Или, может быть, все гораздо банальней? Может, Комаров стал по-тихому договариваться с мадридским клубом (каким, кстати?), а сведения об этом каким-то образом просочились в печать?
В прошлом году футболисты "Буревестника" готовились к сезону как раз в Испании. Это кто-то Денису говорил… Да Вероника же и говорила, Рябова, тоже ездила туда. Вполне с Комаровым там мог кто-то навести мосты.
Денис хотел позвонить в Толстопальцево, попросил прислать какую-нибудь информацию об этой поездке. Но, взяв трубку в руку, набрал номер Вероники. Может, она там грустит одна дома, стоит женщину отвлечь от неприятных мыслей. Хотя вряд ли она грустит, вряд ли одна и вряд ли вообще дома. Оказалось, однако, дома.
- Это не в прошлом году было, - сразу же поправила Вероника, - а в позапрошлом! В декабре две тысячи первого.
- Но Комарова тогда еще не было в команде, верно?
- Кажется, нет. Это было классно, - вздохнула Вероника. - Так весело. Просто здорово. У них такие праздники, у этих испанцев, забавные зимой, прямо как у нас весной, но и то сказать, там же и погода в декабре как у нас в апреле, если не лучше… А еще… - оживилась Рябова, ударившись в воспоминания, но Денис прервал этот поток сознания:
- Что вы хотите этим сказать?
- Простите?
- Вот эта фраза насчет забавных праздников - что она значит?
- Ну… например, я точно не помню, двадцать восьмого, кажется, декабря в Испании отмечают как День невинных.
- Что значит этот День невинных?
- Как наше первое апреля. Испанцы вовсю дурачат друг друга.
- Вот как, - упавшим голосом пробормотал Денис. - Вы нам очень помогли… Макс, - крикнул он, - ну-ка посмотри, что в этот день еще было в испанских газетах.
Молчание было ему ответом. И еще мерный храп. Филя никогда не храпел.
- Макс, ты спишь?! - зарычал Денис, не вставая тем не менее из-за стола.
- Теперь нет, - тут же ровным голосом сказал Макс.
- Есть работа. Прошерсти испанские спортивные газеты за двадцать восьмое декабря.
- Я это уже делал, Дэн, - напомнил Макс.
- Проверь еще раз, - с нажимом сказал Денис. - Если найдешь что-то необычное, сразу свистни.
Макс "свистнул" сорок минут спустя и виноватым голосом зачитал следующие выдержки из итальянской прессы:
- Газета "Марка" сообщила, что по достоверной информации, президент Бразилии позвонил президенту "Реала" и попросил срочно отпустить Роналдо на карнавал в Рио-де-Жанейро.
- Дальше, - сказал Денис.
- Газета "Спорт": президент "Барселоны" поставил подпись под коллективным письмом, требуя вотума недоверия… самому себе.
- Дальше, - сказал Денис.
- "Мундо депортиво" выдумала китайского защитника Журдэна, которого "Барса" якобы купила за бесценок. Китаец поселился в китайском квартале, настойчиво изучает испанский и вот-вот заговорит на нем так же хорошо, как президент клуба на… китайском".
- Все понятно, - прокомментировал Денис. - Это розыгрыши. Первоапрельские шутки.
- Двадцативосьмидекабрьские, - поправил Макс. - Нас поимели.
Э-эх, не те, не те времена! Денег много, а порядку мало.
Администратор "Буревестника" Виктор Палыч Евсеев пребывал на своей славной должности без малого тридцать пять лет. И, положа руку на сердце, он мог сказать, что знал и лучшие времена. Нет, в материальном плане на сегодняшнюю жизнь ему грех было жаловаться, о таком сервисе в шестидесятые, скажем, годы можно было только мечтать. Условия что для тренировок у футболистов, что для деловой работы у этого… как его… у менеджмента превосходные. И все же нет-нет, а ныло сердце у Виктора Палыча, когда он смотрел иной раз на пожелтевшие от времени фотографии. Какие были футболисты! Какие имена!
Хотя, кто знает, Виктор Палыч был не догматик и не консерватор, он вполне допускал, что через пару десятилетий какой-нибудь его преемник будет так же грустить и предаваться ностальгии по романтическим временам начала двадцать первого века… И все же, все же! Не сравнить. Какие были люди тогда (даже не о "футбольщиках" речь), какие человеки обращались к нему лично, Виктору Палычу Евсееву, с деликатнейшей просьбой помочь с билетом на центральную трибуну! Известные писатели, знаменитые артисты, и никому не известные секретные академики болели за "Буревестник"! Звонили Виктору Палычу, как своему старому и преданному другу (а ведь так оно и было!), и Виктор Палыч, их старый и преданный друг, лично отводил на трибуну, и они там не гнушались общества простых болельщиков, истинных любителей футбола, сидели и лузгали семечки вместе со всеми. А однажды приехал… Гагарин.
Виктор Палыч не поверил, когда ему сказали, и не стал проверять, но слух повторился, и тогда администратор разом вспотел и понесся по гаревой дорожке, безошибочно чуя носом, зачем побежал - даже и сам не знал, все равно не смог ведь добраться до космонавта номер один, потому что толпа вокруг него мигом собралась неимоверная, и капитаны обеих команд не стали разыгрывать в орел-решку, кому начинать и где чьи ворота, а тоже повели своих партнеров к той трибуне - засвидетельствовать уважение. И только одинокий судья в длинных черных трусах остался на поле и беспомощно вертел головой, не понимая, что происходит… Эх, были времена… А сейчас что? Денег много, а порядку мало. Но об этом он уже думал вроде бы. Как говорит внучка, повторенье - мать ученья и отец маразма.
Виктор Палыч Евсеев встряхнулся и поднял глаза на этого назойливого молодого человека небольшого росточка, пытаясь сосредоточиться и понять, что же от него хотят. Хотя чего могут хотеть от старого администратора? Конечно, парочку билетов на хорошие места. Халявщики несчастные. Сейчас начнет ссылаться на важное какое-нибудь знакомство и сыпать фамилиями.
Да, но с другой стороны, теперь-то, в середине февраля, это было как-то неуместно. Разве что речь идет об абонементе? Да нет, все равно не похоже, уж больно несолидного вида клиент. "Клиент" между тем болтал что-то не переставая. Евсеев сделал прерывающее движение рукой и внушительно сказал:
- Итак, молодой человек?
- Вот я и говорю, - тарахтел Филипп Агеев (а был это, разумеется, он в кабинете администратора "Буревестника"). - Ведь можно же как-то это определить? Неужели у вас никаких следов не остается и вы не фиксируете, кого и куда сажаете. То есть, - тут он засмеялся, - рассаживаете, конечно, рассаживаете - не сажаете.
Филя пытался разыскать друзей Деревянко, для которых тот доставал контрамарки. Денис отмахнулся от этой идеи как от неперспективной и чрезмерно сложной с самого начала. Но Филя был опытный сыскарь, и он хорошо знал, что не бывает сложных решений. Сложные выводы почти всегда надуманные и высосанные из пальца. Демидыч был занят слежкой за квартирой Комарова и его девушки. А Филя по большому счету бил баклуши, а значит, у него были развязаны руки для поисков простых решений.
…До Евсеева наконец дошло, что расхлябанный молодой человек - частный сыщик, действующий с ведома президента клуба. Почему-то это его расстроило, и Виктор Палыч поджал нижнюю губу.
- Все мы фиксируем, - сухо сказал он.
- Ага! - обрадовался Филя. - Значит, у нас просто недопонимание!
- Недопонимание?
- Ну да! Ведь вы сказали моему шефу по телефону, что Деревянко лично забирал билеты, а для кого - неизвестно.
Теперь Евсеев уже окончательно сообразил, о чем идет речь: об этом загадочном водителе покойного тренера Рябова. И Евсееву стало неприятно, что его об этом расспрашивают. Рябова он недолюбливал. Рябов был пришлый человек. В прежние, союзные, времена он никогда не имел отношения к Команде. (Именно так про себя называл Евсеев "Буревестник".) Еще будучи действующим футболистом, Рябов играл за другие клубы, а когда стал тренером, тоже работал в других местах. И вот несколько лет назад Рыбак решил позвать в Команду этого сумасброда. И началось! Запросы у нового тренера оказались несусветные. То новую базу ему подавай, то стадион ремонтируй, то заслуженных ветеранов из Команды отчисляй, то мальчишек каких-то зеленых покупай! А уж какие им деньжищи-то платят, это ж в голове не укладывается. Нет, была бы воля Виктора Палыча, он бы так рассудил: ты поиграй сперва за Команду бесплатно, побегай на сборах в Ялте по мокрой галечке, коленки в кровь порасшибай, ревматизмом обзаведись, а уж к тридцати годкам можно и о зарплате заикаться. А то что же это получается? Игроков и так бесплатно кормят, поят, квартиры им предоставляют, машины, оказывают великую честь, разрешая играть не за кого-нибудь там, а за Команду, так еще им и деньги за это платить?!
Говорят, что будто при Рябове Команда заиграла, говорят, что он открыл новый яркий талант - этого вот самого Комарова. Так, положим, неизвестно еще, как бы Команда играла без Рябова, может, и получше нынешнего, а что касаемо Комарова, так тут вообще рано судить, подумаешь, неполный сезон пацан отыграл, а уже туда же - звезда, прости господи! Видал Виктор Палыч на своем веку настоящих звезд. Таких, которым болельщики их деревянные чемоданчики до автобуса несли, а не тех, кто заграничную валюту в ночных клубах просаживает. Не любил, в общем, Виктор Палыч Рябова, и хоть не мог он себе впрямую признаться, но выходило так, что эта его антипатия переворачивалась по отношению к человеку, который, как поговаривали, и отправил заносчивого тренера на тот свет, на этого самого Деревянку. Виктор Палыч не знал, конечно, с каких таких пирогов Рябова укокошили, но, надо полагать, было за что. И слава богу, что этот беспокойный человек убрался из Команды подальше. Не надо нам тут таких.
- Ну так как же? - назойливо твердил молодой сыщик. - Как же было с контрамаркой-то?
- Молча, - отрезал Виктор Палыч. - Водитель тренера - работник клуба. Пришел, попросил. Имел право. Больше ничего не знаю. Не отрывайте от работы.
Филя уже давно понял, с кем имеет дело. Ну ладно же, вохровская твоя душонка, решил он, зайдем по-другому. Прошло время быть хорошим полицейским, пришло время быть полицейским скверным.
- А ну не врать! - заорал Филя. - Водитель Рябова, господин Деревянко, никогда не числился сотрудником "Буревестника", он нанимался на работу лично Рябовым! А раз так, то, значит, передавая ему контрамарку, вы совершали должностное преступление!!! - Во загнул, подумал Филя и треснул кулаком по столешнице.
Надо признать, удар получился. Даже стакан выскочил из подстаканника, и остатки чая выплеснулись на какие-то деловые бумаги. Это подняло Филе настроение и добавило уверенности, тем более что глаза администратора Евсеева чуть не вылезли из орбит, а руки против его воли вытянулись по швам.
- Немедленно, слышите, сию секунду мне список всех, кто получил в тот день контрамарки! - зашипел Филя, мысленно любуясь собой со стороны. - А из него вычлените другой - тех, кто получил билеты на места рядом с Деревянко.
"Офис" фан-клуба "Буревестника" представлял собой обыкновенную квартиру, хозяин которой и был, собственно говоря, президентом фан-клуба.
Президентов развелось, бурчал Филя, поднимаясь по ступенькам на шестой этаж, оба лифта в шестнадцатиэтажке не работали. Филя ожидал увидеть полусумасшедших подростков, распевающих футбольные четверостишия и коллективно же нюхающих клей. Оказалось, болельщики "Буревестника" - вполне респектабельные граждане. Правда, когда открывший дверь молодой человек представился Гарринчей, Филя все же почувствовал себя неуютно, но ненадолго.
Это и был президент фан-клуба "Буревестника". Только на трибунах Гарринча превращался в страстного зрителя, а в миру был зубным врачом, и, судя по обстановке, преуспевающим. Гарринче было около тридцати, у него был собственный частный прием, две любовницы и охотничья такса, с которой он ходил на лисиц. Гарринча утверждал, что пес отменно разбирается в футболе, но все же на стадион его с собой не брал - не разрешается. Это единственное, что несколько расстраивало Гарринчу, но он забывался в общественной работе: прочищал мозги юным футбольным хулиганам и учил их правильно болеть.
- А как правильно-то? - спросил Филя. - Петарды с трибун не запускать?
- Нет, петарды - это святое дело, - возразил Гарринча. - Правильно - это без ущерба своему ближнему. Моральный ущерб нанести команде противника - самое милое дело для истинного болельщика. А вот физический - это уже уголовщина, это у нас не приветствуется.
- А кресла на трибунах разве не вы выворачиваете? - наобум сказал Филя. Надо же было как-то поддерживать разговор.
- С чего вы взяли? - покраснел Гарринча.
Значит, рыльце было в пушку. Впрочем, Филю это не особенно-то и волновало. Его волновало, кто сидел в фанатском секторе в последнем матче сезона - 19 ноября прошлого года, когда "Буревестник" боролся за серебряные медали. Дело в том, что Деревянко получил контрамарки на три места именно туда. Объяснялось это просто: поскольку администратор Евсеев покойного тренера Рябова, как выяснилось, терпеть не мог, он и дал ему билеты в фанатский сектор, просто так, из вредности и нелюбви к человечеству. Руководство ФК "Буревестник" после нескольких неприятных инцидентов на трибунах с участием ОМОНа пыталось наладить неформальный контакт с Гарринчей и его соратниками и выделяло им льготные билеты всегда в одном и том же секторе.
- Мы легалы, - объяснил Гарринча, угощая Филю фирменным коктейлем "Песня о "Буревестнике" (горькая настойка "Зверобой", грейпфрутовый сок), - никаких драк, битых витрин, перевернутых автомобилей. Мы выплескиваемся только на стадионе.
- Есть, значит, и нелегалы? - уточнил Филя.
- Само собой, их навалом. Для этих футбол не главное. Но это еще что, - сказал Гарринча. - Вот, например, секта Марадонны.
- Подумаешь, - пожал плечами Филя. - У него таких фан-клубов по всему миру тысячи, наверно.
- Не, - возразил Гарринча. - То фан-клубы, а то секта, натуральная! Ее какой-то аргентинский журналист соорудил. Спортивный. Все как положено: создал учение, собрал прихожан. У них своя библия - автобиография Марадонны, свои десять заповедей: "футбол превыше всего", "безграничная любовь к Диего", "нести слово Диего в народ", "регулярно посещать проповеди Диего", "именем Диего назвать своего сына"… представляете?!
- Клиника, - покачал головой Филя.
- Вот именно. Давайте за "Буревестник"! - Гарринча поднял бокал.
Через полчаса Филя, сыпавший налево и направо футбольными словечками и фамилиями, вполне уже втерся в доверие к президенту фан-клуба. Особенно подкупил он его тем, что всячески выражал свою неприязнь к главным и историческим соперникам "Буревестника" - киевскому "Восходу". Оба помечтали о том, когда и "Буревестник" и "Восход" попадут в одну подгруппу Лиги чемпионов - и вот тогда-то от заносчивых киевлян не останется и мокрого места. Перешли на "ты". Филя стал называть Гарринчу Гариком.
- А помнишь последнюю игру, Гарик? - спросил Филя.
- В Лиге чемпионов или во внутреннем чемпионате?
- А какую помнишь?
- Да я все помню, - запальчиво заявил Гарринча. - Я все игры помню! Я всю статистику помню! Я все мячи помню! Я помню, кто когда на замену выходил!
Филя слегка испугался. Кажется, он переоценил нормальность своего нового приятеля. Но все же решил идти ва-банк.
- Может, ты и зрителей на трибунах поименно помнишь? Все сорок тысяч?
- На последней игре чемпионата было двадцать шесть тысяч! - отчеканил Гарринча.
- Ну ты даешь, - искренне восхитился Филя. - А помнишь, кто с тобой в одном секторе сидел?
Физиономия у Гарринчи сделалась подозрительной.
- Я что-то не пойму, - сказал он, - ты пришел в клуб вступать или допрос мне учинять?
- Я готов, - немедленно заявил Филя. - Что нужно сделать? Воспроизвести по памяти состав "Буревестника"?
- Членские взносы нужно заплатить.
- И много? - осторожно спросил Филя.
- Вступительный - сотня. Ежемесячный - шестьдесят рублей. Деньги уходят на атрибутику и петарды, которые тебе же перед матчем будут выдавать. У нас все честно. Итого - сразу ты должен выложить сто шестьдесят. Зато я сразу могу оформить тебе членский билет, - похвастал Гарринча.
- Сразу билет - это хорошо, - промямлил Филя, изображая неподдельный фанатский энтузиазм.
Такого он не ожидал. Ну ничего, он Денису потом хороший счет предъявит за этот день. Хотя если Рыбак оплачивает работу "Глории", то выходит, что его деньги перетекают из кассы футбольного клуба в карманы фанатов. Это забавно.
Филя дал деньги и где-то расписался. Гарринча вытащил из сейфа новенькую корочку и приготовился ее заполнить. Вопросительно посмотрел на Филю:
- Диктуй.
- Что диктовать-то?
- Ну не фамилию, само собой. У нас у всех тут клички. Тебя будут знать только под кличкой.
- Клички у собак, - автоматически сказал Филя. - У людей - прозвища.
- Не спорю, - отозвался Гарринча. - Ну так кто ты будешь?
- А почему нельзя настоящие данные? От кого шифруемся?
- Как - от кого? - Гарринча поразился настолько, что даже отложил ручку. - Ну ты даешь! От других фанатов, само собой!
Смысл этой конспирации остался Филе неясен, но он махнул рукой:
- Запиши меня… Офсайдом.
- Офсайдом?!
- А что такого?
- Ты хочешь, чтобы тебя звали "Вне игры"?!
- Я сказал "Офсайд", а не "Вне игры". - Филю все это уже порядком доставало.
Гарринча пожал плечами и оформил членский билет.
- А почему у тебя такое прозвище - Гарринча?
- Хромаю я, - признался Гарринча. - Как и он. У меня тоже одна нога короче другой.
- Я что-то не заметил, - сознался Филя.
Гарринча просиял:
- В том-то все и дело! Он тоже незаметно хромал.
Филя, рассматривавший многочисленные футбольные фотографии на стенах, что-то про себя соображал.
- Слушай, Гарринча, я все тот последний матч вспоминаю, девятнадцатого ноября. А у тебя есть какие-нибудь фотографии?
Гарринча расцвел:
- Целый альбом. Все подряд снимали - игру, друзей, стадион! Снимки супер получились? Показать?
Филе пришлось выдержать еще одну пытку: битых полчаса они рассматривали фотографии. Но он был вознагражден за свое терпение, удача не то чтобы улыбнулась, но уже показала личико. На двух фотографиях в фанатском секторе отчетливо были видны три молодых человека, по виду своему сильно отличающихся от соседей. Один из них был, без сомнения, водитель Деревянко, точнее, Подлесный - по прозвищу Раптор. Двое других были типичные "братки" - бычьи шеи, короткие стрижки, кожаные куртки.
- Ну и рожи, - сказал Филя, ничуть не погрешив против истины. - Неужели тоже из наших?
- Черта с два. Бандюки самые натуральные. У одного еще такая татуировка прикольная на руке была: жук такой рогатый. Я их хорошо запомнил, потому что эти уроды чуть с нашими не сцепились. Я еле обстановку разрядил, сунул этим придуркам наши трещалки, и они как-то переключились.
Филя стянул оба снимка, пока расчувствовавшийся хозяин полез за другим фотоальбомом, в котором была зафиксирована потасовка с фанами московского "Салюта". Зрелище было впечатляющее.
- Ну вот, - сказал Филя, пребывающий уже в отменном настроении, - а говоришь, эмоции выплескиваем только на стадионе.
- Так и есть, - вполне серьезно возразил Гарринча. - Посмотри внимательно, мы же деремся на беговой дорожке.
Немудрено, подумал Филя, что у тебя с бизнесом все в порядке. После такого всегда найдется, кому зубы лечить.
Уже в дверях Филя повернулся:
- Еще кое-что. Когда приходить за петардами?