Не успел Савелий прослушать и половины разговора, как вновь вокруг него образовалась какое-то черное энергетическое поле. Господи, это поле исходит от Воронова! Но как это возможно? Такое может возникать только тогда, когда кто-то хочет принести зло тому, с кем он общается. Обычно так случается с энергетическими вампирами. Нет, с Вороновым действительно что-то происходит странное, можно сказать, опасное. Если бы не его членораздельная и вполне уравновешенная речь, то можно было подумать, что он находится под воздействием каких-то наркотиков. Но Воронов никогда не был склонен к их употреблению! Более того, никогда даже не пытался пробовать, даже ради интереса "О чем ты говоришь, Савелий? Вспомни, что с тобой произошло совсем недавно? Ему ведь тоже могли насильно вколоть какую-нибудь гадость. Если это так, то тогда все встает на свои места. Ему что-то вкололи, вывезли за границу и заставляют выполнять чужую волю".
Савелий слышал, что есть препараты, под воздействием которых даже волевой человек, каким, несомненно, является Воронов, становится безвольным и послушным, и его можно вынудить действовать во вред даже близким ему людям.
Собственно говоря, почему он должен верить, что Воронов звонит из Нью-Йорка? Может быть, он сидит где-нибудь под Москвой, ничего не соображает и зовет Савелия туда, где его будут ждать враги?! Но это-то легко проверить: Савелий прикрепил "пуговичку" к трубке и набрал номер Богомолова:
- Это я, Константин Иванович.
- Привет, Савелий, - бодро отозвался генерал.
- Вы где?
- Дома.
- А как…
- Звонок был действительно из Нью-Йорка, - перебил его Богомолов. - Что можешь сказать после разговора?
- Может быть, сначала вы послушаете его?
- Не хочешь сбивать меня своими догадками? - устало спросил генерал.
-Ладно, давай!
Савелий подключил трубку к спецаппаратуре и нажал клавишу воспроизведения. Ни разу не остановив запись, Богомолов внимательно прослушал всю беседу.
- Что ты хочешь от меня услышать? - спросил он.
- Ваше откровенное мнение.
- Сначала поздравляю тебя за идею с женой и ребенком. Это был классный ход, - похвалил он. - Ты заметил, что Воронов за весь разговор впервые проявил хоть какие-то эмоции? Грешным делом, я уже начинал подумывать, что ты разговаривал с магнитофонной лентой!
- Об этом я тоже подумал.
- А тебе не приходило в голову, что он разговаривает под контролем?
- Если честно, то да, - признался Савелий.
- На чем основано твое предположение?
- Дело в том, что мы с Андрюшей с детства увлекались играми в шпионов и разработали не только знаковую систему общения между собой, но и кодовые фразы, слова, благодаря которым мы могли сообщить друг другу то, что никто бы не понял, кроме нас. Помните ту подземную базу в Казахстане?
- Еще бы.
- Благодаря нашему детскому увлечению, мы тогда спаслись от смертельной опасности.
- Верю. Должен признать, что в детстве вы зря время не теряли. И что же конкретно ты уловил из разговора с Вороновым? Помогли ваши кодовые фразы? Сработал "Эндрю"?
- К сожалению, реакции не последовало - ответ оказался нейтральным.
- А вообще какое впечатление?
- Честно говоря, если бы я не был уверен, что ,это голос Андрея, то подумал бы, что разговариваю с незнакомцем.
- Вот чего я больше всего и боялся от тебя услышать.
- Вы тоже подумали об этом?
- Мы с тобой одной крови: ты и я, - усмехнулся Богомолов. - Что же ты думаешь делать дальше?
- У вас есть специалисты, разбирающиеся в психотропных препаратах, особенно блокирующих волю и позволяющих настроить человека даже против самых ему близких?
- Когда с тобой приключилась эта беда, я поднял на ноги всех наших специалистов, чтобы самому разобраться. Наиболее удачные результаты в разработке подобных препаратов достигнуты в Америке, в Японии и даже в Китае.
- А у нас?
- И у нас, конечно же. - Генерал проговорил таким тоном, словно ему обидно было услышать такой наивный вопрос. - Однако, увы, пока наши препараты слабее зарубежных аналогов.
- В таком случае логичен только один шаг.
- Какой?
- Отдать запись на анализ специалистам.
- В какой области?
- Ну, там, не знаю… психиатрам, психологам, психоаналитикам, психотерапевтам… типа этого…
- Без проблем!
- Выводы желательно услышать до следующего звонка Воронова!
- Разумеется! Давай, чтобы не откладывать до завтра, перемотай разговор на начало, а я пока подсоединю трубку к магнитофону. - Через несколько минут Савелий услышал: - Готово. Включай, Когда запись закончилась, Савелий хотел попрощаться, но генерал вдруг сказал:
- Послушай, Савелий, мне кажется, что чем больше специалисты получат исходного материала для анализа, тем точнее они сделают выводы.
- Вы имеете в виду письмо Воронова? - догадался Савелий.
- Только вот как его побыстрее мне заполучить? - Генерал задумался, но Савелий прервал его мысли:
- Факс есть у моего соседа по этажу. Сейчас пошлю.
- Жду.
С письмом Воронова Савелий вышел на площадку и позвонил в квартиру напротив. С соседом он познакомился совершенно случайно: однажды тот, чисто по-соседски, попросил у него соли. Сосед, приятный парень в очках, примерно тридцати пяти лет, оказался весьма словоохотливым малым. Когда он представлялся, многозначительно сказал, что его зовут Михаилом Юрьевичем и через паузу добавил: Шевченко.
Открыв дверь и увидев Савелия, Мишаня, заправляя рубашку в брюки, расплылся в чуть виноватой (улыбке:
- Привет, соседушка! Давно же мы с тобой не виделись!
- Привет и тебе, Мишаня! Не думал, что застану тебя в такое время: ткнулся так, наудачу!
- Понимаешь, Сережа, - смущенно начал тот, и Савелий, догадавшись, перебил, чуть понизив голос:
- Господи, Мишаня, никак у тебя женщина?
- Что, так заметно? - со счастливой улыбкой спросил он.
- Просто невооруженным глазом.
- У тебя ко мне дело?
- Да ладно, как-нибудь сам справлюсь. - Савелию совсем не хотелось отвлекать его от лирической встречи.
- Вот еще. Говори.
- Да пустяки, одну бумажку по факсу отправить нужно.
- И только-то? Минуту, подожди здесь. - Он втащил Савелия внутрь, закрыл за ним дверь и ушел в комнату.
Савелий прошел в другую комнату и быстро набрал номер:
- Это я.
- Включаю факс.
Через несколько секунд листок, исчезнув, вскоре появился с другой стороны.
- Все в норме?
- Да.
- Тогда до завтра?
- До завтра. Жди моего звонка.
Задумчивый Савелий вернулся к себе. Он еще раз включил запись разговора с Андреем. И уже в самом начале резко остановил ее: почему Воронов обратился к нему по имени Савелий? Кто-кто, а он не мог допустить такой ошибки, зная, что этим может подставить своего брата! Но он же назвал его настоящим именем! Почему? Это что, какой-нибудь знак для него или Андрей действительно ничего не соображал во время разговора? Если знак, то какой?
- Господи, Учитель, мне так нужна твоя помощь! - громко воскликнул Савелий, резко воздев руки вверх ладонями.
Однако Учитель молчал. Савелий опустил глаза и посмотрел на грудь: может быть, обратиться за помощью к Космосу? Нет. Он не имеет права тратить космическую энергию, которая может понадобиться, когда нужно будет спасти жизнь близкого человека. Сейчас, когда он услышал голос Воронова, он не ощутил, что ему в самое ближайшее время угрожает смерть. Опасность - да. Прийти к нему на помощь - да!
"Ты уверен, Савелий, что не опоздаешь? - мысленно спросил он себя и ответил: - Уверен! В таком случае нужно дождаться выводов специалистов, а потом - звонка брата, и только потом принимать окончательное решение".
Код из прошлого
Получение визы в американском посольстве заняло немногим более сорока минут, и Савелий, забрав свой паспорт, решил не откладывать в долгий ящик приобретение билета. К счастью, билет на самолет Аэрофлота, вылетающий на следующий день, нашелся. К счастью, потому, что Савелий считал Аэрофлот более надежной фирмой, чем все остальные, во-первых, и более дешевой, во-вторых.
Чтобы не отвлекаться перед вылетом, а может быть, наоборот, для того чтобы отвлечь себя от постоянных мыслей о Воронове, Савелий принялся медленно и очень тщательно укладывать вещи, которые ему понадобятся в Америке, и подарки, купленные еще в день своего похищения.
Отправляясь в какой-нибудь вояж, Савелий всегда старался взять с собой вещей ровно столько, чтобы они поместились в один чемодан, чтобы одна рука обязательно была незанята. Эта привычка выработалась у него еще с Афганистана: одна рука должна быть свободной для защиты или нападения. На этот раз он боялся, что придется брать с собой и спортивную сумку, однако все обошлось. Даже осталось еще место для мелочей.
Хлопоты, связанные с отъездом, закончились к шестнадцати часам, а звонка от Богомолова все не было. Не успел он подумать об этом, как телефон ожил. Проверив, на месте ли "пуговичка", Савелий поднял трубку:
- Да, слушаю!
- Заждался? - Голос Богомолова был несколько взволнованным.
- Не то слово! Какие результаты? Неутешительные?
- Я бы сказал несколько иначе: настораживающие…
- Константин Иванович, можно опустить подготовительную фазу? - нетерпеливо попросил Савелий.
- Опущу мелкие, не столь важные подробности и термины. Сообщу главную мысль, прозвучавшую у нескольких, работавших независимо друг от друга, специалистов.
- Вы что, испытываете меня на прочность?
- Ладно, не сердись. Слушай лучше. Почти все из них сошлись на том, что наш Воронов подвергся какому-то психосоматическому воздействию. Отсюда и неадекватность поведения в отношении близких ему людей.
- Это точно или высказано лишь как предположение?
- Стопроцентного вывода никто из них не дал, но меня настораживает, что каждый из них, исследовав запись и письмо, независимо друг от друга пришел к одному и тому же выводу, хотя и с оговоркой, что это не аксиома.
- А что вы думаете по этому поводу?
- Я? Мне труднее сделать правильный вывод: во-первых, я не специалист, во-вторых, ты знаешь о жизни Воронова гораздо больше меня! Вот и выходит, что только ты, услышав разные точки зрения, можешь найти наиболее точный ответ.
- Хорошо вы сказали: разные точки зрения! - напомнил Савелий. - Пока я услышал лишь одну.
- Были и другие, но настолько неправдоподобные, что не стоит даже голову тебе морочить. Правда, одна меня задела всерьез.
- Какая?
- Понимаешь, Савушка, если бы речь шла о каком-нибудь важном политическом или государственном деятеле или о денежном мешке, то я бы с нее и начал. Но речь идет об обыкновенном майоре ФСБ.
- И все-таки?
- Тебе, конечно же, известны разработки спецслужб разных стран, связанные с кодированием человека?
- Об этом особенно много писалось, когда почти подряд покончили с собой несколько высокопоставленных чиновников КПСС после путча 1991 года. Честно говоря, я не очень в это верю. Мне кажется, что такое кодирование может быть успешным только в отношении слабых людей, слабых не физически, а слабых духом! Надеюсь, вы не считаете таким Андрея?
- Не считаю, но я на твоем месте не был бы столь категоричен. Помнится, ты сам как-то убеждал меня, что человек пока использует только три-четыре :;процента возможностей своего мозга…
- Могу и сейчас подтвердить это.
- А ты возьми и представь себе, что кто-то сумел найти способ воздействия именно на те самые про-' центы мозга, что не используются человеком! Вообрази, что может натворить такой человек?
- Честно говоря, даже думать об этом не хочется!
- Хочется не хочется, а приспичит - придется подумать. Во всяком случае, я бы на твоем месте, встретившись с Вороновым, был бы крайне осторожен: неизвестно, насколько сильно воздействовали на его тело и мозг.
- Вы хотите сказать, что я должен опасаться предательства своего брата? Того брата, который не раз рисковал своей жизнью, чтобы спасти меня?
- Мне кажется, Савелий, ты чего-то недопонимаешь, - заметил Богомолов. - Опасаться ты должен не предательства близкого человека, опасаться ты должен того, кто будет скрываться под личиной твоего брата!
- Господи, неужели такое возможно?! - с болью воскликнул Савелий.
- Может быть, и нет, но к этому нужно быть готовым! - уверенно сказал генерал.
- Вы сообщили Лане, что Андрей исчез? - спросил Савелий.
- Нет, не смог. Я сказал ей, что Андрей выполняет спецзадание.
- И правильно сделали. Узнай Лана об исчезновении Андрюши, неизвестно, как бы она поступила, а ей нужно о ребенке заботиться. Интересно, что завтра скажет Воронов? Назовет место встречи или…
- Какая разница? Как только ты ступишь на американскую землю, тебя сразу начнут подстерегать опасности: не забывай, что на тебя охотится Тайный Орден! Честно признаться, я очень сильно переживаю за тебя. Может быть, стоит кому-то тебя подстраховать? - ненавязчиво предложил Богомолов.
- Нет, Константин Иванович, это мой брат, и он обратился за помощью ко мне. А значит, это моя битва! - категорически возразил Савелий.
- Ну, что ж, тебе виднее, - неохотно согласился генерал, - я скажу своим, чтобы они на всякий случай проследили завтрашний звонок.
- Хорошо. До завтра.
- До завтра, Савушка.
Побывав на Втором космическом Сходе, где Учитель заверил его, что Космос берет на себя заботу и о его близких, Савелий был уверен, что непосредственно жизни Воронова ничто не угрожает, однако если прав Богомолов, то опасность, настигшая его брата, не менее серьезна, чем смерть. И потому он должен как можно скорее попасть в Нью-Йорк, чтобы прийти к нему на помощь. С мыслями об этом Савелий и заснул.
Тем не менее во сне к нему явился не Андрей Воронов, а Розочка: почти в деталях повторился ранее виденный сон. Почему-то Савелию пришло в голову, что идиллия, которую он сейчас, во сне, наблюдает, очень походит на картину великого Рафаэля - "Мадонна Bеllа Bеcia": в старинном роскошном кресле сидит Розочка и, нежно обняв упитанного мальчугана, прижимает его к своей груди. Савелия эта сцена настолько поразила, что он даже хотел спросить, что это за мальчуган, но в этот момент заметил, что и Розочка, и младенец смотрят на него с укором и тревогой.
- Почему ты так на меня смотришь? - спросил Савелий.
- А разве ты не понимаешь? - с грустью ответила Розочка.
- Что я должен понять? - удивился он.
- Боже, какой же ты у меня глупенький, - ласково сказала она и вдруг заразительно рассмеялась.
- Как же я соскучился по тебе!
- Так почему же не приезжаешь?
- Я приеду. Приеду очень скоро.
- Савушка, родной мой, будь осторожен! - неожиданно воскликнула она с болью в голосе.
- О чем ты?
- Будь осторожен! - повторила она, и ее изображение, как и образ ребенка на ее руках, стало таять на глазах, однако ее голос продолжал и продолжал повторять, даже тогда, когда они совсем исчезли из виду: - Будь осторожен, родной! Будь осторожен, родной!..
И после этих слов, буквально на несколько мгновений, во сне появился Воронов. Он стоял в каком-то темном помещении в икс-образной позе: ноги расставлены, руки подняты кверху, голова бессильно опущена на грудь. Его руки и ноги были закованы в цепи. Андрей поднял голову и тихо попросил:
- Братишка, спаси меня!
- Кто тебя заковал в цепи?
- Спаси меня! - повторил он.
- От кого?
- От меня самого!
- От себя? О чем ты говоришь?! - удивленно воскликнул Савелий, но ответа не получил: Андрей растворился точно так же, как и Розочка.
Савелий хотел крикнуть что-то ему вдогонку, но его окутала тьма, и он забылся…
Видимо, психологические переживания Савелия были настолько сильны, что он едва не проспал звонок Воронова: лишь на четвертую трель телефона его глаза открылись, и буквально через мгновение рука схватила трубку.
- Слушаю, - как можно спокойнее произнес Савелий.
- Савелий, это я, твой брат, - раздался бесстрастно-механический голос Воронова: ничего не изменилось с момента последнего разговора.
- Здравствуй, как ты? Пауза.
- У меня все в порядке. Когда ты вылетаешь?
- Сегодня. Ты меня встретишь? Пауза.
- Нет, тебя встретят у выхода из здания аэропорта и отвезут ко мне.
- Кто встретит? Пауза.
- Они тебя знают. Встретят и отвезут ко мне.
- Кто они? Пауза.
- Это вопрос жизни и смерти!
- Тебе угрожают?
Более длительная пауза.
И тут Савелию вспомнился сегодняшний сон. Розочка с ребенком, напомнившая Мадонну Рафаэля, возникший следом образ прикованного цепями Воронова. К чему бы это? Какую подсказку выдала его память? И в то же мгновение ему вспомнились слова солдата Семеркина о певце и фильме о нем, о песне Высоцкого, в которой поется о художнике. Господи, теперь понятно, почему он не вспомнил эту песню любимого Высоцкого. В ней поется не о художнике, а о любви!
"Как там? Дом хрустальный, на горе… Нет, дальше, кажется, дальше… Вот, вспомнил: как Мадонна Рафаэлева… Все! Цепочка подсказок замкнулась! Вот, оказывается, о каком художнике говорили Воронов и Седой. Но что дает ему эта отгадка? Может быть, попробовать?"
Все эти размышления пронеслись в голове Савелия в считанные доли секунды, и он рискнул:
- Лана очень переживает за тебя! Ты знаешь, она стала очень похожа на Мадонну Рафаэля! - Эти слова он постарался произнести как можно более радостно.
Пауза все длилась.
- Рафаэля… - словно эхо повторяет Воронов и вдруг заговорил в своей обычной манере, в которой Савелий почувствовал тревогу: - Братишка, тыне…
- Но так же неожиданно, словно ему кто-то зажал рот, оборвал себя на полуслове.
Что произошло на другом конце провода - неизвестно: из трубки не доносилось ни единого звука, а голос Андрея, такой же механический, раздался лишь через несколько секунд:
- Савелий, ты мне очень нужен: поспеши! Я жду тебя! И запомни, ты должен быть один!
- Хорошо, Андрюша, жди: через несколько часов я буду рядом с тобой! Пауза.
- Алло, братишка! Почему ты молчишь?
Но Воронов больше ничего не ответил: раздались короткие гудки.
"Господи, что с тобой происходит, братишка! Почему такая реакция на имя художника? Ты явно хотел о чем-то меня предупредить, но о чем? Как ты сказал? "Братишка, ты не…" - что я НЕ должен? А в голосе слышалось явное беспокойство. Но за кого беспокойство? За себя? За меня? А может быть, ты опасаешься за жену и ребенка?"
Савелий задумался на мгновение и убежденно заявил самому себе:
"Нет, не за них! Если бы за них, то и фраза наверняка начиналась бы совсем по-другому: например, "ты должен…", "позаботься о…", "им угрожает…" или еще проще, мог взять и назвать имя Ланы или сына. Вот и выходит, что опасность угрожает либо самому Андрею, либо мне. Собственно, какая разница: мне или Андрюше? Лететь нужно в любом случае!"
Телефонный звонок прервал его размышления.
- Привет, крестник! - услышал он бодрый голос Богомолова.
- Я под "пуговичкой", - шутливо намекнул Савелий, - здравствуйте, Константин Иванович!