Денис знал, что ректификационная установка состоит из испарительной емкости - куба и ректификационной колонны, установленной вертикально на крышке куба. Колонна, в свою очередь, включает в себя ректификационную часть и головку колонны. Куб заполняется перерабатываемой жидкостью, нагрев и испарение которой осуществляется нагревателем. Ректификационная часть колонны, по идее, представляет собой некую трубу, покрытую снаружи теплоизоляцией и заполненную внутри контактными элементами. Головка колонны - это система патрубков, к которой подсоединены термометр, конденсатор, охладитель и регулятор отбора. Через охладитель и конденсатор постоянно протекает охлаждающая вода. И ничего подобного нигде не было.
Кроме того, Денис понимал, что следить за всем этим должна прорва народу, так что если бы даже он ошибся, или ректификационная установка была бы хитро закамуфлирована, то, по крайней мере, скопление людей ее бы выдало. А между тем возле каждого агрегата работало по два-три человека, не больше.
Денис вытер рукавом пот со лба. Неужели он ошибся? Кажется, вся хитрость с починкой камеры - впустую. Он посмотрел вокруг и понял, чего не хватает. Собак. Собак тут не было. На таких больших огороженных территориях, как правило, есть собаки - и сторожевые, и бездомные. Ну что ж, во всем нужно находить положительные стороны. Может, это еще и пригодится.
Выходя из последнего цеха, Денис столкнулся с Аллой и Галиным. Вид у директора был несколько обескураженный.
- А… - сказал Галин, инстинктивно поворачиваясь к тому цеху, где они, по его представлениям, оставили видеооператора, - но… а как же…
- Да, спасибо, - сказал Денис, протягивая ему ключи и зачехляя камеру, - я там все запер. К сожалению, починить камеру в полевых условиях так и не удалось, но, может, в городе что-нибудь придумаем, съезжу сейчас на телевидение… К сожалению, это срочно.
- Значит, нам пора, - развела руками Алла.
- Что же, - сказал директор, - конечно, я вам далеко не все показал, но, надеюсь, общая картина…
- Вообще-то, довольно небольшой заводик, - перебил его Денис. - Видал я и побольше. Вот помню на "Кристалле" как-то раз снимали репортаж…
- Денис, помолчи, пожалуйста, - как бы с досадой оборвала его Алла.
- Должен заметить, - с достоинством сказал Галин, - что за девять месяцев этого года мы произвели больше двадцати миллионов литров безалкогольной продукции.
- Это много или мало? - быстро спросила Алла, что-то записывая в блокнот.
Галин немного удивился.
- Для небольшого провинциального городка - это очень много! По сути дела, мы можем поить весь Ростов целый месяц. Хотя у них, конечно, свои заводы имеются. Но и наша вода там котируется, поверьте. А у нас продукцию в основном из области клиенты скупают. Но это не все! В следующем году мы планируем увеличить объем производства продукции в первые шесть месяцев на сорок процентов благодаря техническому переоснащению. В декабре будет закончен монтаж двух новых линий по выпуску нашей фирменной минеральной воды "Новодонская целебная". Мощность одной линии - шесть тысяч бутылок в час, второй - двенадцать тысяч бутылок в час.
- Здорово. А чем еще успеете похвастастаться? - полюбопытствовала Алла, направляясь к воротам. - В чем мне поискать ваши преимущества перед другими бизнесменами?
- Чем еще? - задумался Галин. - Ну, может, тем, что у меня здесь трудятся деревенские жители. Я ведь даю работу почти всему Терехову. Это небольшой поселок, но, согласитесь, и сто человек должны где-то работать и кормить своих детей. У них у всех семьи, это не старики, а взрослые здоровые люди.
- Это замечательно, - совершенно серьезно и честно сказал Алла.
- Да, и я этим горжусь.
Ясно, почему поля неубранные стоят, усмехнулся про себя Денис. Кроме того, что для изготовления спирта надо, чтобы зерно подсохло посильней.
Провожая их, Галин поцеловал даме ручку.
- А почему у вас такая зверская колючка на заборе? - спросил Денис. - От местных жителей обороняетесь? Так ведь они же у вас тут и работают.
Галин длинно посмотрел на него и ничего не сказал.
- Давай я поведу, - сказал Денис и, не слушая ответ, уселся за руль.
Едва они выехали за территорию завода, Денис разогнался до ста двадцати километров в час.
- За нами кто-то гонится? - усмехнулась Алла, доставая свое "Собрание".
- Ректификационные колонны.
- Рефи… как?
- Ректификационные колонны.
- Что это еще за хренотень? - удивилась она.
- Ректификационная колонна - это такая специальная хренотень, которая производит очистку спирта и переработку спирта-сырца в качественный спирт, - сказал Денис. - Без чего, как ты сама понимаешь, водку сделать - никак.
- И они там есть, эти колонны?! Ты видел? Ты их нашел?
- А то.
Алла чмокнула его в ухо, так что Денис едва не отпустил руль.
- Осторожней, заяц! - тут же завопила она.
- Где?! Нет никакого зайца.
- Это я так, на всякий случай.
Денис не нашел на территории завода Галина ни ректификационные колонны, ни что-то другое, что бы подтверждало его догадку о нелегальном алкогольном производстве, и уверенность его уже сильно поколебалась. Поколебалась, но не исчезла. Он решил проверить кое-что еще. Ну а ложь, которую он только что сказал Алле, - наименьшее зло в этой ситуации. Пусть она считает, что все идет по плану, будет спокойней и уверенней в общем благополучном исходе. Но хотя бы они пропавшую жену ресторатора Клюева отыскали - уже кое-что.
- Кстати, - сказал Денис, когда они подъезжали к гостинице. - Зачем человечку, который совмещает функции технолога, инженера и бухгалтера три разных кабинета?
Алла молча пожала плечами.
Глава четвертая
"Друзьями-пенсионерами" Дмитрия Антоновича, о которых шла речь в отчете, полученном Денисом через Турецкого, были Виктор Серафимович Подольный и Иван Иванович Птушко. Оба, несмотря на отменное здоровье, действительно были старички весьма почтенного возраста. Подольному было восемьдесят четыре года, а Птушко недавно справил восьмидесятилетие. Так что покойный Жолдак был по сравнению с ними практически мальчик, да они к нему так, немного свысока, и относились, даже несмотря на то что оба немало лет проработали с ним вместе в школе номер один. Но уже лет двадцать как вышли на пенсию, то есть еще в советские времена. Подольный был учителем физики и астрономии, а Птушко - труда и физкультуры. Оба были заядлыми рыбаками, и это было еще одной чертой, которая сближала их с покойным Жолдаком. Жолдак пристрастился к рыбалке в молодости, после того как овдовел. Конечно, времени у него тогда на это сугубо мужское развлечение было немного, но уж когда он выбирался с друзьями в какое-нибудь укромное местечко, то время проводил не впустую. И если Подольный и Птушко обожали рассказывать и показывать, какие рыбы им встретились, то Жолдак всегда мог просто молча продемонстрировать очередного гигантского карпа или отменную форель. Друзья его ценили и считали человеком везучим. И так продолжалось долгие годы - вплоть до четырнадцатого июля, когда, славно посидев в пивной "Радуга", они распрощались и пошли своей неторопливой пенсионерской дорогой, а Жолдак отправился навстречу своей смерти.
Лариса Жолдак расспрашивала обоих стариков об этом дне уже много раз и надоела им хуже горькой редьки. Разумеется, и Подольный, и Птушко очень ей сочувствовали и переживали, что их приятель так нелепо и трагически погиб. Однако в сложные их стариковские рефлексии вплеталась и мысль, не лишенная некоторой странной гордости относительно прихотливого выбора судьбы: вот я на девятом десятке, еще живу, двигаюсь, пиво пью, а Димки-то Жолдака уже и нет на белом свете. Вон, какая жизнь - хитрая штуковина… Да и жен своих оба уже похоронили, а дети - дети что ж, давно разъехались, у них своя жизнь и свои дети.
Алла Снегур созвонилась с ними и сказала, что, находясь в Придонске уже несколько дней, просто считает своим журналистским долгом неформально пообщаться с его старейшими жителями и заслуженными работниками образования.
Подольный и Птушко жили на одной лестничной площадке в том же доме, что когда-то и Дмитрий Антонович Жолдак (а сейчас его дочь), там вообще было много педагогов. Они долго спорили, у кого принимать столичную журналистку, хотели уже было встретить ее возле подъезда, и пусть сама решит, но потом сообразили бросить жребий, и жребий пал на бывшего учителя труда и физкультуры. Они перешли к Птушко и с энтузиазмом занялись готовкой. Процесс этот заключался в открывании банок консервов и извлечении с антресоли "особо ценных пород водки". Но на фоне унылого повседневного быта им казалось, что они делают что-то особенное.
Алла внимательно их оглядела и нашла, что восьмидесятилетние старички выглядят, как… восьмидесятилетние старички.
На столе стояла початая бутылка водки и нехитрая закуска.
- Садись, дочка, выпей, - строго сказал Подольный. - У нас поминки.
- Кто-то умер? - автоматически спросила Алла, беря предложенную ей рюмку.
- Да, - буркнул Подольный.
Оказалось, в этот день старички всегда поминают. Дело в том, что в 1994 году в Москве, у Мавзолея, был упразднен Пост номер один. Указ об этом через год после трагических событий октября 1993 года подписал тогдашний президент Борис Ельцин.
- И вот, - замогильным голосом возвестил Птушко, - усыпальница вождя мирового пролетариата, возле которой днем и ночью нес вахту Кремлевский гарнизон, окончательно перестала быть официальным государственным символом страны!
Боже, подумала Алла, куда я попала?! Ведь покойный Жолдак вроде был антикоммунистом. Как же он с такими дружками уживался!
Оказалось, впрочем, что и Виктор Серафимович Подольный, и Иван Иванович Птушко тоже мыслили диалектично и свои убеждения в старости пересмотрели. Однако тут имелся другой существенный момент. Дело в том, что у Птушко имелись две дочери, одна из которых вышла замуж за сына Подольного, так что, ко всему прочему, старички являлись еще и родственниками. Сын Подольного, Виктор Викторович, был военным в чине ни больше ни меньше генерал-майора, и карьера его до поры до времени протекала очень даже здорово, поскольку служил он в Москве и командовал тем самым подразделением, военнослужащие которого и несли службу на Посту номер один. Своим искусством солдаты овладевали месяцами. Для этого - скрытый от глаз широкой публики - существовал даже специальный деревянный макет Мавзолея. Ровно за две минуты и тридцать пять секунд караул проходил от Спасской башни до своего поста. И каждый день за торжественной церемонией наблюдали несколько сотен москвичей и гостей столицы. Но после того как главный пост перенесли, звезда Виктора Подольного закатилась, он больше не рос в званиях, а потом и вовсе был отправлен в отставку.
Такую перемену старики переживали как личную драму.
- А теперь главный почетный караул страны находится у могилы Неизвестного солдата в Александровском саду, - пригорюнившись, сообщил Птушко.
- Но это же очень красивое место, - возразила Алла.
- Ладно, выпьем за него, - немедленно предложил Подольный.
Возражений не последовало.
Подольный и Птушко рассказали Алле про своего друга Жолдака, про то, какой это был замечательный человек, и что теперь таких уже не бывает, и, тем более, не будет… Алла, терпеливо слушая, потихоньку направляла векторы их воспоминаний на роковой день четырнадцатого июля. Оказалось, что Жолдак, в отличие от своих друзей, почти не пил, правда, пивком баловался, потому и облюбовали они себе "Радугу" и были там частыми клиентами. Втроем они ходили туда по субботам и средам. А между тем четырнадцатое июля было вторником.
- У вас там в тот день была, наверно, какая-то незапланированная встреча? - вскользь заметила Алла, нанизывая на вилку салат из морской капусты.
- Да нет, - объяснил более словоохотливый Птушко, - мы-то там почти каждый день сидим, а вот Димка, Дмитрий Антонович то есть, только два раза в неделю захаживал. Вы не думайте, Аллочка, мы не выпивохи какие, просто любим там посидеть, поговорить, место больно симпатичное, уютное.
- Очень вкусно, - Алла похвалила салат из морской капусты, - сами готовили? - Краем глаза она видела выглядывающую из мусорного ведра консервную банку.
Старик, однако, был польщен.
- В молодости я служил на Дальнем Востоке, - похвастался Птушко. - Мы там эту морскую капусту только что в уши не заталкивали.
- Очень ей это интересно, - сердито заметил Подольный.
- Да я не к тому, - сказал Подольный, - я сейчас просто вспомнил того детину в тельняшке.
- Какого детину?
- А того, что в "Радуге" появляется частенько - такой детина в тельняшке, он ведь и тогда… - начал было Птушко и прикусил язык: - Да чушь все это, не важно…
- Матросик? - улыбнулась Алла. Она хорошо знала, как вести себя с мужчинами разных возрастов. - Морской волк?
- Морской волк?! - немедленно разозлился Птушко. - Да у него молоко на губах еще… Хорош морской волк, на КРАЗе приезжал!
- И о чем же он говорил с Дмитрием Антоновичем? - спросила Алла.
Старики переглянулись. Потом, как по команде, почесали затылки. Подольный сказал:
- Разве мы об этом упоминали?
- Мы об этом не упоминали, - подумав, решительно подтвердил и Птушко.
- Значит, мне показалось, - мило согласилась Алла.
Все, что было возможно, она уже узнала. В пивной "Радуга" Жолдак появился во вторник, встретился там с каким-то типом в тельняшке, после чего ушел и угодил под машину. С друзьями он ни о чем существенном не говорил, так, обсуждали лишь планы на предстоящую рыбалку: отставной генерал, сын Подольного и зять Птушко, обещал привезти какие-то чудодейственные японские удилища. Если Жолдака убили, то спланировано все было весьма недурственно. Резонно предположить, что Жолдака вызвали телефонным звонком в пивную, где в это время сидели его друзья, чему есть многочисленные свидетели. Значит, получается, что Жолдак вроде как зашел просто выпить пива и посудачить с приятелями. А уже в пивной к нему подошел мужчина в тельняшке и, вероятно, сообщил что-то важное, что заставило Жолдака оттуда уйти. И через несколько минут он угодил под колеса белых "Жигулей" Сергея Орлова. Правда, в отчете, который Денис сумел каким-то путем получить, было сказано, что есть еще два свидетеля, которые видели Жолдака бредущим пьяным по улице. С ними, как и с Сергеем Орловым, нужно было пообщаться персонально. Но сперва - мужчина в тельняшке. Алла вспомнила, что восковая фигура в ресторане "Чайка", изображающая подполковника Лося, тоже была в тельняшке, он ведь бывший моряк. Нет, это уж слишком, тут все-таки речь идет о каком-то водителе КРАЗа.
Вечер с учителями в отставке закончился очень мило: рассматриванием многочисленных семейных и школьных фотографий. Когда Алла ушла, старички еще долго из окна смотрели ей вслед. Наконец Подольный вздохнул:
- Какая женщина… Только что-то у меня печень заныла.
- Да уж, - подтвердил его друг. - Но самое противное заболевание - это артроз.
- Ты так думаешь?
- Конечно! При артрозе у тебя твердеет все, кроме того, что ты хотел.
Алла сидела в пивной "Радуга". Действительно, заведение оказалось вполне цивилизованным, совсем не напоминавшим подобные советские местечки. Сюда заходила публика разных сортов, и все мирно уживались. Имелся бар с широким ассортиментом напитков. Алла уже привычным глазом отметила, что спиртного, якобы московского производства, тут нет. Значит, если Денис прав и его все же в Придонске подпольно производят, то потом переправляют в столицу или куда-то еще.
Алла просидела около полутора часов, когда наконец ее клиент появился. Она заметила его еще через стекло: он затормозил свой КРАЗ почти напротив "Радуги". Выпрыгнул из кабины, постукал по колесам. Под распахнувшейся кожаной курткой была видна тельняшка.
Алла расстегнула несколько пуговиц на рубашке, закатала рукава, стерла помаду с губ, распустила волосы. И, подойдя к стойке бара нарочито нетвердой походкой, совершенно преобразилась. Там ее уже ждал бокал пива. Алла чуть отпила и отвернулась, ожидая появления водителя КРАЗа. Тот вошел, по-приятельски кивнул завсегдатаям или просто стенам, хотел было сесть, но, заприметив у стойки незнакомку с соблазнительными формами, не мешкая, направился туда. Однако Алла стояла так, что заглянуть ей в лицо у водителя не было никакой возможности. Он все ждал своего пива, а бармен что-то тянул, и тут водитель увидел, что рядом стоит почти полный бокал отличного темного крепкого пива, наверно, этой самой нетвердо держащейся на ногах дамочки. Вот и способ познакомиться! И водитель единым махом опрокинул бокал себе в горло. После чего издал рокочущий звук стратегического бомбардировщика.
Алла повернулась и обнаружила, что ее бокал пуст. А рядом стоял здоровенный, бритый наголо (привет Денису) детина, косая сажень в плечах. И гнусно ухмылялся.
Алла посмотрела на него и вдруг горько зарыдала.
Детина оторопел. (Да и не только он: все, кто был в пивной, - пять-шесть мужчин разного возраста - молча смотрели на сцену, которая разворачивалась у стойки.) Потом детина почесал затылок и сказал немного смущенно:
- Да ладно, ну чего ты, метелка, в самом-то деле, а? Кончай сырость разводить. Я тебе другой стакан оплачу, без понтов! Эй, давай, налей девчонке!
- Нет, - сказала Алла.
- Нет? - удивился детина.
- Нет.
- Брезгуешь, что ли?
- Нет.
- Но почему тогда? Почему?!
- Как тебя зовут, дружок? - Она артистично икнула. - Ой!..
- Коля, - улыбнулся детина.
- Вот смотри, что получается, Колян, - сказала Алла. - Сижу я в баре…
- Тут пивная вообще-то, - поправил детина.
- Сижу я в баре, никого не трогаю, пью пиво. И так мне тяжко и грустно на душе! Ведь какая жизнь поганая, а?! Это же хyдший день, какой я видела! Сначала я пpоспала. Потом пpибежала в контоpy, и меня с тpеском yволили. Выйдя на yлицy, я обнаpyжила, что y меня yкpали машинy. В милиции мне сказали, что помочь ничем не смогут. Пpишлось домой на такси ехать. В такси я забыла поpтфель со всеми докyментами и кошельком. А водитель, сволота, сpазy смылся. Дома я застала мужа в постели с любовницей. Муж мне тут же сказал, что в постели я на хpен ни на что не гожyсь и выгнал меня из дома. Hy и вот, я идy… - Алла уронила голову на руки и зарыдала…
Детина деликатно похлопал ее по плечу: ничего, мол, с каждым случается, а глазки его уже плотоядно зажглись, предвкушая легкую добычу.
Алла подняла голову:
- Hy и вот, я идy в баp, то есть в эту пивную, хочу напиться и покончить со всем, и вот, уже когда я окончательно pешаю поpвать с этой жизнью, тyт появляешься ты, Колян, и выпиваешь мой яд!
- Что?! - обалдел Коля, инстинктивно хватаясь за горло.
- Если бы ты знал, - сокрушалась Алла, - как я его выпрашивала у своей подруги… она у меня в аптеке работает! Бук… - она икнула, - буквально на коленях стояла, вот!
- "Скорую"! - прохрипел детина, провисая на стойке бара, - "ско…ру…ю…"
Бармен бросился было к телефону, но Алла поманила его пальчиком, шепнула что-то на ухо и сунула купюру в нагрудный карман рубашки. Напряженное лицо труженика стойки немного расслабилось. Он, бросив косой взгляд на задыхающегося детину, сказал в трубку, не набрав ни одной цифры:
- Приезжайте в "Радугу", у нас отравление! Кажется, он умирает!