- А-а… где меня, простите?..
- Что? Где содержать будут? До предъявления постановления о вашем задержании понятия не имею. А какое это имеет теперь значение? Дома у себя сидите, за вами приедут.
- Александр Борисович, извините, что вмешиваюсь, - вступил в разговор Денис, - но за последние часы некоторые обстоятельства относительно господина Штамо коренным образом изменились. Нашему сотруднику, который вам хорошо известен, поступил заказ на адвоката. Вместе с авансом. Короче, то, что мы и предполагали, когда внедряли своего агента.
- Ах вон в чем дело! - Турецкий неожиданно развеселился и укоризненно покачал головой. - То-то я смотрю… Ну у вас найдется на такой крайний случай какое-нибудь служебное помещение? Ведь подельники церемониться не будут.
- Найдем, конечно, - не очень охотно ответил Денис. - Может, лучше охрану в его доме? Все меньше проблем?
- А о семье его подумали? - Турецкий кивнул на адвоката, как на неодушевленный предмет.
- Да, тут есть логика.
- То-то.
Слушая жесткую, давящую речь Александра Борисовича, Денис внутренне усмехался - уж больно не похож был на себя "дядь Саня". Но, с другой стороны, если вдуматься, то с этими взяточниками, которых он совершенно правильно квалифицировал как вымогателей, наверное, другим языком разговаривать нельзя. Толку от назидательных бесед никакого - пустое сотрясение воздуха. Вот он, Денис, только что сам в течение почти часа пугал этого хитрована адвоката, а какая польза? Тот лишь подтвердил все, что и без него было известно. Но при этом не переставал улыбаться, юлить, шутить даже пробовал. Профессия, мол, у них, адвокатов, такая - в любом, даже самом поганом, черном, грязном деле найти для клиента оправдание, а для себя - выгоду.
Ну ничего, у Турецкого шибко не забалуешь…
Допрос, который адвокат все пытался выдать за собственную явку с повинной, а Турецкий решительно пресекал его потуги, объясняя свою непримиримую позицию тем, что об этом говорить еще рано, продолжался больше двух часов. Вконец измотанный Дмитрий Аркадьевич, не имея сил к сопротивлению, счел за лучшее расколоться. А там - стоит лишь только начать. Сначала он рассказывал сам, а затем Турецкий стал "гвоздить" его хитрыми вопросами, которые, хочешь не хочешь, требовали откровенных ответов. Сказав "а", ты вынужден говорить и "бэ". Стоило ли объяснять эту расхожую истину опытному юристу?..
Когда же все закончилось и снова встал вопрос, куда девать адвоката, Александр Борисович предложил самый простой вариант, чтобы никому больше не пришлось ломать голову. Дождаться вечера, отвезти Дмитрия Аркадьевича на Ленинградский вокзал и отправить в Питер, где его встретят бывшие коллеги Вячеслава Ивановича из уголовного розыска и поселят на несколько дней в своей ведомственной гостинице. Молчать и не высовываться - исключительно в интересах самого адвоката. А его внезапное исчезновение в Москве можно будет истолковать при нужде как выполнение заказа, но лишь в том единственном случае, если вопрос будет задан Ершовой.
- Вам что-нибудь нужно взять с собой из дома? - спросил Турецкий, внимательно наблюдавший за адвокатом, пока обсуждался вопрос о том, что с ним делать.
Штамо заметно нервничал, но он всю жизнь имел дела с уголовниками, поэтому и особых объяснений ему не требовалось. А вот заботу о нем, о его жизни, он успел, кажется, оценить. Как и заботу о его семье. Даже по глазам было видно, что он изменил свое отношение к окружавшим сотрудникам не совсем понятной ему организации. Да вот и сам помощник генерального прокурора беседует с ними, как с коллегами, значит, верить можно, здесь - не подстава.
- Но поговорить-то с женой я смогу? Хотя…
- Вот именно, - кивнул ему Турецкий. - Вы правильно сообразили и сами ответили на свой же вопрос. Если ей скажут, что вы уехали из боязни за свою жизнь, то об этом немедленно узнает тот, кто станет вас разыскивать. Оставьте этот вопрос на них, - Александр Борисович показал на Дениса. - Они найдут через два-три дня возможность сообщить вашей жене, что вы живы и здоровы и затворничество продлится недолго. Деньги есть?
- Банковская карточка…
- Значит, с голоду не помрете… - Турецкий хмыкнул. - Пройдете по программе защиты свидетелей.
- А выходит, все-таки свидетелем? - оживился Дмитрий Аркадьевич, но Турецкий сурово взглянул на него:
- Будете вы… хм, - Александр Борисович четко произнес бранное слово, - пойдете соучастником.
- Я понял, понял, - заторопился адвокат.
- Значит, на том и остановились. - Турецкий обернулся к Денису, с ухмылкой наблюдавшему за метаморфозами Штамо. - Расшифруйте сегодня же его исповедь… Черт с ним, пусть, так и быть, подписывает как явку с повинной. Куда его, старика? Ведь не выживет.
- Я тоже так считаю, Александр Борисович. - Денис незаметно подмигнул Турецкому.
А Дмитрий Аркадьевич Штамо, как глухой, переводил взгляд с одного на другого, будто читая по губам свою судьбу…
4
Давно привычный ко всякого рода переделкам, которые нередко заканчивались, как в той же Чечне, немалой кровью, и потому относящийся к чужим страданиям с изрядной долей цинизма, Игорь Петрович Брусницын на этот раз бушевал так, что сотрудники предпочитали не показываться ему на глаза. Было похоже, что паника у босса достигла своей кульминации.
Это ж просто абсурд чистой воды! Звонит, просит, в порядке исключения, отпустить с дежурства пораньше. Что ж, разве не люди кругом? Валяй. А он, стервец, тут же исчезает без всяких следов!
Другой - сидит себе в полной безопасности, на дежурстве, выходит на террасу покурить - ясно же, зачем нарушают его указания сотрудники охраны в Коровине! - и тоже с концами. И снова никаких следов.
Наконец, последний случай. Адвокат, который знает что-то чрезвычайно важное, сам добивается аудиенции, уверяет, что уже выезжает, и - только его и видели. И ни родные, ни соседи ничего не знают, все в полном недоумении. Что происходит?! Их что, "летающие тарелки" воруют? Все же любой абсурд должен иметь в конечном счете свое объяснение.
Может быть, неопытные ребята их следы искали? Так нет же, не в первый раз. Вот и получается, что кто-то прилетел, схватил и унес по воздуху, потому что идущий по земле всегда оставляет следы.
Игорь Петрович уже совсем было собрался позвонить Сережке Ершову, в его УВД, чтоб прислал своих криминалистов, но вовремя одумался. Не хватает еще перед мальчишками выставлять себя полным идиотом, у которого из-под носа нечистая сила умыкает сотрудников. Да не простых топтунов, цена которым - грош в базарный день, а Вована Багрова, Федьку Мыскина, теперь вот и адвоката, которого сам же Брусницын нанимал для Гуся и сам тщательно инструктировал, что и как делать. Очень неприятные потери… Нет, о предательстве тут, разумеется, и речи нет! Любой, кто решится на такой подлый шаг по отношению к своему боссу, подставит в первую очередь себя, это всем известно. Но как же все объяснить?
А с чего началось?
Задумался Игорь Петрович, вороша в памяти недавние события. Началось, кстати говоря, с идиотского демарша Мамона, в прямом смысле подставившего Багра, вот с чего. А потом и покатилось… Багра пришлось прятать, да только он уже успел и сам глупостей натворить, но ладно, это простительно, решил Брусницын. Хоть и орал он на Володьку, а ценил за преданность - еще с тех, чеченских времен.
Ну да, а ему по технической части помогал Федька, у которого голова шурупит только в одном направлении, и, кроме техники, он ничего в жизни не смыслит. Такого, пожалуй, при большой нужде расколоть будет нетрудно. Это плохо, это - прямой недосмотр, вот за кем нужен был особый глаз! Но и там, от соседей, ничего не удалось добиться, как сговорились, что ли?
И следом - эта совершенно непредвиденная история с адвокатом! Штамо - полный отлуп, а вместо него - какой-то Гордеев. Организованный, кстати, этой стареющей телкой, Ленкой Казначеевой. Вот же какая мерзавка оказалась! И - тоже личный недосмотр! Некого винить, кроме самого себя… Не прошло и недели, пропал адвокат. Похоже, круг сужается. Но дай Бог, чтобы это был все-таки круг, а не петля…
И еще он подумал, что очень вовремя закончил миром историю с супругой того прокурора из Генеральной, погасил ненужный скандал, сделал приятный презент генералу Фролову, а тот, как удалось установить, давний приятель и Турецкого, и Грязнова, так что презент очень ко времени пришелся. А чего им, худо ли? Есть постановление фонда о поощрении руководства Московского УГИБДД двумя престижными иномарками, и не он, Брусницын, подписывал, а правление, в котором весьма уважаемые люди - и свои, и посторонние - от общественности. Нет, за тот участок Игорь Петрович был теперь спокоен, тут прокола быть не могло.
Но ведь прокол случился! И не один, а три подряд! Было от чего прийти в бешенство…
Размышлял Брусницын над сложившейся ситуацией и видел, что в результате этих необъяснимых событий назревает самое на сегодняшний день, возможно, опасное. Недопустимо затягивается дело Гуся, будь он трижды проклят! И чем дольше будет длиться эта катавасия с адвокатами (правда, Нинка говорила, что она еще одного нашла, на которого готова сделать ставку), тем меньше остается шансов завладеть миллионами, до сих пор принадлежащими Гусю. Ощипать-то ощипали, и даже, можно сказать, успешно, но ведь ощипать - еще не зажарить. А дело так и стоит на якоре. Неужели хорошего пинка ждут с его стороны? И что за партнеры! Ну решительно никакого от них толку!
Вывод? А какой же тут может быть вывод? Самый элементарный - кончать надо с Гусем. В том плане, что его кончать. А перед финалом проработать схему добровольной передачи им акций на все оставшиеся предприятия, но, естественно, с тем непременным условием, что его партнеры по бизнесу подпишут обязательство о выплате всех его долгов по налогам. Ну а уж с этой-то инспекцией договориться будет намного проще. Вот так.
Значит, надо создать Гусю идеальные условия для принятия им его последнего ответственного решения. Устроить, другими словами, такой пресс, чтобы он почел за избавление глоток свежего воздуха. И провернуть такую операцию должен будет Гришка Мамонов, в Бутырках каждый второй - его знакомый либо подельник. А помощь ему в этом окажет Сережка Ершов. Не хрен тому без конца за спину сестренки прятаться! Хорошая спина у Нинки, нет слов, но таких - только свистни, сотни набегут! Так что особо гордиться тут нечем…
Вот вспомнил и подумал: что-то давненько не навещал девку. Не все же со шлюхами общаться или вожжаться с той сучкой, что сидит на цепи в подвале. Уже и интересу того, прежнего, нет. Пусть сидит, на волю выпускать тоже нельзя, зачем ненужные неприятности? Ребятки оттягиваются себе потихоньку, и славно, а если чего ненароком случится - так тоже беды большой нет, безымянных могилок-то на великой Руси никто не считал. Вот и эту не заметят…
Что-то на сантименты потянуло, не к добру, видать. Усмехнулся своим мыслям Игорь Петрович и решил окончательно, что самое главное сейчас - кардинально решить вопрос с Гусем. А для этого срочно нужен Мамон. Не сейчас, поздновато уже сегодня, а завтра - прямо с утра. И поставить жирную точку. А то, видишь ли, ударился в панику! Чего паниковать-то? Когда это в жизни все шло гладко? Даже в Чечне порой такое бывало, что казалось, все, полный тебе амбец, Брус! Однако проходило время, и житуха устаканивалась. Не впервой. И тут пронесет…
Игорь Петрович опустил крышку бара и взглянул на сверкающий строй разнообразных бутылок. Рядом, в небольшой холодильной камере, за стеклянной дверцей, выстроились тарелочки с легкими закусками - маслинами, икрой, красной и белой рыбкой…
Подумал Брусницын и достал початую бутылку шведского смородинового "абсолюта" - не подделка какая-нибудь польская, а самый "натурель", - плеснул в тонкий стакан - рюмок еще с Чечни терпеть не мог, - посмотрел и долил почти до края. Ну вот так будет нормально. Взял стакан и поднял к свету, потом одним махом выпил, потер нос рукавом пиджака, резко втянул воздух и посмотрел, чем бы закусить. Ничего не хотелось. Водка жаркой волной разливалась в груди, и никакого хмеля он пока не чувствовал, просто душа вроде как успокаивалась. Хмыкнул и назидательно сказал самому себе:
- Вот еще стакан, и точно потянет на приключения. Нинку, что ли, погонять? Или в клуб какой? Не, с Нинкой обязательно потом на разговоры потянет, на споры, а мне это надо? Лучше уж в клуб…
Он "махнул" второй стакан, теперь даже и не "занюхивая", и бросил пустую бутылку в корзину для ненужных бумаг. Надоело все, противно…
На служебной стоянке он сел в свой любимый, похожий на штатовский танк, "хаммер" и вырулил на улицу. Но когда оказался уже на Садовом кольце, вдруг, неожиданно для самого себя, помчался в сторону Кутузовского проспекта. Надоели проститутки, а вот с Нинкой можно будет оторваться. Давно не был, соскучился, оказывается…
Он ехал быстро. Большой черный "хаммер" с милицейским номером кому придет в голову тормозить? Идиоты такие еще не родились. Да и дороги тут - рукой подать, поэтому решил не звонить, а нагрянуть неожиданно. И уже спустя полчаса - для вечерней Москвы с ее постоянными пробками почти рекорд - он нажал дверную кнопку звонка на пятом этаже.
5
На кухне у Нины Георгиевны сидел Филипп Агеев. Он приехал, чтобы сообщить, что заказ ее выполнен. Просто сообщить, а окончательный расчет можно произвести в любое другое, удобное для нее время. Нет денег - ничего страшного, он и подождать может - при их-то отношениях.
Разговор, а точнее, отчет о проделанной работе не занял и трех минут, тем более что в подробные объяснения Филя вдаваться не стал, просто не хотел, так он и сказал. У каждого свой почерк, зачем же без дела светиться, верно? И она должна была согласиться, что он прав. Но все-таки ее мучили сомнения. Нет, пожалуй, даже и не сомнения, а какое-то не совсем понятное чувство, будто она участвует в странном спектакле и подспудно догадывается об этом, но чего-то боится и поэтому отказывается верить собственной интуиции. Смутные ощущения, неприятные.
Да вот и Валера как-то странно посматривает на нее. Хотя здесь-то как раз все ясно: он же недавно убил человека, а она в этом деле - главная причина, значит, вывести его из такого состояния может только более сильная эмоциональная вспышка. Какая - для Нины не загадка, но что-то ее останавливало. Может быть, его взгляд - несколько отчужденный и полностью лишенный пылкой страсти, которую она испытала с ним еще сегодня утром. Впрочем, закономерно, и не надо сейчас его напрягать. Устал мужик, это видно.
Но - доказательства! Где доказательства? Нина поставила свой вопрос в такой завуалированной форме, чтобы Валера, не дай бог, не обиделся выказанным недоверием. Да верит она ему, конечно же верит, вот и ему, к слову, совершенно незачем ее обманывать, но он же сам заметил давеча, что дело есть дело, и любовь здесь ни при чем.
Пожав равнодушно плечами, Филипп достал из кармана блестящий серебристый "роллекс" адвоката и его удостоверение.
Нина спокойно открыла ярко-красные "корочки", прочитала вслух:
- Штамо Дмитрий Аркадьевич… Генеральный директор частной юридической консультации "Штамо, Штейн и компаньоны"… И все?
- Больше у него в карманах ничего стоящего не было. Носовой платок, ключи, наверное, от дома. Часы вот еще… - Филя небрежно кивнул на "роллекс".
Нина отложила удостоверение и взяла в руки часы, осмотрела со всех сторон, спросила:
- Не знаешь, дорогие?
- Очень, - спокойно кивнул Филя. - Штук десять… баксов.
- Ты посмотри! - удивилась и даже поджала губы Нина. - Да-а, не бедный народец… Кажется, я видела у него эти часы, припоминаю.
Филя лишь неопределенно пожал плечами - мол, видела так видела…
- Тебе, наверное, не стоит этот "роллекс" дома держать. Не ровен час, знаешь? Улика все-таки…
- Вот и я так думаю, - сухо кивнула она и протянула ему часы: - Носи! Тебе очень подойдут.
- Не уверен, - засмеялся Филя, но, помешкав, часы взял и небрежно сунул в карман. - Ты хочешь сказать, что мы в расчете?
Он машинально покручивал лежащее на кухонном столе удостоверение адвоката, которое тот вручил ему перед отъездом в Петербург. Уже на вокзале Штамо сказал, что они могут делать с этой "ксивой" все что угодно, это старое удостоверение, потому что по новому он уже генеральный директор частного юридического бюро "Штамо и партнеры". Ну а часы были извлечены из сейфа Дениса Андреевича, где хранились мастерски выполненные копии разного рода изделий, необходимых в оперативной работе.
Нина посмотрела на его пальцы, потянулась, нечаянно при этом распахнув домашний халат, под которым уже, оказывается, ничего не было. То есть сделала откровенный намек, что, кажется, он хочет от женщины слишком многого и вполне мог бы удовлетвориться тем, что ему так "ненавязчиво" предлагают.
Но порядочный киллер, как им было заявлено утром, должен оставаться самим собой. Дело сделано, расчет произведен, вот разве что тогда?..
И в этот момент "взорвался" долгой трелью дверной замок.
Нина резко, испуганно вздрогнула и с тревогой в глазах уставилась на Филиппа.
- Что с тобой? - удивленно спросил он, не поднимаясь с места. - Ты сегодня кого-нибудь ждала? Ну так бы сразу и сказала, а то я сижу, жду неизвестно чего…
- Я никого не жду! - почему-то шепотом произнесла она и отрицательно затрясла головой.
- Ну так спроси - кто? Это ж явно не ко мне! - Филя открыто улыбнулся, чтобы как-то погасить ее испуг.
- А если это?.. Ой! - Она сжала ладонями щеки и округлила глаза. - Может, ты куда-нибудь спрячешься? Вот в кладовую, а? А после я тебя выпущу…
- Да чего ты испугалась? - почти возмутился Филя. - Мы что, противозаконным делом занимаемся? Или там трахаемся, что ли? Спроси, открой… Будут вопросы - я объясню, что пришел исключительно по делу. Могу я по делу навестить следователя? Да хоть бы и трудоустройством собственным занимаюсь, а ты мне обещала приискать подходящее место. Иди, иди, а то там, на площадке, человек уже надрывается! А если незнакомый, меня позови, я сам разберусь. Не бойся.
И он так спокойно и убедительно это сказал, что Нина отправилась к входной двери…
Брусницын уже пожалел, что примчался без предварительного звонка. Наверняка чертова баба укатила куда-нибудь либо еще не вернулась с очередных блядок. Он уже хотел уходить, когда услышал шаги за дверью.
- Кто там? - раздался сердитый Нинкин голос.
- А ты в глазок посмотри, твою мать! Кто, кто… Чего не открываешь? Кобеля нового завела? - со злостью рявкнул Брусницын.
- Будешь орать, дверь не открою. А то вообще милицию вызову. Скажу, что ко мне ломится пьяный. Они тебе сначала морду начистят, а уж потом решат, кобель ты или обыкновенная шавка.
- Ладно, извини, - поостыл он и подумал, что зря демонстрирует ей свою ярость. У него ж проблемы, а не у нее. Ей о них и знать-то не положено.
Нина Георгиевна открыла дверь и уставилась на Игоря Петровича.
- Напился, что ль?
- Самую малость, - отмахнулся он. - А ты чего так долго?
- Гость у меня. Не шуми, он по делу. Подожди, пока я его провожу.
- Он где?