- Я что-то про вас слышал. Мне коллеги из Москвы рассказывали. Про взрыв, и про всё такое. Значит, сильно вас тогда?
- Сильно, - ответил Александр Борисович.
- Ну, а сейчас как?
- Нормально. Слушай, Сергей, ты извини, что я за оцепление пролез. Просто этот парень проходит по делу, которым я сейчас занимаюсь.
Взгляд Кадочникова стал цепким и деловитым.
- Что за дело?
- Пропала актриса городского театра "Глобус". А этот… - Турецкий кивнул в сторону трупа. - Был ее приятелем.
- Вот как, - неопределенно проговорил Кадочников. - И что, вы его в чем-то подозревали?
- Есть версия, что он причастен… был причастен к ее исчезновению.
- Ясно, - кивнул Кадочников. Подумал и спросил: - Есть предположения, кто его положил?
Александр Борисович нахмурился и потер пальцами переносицу.
- Да, понимаешь, майор, информация не проверенная. Я тебе ее сейчас выложу, и следствие по фальшивому пути пойдет.
- Не пойдет, - сухо сказал Кадочников. - Так что за информация?
- Ходят слухи, что Данилов перебивал номера на краденых машинах. Хвастал перед девчонками деньгами и вообще был невоздержан на язык. А сам знаешь, как в таких кругах проблемы решают.
- Да уж, известно как. - Кадочников посмотрел на Турецкого и прищурил холодные глаза. - Слушайте, Александр Борисович, а вы от меня ничего не скрываете?
- В смысле?
- Скажу вам честно: не нравится, мне, что бывший "важняк" из Москвы околачивается на моей "земле". Да и не верю я, что вы уже не работаете в генпрокуратуре. Признавайтесь: что это за история? И чего мне ждать дальше?
- Я тебя не понимаю, майор.
Кадочников раздражено дернул щекой.
- А чего тут понимать-то? Может быть, у вас в Москве убить человека - это как бутылку пива из магазина украсть. А у нас тут городок тихий, курортный. У нас убийство человека - это ЧП.
Турецкий усмехнулся.
- Да я и вижу. Расслабились вы тут, ребята. Не городок, а омут. На поверхности всё спокойно, а внизу - трясина и гниль.
- Так вы, стало быть, что-то вроде палки? - недовольно поинтересовался Кадочников. - Хотите нам тут всё расковырять и взбаламутить?
- Если получится, то да, - спокойно ответил Александр Борисович. - Если после этого на поверхность всплывет еще один труп - или даже десять трупов! - ты уж, майор, не удивляйся. Вот, к примеру, этот Данилов. Он ведь даже не таился. А о чем это говорит?
- О чем? - жестко поинтересовался майор.
- О том, что он кому-то отстегивал. Кому-то, кто закрывал дела на всего его грязные делишки. Ты это называешь "курортным покоем"? Отдай город на откуп бандитам, и здесь вообще будет тишь да гладь. По крайней мере, днем. Главное, чтобы к утру они трупы за собой уносили.
- Зря вы так, Александр Борисович, - обиженно произнес майор. - Мы хоть и провинциалы, но тоже не все сплошь продажные твари.
- Да я и не говорю про всех, - пожал плечами Турецкий. - Кстати, могу тебе дать словесный портрет предполагаемых убийц. Первый - высокий и крепкий, метр восемьдесят пять или чуть выше, лицо круглое. Второй пониже, хлипкий. Похож на казаха или киргиза.
- Откуда это вы?… - изумленно проговорил Кадочников.
- Видел их вчера вечером. Здесь, у гаражей, когда пришел поговорить с Даниловым.
- А…
- Знаю, знаю, - кивнул Турецкий. - Алиби у меня есть.
- Гм… - Майор поскреб ногтями плохо выбритую щеку. - Это хорошо. Но, в любом случае, Александр Борисович, вам придется проехать в отделение. Вы уж не обессудьте, Александр Борисович, - добавил майор Кадочников виноватым голосом.
- Надо так надо, - смиренно кивнул Турецкий. - У тебя в машине курить-то можно?
38
- Что ж, Александр Борисович, признаюсь: вы меня неприятно удивили. - Шиманов посмотрел на Турецкого и усмехнулся. - Пару дней в нашем городе, а уже наделали делов. Не думал, что мне придется вызволять вас из милиции.
Они ехали в "мерседесе" Шиманова по центральной улице. Турецкий рассеянно смотрел в окно.
- Начнем с того, что вы меня не "вызволяли", - возразил Александр Борисович спокойно. - У следователя не было серьезных оснований меня задерживать.
Илья Сергеевич усмехнулся.
- Как будто для этого нужны "серьезные основания". Сразу видно, что вы из Москвы. - Шиманов покосился на Турецкого и нахмурился. - Александр Борисович, вы торчите здесь уже, Бог знает, сколько времени, а воз и ныне там. Моя дочь по-прежнему неизвестно где. А вы, вместо того, чтобы заниматься ее поисками, проводите ночи в объятьях юных девушек.
Александр Борисович оторвал взгляд от окна и медленно повернулся к Шиманову.
- Что?
- Что слышали. Позвольте напомнить: я плачу вам не за то, чтобы вы тут развлекались. Займитесь делом, Турецкий. Вы ведь помните, что от успеха вашей миссии зависит не только жизнь вашей дочери.
Александр Борисович холодно прищурился.
- Вам бы лучше мне об этом не напоминать, - сказал он. - Иначе я сорвусь и придушу вас собственными руками. После контузии я очень нервный.
- Да, я слышал, об этом, - сказал Шиманов. - Но, честно говоря, мне на это плевать. Тронете меня - и ваши родные попадут в беду. Так что, вам придется быть сдержанным и даже вежливым в общении со мной. А сейчас расскажите, как продвигается расследование? Вы ведь не просто так переспали с этой девчонкой из второго подъезда. Она что, была знакома с моей дочерью?
- Я не хочу продолжать эту тему, - грубо ответил Турецкий. - И не хочу, чтобы ваши прихвостни шпионили за мной.
- Я плачу вам деньги, - напомнил Илья Сергеевич. - Поэтому я вправе знать…
- Ни черта вы не вправе, - оборвал его излияния Александр Борисович. - Остановите машину!
Шиманов дал знак водителю, и тот припарковал "мерседес" у обочины.
- Один вопрос, - сказал Шиманов, когда Александр Борисович уже взялся за дверную ручку. - Убийство Данилова было необходимостью?
Турецкий оцепенел.
- С чего вы… взяли? - выговорил он, наконец. - С чего вы взяли, что это дело моих рук?
Илья Сергеевич удивленно приподнял бровь.
- Это что, шутка?
- Это не шутка, - ответил Турецкий, пристально глядя в глаза Шиманову.
Тот поморщился.
- Александр Борисович, давайте не будет играть в кошки-мышки. Вы прекрасно знаете, что мои люди вели за вами наблюдение.
- Вы хотите сказать, что они видели, как я…
- Ну да, - кивнул Шиманов. - К сожалению, они не успели вас остановить. А может быть, и к счастью - смотря по обстоятельствам. В вас словно бы бес вселился, так мне доложили. Признаться, я был очень удивлен. Не думал, что вы способны на такое. Данилов мне не нравился, это факт. Я и сам подверг его… как бы это помягче… процедуре дознания. Но убивать…
Илья Сергеевич нахмурился и удрученно покачал головой, оставив при этом фразу незаконченной.
Турецкий выслушал его очень внимательно. Брови бывшего "важняка" сошлись на переносице.
- Ваши люди обманули вас, - сказал Александр Борисович, с трудом выдавив улыбку. - Я не трогал Данилова. Допускаю, что они приняли за меня другого человека.
Шиманов усмехнулся и покачал головой.
- Это исключено. Александр Борисович, вам незачем это скрывать. Я не собираюсь идти в милицию. Если вы разделались с Даниловым, значит, у вас были на то веские причины. Я просто хочу знать, какие именно?
- Еще раз повторяю вам, я не трогал Данилова! - крикнул Турецкий. - И закончим этот разговор.
Александру Борисовичу вдруг стало душно, он открыл дверцу и выскочил на улицу.
- Глупо, - сказал ему вслед Шиманов. - Очень глупо. И непредусмотрительно!
Турецкий его не слушал. Он быстро шагал по тротуару по направлению к гостинице. Перед глазами у Турецкого висела желтая пелена. В ушах звучал вкрадчивый голос Шиманова: "В вас словно бес вселился… Зачем было его убивать?"
- Я не убивал… - бормотал Турецкий, шагая вперед и не замечая луж. - Не убивал… Только не я…
Внезапно он остановился возле витрины магазина и посмотрел на свое отражение. В душе у Турецкого, впервые за многие месяцы, зашевелился страх.
39
Доктор Немченко был невысоким, кряжистым стариком с широким, красным лицом и багровым носом. Белый халат сидел на нем, как на корове седло. Внешне Немченко был больше похож на колхозного ветеринара, усердно закладывающего "за воротник", чем на врача-психиатра.
- Итак, симптоматика мне понятна, - сказал он, с интересом разглядывая Турецкого. - А позвольте уточнить, что именно вы делали в бессознательном состоянии?
- Я… ходил по улице, - сдержанно ответил Александр Борисович. - Знакомые видели меня. Утром я ничего не помнил и был уверен, что провел всю ночь в своей постели.
- Так обычно и бывает, - кивнул доктор Немченко. Он взглянул в свои записи и задумчиво проговорил: - Значит, у вас была контузия. Скажите, Александр Борисович, а раньше с вами случалось что-нибудь подобное?
- Нет, - ответил Турецкий. - Это впервые. И притом, я не уверен, что это так и есть.
Немченко удивленно глянул на него поверх очков.
- Что значит, не уверены?
- Мои друзья могли обознаться, - сказал Турецкий. - Могли спутать меня с кем-нибудь другим.
- Это они так говорят?
- Нет. Это я так говорю.
Доктор Немченко улыбнулся.
- Понимаю. В такое трудно поверить. Тут и самому себе не поверишь, не то что приятелям. Тем не менее, вы пришли ко мне. Значит, вы хотите знать о себе правду.
- Само собой, - кивнул Александр Борисович.
- Даже если эта правда… не совсем вам понравится? - осторожно уточнил Немченко.
- Даже в этом случае, - угрюмо заверил его Турецкий.
- Так-так. - Немченко потер ладони и шмыгнул багровым, как у завзятого пьяницы, носом. - Это хорошо. Вылечить можно только того, кто сам хочет вылечиться. Что касается ваших сомнений, я попытаюсь их подтвердить или развеять. Скажите, Александр Борисович, вас когда-нибудь подвергали гипнозу?
- Гипнозу? - Турецкий покачал головой. - Нет. Вернее, пробовали. Но не получилось.
- Одно из двух, - сказал Немченко. - Либо с вами занимался плохо подготовленный человек, либо у вас очень высокий порог сопротивляемости. Впрочем, я еще не встречал человека, которого не смог бы загипнотизировать.
- Хорошо, - сказал Турецкий, хотя не видел в сложившейся ситуации ничего хорошего. - Когда мы начнем?
- А прямо сейчас! - улыбнулся Немченко. - Вы никуда не спешите?
- Нет.
- Вот и славно! - Доктор снова потер ладони, как человек, предвкушающий интересную работу. - В таком случае, я немедленно вами займусь.
Немченко достал из ящика стола метроном и поставил его на стол. Маятник метронома качнулась и принялся щелкать вправо-влево, мерно и монотонно отмеряя секунды - тик-так, так-так, тик-так… Доктор Немченко повернулся к Турецкому. В руке у него откуда ни возьмись появился блестящий медальон на цепочке.
- Устраивайтесь поуютнее, Александр Борисович, - сказал он, улыбаясь. - Вам комфортно?
- Вполне, - Турецкий кивнул, с некоторым скептицизмом поглядывая и на доктора и на его незамысловатые "приборы".
- Отлично. А теперь смотрите на этот медальон.
Немченко принялся покачивать медальоном перед лицом Александра Борисовича - вправо-влево, вправо-влево, вправо-влево…
- Расслабьтесь, - спокойно и ровно произнес Немченко. - Все заботы остались за дверью этого кабинета… Здесь вы в абсолютной безопасности… Вам хорошо и комфортно… Вам никуда не хочется отсюда идти… Вы спокойны… Ваши веки тяжелеют… Тело наливается приятной тяжесть… Вы погружаетесь в сон…
Реальность качнулась перед глазами Александра Борисовича. Он вдруг вспомнил, что почти не спал минувшей ночью. А стоило ему вспомнить об этом, как тотчас же накатила усталость. Веки, и впрямь, отяжелели. Монотонно таканье метронома действовало усыпляюще. Голос доктора Немченко успокаивал.
"Надо спать, - сказал себе Турецкий. - Хватит беготни… Спать…"
Он зевнул и закрыл глаза. Еще некоторое время Турецкий слышал тиканье метронома и спокойный, дружелюбный голос Немченко. Затем он уснул.
Турецкому снился сон, и сон этот был неприятный. Улыбающееся лицо Данилова. Мерзкие физиономии его подручных. Отвратительный свист железного прута, рассекающего воздух… Удар… Темнота… Голос Дины… Ее лучистые глаза… Снова круженье каких-то лиц… Чей-то негромкий крик… Лужа крови, расползающаяся по грязному асфальту. И снова голос Дины, звучащий спокойно и дружелюбно.
- Вспомни… Ты должен это вспомнить… Данилов… удар… кровь…
- Я не могу, - простонал Турецкий.
- Ты вспоминаешь… Ты всё вспоминаешь…
И снова перед глазами закружились какие-то лица. Одно из них выскочило из чехарды и стало стремительно наплывать на Турецкого. Это было лицо Данилова. Оно приближалось, заслоняя собой перспективу. И вот уже ничего не осталось, кроме этого огромного окровавленного лица… Оно продолжило расти, порка не превратилось в огромное белое пятно. И вот уже ничего не было видно, кроме этой ослепительной белизны.
- …Три! - услышал Турецкий и открыл глаза.
Первым, что он увидел, был белоснежный халат доктора Немченко.
- Ну? - спросил Немченко. - Как вы себя чувствуете?
Александр Борисович зевнул и ответил:
- Спать хочется.
- Это нормально, - сказал доктор.
Турецкий приподнялся в кресле и размял затекшую шею.
- Долго я спал? - спросил он.
- Несколько минут, - ответил доктор Немченко каким-то странным голосом.
Только теперь Александр Борисович заметил, какими глазами смотрит на него доктор. Это были глаза испуганного и растерянного человека. При этом доктор недовольно и даже сердито хмурился. "Неужели это правда?" - пронеслось в голове у Турецкого. Его вдруг замутило.
- Доктор, - сказал он, - я что-нибудь говорил под гипнозом?
- Говорили, - сухо ответил Немченко.
- Много?
- Достаточно.
- Достаточно для чего?
- Для того, чтобы отправить вас в тюрьму, - сказал Немченко. Он отвернулся и остановил метроном. Затем убрал его в ящик стола и только после этого повернулся к Турецкому. Лицо у него стало еще мрачнее.
- Значит, я что-то вспомнил, - невесело констатировал Александр Борисович. - Расскажете что именно?
- Вы убили человека, - сухо сказал Немченко.
Турецкий качнул головой.
- Этого не может быть, - твердо сказал он. - Я ничего не помню.
Доктор вздохнул.
- Допускаю, что вы действовали в бессознательном состоянии, - произнес он упавшим голосом. - Но это вас ничуть не оправдывает. Впрочем, я не судья, и даже не следователь. Я не буду ничего сообщать милиции. Мои слова не являются доказательством. Но я прошу вас уйти отсюда.
- Доктор, я…
- И никогда больше сюда не приходить, - продолжил Немченко мрачно.
- Как скажете, - сказал Турецкий хрипло. - Но я должен задать вам несколько вопросов.
- Один, - сказал Немченко. - Только один. После этого вы уйдете. Обещайте мне.
- Обещаю, - сказал Александр Борисович. - Доктор, я… я не называл имени этого человека?
- Вы хотите узнать имя человека, которого убили? Извольте. Вы называли его Данилов.
Сердце Турецкого сжалось. Значит, это правда. Господи, но как такое может быть!
Александр Борисович с силой потер пальцами лоб.
- Но я ничего не помню, - мучительно проговорил он. - Совсем ничего.
- Это вас не оправдывает, - холодно заметил доктор Немченко. - Но я уже сказал, что не буду заявлять на вас в милицию. Поэтому не вздумайте мне мстить. Слышите? И не приближайтесь к моей семье!
- Черт, да не собираюсь я вас трогать! - вспылил вдруг Турецкий. - Но ведь вы могли ошибиться. Какова вероятность того, что всё это правда?
- Обычная вероятность сто процентов, - глухо проговорил Немченко. - Но в вашем случае… я ничего не знаю. Прошу вас, уходите! - сказал Немченко дрогнувшим голосом. - Я больше не хочу об этом говорить. И я ничего не хочу об этом знать.
Турецкий поднялся со стула. Несколько секунд он стоял посреди кабинета, мрачно глядя на доктора, затем повернулся и направился к двери. Перед дверью Александр Борисович снова остановился.
- Доктор, - тихо сказал он, - я не верю. Это не может быть правдой. Ни при каких обстоятельствах. Если я что-то и сказал, то это был всего лишь сон. Кошмарный сон.
- Вы теряли сознание? - спросил вдруг Немченко.
"Нет", - хотел сказать Турецкий, но вспомнил, как отключился в гостях у Дины и вынужден был дать утвердительный ответ.
- Было один раз, - сказал он.
- Один раз, - эхом отозвался доктор. - Этот раз вы запомнили. Но могли быть и другие. Впрочем, я не собираюсь в это вмешиваться. Прощайте!
Александр Борисович вышел из кабинета.
40
Турецкий напился. Пил он угрюмо, мрачно, много - всерьез.
"У меня была контузия, - с горькой усмешкой думал он. - Я убил человека. И я это не помню. Дожился".
Да уж, ситуация была дерьмовая.
"Допусти, - продолжал размышлять Александр Борисович, - допустим, что это так. Но за что? За что я мог его убить? Ну, не нравилась мне его рожа, ну и что? За это ведь не убивают. Впрочем… возможно, у меня случилось помутнение рассудка. А сумасшедшим для убийства мотив не нужен. Был бы под рукой нож. Кстати, а что это за нож? Ведь у меня никакого ножа при себе не было. Откуда же от взялся?"
Водка в графине кончилась. Александр Борисович подозвал официанта и заказал новый графин. Дожидаясь официанта, он откинулся на спинку стула и попробовал ни о чем не думать. Голова должна быть ясной, чистой, пустой. Добьешься этого, и любая проблема или задача решится сама собой. Так учат на Востоке. Александр Борисович постарался расслабиться.
- Ваша водка! - Официант брякнул на стол графин с водкой.
- Спасибо, - проскрежетал Турецкий, хватаясь за графин.
Расслабиться и "опустошить" голову так и не получилось. "Ну, и черт с ним!" - подумал Александр Борисович, наполняя рюмку.
Вкуса водки он не почувствовал. Поднес рюмку к носу и понюхал. Пахло водкой.
- Черт знает что такое, - проворчал Турецкий и снова взялся за графин.
К столику подошел человек и нагло, не спрашивая разрешения, уселся на стул. Турецкий сначала наполнил рюмку водкой, и лишь затем поднял взгляд на наглеца.
- Здравствуйте, - негромко сказал тот и быстро огляделся по сторонам.
- А, Штырь. - Александр Борисович закинул содержимое рюмки в рот и закусил черным хлебом с ломтиком селедки и кружочком репчатого лука. Поморщился.
- Хорошо пошла? - с едва заметной усмешкой осведомился Штырь.
- Нормально, - сердито ответил Александр Борисович. Он прожевал хлеб и уставился на незваного гостя. - Ну? Тебе чего-то надо?
- Мне? - Штырь покачал головой. - Мне нет. Но я думал, что вам нужна моя помощь. Или уже нет?
Александр Борисович нервно дернул щекой.
- Хватит демагогии, Штырь. Что ты узнал?
Штырь снова обежал взглядом зал, тревожно хмуря брови, затем повернулся к Турецкому, слегка наклонился и хрипло проговорил:
- Я выполнил ваше поручение.
- Вот как, - неопределенно произнес Александр Борисович. - И что же ты узнал?