- И эту - тоже. - Незнакомец вынимал очередное "хитрое устройство".
И снова Федя махнул рукой, не возражая против такой вот "аннексии и контрибуции".
Потом, закончив писать, Мыскин отдал последний лист незнакомцу, который по ходу дела прочитал его признание, и спросил: что дальше? А дальше ему пришлось объяснять, как сделать таким образом, чтобы установленное устройство срабатывало только тогда, когда надо, а если не надо, молчало бы. И никаких вопросов со стороны не вызывало бы у непосвященных. Объяснил наконец, а потом даже и проверили. Федя позвонил Толе и сказал, чтобы тот включил прослушивание, а он походит по комнате и скажет несколько слов для проверки. Что и было проделано, после чего Федя сообщил, что покидает квартиру. Толя в "изысканной форме" ответил, что самое время, поскольку "мадам изволит возвращаться".
Незнакомец жестом показал Феде - "выключай!", а потом вывел его в коридор и совсем тихо напомнил:
- Одно лишнее слово, и тебе хана. Не от нас, так от своих. А твое чистосердечное признание я пока подержу в надежном месте, Федя. Если понадобишься, позвоню, но зря тебя "закладывать" не буду, можешь моему слову верить. А в Чечне, между прочим, такие полковники, как твой, меня пуще огня боялись, запомни. Потому что они сами были по уши в крови и в дерьме.
И он выпустил "мастера"-неудачника на лестничную площадку…
Вечером, сидя у Дениса в агентстве "Глория", Грязнов-старший хохотал над красочным рассказом Фили Агеева. Тот в лицах изобразил дневной диалог с "телефонным мастером". Потом прочитали признательные показания Мыскина и пришли к выводу, что, в общем и целом, затравка для возбуждения уголовного дела, конечно, имеется, но вряд ли с ходу судебные инстанции дадут "добро" на привлечение президента Благотворительного фонда к ответственности. Найдется ведь защитник, который сумеет просто и доходчиво объяснить вмешательство господина Брусницына в личную жизнь госпожи Казначеевой "безответной любовью", ревностью, черт побери! Забытыми ныне, но такими, в сущности, естественными человеческими чувствами! Еще и слезу у присяжных выдавит. Изыщут возможность смикшировать проблему, запутают в согласованиях и личных сомнениях, а к ответу привлекут мелких нерадивых исполнителей, не понявших указания начальника, которым и будет предложено взять вину на себя, а иначе… А что произойдет, если ситуация сложится иначе, никому объяснять не надо - все люди грамотные. Пешек загонят за Можай, а фигуры достанут носовые платки, чтобы утереть пот со лба. "Гляди-ка, - усмехнутся еще, - а ведь чуть было и вправду не зацепило!" И все. И гуляй Вася… в смысле, Филя.
- Значит, продолжаем разработку в частном порядке, - сделал окончательный вывод Вячеслав Иванович. - Но мне, племяш, боюсь, теперь понадобятся все твои кадры. Своих мужиков я, к сожалению, пока привлечь к этому делу не могу, не дай бог, что случится, мне же и головы не сносить. А за денежку ты можешь не беспокоиться, источник финансирования не иссяк. И надеюсь, иссякнет не скоро.
4
Как выяснил Вячеслав Иванович, в Хамовнической межрайонной прокуратуре уголовное дело было возбуждено уже на следующий день, но - и это самое интересное - по статье 264-2 УК - "Нарушение правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств… повлекшее по неосторожности смерть человека…". Короче, Юрке как виновнику ДТП, оказавшемуся в момент столкновения на встречной полосе, грозит провести пять лет в местах не столь отдаленных с лишением права после освобождения управлять транспортным средством в течение трех лет. При первом - второе не столь драматично. Нет, все-таки молодец этот Заборов! Или ему кто-то подсказал? А теперь ведь ретивые законники, чего доброго, заберут еще Гордеева в каталажку прямо с больничной койки - с них станется. И ты потом ничего не докажешь, ибо в подобных ситуациях свидетели вполне могут отказаться от своих прежних показаний - кого "мягко попросят", а кого и заставят те "заинтересованные лица", которые будут всячески пытаться остаться в стороне. А пока будет длиться процесс доказывания, что Гордеев вовсе не верблюд, и с делом Гусева, да и с ним самим, пожалуй, благополучно покончат. Да, впрочем, и родственники погибшего, если таковые имеются, не успокоятся, пока суд не накажет виновника, а им не будет назначена денежная компенсация. Нынче ж все стоит денег, а человеческая жизнь - тем более. Скажи прежде - обсмеяли бы… А отчего оно? От давно осточертевшей всем без исключения неустроенности? А как же тогда сытый Запад? Вот тот-то и оно, что деньги стали править миром. И человеческими мозгами. А мы все вели дискуссии - будут ли деньги при коммунизме или нет?
Значит, какой отсюда следует вывод? Надо немедленно, пока Юра нетранспортабелен - с точки зрения медиков, которую придется всячески поддерживать со стороны, - найти истинных виновников трагического происшествия на Комсомольском проспекте. Наверняка, узнав о статье, по которой возбуждено уголовное дело, эти голубчики успокоятся. А где успокоенность, там и беспечность. Подумаешь, задели там кого-то и когда-то - джип ведь, он как танк, и каких только следов на его клыках или "кенгурятниках" не отыщешь! Вот и хорошо, значит, есть и что поискать… А начать придется с эксперта-криминалиста Козлова, того самого Андрея Ефимовича, с которым Вячеслав Иванович ползал на корточках вокруг Юркиного разбитого "форда". Он ведь и обнаружил и показал Грязнову те вмятины, которые могли остаться от удара по машине сзади, отчего ее и выбросило на встречную полосу. Странно только, что тот дежурный следователь из Хамовников, так лояльно отнесшийся к Сане Турецкому, оказался "упертой сволочью". Так ведь и его тоже могли вежливо попросить, а в случае непонимания "простого человеческого языка" даже и заставить.
"Что ж, с этих и начнем", - сказал себе генерал Грязнов и взялся за телефонную трубку: уж здесь-то, в служебном кабинете главного здания МВД на Житной улице, вряд ли установили технику прослушивания и наблюдения за ним. Хотя чем черт не шутит…
- Саня, как ты себя чувствуешь? - спросил он и сразу перешел к делу.
Действительно, а чего спрашивать, если человек сидит в своем рабочем кабинете. Болел бы - валялся бы дома. Что, кстати, и Костя ему советовал.
Грязнов почти телеграфным стилем изложил Турецкому свои соображения по поводу последних событий и добавил, что, по его мнению, для спасения Гордеева, а также "во имя торжества справедливости" в отношении "сидельца" Гусева, ряд оперативно-следственных мероприятий необходимо провернуть быстро и без афиширования своего служебного статуса. То есть исключительно в частном порядке. И никого из собственного начальства не информировать о своих действиях. Пресловутая "неавторизованная активность"? Ну и хрен с ней - дело важней. А если пойти по официальному пути, к примеру, уговорить руководство Генеральной прокуратуры, что все вышеперечисленное целесообразно с точки зрения установления истины и защиты законности, передать на Большую Дмитровку, так, пока произойдет эта самая "передача" следственных материалов, уберут и правых, и виноватых. И тебя же обвинят в "нерасторопности" и "потворстве". Будто других причин у нас больше и не бывает.
Турецкий расстроился. Огорчился по поводу поступка "важняка" Заборова - показался честным человеком, вот тебе и Вася, то бишь Василий Петрович.
- Купили или прижали, как думаешь? - спросил у Славы.
- Вполне могли и "указать". А ты хочешь с ним встретиться? Вряд ли скажет. Да и рано пока, я так думаю, только ты не обижайся, пожалуйста! - с запоминающейся интонацией знаменитого Фрунзика Мкртчяна из фильма "Мимино" заметил Грязнов. - Ты ж ведь там, на месте, все ему разъяснил. Разве что полный дурак не поймет. А он мне таковым не показался… Нет, Саня, я хочу первым делом джипы те отыскать. Ведь эти деятели заберут Юрку, как пить дать заберут. Когда не надо, они проявляют поразительную решительность. Примеры нужны?
- Не надо… А кого попросим?
- Ты не в курсе, а у нас тут произошли тоже кое-какие события. Но это отдельно, при встрече. Разгребешь свои дела, подкатывай. И не забудь, на тебе висит самое главное дело - "заява" Гуся. Саня, я не собираюсь тебя учить, но просто напоминаю: как только она достигнет того уровня, на котором и принимают окончательные решения, нам этого Гуся охотно передадут, но уже выпотрошенного и зажаренного. Фамилии незаинтересованных в огласке лиц тебе известны. А за ними, я уверен, стоят куда более важные фигуры, которые схарчат любого, кто покусится на их… ну, скажем так, благотворительность. Хотя я назвал бы это дело иначе.
- Не объясняй, убедил. Только ведь и тихо у нас тоже не получится, вот в чем беда, - задумчиво сказал Турецкий. - И без Кости не обойтись, как ни крути…
- Костя - это исключительно на твоей совести. Постарайся сделать так, чтобы его не надо было втягивать в наши с тобой проблемы. А найти суку из вашей конторы, именем которой прикрываются некоторые дамы из нашего Следственного комитета, так это опять же лично для вас - дело чести.
- Добавь - доблести и геройства, - насмешливо сказал Турецкий.
- Ну, геройства особого не вижу, - резонно возразил Грязнов. - Но важно и здесь раньше времени не проколоться.
- Славка, ты какой-то в последнее время шибко мудрый, что ли, стал! Назидательный! Не говоришь, а изрекаешь!
- А что же плохого в том? - обиделся Вячеслав Иванович. - Человек, между прочим, существо мыслящее.
- Стоп, стоп! - засмеялся Турецкий. - Ты не кипятись, старик! Но ты мне напоминаешь одного писателя. Я вчера шишку свою оберегал и лелеял, вот и провалялся весь день возле телевизора, как полный идиот.
- Почему - как? - усмехнулся Грязнов.
- Не остри! Короче, показывали базар в писательском семействе, на даче где-то. Колодец, что ли, не там вырыли или забор не туда поставили, оттого и шум. Вот и выступал один из нынешних патриархов, как они уже наперед сами себя определили. Славка, ты бы посмотрел на эту умору! Говорит о какой-то хреновине, но с таким видом, будто дает совет Всевышнему, как следует дальше поступать сразу со всем грешным человечеством. Ну прямо Махмуд Эсамбаев в Верховном Совете. Никогда не видел? У-у! Вот то было зрелище! А этому московскому горцу разве что только Махмудовой папахи не хватает - для полноты картины…
- Ничего экстраординарного не нахожу. Они с возрастом все одинаковые, им это самолично присвоенное себе аксакальство - можно так сказать? - и манеру поведения диктует. Но они хоть - горцы, в смысле, оттуда. А я тебе, Саня, в свою очередь, готов, не называя конкретной фамилии, потому что противно, напомнить об одном нашем с тобой бывшем знакомом, который возомнил себя почти Богом на том основании, что они одной национальности. И что?
- А-а, вон ты о ком!.. - хмыкнул Турецкий. - Что-что? А ничего, ровным счетом. Мудак, Слава, он повсюду одинаков. Считай, что на твой риторический вопрос я неопределенно пожал плечами и не выказал никакого изумления. Поэтому не трать на меня своего пафоса, я и без него все понимаю, и Костю постараюсь убедить, но при этом не дать ему увязнуть в наших интригах. И в Хамовники съезжу, погляжу кое-кому в глаза. Но - попутно, главное же - найти концы ДТП. Кому поручишь?
- Денискиным парням. Пусть трудятся за счет Юркиного гонорара. Да и ход уже один отыскался. Не по телефону.
- Вот и славно, давай раскручивать. А я в конце дня подъеду. Пока, мыслитель!
5
Агеев со Щербаком предложили каждый свой вариант поисков джипов.
Николай, как человек более основательный, предложил способ выяснения простой, но не быстрый. Установить скрытое наблюдение за охранным предприятием "Юпитер" в Печатниках и за офисом одноименного Благотворительного фонда в районе Старой Басманной, выявить подъезжающие автомобили, затем проследить за ними и обозначить для себя, таким образом, те гаражи, где они обычно отстаиваются. Ведь если эти конторы замешаны, так или иначе, в некоей противоправной деятельности, наверняка и свой транспорт, как те яйца, не складывают в одну корзинку. Значит, есть несколько гаражей, может, даже и секретных, есть собственная ремонтная база, где, кстати, выправляли и закрашивали вмятину на корпусе "дэу", принадлежащей Ирине Генриховне, да так, что и следов наезда не осталось. Видимо, опытные мастера трудятся, чего ж после этого говорить о джипах? Поди, с ходу все концы зачистили. И если это так, то искать надо уже не машины, а мастеров, которые их ремонтировали. Ну, словом, одно за другим - цепочка и потянется. А дальше быстро и решительно действовать. Как? А как обычно действуют разведчики спецназа ГРУ, когда остаются какие-то неясности, от которых может зависеть успех крупномасштабной войсковой операции? По обстановке.
Вот тебе и неторопливый подход.
У Филиппа были свои контраргументы. Долго выслеживать - терять драгоценное время. А им нельзя давать опомниться. Необходимо их заставить почувствовать, что вокруг них затягивается петля. Пусть они сами совершают ошибки, торопятся, нервничают. И начать надо, образно выражаясь, с подбора кадров. Федя Мыскин, "профессор электронных дел", уже болтается на крючке. И вряд ли сорвется. Потому что одно слово, и ему не сносить головы, и он сам это знает. Вероятно, также догадывается, хотя и надеется на лучшее, что от него теперь уже не отстанут, и за первым - ну пора называть вещи своими именами - предательством он будет вынужден совершить и второе, и третье. На том мир стоит. Фамилии-то названы, куда уж дальше…
Значит, решающим, в смысле - спасительным, аргументом для него может стать следующий: работай, Федя, помогай изобличить преступников и помни, что только в этом твоя последняя надежда. А мы своих добровольных помощников не выдаем, всегда найдем возможность и прикрыть, и вовремя отвести в сторону, и даже спрятать, если станет сильно припекать.
И еще одна идея была у Фили: отыскать через того же Федора его коллегу по "Юпитеру" Владимира Харитоновича Багрова, который был, по утверждению его босса господина Брусницына, немедленно уволен после инцидента с супругой Турецкого. И взять его тепленьким. Причем вместе с неопровержимыми доказательствами того, что он не был уволен, а продолжает работать. Иначе вряд ли назвал бы его фамилию Федор во время допроса в квартире Казначеевой.
И вот здесь (в данном случае Филипп был полностью согласен с предложением Щербака о необходимости начать наблюдение за обоими офисами), пользуясь информацией Феди Мыскина, найти возможность завладеть результатами видеонаблюдений за входящими и выходящими сотрудниками. Федор этого не стал записывать в своих показаниях - времени было очень мало, но в общих чертах рассказал, что сам и монтировал камеры наружного контроля прилегающих территорий. А записи делаются на пленки, которые он же и стирает - по мере надобности. Долго хранить нет смысла. Это скорее, как говорится, для фейс-контроля. Иногда их проглядывает Брусницын, а так никому они в принципе и не нужны. Больше для понта - вот, мол, какие мы крутые!
Значит, если Багор продолжает исправно ходить на службу, он запечатлен и на пленках. Лучшего доказательства не найти.
Словом, в конечном счете надо брать Багра и… допрашивать его. По-хорошему. Он был в Чечне, воевал, знает правила…
А между прочим, отморозки его типа, как ни странно, больше всего на свете ценят собственную жизнь. Ну и свое здоровье соответственно. Поэтому и трудностей особых - в плане создания между собеседниками максимально доверительных отношений - Филя, в общем-то, не предвидел.
Сотрудники "Глории", слушая его, улыбались. Грязнов-старший не мешал обсуждению, не давал ценных советов, лишь время от времени по-отечески напоминал, что сейчас не война, и приравнивать их действия к боевым, пожалуй, никто не станет, скорее, наоборот. Мол, держите себя в рамках, ребятки. Но это и не означало вовсе, что он категорически против любых рискованных предприятий, нет, пусть даже на грани, но… в пределах, в пределах!
- Ведь чего, по сути, добиваемся-то? - в коротких паузах философствовал Вячеслав Иванович. - Нам надо собрать неопровержимые улики их вины. Не больше. Но это должны быть такие улики, от которых они не смогли бы отвертеться! А кроме нас, никто этого не сделает. Потому что Благотворительный фонд - великая сила, парни, особенно для высокого начальства. И оно не даст хода официальному расследованию. Что им лишний труп на дороге? Вон их, десятками на дню в ДТП считают. Это кому-то горе…
- Ага, - напомнил Филя, - города сдают солдаты, генералы их берут!
Все засмеялись, а Денис укоризненно взглянул на "безбашенного" Филю:
- Мы не про тебя, дядь Слав, - извинился он, чем вызвал новый приступ смеха.
- Да ладно вам, - отмахнулся Грязнов-старший, - я что, не понимаю? Ну хорошо, взяли вы его, а дальше что? Засунете в такую дыру, что его и с собаками не найдут? А кому в таком случае понадобятся его показания? Если вы их еще получите.
- Получим или нет - вопрос, извините, Вячеслав Иванович, не по делу, - вмешался молчавший до того Сева Голованов. - Я так понимаю, что нам нужна конкретная информация, а вовсе не его чистосердечное раскаяние. Или нет?
- А я полагаю, - усмехнулся Филя, - что если мы идентифицируем его "пальчики" с отпечатками, оставленными на той трубе, которой огрели Сан Борисыча, в чем я почему-то ни секунды не сомневаюсь, то никакое раскаяние, даже самое чистосердечное, ему и так не понадобится. Мы ж ведь готовы и на слово поверить, что он больше никогда не будет, верно, Коля?
- А разговор поручить Демидычу, у него убедительно получается, - хмыкнул Щербак. - Умеет аргументировать.
- Да ладно вам, - нахмурился Володя Демидов, - подумаешь, когда было! Другие б помолчали…
- А мы разве тебе о чем-то напоминаем? - удивился Филя. - Ребята, у него, кажется, комплекс появился. Демидыч, ты пойми, у нас речь идет лишь о результате, а не о форме беседы. Ну наказал ты того подонка, ну превысил маленько, и что с того? За дело ведь досталось, никто из нас тогда и не возражал. Да и сам он, как ты помнишь, никому не сознался, кто его выхолостил, будто кабанчика, хотя все и так знали…
Понимая, что тема эта для Демидова, прямо надо сказать, болезненная, народ похмыкивал, но помалкивал. А случай тот старый припомнился вот почему. Взяли тогда целую банду, вывозившую "живой товар" за границу, в публичные дома. А среди них оказалась маленькая девочка, которую только что изнасиловал один из бандитов - наглый, здоровенный шкаф по кличке Слон. Телохранитель известного в середине девяностых годов вора в законе Бурята, между прочим. Вот обычно спокойный и уравновешенный Демидыч тогда и осерчал - не прибегая ни к каким ухищрениям, голой рукой и одним махом кастрировал его. Да так и оставил до приезда милиции. А резонанс среди бандитов был великий. И самое пикантное во всей той истории было то, что Демидыча никто из них не осуждал. Хоть и по понятиям живут, а все же выходит, что и понятия понятиям - рознь.
- Ну так на чем остановимся? - спросил нетерпеливый Филя.