуля попала.
Самохин оперся локтями на разрушенную стену, посмотрел на темный город, на горы. Потом перевел взгляд на склоненную голову майора. Спросил:
- И что теперь? Так и будете молчать?
Юрий твердо ответил:
- Не буду! Вот поправится и поговорю с ней.
Оба мужчины какое-то время сидели молча, каждый думая о девушке в палатке. Вернулись в шатер. Волынцева бредила, повторяя прерывающимся шепотом вновь и вновь:
- Артем! Тёмушка! Не уходи!.. Не бросай меня, любимый. Мне так плохо без тебя…
Мужчины стояли рядом с кушеткой, не зная, чем помочь. А по щекам девушки катились из-под закрытых век крупные слезы. Стекали по щекам и впитывались в наволочку у подушки. Стаценко обернулся к заместителю:
- За этот год я впервые вижу ее слезы.
Самохин задумчиво сказал:
- Может и к лучшему, что в ней наконец-то слабина показалась. Душа, видно, оживать начала…
Он вдруг резко развернулся и выскочил на другую половину. Обернулся к удивленному майору и срывающимся голосом прошипел:
- До чего дожили! Женщин уберечь от войны не можем!
Прошло две недели. Волынцева по-прежнему находилась в палатке разведчика и он ревностно следил за тем, чтобы она не встала с кушетки. Каждый день после обеда за занавеску заходил хирург с ассистенткой и делал перевязку. Ни разу Стаценко не услышал даже стона, хотя после ухода доктора лицо Дарьи неизменно находилось в холодном поту, а губы были искусаны до крови. Кости срастались плохо, врач советовал усиленное питание. Разведчики раздобыли все продукты, какие требовались, но девушка почти ничего не ела. Майор решил с ней поговорить. Попросив Алексея выйти и никого не подпускать к палатке, он зашел за ширму.
Дарья лежала, глядя в потолок, как обычно. На появившегося майора лишь устало взглянула и снова уставилась в тент. Стаценко решительно пододвинул к кушетке ящик, служивший стулом. Сел на него, глядя в лицо девушке:
- Я пришел поговорить. Даша. Мне тридцать три года, а я чувствую себя перед тобой неопытным юнцом. Я знаю, через что ты прошла, но это не повод отгораживаться от жизни. Твой Артем был настоящим мужчиной, но его нет. Ты пойми, что ты все еще жива! Ты молода, красива, надо начинать жить заново. Уже почти год прошел, а ты как каменная. Я люблю тебя. Неужели не видишь?
Она молчала, все так же не мигая глядела в потолок. Ничто не изменилось на лице и Стаценко показалось, что он разговаривает со статуей. Мужчина не выдержал. Он вскочил, горестно махнул рукой и опустив голову пошел к выходу. Тихий дрожащий голос за спиной остановил его:
- Ты поможешь мне вымыть сегодня голову, а то у меня вши заведутся?
Он пулей бросился назад. Упал на колени перед кушеткой. Заглянул в зеленые глаза и горячо сказал:
- Конечно же помогу!
Она бессильно опустила исхудавшую руку на его запястье, посмотрела в лицо и со вздохом попросила:
- Ты не торопи меня, ладно?
Большой, сильный мужчина не выдержал. Уткнувшись в ее здоровое плечо, он заплакал навзрыд. Она устало гладила его ладонью по коротким темным волосам на затылке, а по щекам непрерывным потоком бежали слезы…
Волынцева пошла на поправку. Рана затянулась и кости начали срастаться. Через месяц она, опираясь на руку майора, вышла на улицу. Стояли на краю лагеря. Даша была в цветастом халате, принесенном ей Анной Николаевной и шлепанцах. Девушка грелась под ласковыми лучами августовского заходящего солнца, с удовольствием подставляя лицо теплу. Долго глядела на долину, на зеленые листья на деревьях. Тихо сказала:
- Ты знаешь, на моем счету множество трупов. Это только из винтовки. А сколько из автомата и на минных полях, про то не знаю. Но сейчас я чувствую, что убивать от ненависти больше не хочу. И ненависти во мне нет. Что мне делать?
Он слегка сжал ее руку:
- Я говорил с хирургом. Борис Васильевич готов комиссовать тебя хоть сейчас. Все льготы сохраняются. Вернешься в Петербург.
Она возразила:
- Не сейчас. Когда полностью поправлюсь. Мы уйдем с войны вместе. Тебе не кажется, что нам надо немного привыкнуть друг к другу?
Даша повернула голову и посмотрела ему в глаза. Майор покраснел, как мальчишка, не зная, что сказать. Подошли к реке и остановились. Она придвинулась ближе и устроила голову на его широком плече. Он вздрогнул, а сердце в груди бешено заколотилось. Волынцева попросила:
- Юра, обними меня!
Он как-то робко обнял ее за талию, не решаясь положить руку на загипсованное плечо. Тихо спросил:
- Даша, ты выйдешь за меня замуж?
Она ответила так же тихо:
- Спроси еще раз, но позже. Ладно? Я не готова ответить.
Стояли и молчали, глядя на бурлящий внизу Аргун. Эту идиллию прервал капитан Самохин:
- Прошу прощения! Юрий Григорьевич, получено срочное сообщение: бандформирования Исмаилова, Тураева, Батиева и Ходжабекова движутся в сторону Аргуна. Почти триста человек, а нас и ста пятидесяти не наберется во всем городе. Я уже запросил Грозный и Гудермес. Обещали прислать подмогу, но не раньше утра.
Стаценко отпустил Дашу:
- Что ж, мы предупреждены, это уже плюс. Стягивайте всех к мостам через Аргун, нам надо их удержать и не дать взорвать. Занять оборону, окопаться по обе стороны. Госпиталь свернуть и укрыть в одном из домов. Хозяев загнать в подвал и не выпускать.
Он обернулся к Даше:
- Дашенька, спрячься вместе с Борисом Васильевичем.
Она отрицательно покачала головой и твердо сказала:
- Я снайпер и буду с тобой. Фотографии главарей имеются? Срежь мне гипс до локтя, я займу позицию заранее. Где моя винтовка с глушителем?