11
Город Лебедянск оказался не таким уж паршивым и заброшенным местом, как ожидал Александр Борисович Турецкий. Население его составляло девяносто тысяч жителей. И судя по аншлагу в театре "Глобус", как минимум, половина из них были завзятыми театралами.
Сегодня вечером давали шекспировского "Генриха IV". Турецкий сидел в первом ряду и с интересом следил за развитием сюжета. Актеры справлялись с ролями неплохо. Разве что Фальстаф был чересчур молод и не достаточно упитан (седой парик и подушка под камзолом почти не спасали ситуацию), а отважный Готспер Горячая Шпора был неубедительно бледен и худосочен. Поэтому, когда он уверял:
Во мне опасность зажигает кровь,
Не нахожу забавы в травле зайцев:
Достойнее охотиться на львов, -
- верилось в это с трудом. В остальном игра и внешность актеров не вызывали нареканий.
- Если я вру, - кричала на сцене старая трактирщица, - то нет во мне ни правды, ни совести, ни женской чести!
- Их и нет в тебе, - с ухмылкой сообщил толстяк Фальстаф. - Правды в тебе - что в вареном черносливе, а совести не больше, чем в лисице, выкуренной из норы. Что же касается женской чести, то чего бы то ни было женского в тебе столько же, как в полицейском надзирателе. Пошла отсюда, тварь ты этакая, пошла!
Трактирщица возмущенно заохала, а публика в зале покатилась со смеху.
"Театр, в самом деле, процветает, - размышлял Александр Борисович, незаметно оглядывая зал. - Если здесь постоянно такие аншлаги, то Шиманов, будучи спонсором, отнюдь не меценат".
- Я порядочная женщина в законном браке, - продолжала возмущаться трактирщица. - А вот ты, хоть ты и рыцарь и дворянин, а ты подлец, если говоришь обо мне такие гадости!
- А ты, хоть ты и хозяйка, а животное, если все время споришь со мной! - грозно крикнул на нее толстяк.
- Какое такое животное? А? Моментально отвечай, какое животное?
Фальстаф выпятил живот, почесал бороду и выдал:
- Выдра - вот какое!
Какое животное?
Актеры играли так комично, с таким невообразимыми ужимками, что публика в зале покатывалась со смеху.
После того, как спектакль окончился, Турецкий проник за кулисы, чтобы побеседовать с актерами. Первым он выбрал исполнителе роли Фальстафа. Просто потому, что Фальстаф был любимым шекспировским героев Турецкого.
Войдя в гримерку, он посмотрел на актера, который успел вынуть из-под камзола подушку и снять седой парик, превратившись в худощавого, носатого мужчину лет тридцати.
- Сэр Фальстаф, я полагаю? - с улыбкой осведомился Александр Борисович.
- Пусть я стану тухлой селедкой в уксусе или комом протухших сливок, если это не так! - весело пробасил в ответ актер. Он протянул руку Турецкому и представился: - Денис Бычихин! Еще не народный, но уже заслуженный!
- Александр Борисович Турецкий. Раньше… не знаю, кто раньше, но теперь - заслуженный, это точно.
Мужчины пожали друг другу руки.
- Присаживайтесь, - пригласил актер, указывая на кресло. - Прокофьев мне о вас говорил. Полагаю, вы пришли поговорить о Кате? Ничего, если по ходу разговора я буду стирать грим и переодеваться?
- Ничего. У вас тут можно курить?
- Запросто, - ответил актер.
Александр Борисович закурил, исподволь разглядывая лицо Бычихина, затем спросил:
- Скажите, Денис, куда, по-вашему, могла деться Екатерина Шиманова?
- Куда? - Обрабатывая лицо тампоном, смоченным в лосьоне актер усмехнулся и пожал плечами. - Понятия не имею. Катя - весьма сумасбродная девица. Не удивлюсь, если она объявится завтра утром и скажет, что летала в Париж с каким-нибудь новым ухажером.
- А что, у нее много ухажеров?
- Не знаю. Катя - очень скрытная девушка. Помню года два назад к ней на спектакли таскался какой-то тип. Катя сказала, что это "так, один знакомый". А вскоре я увидел ее "знакомого" в теленовостях, когда он жал руку президенту России.
- Кто это был?
- Какой-то политик из молодых да ранних. Я в них плохо разбираюсь, а имен никогда не запоминаю.
- Екатерина до сих пор поддерживает с ним отношения?
- Да что вы! Это давняя история. С тех пор она сменила полдюжины кавалеров. Только подолгу рядом с ней никто не задерживается.
- Почему?
- Ох, если бы я знал, - улыбнулся актер. - Может быть, она их отшивает. А может, они сами бросают ее. Характер-то у Катьки не сахар.
- Кто был ее последним увлечением?
- Последним? Гм… Я несколько раз видел ее с каким-то парнем. Так, ничего особенного. Не звезда, не миллионер, не политик. Точно не помню, кто он, но по-моему, чуть ли не слесарь из автосалона. А может, токарь? В любом случае, простой работяга.
- Вас это не удивило?
Актер повернулся и посмотрел на Турецкого.
- Меня? А почему это должно было меня удивить?
- Ну, не знаю, - пожал плечами Александр Борисович. - Гуляла с политиками и толстосумами, а тут снизошла до простого слесаря.
Бычихин улыбнулся.
- А я свечку над их постелью не держал, - иронично сообщил он. - И почему она его выбрала, не знаю. Может, у него мужское достоинство размером с баклажан? А может, мозги, как у Эйнштейна? А может, это судьба. Помните, как у Булгакова в "Мастере и Маргарите"? "Любовь выскочила перед нами внезапно, как убийца с ножом в руке". Может быть, Данилов - ее Мастер, а она - его Маргарита.
При этих словах лицо артиста приобрело какое-то странное выражение. Впрочем, выражение это было мимолетным, и Александр Борисович не взял его в расчет.
- Да уж, Динила-мастер, - усмехнулся Турецкий, погруженный в свои мысли.
Бычихин внимательно на него посмотрел и вдруг рассмеялся.
- Вы знаете, Александр Борисович, женское сердце вообще загадка! Они и сами себя не знают, куда уж нам? "Нам только в битвах выпадает жребий. А им дано, гадая, умереть!"
- Мандельштам?
Актер улыбнулся.
- Пастернак. Так что, Александр Борисович, если вы рассчитывали найти в моем лице помощника, то вынужден вас разочаровать. Я мало общался с Катей вне сцены и совершенно не представляю, куда она исчезла.
- Ясно. А кто может быть в курсе? С кем она дружила?
- Катя-то? Да ни с кем. Она была, что называется, alone wolf. Одинокая волчица. Так что, сплошной феерией ее жизнь не назовешь.
Турецкий затянулся сигаретой и спросил:
- У нее был настолько тяжелый характер?
- Не то чтобы тяжелый. Я бы сказал, неуживчивый. С ней можно было быть приятелем, но другом… - Актер грустно улыбнулся и медленно покачал головой.
- А в чем выражалась ее неуживчивость? - спросил Турецкий. - Она с кем-то ссорилась? Ругалась? Может, выясняла с кем-то отношения?
- Нет-нет, ничего подобного, - заверил Турецкого актер. - Она всегда была корректна и сдержана. Когда шутили, улыбалась, когда жаловались на жизнь, кивала. Но мыслями она в это время всегда была далеко. Вы читали Герберта Уэллса?
- Кое-что.
- У него есть один забавный рассказ. Там человек просыпается утром и обнаруживает, что видит перед собой берег моря и пальму. Он пытается дотронуться рукой до пальмы, но рука проваливается и натыкается на какую-то вазу, хотя никакой вазы не было видно. Смысл в том, что мужчина по-прежнему был в своей городской квартире, но взгляд его каким-то образом переместился за тысячу миль, на берег моря.
- Действительно, забавно, - сказал Турецкий.
Актер улыбнулся.
- С Катей та же история. Она слушает вас, смотрит на вас, но взгляд ее блуждает далеко отсюда. Она смотрит на вас, а видит перед собой полосу морского прибоя и заходящее солнце. И так всегда. Как видите, дружить с такой девушкой очень нелегко.
- Действительно, - согласился Александр Борисович, пуская дым. - А сколько лет она уже в театре?
- О, много! Мы пришли с ней почти одновременно. Постойте… когда же это было? - Бычихин задумался. - Лет пять… Нет, шесть назад! Катя тогда только-только закончила театральное училище и пришла работать в театр.
- Где она училась? - спросил Турецкий.
- В Ленинграде… То есть, в Петербурге. В ЛГИТМИКе. Слышали про такой?
- Слышал.
Актер протер лицо влажной салфеткой и сказал:
- Вот, в общем-то, и всё, что я о ней знаю.
Переговорив с Фальстафом, Александр Борисович встретился поочередно с принцем Гарри, Готспером, Нортумберлендом, леди Мортимер и трактирщицей мистрис Куикли. Однако все они, вместе взятые, знали о Екатерине Шимановой не больше, чем Фальстаф.
Выходя из театра, Турецкий нос у носу столкнулся с Шимановым.
- Как продвигается расследование? - осведомился тот.
- Нормально.
Турецкий хотел уйти, но Шиманов удержал его, положив руку на плечо.
- Я не хочу, чтобы вы считали меня своим врагом, Александр Борисович, - пробасил он. - Вы играете на моей стороне, поэтому в этом деле мы с вами - коллеги.
- В "этом деле"? Если не ошибаюсь, речь идет об исчезновении вашей дочери. А вы говорите об этом, как о бизнес-проекте. Странный вы человек, господин Шиманов.
- Я никогда не паникую раньше времени, - сухо сказал Сергей Николаевич. - Это мое основное правило, и я намерен следовать ему до конца.
- Вы просто железный дровосек, - усмехнулся Александр Борисович. - Между тем, возможно, что вашей дочери уже нет в живых.
Шиманов сдвинул брови и холодно произнес:
- Тем хуже для вас.
Турецкий посмотрел на руку бизнесмена, по-прежнему лежащую у него на плече. Шиманов разжал пальцы и убрал руку.
- Мой телефон у вас есть, - сказал Сергей Николаевич. - Можете звонить мне в любое время дня и ночи.
- Вы будете в городе?
Шиманов покачал головой:
- Нет. Завтра я уезжаю по делам. На пару дней. Но если я понадоблюсь, я прилечу.
Александр Борисович хмыкнул.
- Какая жертвенность. Всем бы таких отцов.
- Роль отца - самая сложная роль из тех, что мне доводилось играть, - медленно ответил на это Шиманов. - Я делаю всё, что могу, чтобы сыграть не хуже других.
- Браво, - сказал Турецкий. - Вы ошиблись всего в одном пункте.
- В каком?
- Отец - это не роль. Всего доброго!
Турецкий повернулся и зашагал прочь от театра. Впереди у него была, возможно, самая важная встреча за сегодняшний день.
12
Он вышел из гаража, с грохотом закрыл дверь, вставил ключ в замочную скважину и дважды с щелчком повернул его. Затем вынул изо рта окурок и швырнул его в лужу. Повернулся, чтобы идти, и увидел при свете фонаря, что к гаражу неспешной походкой приближается высокий мужчина.
"Кажется, у тебя снова гости, Леша", - сказал он себе, усмехнулся и сунул руку в карман. Мужчина остановился, не дойдя пяти шагов, посмотрел на него и сказал:
- Добрый вечер! Вас зовут Алексей Данилов?
Алексей чуть склонил голову набок и сказал:
- Допустим.
Мужчина двинулся вперед, но Алексей сделал предупреждающий жест и громко сказал:
- У меня в кармане куркач! Сделаешь еще шаг, и я продырявлю тебе башку!
Мужчина остановился. Несколько секунд он пристально смотрел на Алексея, после чего спокойно произнес:
- Я не причинную вам вреда. Меня зовут Александр Борисович Турецкий. Я звонил вам сегодня днем, и мы договорились насчет встречи.
Алексей поднял руку и вытер вспотевший лоб.
- Черт, - пробормотал он. - Я совсем об этом забыл. Как вы меня нашли?
- Я зашел к вам домой, но дверь никто не открыл. В подъезде я встретил соседку. Она сказала, что вы в гараже, и объяснила мне, как вас найти.
- Ясно, - сказал Данилов и вынул руку из кармана.
Турецкий достал пачку "Честера" и протянул парню:
- Куришь?
Тот покачал головой:
- Нет. У меня свои. Без фильтра. - Он снова сунул руку в карман.
Мужчины закурили.
- Кстати, - снова заговорил Александр Борисович, - а что такое куркач?
- А ты не знаешь?
Турецкий покачал головой:
- Нет.
Парень усмехнулся.
- Сразу видно, что ты не рос в нашем городе. Это самодельный пистолет. Стреляет дробью. У нас такую штуку любой мальчишка за час соорудит.
- И какова убойная сила? - поинтересовался Александр Борисович.
- Если хорошо попасть, можно превратить человека в калеку, - ответил Данилов.
- Взглянуть можно?
Данилов усмехнулся.
- Я бы показал, но… - Он сунул руку в карман и достал связку ключей. - Это всё, что у меня есть.
- Понятно, - улыбнулся Турецкий. - Где мы можем поговорить?
- Да прямо здесь.
Александр Борисович обвел взглядом узкое пространство между гаражами.
- Не слишком уютное место, - заметил он.
- Зато безопасное, - ответил ему парень.
Турецкий стряхнул с сигареты пепел, изучающее посмотрел на парня и сказал:
- Видимо, вам есть чего бояться?
Данилов усмехнулся.
- Видимо, да, - сказал он.
Турецкий затянулся сигаретой, продолжая разглядывать парня. Худощавое, скуластое лицо, глубоко посаженные темное глаза, большой нос и низкий, чуть выпуклый лоб. Красавцем он не был, это точно. Однако взгляд прямой и бесстрашный, а губы упрямо сжаты. Парень явно не трус. И может за себя постоять. Чего же он боится? Прокофьев сказал, что с Даниловым "пристрастно побеседовали". Что это значит?…
Турецкий снова вгляделся в лицо парня. Фонарь светил тускло, но кое-что бывший "важняк" хорошо разглядел. На левой скуле у парня он заметил легкую тень - синяк. По всей вероятности, от удара кулаком. Удар был несильный и имел, скорее, воспитательное значение.
Сигарету Данилов держал в левой руке, правую поднимал неохотно и как бы с трудом. К тому же, когда он отошел от двери гаража, он явно прихрамывал.
- Пару дней назад вас избили, так ведь? - спросил Александр Борисович.
- С чего вы взяли?
- Шиманов мне рассказал, - соврал Турецкий.
Парень еще крепче сжал губы, а взгляд его стал еще угрюмее.
- Что он вам еще рассказал?
- Немногое, - ответил Александр Борисович. - Рассказал, что у вас был роман с Екатериной, что вы просили его руки…
- Шиманов - болван! - угрюмо проговорил парень. - А Катьку не ищите.
- Почему? - насторожился Турецкий.
- Потому что она давно мертва. Ее придушили - быстро и безболезненно. А тело ее сожгли в городском крематории.
У Турецкого "отвалилась челюсть".
- То есть, как в крематории.?! - изумленно вымолвил он. - Откуда вы знаете?
- Я знаю ее папашу - этого достаточно.
- А-га, - задумчиво проговорил Александр Борисович, приходя в себя. - Выходит, это всё ваши предположения. Могу я узнать, на чем они основываются. Отец плохо обращался с Екатериной? Она вам что-нибудь рассказывала?
- Знаете что, идите-ка вы своей дорогой. Вы человек Шиманова, а значит, на стороне этого мерзавца. Что бы я вам ни рассказал, вы не поверите ни одному моему слову.
- Напрасно вы так думаете, - мягко проговорил Александр Борисович. - Я уже говорил вам по телефону, что единственная моя задача - найти девушку. Найти девушку, а не выгородить ее папашу, - повторил Турецкий сухо. - Если он в чем-то виновен, я выведу его на чистую воду.
- Шиманова? - с усмешкой пробормотал Данилов. - На чистую воду? - Он покачал головой. - Вы либо фантаст, либо врун, либо простак.
- Либо человек, который привык доводить дело до конца, - возразил Турецкий. - В любом случае, я стараюсь вести себя вежливо. А вы себя ведете глупо. Как, по-вашему, я найду девушку, если вы ни черта мне не рассказываете?
Парень задумался. Сигарета обожгла ему пальцы, и он швырнул ее в лужу.
- Ну, хорошо. Только имейте в виду, всё, что я скажу, я скажу не со зла. Люди Шиманова хорошо надо мной поработали два дня назад. - Парень усмехнулся. - Но я на них не в обиде. Они просто делали свою работу, а сломанное ребро рано или поздно срастется. - Данилов зажег новую сигарету, затянулся, выпустил облако дыма и сказал: - Мы с Катей любили друг друга. Но этот мерзавец, ее отец, не хотел, чтобы мы были вместе. Он постоянно настраивал Катю против меня. В конце концов, она его возненавидела. А заодно и меня. Она мне сказала: "Я устала он вас обоих и ничего уже не понимаю. Мне надо разобраться в своих чувствах".
- Это было в последнюю вашу встречу?
Данилов покачал головой:
- Нет. В предпоследнюю. Потом я как-то встретил ее на улице… Не случайно, конечно. Но я хотел с ней встретиться, поэтому подкараулил ее возле театра. Она была очень рада меня видеть. Сама бросилась мне на шею, стала целовать меня, говорить, что соскучилась. Я сказал: пошли в загс, у меня там работает двоюродная тетка, и нас распишут за пять минут.
- Ну, а она? - спросил Александр Борисович.
- Она сказала, что мы распишемся, но не сейчас. Сейчас ей нужно кое в чем разобраться.
- В чем именно?
Данилов вздохнул и покачал головой:
- Не знаю. Она мне не сказала. Не успела сказать. Там появились люди Шиманова, и Катя вынуждена была уйти с ними. - Парень затянулся и мучительно поморщился. - Я видел в ее глазах страх, понимаете? Страх.
- Может быть. Но с чего вы решили, что она боится своего отца? - спросил Турецкий.
- А кого еще? Когда она со мной разговаривала, она всё время оглядывалась. А потом, когда появились эти архаровцы, аж побледнела от страха.
- Что ж, подумать над этим стоит, - согласился Александр Борисович. - Но вам не кажется, что вы делаете слишком… далеко идущие выводы?
Данилов покачал головой:
- Нет, не думаю.
- И какова же ваша версия событий?
- Хотите версию? Пожалуйста. - Глаза Данилова широко раскрылись и замерцали в свете фонаря, голос стал возбужденным. - Катя узнала, что ее отец занимается чем-то незаконным. Может, где-то что-то услышала или прочла какой-нибудь документ. Стопроцентной уверенности у нее не было, поэтому она и сказала мне, что ей нужно кое в чем разобраться. Она выкрала у отца ключ и залезла в его сейф. Там она нашла бумаги, подтверждающие, что ее отец - негодяй и преступник. Отец застукал ее и предложил всё забыть. Катя отказалась. Она была очень честная девушка. Даже болезненно честная! Тогда Шиманов придушил ее и сбросил в реку.
Данилов затянулся сигаретой и бросил окурок на землю.
- Вот так, - мрачно сказал он. - Следы он замел. А потом вызвал вас, чтобы вы повесили смерть Кати на меня или еще на кого-нибудь. На того, кого он вам подсунет в качестве подходящей жертвы.
Александр Борисович слушал монолог парня молча. Когда тот замолчал, Турецкий сказал:
- Версия весьма правдоподобная. Но чтобы обвинять человека, одних предположений мало. Нужны факты и улики.
- Вот именно! - воскликнул Данилов. - Улики! Вы ведь сыщик? Значит, вы должны их достать. Должны, слышите! Хотя… - Парень вдруг скис и словно бы обмяк. - О чем я говорю? Вы ведь человек Шиманова. Вместе вы состряпаете такую версию, какая удобна ему. В любом случае, этот мерзавец выкрутится.
Глаза Данилова снова блеснули.
- Но знаете, что я вам скажу, - глухо и угрюмо произнес он, глядя на Турецкого исподлобья. - Я всё равно найду способ ему отомстить. Так что, пусть он лучше убьет меня, как убил Катю. Иначе ему несдобровать.
Александр Борисович усмехнулся.