- Шиманов… - Произнося эту фамилию, Штырь еще больше понизил голос. - Шиманов держит гостиницу и автосервис на паях с корейцами.
- С корейцами?
- Ну да. Корейская мафия. Слыхали про такую?
Александр Борисович криво ухмыльнулся. "Черт знает что такое, - подумал он. - Какие-то корейцы". Вслух он поинтересовался:
- У вас тут что, много корейцев?
- Хватает, - ответил Штырь. - Рестораны, автозаправки, станции техобслуживания, гостиничный и игровой бизнес… Они держат в своих руках полгорода.
- Вот как, - снова проговорил Турецкий. - Значит, Шиманов с ними дружит?
- Можно и так сказать, - кивнул Штырь. - Немногим удается с ними поладить. Эти парни просто звери. Но Шиманов вместе с ними начинал. Давно, еще лет пятнадцать назад. С тех пор они партнеры.
- Так-так. - Турецкий протянул руку за графином, но Штырь вдруг взялся за графин и отодвинул его от Турецкого.
- Не понял, - удивленно произнес Александр Борисович.
- Встречаясь с вами, я рискую жизнью, - сухо сказал Штырь. - А вы ведете себя так, будто мы с вами играем в казаки - разбойники. Я был о вас более высокого мнения.
- Я тоже… - насмешливо пробормотал Александр Борисович. - Я тоже был о себе более высокого… Слушай, ты бы подал мне графин, а? Я ведь могу и рассердиться.
Несколько секунд мужчины смотрели друг другу в глаза. Затем Штырь резко пододвинул к Турецкому графин с встал из-за стола.
- Вижу, говорить не о чем, - холодно бросил он. - Всего доброго.
Штырь повернулся и зашагал к выходу.
- Стой! - окликнул его Турецкий. - Я кому сказал, остановись!
Штырь не остановился.
- Ну, и черт с тобой! - крикнул Александр Борисович и схватил со стола графин, намереваясь запустить им в удаляющегося Штыря.
Водка из графина потекла по рукаву. Турецкий чертыхнулся и снова поставил графин на стол. В конце зала закричала женщина. Затем послышались громкие и возбужденные голоса. Люди встали вскакивать из-за столов и куда-то бежать. Александр Борисович смотрел на это столпотворение в полном недоумении.
- Человеку плохо! - прокричал кто-то.
- Вызовите врача! Здесь есть врач?
Галдеж "бил по ушам", и Турецкий поморщился. Он встал из-за стола и, покачиваясь, двинулся к выходу, туда, где вокруг лежащего на полу человека сгрудилась толпа.
Подойдя к толпе вплотную, Александр Борисович принялся грубо и бесцеремонно расталкивать людей. Всё, что он хотел, это быстрее добраться до выхода и оказаться на свежем воздухе.
Неожиданно толпа толкнула Турецкого в спину. Он пробежал по инерции вперед и вдруг обо что-то споткнулся. Рядом опять закричали. Александру Борисовичу удалось удержать равновесие. Он остановился и с удивлением посмотрел себе под ноги. На полу лежал человек.
- Штырь! - тихо воскликнул Турецкий.
Он нагнулся и перевернул тело на спину. Штырь смотрел на Турецкого широко раскрытыми, остекленевшими глазами. Из его груди торчала рукоять ножа.
- Нож, - пробормотал Александр Борисович.
В голове у Турецкого помутилось, к горлу подкатила тошнота.
41
- Да нет, это полный бред!
Турецкий яростно качнул головой.
- Ну, как же бред, Александр Борисович? - с холодной усмешкой осведомился майор Кадочников. - Вы были последним, кто говорил с Даниловым. И вы были последним, с кем говорил Штырев. Обоих зарезали.
- Да я сидел в другом конце зала! - горячился Турецкий.
- А кто это видел? Мы опросили официантов и бармена. Никто этого не видел! Зато все видели, как вы сидели со Штыревым за одним столиком и пили водку. Кроме того, когда милиция вошла в зал ресторана, вы находились рядом с трупом Штырева. И это еще не всё. На рукоятке ножа, которым убили Штырева, нашли ваши отпечатки пальцев!
- Да ведь я уже объяснил! Мне стало плохо. Чтобы не упасть, я схватился за этот чертов нож. Это было рефлекторное движение. Я тут же отдернул руку.
- И я должен вам верить? - с холодной усмешкой проговорил Кадочников.
- Да ведь так оно и было. - Турецкий пожал плечами. - Майор, я, в самом деле, не знаю, кто его убил.
Кадочников нахмурился и принялся сверлить лицо Турецкого холодным, подозрительным взглядом.
- Но вы ведь не будете отрицать, что за минуту до смерти Штырев сидел за вашим столиком? - спросил он после паузы.
- Не буду. Но это ни о чем не говорит.
- Какова была цель вашей встречи?
Турецкий помолчал, раздумывая, стоит ли рассказать всё, или лучше ограничиться частичкой правды?
- В вашем положении я бы во всём признался, - мягко и даже участливо сказал Кадочников. - Не мне вам рассказывать про чистосердечное признание. Кроме того, суд может учесть, что вы действовали в состоянии аффекта. Такой тип, как Штырев, мог разозлить кого угодно. У него за плечами две судимости. Он преступник. Суд обязательно это учтет.
- Хватит меня лечить, майор. - Александр Борисович потер пальцами пылающий лоб и поморщился. - Говорю тебе, я никого не убивал. Штырев был моим осведомителем. Я поручил ему собрать информацию об одном… человеке.
- Что за человек? Как фамилия? - быстро спросил Кадочников.
Турецкий вздохнул.
- Не уверен, что я могу тебе это рассказать.
- Вам придется мне это рассказать, - с нажимом произнес майор Кадочников. - Поймите, Александр Борисович, улики против вас отнюдь не косвенные. Я могу хоть сейчас отправлять дело в прокуратуру, а оттуда прямым ходом - в суд. На вас повесят два убийства. А это конец! Из тюрьмы вы уже не выйдите. С вашим-то здоровьем и в вашем возрасте.
- Спасибо, что напомнил, - усмехнулся Турецкий. - Ладно, пиши. Этого человека зовут Илья Сергеевич Шиманов. Он бизнесмен.
- Шиманов? - Брови Кадочникова взлетели вверх. - Но ведь вы приехали сюда, чтобы разыскать его дочь. Или я ошибаюсь?
- Не ошибаешься, - угрюмо сказал Александр Борисович. - Шиманов мой клиент. Но это не исключает его из списка подозреваемых.
Майор помолчал, разглядывая Турецкого и задумчиво морща лоб.
- Да, дела, - произнес он, наконец. - И что же такого интересного сообщил вам Штырь?
Александр Борисович вздохнул.
- В том-то и дело… В том-то и дело, что почти ничего. Он пришел поговорить со мной, но я оказался не готов к разговору. Я был слишком пьян, чтобы что-то соображать. Я ему нахамил. Тогда он просто встал и ушел.
- Ушел, - кивнул Кадочников. - Но, к сожалению, недалеко. Вы догнали его у самой двери, между вами завязалась потасовка, под руку попался нож и…
- Хватит, - оборвал его Турецкий. - Я больше ничего не буду говорить. По крайней мере, до тех пор, пока сюда не подъедет мой адвокат.
42
Это был пожилой, сильно побитый жизнью мужчина. Длинные седые волосы, стянутые в конский хвост и серебряная серьга в ухе выдавали в нем натуру творческую. Он сел рядом с Турецким, окинул его любопытным взглядом и спросил:
- За что тебя?
- Подозревают в убийстве. - Турецкий зевнул и взъерошил волосы пятерней.
Седовласый понимающе покивал головой. Потом усмехнулся и спросил:
- Кого хоть убил-то?
- Никого, - ответил Турецкий.
Мужчина снова покивал.
- А ты? - спросил его Александр Борисович.
- Чего я?
- Ты кого-нибудь убил?
- Может быть, - ответил пожилой мужчина и усмехнулся. - Да нет, конечно. Я пацифист и не люблю насилия в любых его формах. "И собак, как братьев наших меньших, никогда не бил по голове". Слыхал такие стихи? Так вот, это про меня. Я художник. И между прочим, известный. Лучший в этом городе! - Он горделиво поднял голову и покосился на Турецкого. - Я написал портрет мэра. И не только его. Всех шишек города!
- Замечательно, - сказал Александр Борисович. - А сюда за что? Кому-то из "шишек" не понравился портрет?
- Напрасно иронизируешь. Я здесь случайно. Дал одному ублюдку по морде. Пьяный был, вот и не сдержался. Но через часок-другой меня выпустят, вот увидишь! А может, даже раньше.
- Везет тебе, - Турецкий насмешливо вздохнул. - А за меня и вписаться некому. Слушай, художник, поговори со своими "шишками". Похлопочи за меня.
- А что, запросто! - Пожилой мужчина улыбнулся, обнажив щербатый рот. - Думаешь, вру? А знаешь, чей портрет я писал на прошлой неделе?
- Чей?
Художник приосанился и многозначительно произнес:
- Самого Шиманова!
- Какой-нибудь чиновник? - равнодушно поинтересовался Александр Борисович.
Пожилой мужчина хохотнул и хлопнул себя ладонью по колену.
- "Чиновник"! Бери выше! Илье Сергеичу принадлежит половина нашего города. Да какая половина - почти всё! В прошлом году ему сам Путин в Кремле премию вручал, как лучшему бизнесмену Восточной Сибири!
- Да ну?
- Вот тебе и "да ну!" Знаешь, сколько он мне за портрет свой отвалил?
- Ну?
- Пять штук! Баксами!
Турецкий окинул фигуру художника критическим взглядом.
- А ты не смотри, - сердито произнес тот. - Кабы не водка да нахлебники, я бы сейчас в пятикомнатных хоромах жил. Да, может, еще и буду? - Художник стер улыбку с лица и деловито нахмурился. - Мне Шиманов обещал еще несколько заказов подкинуть. Уж больно ему портрет глянулся.
- Что за заказы? - небрежно поинтересовался Турецкий.
- Хочет, чтобы я с его дочки портрет написал. - Художник прикрыл глаза и прицокнул языком. - Красивая девчонка! Жаль только, что характер тяжелый. Никак они с Шимановым не уживутся.
- А что такое? - прежним небрежным голосом осведомился Турецкий и даже зевнул, демонстрируя безразличие. Художник не заметил подвоха и продолжил:
- Да не заладилось у них там что-то. Она, вроде как, из дома уходить собралась. А то еще кричала, что в милицию пойдет. Думаю, это она со зла сказала. Но Шиманову эти слова шибко не понравились.
- Еще бы, - поддакнул Александр Борисович. - А что, этот Шиманов, он действительно преступник?
Пожилой художник посмотрел на Турецкого сочувственно.
- Ты откуда такой свалился, парень? - насмешливо спросил он. - Шиманов - фигура! У него миллионов, как у меня тараканов в мастерской. А как такие деньжищи честным трудом заработаешь?
- Никак, - сказал Турецкий.
- Вот то-то и оно. - Художник вздохнул. - За каждым крупным состоянием, парень, стоит преступление. Это еще Бальзак подметил. Но это всё не мое дело. Мое дело картины писать, да помалкивать. Что-то я сегодня слишком болтлив.
- Это точно, - усмехнулся Александр Борисович.
Пожилой художник посмотрел на него сурово. Затем укоризненно покачал головой и встал со "шконки".
- Я не хотел вас обидеть, - сказал ему Турецкий.
- Но обидел, - тихо отозвался художник и отошел на другой конец камеры.
У Александра Борисовича не осталось сил на прения. Сон буквально валил его с ног. Ведь за последние двое суток он поспал от силы пару часов. "Ничего, - сказал себе Турецкий. - Покимарю полчаса, потом решу и эту проблему". Он зевнул, закрыл глаза и приготовился уснуть. Но не получилось.
- Эй! - окликнул Турецкого огромный детина с лысым и гладким, как бильярдный шар, черепом. - Не слышишь, что ли, я к тебе обращаюсь!
Александр Борисович посмотрел на верзилу, досадливо дернул щекой и отвернулся.
- Хамит фраерок-то, - заметил кто-то за его спиной. - Надо бы поучить.
Верзила поднялся с нар и двинулся к Турецкому. Остановился перед ним, глянул сверху вниз и прогудел:
- Ну что, фраерок, придется тебя поучить.
- Себя поучи, - угрюмо отозвался Турецкий.
Верзила ухмыльнулся поднял руки и с хрустом размял пальцы на огромных, как лопаты, ручищах.
- Слушай, а ты чего такой борзый? - поинтересовался он.
- Это ты у моих корешей спроси, они тебе расскажут.
- У корешей? - Верзила переглянулся с другими обитателями камеры. - Что за кореша? - подозрительно спросил он.
- Андрей Черный, Блот, Марат Татарин. Хватит или других назвать?
Физиономия гиганта стала озадаченной. Он поскреб пятерней лысый череп и сказал:
- Про них я слышал. А вот про тебя нет. Ты из чьих же будешь?
- На гастроли к вам приехал, - усмехнулся Александр Борисович. - С театром юного зрителя.
- Не понимаю, - нахмурившись, произнес верзила.
- И не поймешь, - грубо отрезал Турецкий. - Слушай, колобок, я не спал двое суток. Дай отдохнуть, а потом разводи на разговоры.
Верзила подумал, потом еще подумал, затем пожал могучими плечами и сказал:
- Ну, прости, брат. Не знал, что ты друг Блота и Татарина. Хотя я и сейчас в этом не уверен. Сейчас спи, а когда проснешься, мы еще побазарим.
- Побазарим, побазарим, - обронил Турецкий и отвернулся к стене. Он слышал, как верзила вернулся к своей шконке, как скрипнули под его могучим телом доски. Слышал, как верзила что-то кому-то тихо зашептал. Как ему зашептали в ответ. Говорили явно о Турецком.
"Озадачил я их, - усмехнулся Александр Борисович. - Но это ненадолго. Через час поднимут и начнут толковище. И тут уже будет не до шуток. Ну, и черт с ними. Хотя бы час посплю".
Турецкий зевнул и закрыл глаза. Спустя минуту он уже спал крепким сном человека, на долю которого пришлось слишком много неприятных приключений.
Как и предсказывал Турецкий, через час его растолкали.
- Что? - спросил он спросонок. - Куда?
- На выход! - произнес громкий голос у него над самым ухом.
Александр Борисович тряхнул головой и с силой потер ладонями лицо, прогоняя остатки тяжелого сна.
- Да, - сказал он. - Конечно.
Турецкий поднялся с нар и направился к выходу.
- Так и не потолковали, - тихо произнес ему вслед лысый верзила.
Александр Борисович вышел из камеры, и железная дверь с лязгом закрылась у него за спиной.
* * *
- Александр Борисович, вы свободны, - сухо объявил майор Кадочников.
- Свободен? - Турецкий вскинул бровь. - Это с какой же стати?
- Вы свободны, - повторил Кадочников. - У нас есть основания полагать, что Штырева убили не вы. Вот пропуск. - Он всучил Турецкому листок бумаги. - Можете идти.
- Да погоди ты, майор, - нетерпеливо оборвал его Александр Борисович. - Что случилось, пока я спал в камере? Вы кого-то задержали?… Ну же, майор! Хватит корчить из себя сфинкса. Я тебе всё рассказал, расскажи и ты. Откровенность за откровенность.
Кадочников вздохнул.
- Ну, хорошо. Нашлись свидетели, которые видели возле Штырева какого-то корейца. Он остановился возле Штырева и, вроде бы, пожал ему руку. Потом он ушел, а Штырев грохнулся на пол. Нашлись двое человек, которые видели это. Вот и вся информация.
- Значит, кореец, - тихо пробормотал Александр Борисович и задумчиво потер пальцами небритую щеку. - Задержать, конечно, не удалось?
Кадочников лишь холодно усмехнулся в ответ.
- Ясно, - кивнул Турецкий.
- Вы когда намерены уезжать из нашего города? - сухо осведомился майор Кадочников.
- А что?
- Я бы на вашем месте поторопился. Там, где вы, там трупы. Если вы задержитесь еще на несколько дней, население нашего города сильно поубавится. А мне бы этого не хотелось.
Турецкий не удержался от улыбки.
- Твоя правда, майор. Мне и самому осточертел ваш курортный городок. Но я должен довести работу до конца. Ты уж не обессудь.
- Как хотите, - сказал Кадочников. - Но если вы еще хоть раз возникните на моем пути, я церемониться не стану. И в камере вы обоснуетесь всерьез и надолго.
- Да уж это как полагается, - согласился Александр Борисович. - Ладно, майор, удачи тебе!
Турецкий повернулся и вышел из кабинета.
43
У себя в гостиничном номере Турецкий принял горячий душ, замотался в мохнатый халат, взял телефон и набрал номер Пети Щеткина.
- Петя, привет, это Турецкий.
- А, Александр Борисович! Как наши дела?
- Слушай, я сейчас не буду много говорить. Просто набегался за день. Получил по голове железным прутом. Даже в камере посидеть успел.
- Подожди… С тобой все в порядке? вы откуда звонишь?
- Со мной все в порядке. Слушай, окажи мне одну услугу.
- Александр Борисович, - с упреком сказал Щеткин, - ты же знаешь, для тебя всё, что угодно.
- Я тут узнал, что Илья Сергеевич Шиманов прокручивает темные дела.
- Шиманов - это заказчик?
- Угу, - кивнул Турецкий. - По всей вероятности, он связан с криминалом. Будь добр: пробей мне всю информацию о нем. Как, когда, с кем, за что - в общем, всё, что может показаться интересным. Сделаешь?
- Да нет проблем, - ответил Щеткин. - Могу сегодня же снарядить парней в ГИЦ. Ну, и по другим каналам проверю. Он что, у тебя на подозрении?
- Еще не знаю, - со вздохом ответил Александр Борисович. - Но в этом проклятом городе происходит что-то странное. Сегодня убили одного из фигурантов. Он - бывший любовник пропавшей девушки. Судя по всему, входил в банду, промышляющую угоном автомобилей.
- Ну, дела, - отозвался Щеткин. - вы из-за него угодил в камеру?
- И из-за него тоже, - нехотя ответил Турецкий. - Чует мое сердце, этот паренек был как-то связан с Шимановым.
- У тебя есть основания так полагать?
- Нет. Ну, или почти нет. Но я чувствую, что это так. Чувствую себя единственным зрителем в театре, перед которым разыгрывается комедия. Или трагедия, - я еще не определил. Кто-то усиленно водит меня за нос.
- Что ж, - задумчиво проговорил Щеткин, - ты всегда доверял своей интуиции. И, если не ошибаюсь, она тебя еще ни разу не подводила. Может, вызовешь на подмогу кого-нибудь из оперов?
- Да нет, пока нет необходимости. У них и в Москве дел по горло. К тому же, я пока не знаю, что им тут делать. Да и боюсь спугнуть…
- Кого? - спросил Щеткин.
Александр Борисович вздохнул.
- Эх, Петя, кабы я знал. В любом случае, пока я один, меня не боятся. Одна беда: надоело разыгрывать перед этими кукловодами идиота. Ну, ничего. Еще день-два, и игра пойдет с открытыми картами.
- Ясно, - сказал слегка рассеянно Щеткин, хотя ему было ничего не ясно.
- Ладно, Петь. Ты, главное, выполни мою просьбу. А там поглядим.
- Сделаю, Александр Борисович. Как только что-то прояснится, тут же позвоню. Береги себя.
- Ты тоже.
Турецкий отключил связь, швырнул телефон на кресло, а сам - рухнул на кровать. Зевнув, он включил телевизор, попрыгал по каналам в поисках новостей, но не нашел ничего стоящего. Остановился на канале "Культура". Бородатая голова на экране монотонно бубнила:
- …Глубоко иррациональная ложь, фантастика, а не объективность, выдумка автора. Выдумка творчески одаренного разума. Это темное отражение галлюцинаций озлобленного романиста, объект медитаций автора, не адекватный…
Слушая монотонную околесицу, Турецкий зевнул и почувствовал, что засыпает.
44
Вечер был теплый и безветренный. Александр Борисович шел по узкой лесной тропке, то и дело перешагивая через сгнившие коряги и вьющиеся, подобно змеям, корни деревьев, похожие на старческие морщинистые пальцы.
Еще не стемнело, небо было светло синим, но здесь, у подножья огромных, ветвистых деревьев, было уже темно.