Тарас Петрович и вправду знал. Вернее, помнил историю ареста этих отморозков. Их взяли в квартире Невлера, где они обмывали очередное удачное дело. За час до этого они выволокли из машины водителя такси, разбили ему голову молотком и отняли выручку. Водитель остался инвалидом на всю жизнь. Отморозков арестовали, судили и посадили.
Но то, что компания молодых ублюдков замешана в убийстве Глузмана и его семьи, об этом до сих пор никто не догадывался, хотя произошло оно еще в девяносто восьмом году. Да и само дело, кстати говоря, было тогда же приостановлено ввиду нерозыска обвиняемых.
В общем, признание Владимира Кабанова, которого замучила совесть, было для Тараса Петровича большой и абсолютно непредвиденной удачей.
- Кому вы передали бриллианты? - жестко спросил Тарас Петрович.
- Кареткину, - ответил Вован. - Ричарду. Он нас на Глузмана и навел. Велел похитить его и пытать, пока он не сознается. Глузман долго молчал, а потом Парша жену его трахнул, прямо у него на глазах. То есть… - Вован замялся. - Сначала-то Парша его просто пугал. Ну, что жену его трахнет. Глузман тогда заплакал и все нам рассказал. А Парша потом все равно жену его оприходовал. Сказал: "Не пропадать же добру"… Гражданин следователь, вы не думайте, я ее не трогал. И Невлер тоже. Парша ему предложил, а он отказался. Парша ее потом и убил. Задушил какой-то веревкой. А Глузмана убил Невлер. Сначала хотел ножом, но потом сказал, что так слишком долго придется возиться. Парша ему сказал: "А ты попробуй топором". Ну он взял топор и убил.
Елкин желчно усмехнулся:
- А ты, значит, в стороне стоял?
Вован кивнул:
- Угу. Они знают, что я человека убить не могу. Избить, это еще куда ни шло. А убивать я не умею. Руки дрожат и тошнит… Они меня и не заставляли никогда. Я тогда даже из гаража вышел. Потом они меня позвали, чтобы трупы помог в лес отвезти.
- Ты можешь показать место, где закопаны трупы?
Вован подумал и ответил:
- Наверно. Место приметное. Там недалеко полянка есть, мы на ней пару раз пикники устраивали.
- Пир на костях, - тихо проговорил Тарас Петрович, глядя на бандита прищуренными глазами.
- Чего? - не понял Вован.
- Ничего. - Тарас Петрович затушил сигарету в пепельнице и подытожил: - Значит, заказчиком был Кареткин. И бриллианты вы передали ему. Он вам заплатил?
- Угу. По три косаря на рыло. Большие деньги.
- Да уж, - хмыкнул Елкин.
- Если не верите, арестуйте Кареткина! - с жаром сказал Вован, по своему расценив это "да уж" и думая, что Елкин ему не верит. - Я готов все это прямо при нем повторить!
- Не получится, - сказал Тарас Петрович. - Сдох твой Кареткин.
Ричарда Кареткина нашли три месяца назад в подъезде собственного дома с перерезанным горлом. Убийца тогда так и не был найден. Но вдаваться в детали Тарас Петрович не стал.
- Сдох? - Вован вытаращил на следователя глаза и открыл рот. - То есть помер, что ли?
Елкин кивнул:
- Ага, помер.
- А как?
- Молча. Взял и откопытился. Между нами, туда ему и дорога.
Вован сглотнул слюну. Наконец он пришел в себя и перестал таращиться на Елкина. Снова опустил взгляд. Тарас Петрович пристально на него посмотрел и вдруг сказал:
- Ну давай, колись. В чем еще хочешь признаться?
- Я? - поднял голову Вован.
- Ну не я же, - холодно ответил следователь.
- А почему вы решили, что я…
- Брось! - поморщился Елкин. - Я же тебя насквозь вижу, Кабанов. Будь мужчиной, сказал "а", скажи и "б". Что еще вы натворили, о чем не знает следствие?
Вован горько усмехнулся:
- Все-то вы видите… Вы правы. Было еще одно дело. Сразу после Глузманов.
- Ну, - поторопил его Тарас Петрович.
Вован вздохнул:
- В Москве было дело.
- Когда? - уточнил Тарас Петрович.
- Да сразу после Глузмана. Считай, четыре… или уже пять лет назад. В девяносто восьмом, вон когда. Дело нам, как всегда, предложил Кареткин. Сказал, что деньги почти халявные, никаких напрягов у нас с этой су… то есть с этой женщиной не будет.
- Ты толком говори. Что за дело? И с какой женщиной?
- Коржикова ее фамилия. Ричард еще прикалывался, говорил, что этот коржик хоть и сухой, но мы его раскусить сумеем. Нужно было вывезти ее за город и хорошенько отметелить. Ну чтоб она в больницу попала. Она там у них в мэрии работала. Не то помощником, не то советником. Я уже точно не помню.
- Кто был заказчиком?
- Ричард сказал, что дело ему предложил какой-то московский биз.
- Кто?
- Ну бизнесмен. Мы потом с ним встречались в Москве. Ричард обычно на встречу с заказчиком нас не брал, но тут заказчик сам захотел на нас с пацанами посмотреть.
- Как звали заказчика?
Вован пожал плечами:
- Без понятия. Он нам не представлялся. У Ричарда бы спросить, но… - И Вован вздохнул, в том смысле, что спрашивать уже поздно.
- Где проходила встреча? - спросил Елкин.
- Точно не знаю. Где-то на севере Москвы. За рулем Ричард был, да я и не разбираюсь в Москве. Мы припарковались у обочины, и он к нам в машину забрался. Мы с пацанами на заднем сиденье сидели, а он рядом с Ричардом сел.
- Внешность его запомнил?
Вован покачал головой:
- Нет. Он был в кепке и темных очках. Бородка у него вроде бы была, но тоже не настоящая. Слишком уж аккуратная. Один только нос из настоящего и торчал. Но нос был обычный, не длинный и не короткий. Так что рожу я его не видел.
- О чем вы с ним говорили?
- Да ни о чем особенном. Он велел нам быть осторожнее. Сказал, что если мы провалимся или нас вычислят, всем не поздоровится.
- Угрожал, что ли? - уточнил Тарас Петрович.
- Да нет, не совсем. Просто… предупреждал. Ну чтобы мы не схалтурили.
- Ну и как? Не схалтурили?
Вован смущенно откашлялся в кулак.
- Вообще-то, да, - промямлил он. - Мы ее никак в машину затолкать не могли. Она везде с охранником своим ходила, с шофером. И в магазин, и в подъезд. Шофер - мужик здоровый, и рожа свирепая. Парша предложил его завалить, но мы не решились. Могли все дело из-за него сорвать. Да и ментам попасться.
- И что же вы в итоге сделали?
- Да это… - Вован покраснел еще больше. - Ну, короче, бомбу ей поставили. Прямо возле квартиры. Только лавандоса на настоящую бомбу пожалели. Невлер с корешем своим московским связался, и тот нам бомбу сам собрал. Из подручных средств.
- Что за кореш, как зовут?
- Да не знаю я. Невлер с ним встречался. Мы в это время на хате ждали.
- И что было дальше?
- Ну присобачили мы к ее двери бомбу и стали ждать на улице, в машине. Вечером она к подъезду подкатила, шофер ее из машины вывел и в подъезд повел. Ну а черед пару минут громыхнуло. Только мы потом узнали, что бомба оказалась лажовая. В газетах писали, что сдетонировала только половина взрывчатки. А Коржикова эта, оказалось, одними царапинами отделалась. И шофер ее тоже. Мы тогда по-быстрому ноги сделали из Москвы и на дно залегли. Ну а как только наружу вылезли, тут вы нас и замели. С водилой этим. Первое наше дело было после перерыва. Видать, не судьба была нам погулять по-человечески. Эх-х…
Вован погрузился в тягостные размышления. Пока он думал, Тарас Петрович закурил новую сигарету. Вован поднял голову и задумчиво посмотрел на струйку сизого дыма, поднимающуюся к потолку.
- А знаете что, гражданин следователь?..
- Что?
- Я еще одно имя помню. Оно вам может пригодиться.
- Ну говори, - разрешил ему Елкин.
Вован наморщил лоб и произнес:
- Миша Голиков.
На это раз пришел черед Тараса Петровича удивленно раскрыть рот. Дело в том, что тамбовского бизнесмена Михаила Голикова нашли недавно мертвым.
- Как говоришь - Голиков?
- Угу. А чего это вы так удивились? - прищурился Вован. Внезапно до него дошло. - Так его что, тоже?
- Что "тоже"? - неприязненно сказал Тарас Петрович.
- Ну того… завалили? Так же, как и Кареткина?
- Кабанов, вопросы здесь задаю я, - напомнил Тарас Петрович. - Договаривай давай, чего ты сюда это имя приплел?
- Почему "приплел"? - обиделся Вован. - Я не приплел. Это к нашему делу относится. Голиков этот с Ричардом дружил. У них там какие-то завязки общие были. Не то в бизнесе, не то еще в чем-то. И пижон этот московский… ну, который бабу нам заказал… на Ричарда через Мишу Голикова вышел.
- То есть Михаил Голиков был в этом деле посредником? - уточнил Тарас Петрович.
Вован кивнул:
- Во-во. Им и был. Это… гражданин следователь, а что, его и правда грохнули? Так же, как Кареткина?
Тарас Петрович проигнорировал вопрос Вована. Вован воспринял молчание как утвердительный ответ.
- Выходит, кто-то посредников убирает, - задумчиво наморщив лоб, резюмировал он. - Вот это да… Так и до нас с пацанами доберутся.
Тарас Петрович выдвинул верхний ящик стола, достал лист бумаги и положил его перед Вованом.
- Так, Кабанов, а теперь ты возьмешь ручку и напишешь обо всем, что мне сейчас рассказал. Со всеми подробностями. А заодно напишешь и о том, что не успел мне рассказать.
- Так это… - Вован озадаченно поскреб в затылке. - Гражданин следователь, так ведь это же долго!
- А нам с тобой спешить некуда, - сказал Елкин и достал из пачки новую сигарету. - Будем сидеть, пока не напишешь обо всем. Начинай.
Глава шестая
Куда падают кирпичи
1. Арест
Несмотря на то что Андрею Андреевичу Полякову стукнуло сорок девять, он был строен, подтянут и мускулист, как молодой парень. Походка у него была легкой и упругой. Глаза блестели ясным, спокойным светом. Темные волосы были аккуратно причесаны, брюки отутюжены, а рубашка - в какое бы время года и в каких бы обстоятельствах вы ни встретили Андрея Андреевича - всегда была свежей и чистой.
Будучи с молодых лет частью огромной системы, занимая в этой системе строго определенное место, Поляков был твердо уверен, что главное в жизни - дисциплина. Причем не только дисциплина тела, но и дисциплина ума.
В молодости дисциплина помогает молодому человеку избегать излишеств и тем самым закладывает прочный фундамент для долгой и здоровой жизни.
В пожилом возрасте дисциплина помогает человеку поддерживать свое стареющее в соответствии с неумолимыми законами природы тело в приемлемой физической форме.
Два раза в неделю Поляков посещал тренажерный зал. Сорок минут он мучил и растягивал свое тело на тренажерах и еще сорок - спарринговался с партнерами на ринге. (В молодости Андрей Андреевич был мастером спорта по боксу.) По субботам Поляков полтора часа плавал в бассейне. Часто, глядя на молодых атлетов, "качающих железо" в тренажерном зале, он с удовлетворением отмечал, что ни в чем не уступает им и почти любого из них отправит в нокаут в первом же раунде, если им доведется встретиться на ринге и сразиться всерьез.
Но дисциплина тела - это еще полдела, считал Андрей Андреевич. Не меньшую роль в жизни человека (как мыслящего существа) играет дисциплина ума. Именно она помогает человеку определить ясную цель и четкую задачу и продвигаться по пути их достижения и осуществления.
А цель у Андрея Андреевича была ясная - сделать все, чтобы его любимая и единственная дочка Катя никогда и ни в чем не нуждалась. Ради достижения этой цели Поляков готов был заложить дьяволу душу. Но, к сожалению, ни дьявола, ни Бога он на своем жизненном пути не встречал, поэтому рассчитывать приходилось только на собственные силы.
Так получилось, что шесть лет назад Поляков ушел от жены, оставив у нее на руках двенадцатилетнюю дочь. Ушел, потому что не мог не уйти. Всего один раз в жизни он отступился от своих принципов и позволил себе "немного расслабиться на стороне" (как называли это его нынешние коллеги-бизнесмены). Секс с молодой, красивой и, как выяснилось позднее, дьявольски хитрой девушкой вскружил Полякову голову. Настолько, что он искренне поверил в то, что влюблен в нее. А когда наваждение рассеялось, было уже поздно.
Андрей Андреевич часто вспоминал тот разговор с женой. Они сидели на кухне и ужинали. Дочка гостила у дедушки с бабушкой, и Поляков решил использовать этот шанс и поговорить с женой откровенно и наедине. Жена по своей привычке болтала без умолку: о ценах на мясо, о погоде, о своих подругах, о том, что нужно купить новую машину и так далее, и тому подобное. Поляков мучительно выжидал. Наконец он дождался паузы (жена поддела на вилку кусок чахохбили и отправила его в рот) и сказал четко и ясно:
- Валя, у меня есть другая женщина.
Мясо выпало изо рта жены и шмякнулось на тарелку. Она уставилась на Андрея Андреевича своими выпуклыми, водянистыми глазами. Вскоре первый шок прошел, и жена снова смогла говорить.
- Я догадывалась, - сказала жена. - И кто эта несчастная?
Поляков нахмурился:
- Это не имеет значения. - Он выдержал паузу и твердо сказал: - Я хочу уйти. В конце концов, я сполна выполнил свой супружеский долг.
- Какой долг ты выполнил? - ернически переспросила жена.
- Супружеский, - повторил Поляков. - Я был тебе хорошим мужем и подарил прекрасную дочь.
- Подарил, значит? - Жена всплеснула руками. - Замечательно! Просто великолепно! Благодетель ты мой! Даже не знаю, как тебя и благодарить!
Она облокотилась о стол и слегка подалась вперед.
- А ты в курсе, что дочку еще нужно вырастить? - даже и не сказала, а по-змеиному прошипела жена. - Или ты думаешь, что она - трава, которая растет сама по себе? Ты знаешь, что твоя дочь не только дышит воздухом, который ты ей - благодетель ты наш - подарил? Ты знаешь, что ей еще иногда нужно кушать? Покупать одежду?
Поляков положил вилку на стол и спокойно посмотрел в глаза жене. Он ожидал, что жена, как всегда, стушуется и съежится под его взглядом, но этого не произошло. Видимо, жена была не на шутку рассержена.
- Я об этом знаю, - спокойно ответил Андрей Андреевич. - Но это уже не супружеский долг. Это долг отцовский, и я его выполню. Чего бы мне это ни стоило. Больше я не хочу об этом говорить.
Поляков встал из-за стола, взял свой портфель и ушел из дома. Как оказалось, навсегда.
Позже выяснилось, что у молодой, к которой он ушел, помимо него, было еще два таких же, как он, "папика" (это она, молодая, их так называла). И что без квартиры, машины и денег - а Поляков как честный человек все оставил бывшей семье - Андрей Андреевич был ей совсем не нужен.
Поначалу Поляков приуныл. Даже ушел в трехдневный запой (во второй раз в жизни изменив идее дисциплины). Но потом рассудил, что в принципе ничего страшного не произошло. С дочерью он мог видеться хоть каждый день, никто ему не запрещал. А жена… Жена была всего лишь многолетней привычкой, такой же, как курение или чистка зубов. А от любой привычки можно избавиться. Нужны только время и сила воли. И того и другого у Полякова было в избытке.
Вскоре боль и правда прошла. По жене он теперь совершенно не тосковал. Вот по дочке скучал, это да. Даже какое-то время испытывал перед ней вину. Но потом убедил себя в том, что главное, что он может сделать для дочки, - обеспечить ей безбедную жизнь. Все остальное - чушь и пустая лирика.
С тех пор большую часть заработанных денег Андрей Андреевич тратил на дочь. Сначала определил ее в спецшколу с английским уклоном. Затем дал деньги на обучение в престижном университете. По выходным Поляков сам покупал ей одежду, совершая с дочерью многочасовые шопинги по модным бутикам.
На карманные расходы Поляков много денег дочери не давал, опасаясь, что она пристрастится к наркотикам. Хватало с него и того, что она курила (и никакие разъяснительные беседы тут не помогали). Поначалу Катю это страшно раздражало, но затем она смирилась. В конце концов, достаточно ей было привести отца в магазин и показать ему вещь, которую она хотела бы иметь, и отец тут же вынимал кошелек и выдавал ей нужную сумму.
С каждым годом Катя уважала отца все больше и больше. Однажды она спросила его:
- Пап, а если я вдруг заболею и для лечения понадобится миллион долларов - ты достанешь его для меня?
Отец подумал и кивнул:
- Определенно.
- А где ты возьмешь такие деньги? - не унималась дочь.
Андрей Андреевич пожал плечами и ответил:
- Не знаю. Но достану. А вообще - не забивай себе голову дурацкими вопросами. Давай лучше зайдем в кафе и съедим по мороженому.
Таким образом, жизнь Андрея Полякова наладилась. И наладилась настолько, что он ничего больше не хотел в ней менять.
Андрей Андреевич поднялся с постели как всегда рано. Размял похрустывающие суставы, отжался на кулаках семьдесят раз, покачал пресс, подтянулся пятнадцать раз на перекладине и в завершение комплекса омолаживающих процедур (как прозвала их дочка) принял ледяной душ.
Затем он побрился, причесался и принялся готовить себе завтрак. Завтрак Полякова состоял из тарелки овсяной каши, двух больших яблок, чашки зеленого чая и бутерброда с вяленой говядиной.
В самый разгар приготовлений в дверь позвонили. Андрей Андреевич отложил ложку, вытер руки и направился в прихожую. Глянув в глазок, Поляков увидел двух незнакомых мужчин в куртках.
- Кто там? - спросил Андрей Андреевич.
- Милиция. Открывайте! - послышалось в ответ.
Сердце у Полякова неприятно сжалось, но он быстро взял себя в руки.
- Минуту. Открываю, - как можно спокойнее сказал он, поворачивая ручку замка.
Мужчины были среднего роста, среднего возраста и очень суровые на вид. Войдя в прихожую, они сами закрыли за собой дверь, как если бы чувствовали себя в этой квартире не гостями, а хозяевами.
- Собирайтесь, - сказал Полякову один из милиционеров, худой и лысоватый. - Мы задерживаем вас по подозрению в убийстве. Вот ордер.
Он показал Андрею Андреевичу белый листок ордера. Глянув на ордер, Поляков почувствовал, как к горлу его подкатила легкая тошнота. "Неужели это все всерьез?" - пронеслось в его голове. Однако вид и повадки мужчин не оставляли никаких сомнений в том, что все это было всерьез. Зная свои права, Поляков попросил их предъявить документы. Мужчины кивнули, и спустя секунду документы были предъявлены.
- Все верно, - сказал Андрей Андреевич, изучив удостоверения. Он поднял на милиционеров глаза и спросил: - Значит, я должен ехать с вами?
- Именно, - кивнул худой милиционер. - Машина ждет внизу.
Поляков вздохнул:
- Одеться-то хоть можно?
- Можно, - услышал он в ответ. - Только побыстрее.
- А что, боитесь, тюрьма закрывается на обед? - пошутил Поляков.
Милиционеры никак не отреагировали на его шутку. Их лица остались суровыми и бесстрастными. Поляков вновь вздохнул:
- Ладно, сейчас оденусь. Можете пока попить кофе. Вода только что вскипела.
- Спасибо, мы уже пили, - сказал худой милиционер.
Поляков кивнул и пошел в спальню - одеваться. Худой милиционер остался в прихожей, а его коллега отправился за Поляковым.
- Скажите хоть, кого я убил? - спросил его Андрей Андреевич, натягивая джинсы. - А то у меня что-то с памятью.