- Вы, Данилов, очень решительный человек. Но не очень далекий. Я приехал сюда, чтобы разобраться в исчезновении девушки. Но я не хочу, чтобы вы путались у меня под ногами и мешали мне.
- Вам? - с убийственным сарказмом в голосе спросил Данилов. - А может быть, ее папаше?
- Мне, - спокойно ответил Турецкий. - В Москве меня ждут дела, поэтому я постараюсь раскрыть это дело быстро. Вы, конечно, поступите так, как считаете нужным, но у меня к вам просьба: не предпринимайте ничего… Хотя бы неделю. Дело слишком запутанное, и ваша горячность может всё испортить.
- Неделю? - Данилов усмехнулся. - А что эта неделя изменит?
- Надеюсь, что очень многое, - устало ответил Александр Борисович. - Но если вы задумаете устроить вендетту или будете путаться у меня под ногами, я приму меры, чтобы изолировать вас. По крайней мере, на тот срок, пока я здесь. Вы меня поняли, Данилов?
- Прекрасно понял.
- Надеюсь, что так. Всего хорошего!
Александр Борисович повернулся, чтобы уйти, но Данилов его окликнул.
- Эй, вы, сыщик!
Турецкий обернулся. Парень стоял, набычившись и сунув руки в карманы брюк.
- Поговорите с Анной. Она - лучшая подруга Кати.
- Кто она и как мне ее найти?
- Работает в театре.
- Актриса?
Данилов покачал головой:
- Нет. Среди актрис у нее подруг не было, она говорила, что они все - стервы. Анна - костюмер.
- Как фамилия?
- Это вы выясните без меня.
Данилов сплюнул на асфальт и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
13
Турецкий лежал в горячей ванне, наполненной белоснежной пеной, и разглядывал пальцы своих торчащих из воды ног. В губах у него дымилась сигарета. Вдоволь налюбовавшись пальцами, он вынул изо рта сигарету, ткнул ее в пепельницу, затем смочил в воде маленькое полотенце и положил его себе на лицо.
"Вот он - кайф!".
Однако вдоволь "покайфовать" он не успел. На полочке перед зеркалом задребезжал и зазвенел телефон.
Турецкий с досадой откинул полотенце, протянул руку и снял трубку.
- Алло, Саша? - услышал он в трубке голос Плетнева.
- Да, Антон, я. Привет!
- Добрый вечер! Не смог дозвониться тебе на мобильный.
- Аккумулятор разрядился. Давно собираюсь поменять эту рухлядь, да все недосуг. Как дела?
- Держимся. Щеткин уже подключился. Митрохин пока войну не объявил, но мы уже приступили к сбору разведданных.
- Молодцы. Давай подробнее.
- Да пока рассказывать нечего.
Плетнев в нескольких словах обрисовал Александру Борисовичу ситуацию.
- Вот, такие дела, - закончил он.
- Ясно. - Александр Борисович помолчал, собираясь с духом. - Слушай, Антон, ты случайно к Ирине не забегал? Как она там? Поджелудочная не пошаливает?
- Я думал, ты с ней на связи.
Турецкий хмыкнул.
- Я-то на связи, но разве она что-нибудь скажет? "У меня всё в порядке, соскучилась, приезжай быстрей!" Вот и весь разговор.
- Ну, она сегодня утром забегала к Ваське в школу.
- И как? Как она выглядит?
- Как всегда - потрясающе! - со смехом сказал Плетнев.
- Ну, ты не слишком там резвись.
Турецкий сдвинул брови. Значит, Плетнев ничего подозрительного не заметил. Сказать или не сказать ему о том, что за Ириной установлена слежка? С одной стороны, нельзя пускать такие вещи на самотек. С другой… можно всё испортить одним неосторожным действием.
- Слышь, Антон…
- Что?
- У меня есть подозрение, что за Ириной могут следить.
- Следить? - встревожено повторил Плетнев. - Кто?
- Давай я пока ничего тебе не буду рассказывать. Ты просто проверь, ладно? Только не привлекая внимания. И лучше сам этим не занимайся. Попроси кого-нибудь из наших ребят. Но только по тихому, чтобы об этом знало как можно меньше народу.
- Хорошо, Саш. Обязательно проверю. - Плетнев секунду помолчал и добавил: - Я, конечно, проверю. Но что делать, если это правда? Узнать, кто установил наблюдение?
- Нет, не надо. Просто проверь, и всё. Если мое подозрение подтвердится, я скажу, что делать дальше.
- Ладно, как скажешь.
- Вот и хорошо. - У Турецкого стало чуть легче на душе. - Как там твой Васька?
- Как всегда. Вчера на уроке химии взорвал самодельную магниевую бомбочку. Теперь меня вызывают на педсовет. Хорошо еще, никто не пострадал, но учительница до сих пор бледная ходит. Ума не приложу, в кого он у меня такой?
- Видать, есть в кого, - с улыбкой заметил Александр Борисович. - Ладно, Антон, до связи.
- Аккумулятор заряди!
- Обязательно.
14
Щеткин вошел в офис "Глории" вразвалочку, сунув руки в карманы брюк и пожевывая зубочистку. Пожал руку Плетневу и оперативникам.
- Как поживает родная милиция? - осведомился Антон Плетнев.
- Лучше всех! - весело ответил Щеткин. - Наша служба и опасна и трудна. Но в ней тоже есть свои прелести.
- Какие, например? - весело спросил один из парней-оперативников.
- Например, я запросто могу прийти к вам в "Глорию" в любое время дня и вечера. И знаю, что всегда получу здесь чашку крепкого, сладкого чая. А если повезет, то даже с лимоном!
Плетнев засмеялся.
- Считай, что сегодня тебе повезло! - сказал он. - Только чай будешь пить в кабинете. Не возражаешь?
- Что ты! Кабинет - самое комфортное место в Москве. А если ещё и усадишь в кресло директора, так я с него три дня вставать не буду!
- Вот с этим не получится, - улыбнулся Плетнев. - Кресло руководителя - вещь неприкосновенная. Когда Сева на месте. А без него - сиди, сколько желаешь.
- Высочайшее кресло для высочайшей задницы, - съязвил Щеткин. - Ладно, граждане начальники посижу уж на стульчике. Пошли!
В кабинете директора Всеволода Голованова Щеткин смыл с лица насмешливую улыбку. Стал суров, сосредоточен и немногословен.
- Давай, только подробно, - потребовал он, глядя, как Плетнев разливает по чашкам чай.
Плетнев посмотрел на приятеля и тоже нахмурился. Затем пододвинул Щеткину его чашку и сказал:
- Митрохин обратился к нам по поводу готовящегося на него покушения.
- Так, - кивнул Щеткин, словно фиксируя в сознании первый факт.
- Партнер по бизнесу, некто Иван Павлович Симонов, задолжал Митрохину большую сумму, а отдавать не собирался.
- Так, - снова сосредоточенно кивнул Щеткин.
Плетнев усмехнулся. Манера приятеля выслушивать информацию всегда немного веселила его.
- К месту, откуда должен был выйти его партнер, Митрохин поехал на своей машине, - продолжил Плетнев, наблюдая за реакцией Щеткина. - По словам Митрохина у него была достоверная информация.
- О чем?
- О том, что именно в этот день партнер совершит на него покушение. То есть - убийство.
Щеткин поднял чашку и шумно отхлебнул чай.
- Однако убит как раз партнер, - сказал, как пригвоздил, он. - Факт, сам по себе, более чем подозрительный.
- Нам тоже показалось это странным, - сказал Плетнев. - Мало того, после этого взрыва Митрохин стал отрицать контакт с нами, еще обвинил нас в непрофессионализме, дескать, мы виноваты, что он потерял машину и партнера, создали ему только проблему.
- Он заплатил вам обещанный гонорар?
Плетнев сразу помрачнел.
- Только аванс. Оставшуюся часть он платить отказался. Я был так зол, что готов был порвать этого подонка на части. И порвал бы, если б Саша не успокоил.
Щеткин отхлебнул чаю и задумчиво повертел чашку на блюдце.
- Так-так, - сказал он. - И какие выводы ты из всего этого делаешь?
- А ты? - поинтересовался Плетнев.
Щеткин поднял на него взгляд.
- Я могу озвучить любую - даже самую смелую - версию?
Плетнев кивнул.
- Что ж, - продолжил Щеткин. - В таком случае вот тебе моё соображение: предположим, что ваш Митрохин сам хотел убить партнера… Вас он выбрал в качестве свидетелей. Всё ведь должно было произойти у вас на глазах. И произошло. Партнер мертв, а он - белый, пушистый и напуганный. "Ай-ай: погибнуть должен был я, а погиб мой лучший друг и соратник!"
Плетнев нахмурился, обдумал слова приятеля и неуверенно проговорил:
- Версия красивая. И вполне правдоподобная. Но…
- Что - но?
- Дорогостоящий способ убийства - жертвовать такой машиной! Ты не находишь? Ведь бизнесмены - народ в массе своей жадный. Они и за меньшее удавятся. Или еще кого-нибудь удавят.
Щеткин поскреб пальцами плохо выбритую щеку.
- Ну, - пожал он плечами, - есть ведь ещё такая вещь как страховка. Может, он и не в убытке совсем, а наоборот. Короче, тут нужно все проверить. Считай, что с сегодняшнего дня я - твой полноценный сотрудник.
Плетнев усмехнулся.
- Было бы странно считать тебя "неполноценным" после того, как ты выдал такую блестящую версию!
- Потише, остряк, - насмешливо осадил его Щеткин. - Я еще размышляю, а ты мне мешаешь.
- Ой, простите, пожалуйста, мистер Пинкертон. И что же вы еще надумали?
- Надо встретиться с Митрохиным и попробовать взять его "с нахрапу", - сказал Щеткин.
- Это как?
- Как-как, - проворчал Щеткин. - Придумать "легенду", которая помогла бы нам войти с ним в контакт.
- Он не пойдет с нами на контакт, - сказал Плетнев. - Он в этом не заинтересован. А если он поймет, что мы под него копаем, он сделает всё, чтобы нас…
- Обезвредить? - подсказал Щеткин.
- Именно. И у него для этого есть возможности. Как, впрочем, у любого "денежного мешка".
- Сдается мне, что ты его боишься? - насмешливо поинтересовался Щеткин.
- Не боюсь. Но опасаюсь.
Щеткин отхлебнул чаю и улыбнулся.
- Ничего. Сам не пойдет на контакт, мы его за уши вытащим. Есть у меня одна идейка… Не уверен, что сработает, но попробовать стоит.
15
Илья Иванович Митрохин вальяжно развалился на заднем сидении новенького лимузина. В руке у него был мобильный телефон. Вот уже двадцать минут Митрохин вел деловые переговоры и, судя по довольной физиономии, дела у него шли неплохо.
Да, дела шли неплохо. Митрохин сложил телефон и достал из кармана сигару. Ему непременно захотелось выкурить сигару. Привычка, которую он приобрел в 1998 году, после того как… Впрочем об это лучше не вспоминать. Митрохин поморщился, но тут же усмехнулся.
Вспоминать о мерзостях, которые сделал было неприятно. Но вместе с тем - приятно. Есть в этом какое-то тайное сладострастие. Странное чувство. Вот и убийцы всегда возвращаются на место преступления. Это опасно, это отвратительно, но - тянет!
За пятнадцать лет в бизнесе Митрохин испытал многое. Стреляли в него, стрелял и он сам. Его били по голове, и он сам бил. Но те, кого он бил, теперь "далече". А он - вот тут, жив и здоров. И вполне энергичен. Как говорится, готов в новым подвигам и свершениям.
Митрохин тихо засмеялся.
- Что, Илья Иванович? - окликнул его водитель.
- Ничего, Петь. На дорогу давай смотри.
Митрохин поежился от удовольствия. Казалось бы, еще месяц назад его будущее было под вопросом. Этот сучонок Симонов сделал всё, чтобы его уничтожить. И ведь как крепко окопался, гнида. Казалось, подступиться невозможно. Ну, не убивать же его в самом деле! Хотя, конечно, следовало убить, но ведь сейчас не девяностые. Это тогда можно было подойти к бизнесмену среди бела дня и разрядить ему обойму в живот. Сейчас всё тоньше и сложнее.
Митрохин снова усмехнулся.
По крайней мере, ему казалось, что сложнее. Но ведь, на самом деле, в мире ничего не меняется - еще с тех самых времен, когда первый неандерталец раскроил своему приятелю башку из-за куска козлиного мяса.
Тоньше и сложнее? Пожалуйста! И Илья Иванович придумал комбинацию, которой позавидовал бы сам Анатолий Карпов. Быстро, изящно, безопасно, красиво.
"И всё же я чертовски умный сукин сын!" - подумал про себя Митрохин, пыхтя сигарой и поглядывая в окно. По тротуарам туда-сюда сновали сотни неудачников. Но, глядя на них, Митрохин не испытывал ни жалости, ни сочувствия. Так уж устроен этот мир, что побеждают в нем сильные и умные. Такие, как он, - Илья Иванович Митрохин.
Радужное настроение Митрохина немного омрачала лишь одна мыслишка. Так сказать, чайная ложка дерьма в бочке с медом. И у это чайной ложки было название - агентство "Глория". Знающие люди доложили Митрохину, что парни из "Глории" что-то уж слишком активно зашевелились.
Ну, ничего. Прихлопнуть их - занятие плёвое. Тем более, что самый опасный человек "Глории" сейчас далеко от Москвы, и ему явно не до Митрохина. А с остальными ничего не стоит справиться.
Зазвонил телефон. Митрохин ленивым движением прижал трубку к уху:
- Слушаю вас.
- Илья Иванович, возле офиса вас ждут парни из "Глории".
- Ждут, говоришь?
- Угу. Настроены очень решительно.
Митрохин криво усмехнулся.
- Реши-ительно, - насмешливо протянул он. - А знаешь такую басню - "Слон и Моська"?
- В школе читал.
- Ну, тогда какого черта мне звонишь?
- Извините, Илья Иванович. Я думал…
- Поздравляю. В следующий раз думай лучше. И не тревожь меня по пустякам.
Митрохин сложил телефон и сунул его в карман. Надо же! Они уже возле офиса пасутся. Ну, эти козлы допрыгаются. Точно допрыгаются. Придется обломать им рога. А если и это не поможет, - придется переломать их ноги.
- Да будет так, - пробасил Илья Иванович, затянулся гаванской сигарой и выпустил изо рта огромное, косматое облако вонючего дыма.
16
Высокая, худая женщина вскочила с дивана и бросилась навстречу Митрохину.
- Илья! - воскликнула она, падая в его объятья. Из глаз женщины покатились слезы, и она пару раз всхлипнула. - Как хорошо, что ты пришел!
- Ну-ну-ну… Успокойся, Маша. - Митрохин погладил женщину ладонью по спине. - Жизнь ведь продолжается. Как бы плохо нам ни было, она продолжается. А значит, надо жить.
- Жить? - Мария Ивановна Симонова отпрянула. - Как ты можешь так говорить? Ивана больше нет!
- Маш, все люди смертны. Умрем и ты, и я. - Митрохин поморщился, он терпеть не мог подобных разговоров. - Мне тоже его не хватает, поверь. Но ведь прошлого уже не вернешь. Что случилось, то случилось.
Мария Ивановна снова заревела. На этот раз Митрохин погладил ее ладонью по волосам, с удовольствием отмечая, что волосы у женщины мягкие и шелковистые, а пахнет от нее хорошими духами. Прижимая ее к себе и продолжая утешать, Митрохин с удивлением почувствовал, что возбуждается.
- Ладно, - сказала Мария Ивановна и всхлипнула в последний раз. - Пойду сделаю кофе.
- Лучше чай, - сказал Илья Иванович. - От кофе у меня побаливает сердце.
Дождавшись, пока женщина ушла, Митрохин принялся расхаживать по комнате, осматривая картины и фотографии. Он видел их сотни раз, но тогда Симонов был жив, и всё это воспринималось как-то иначе.
Теперь Симонова не было. Ни дома, ни в городе, ни в природе. Его не существовало. Пустое место - вот, во что он превратился. Сознавать это было немного странно, но приятно.
Ну, допустим, эта картинка… Митрохин остановился возле картины, изображающей безлюдный берег какого-то северного моря, заросший могучими соснами. Симонов не чаял в этой картинке души. Однажды Илья Иванович, объясняя что-то, ткнул в центр картинки пальцем, - так Симонов чуть с ума не сошел от ярости и испуга. Принялся кричать, размахивать руками.
А теперь Симонова нет. И можно сделать вот так…
Митрохин послюнил палец и потер одну из сосен. Затем сколупнул кусочек масляной краски ногтем. На картине осталось едва заметное пятнышко. Илья Иванович посмотрел на него и усмехнулся.
И никакой Симонов ничего не скажет. Можно сорвать эту чертову картину и помочиться на нее! Пусть Симонов перевернётся в своем дубовом, украшенном бронзовыми вставками, гробу!
Впрочем, не перевернется. Потому как Симонов нынче - груда гнилого мяса, в которой нет ни проблеска жизни, ни смысла. Куча никому не нужного дерьма.
"А я вот жив и здоров, - подумал Митрохин и с удовольствием погладил ладонью свой круглый, тугой живот. - И проживу еще лет двадцать, а то и тридцать - если повезёт!"
В гостиную вошла Мария с подносом в руках.
- Тебе помочь? - деликатно поинтересовался Илья Иванович.
- Нет, не надо. Я уже всё принесла.
Женщина поставила поднос на журнальный столик. Митрохин, воспользовавшись тем, что Симонова стоит к нему спиной, еще раз колупнул картину и вытер испачканный палец черным шелковым платком.
- Садись пить чай, - сказала Мария.
Митрохин прошел к столику и уселся в глубокое кресло, с удовольствием отмечая, что на подносе, помимо чайных чашек, стоят вазочки с вареньем. Он обожал варенье.
- Ох, Илюша, как же мне плохо, - пожаловалась Мария. - Я совершенно не умею жить одна.
- Я тебя понимаю, - кивнул Митрохин. - Теперь тебе придется жить заново.
- В том-то и дело. - Мария вздохнула. - Но я даже не знаю, с чего начать. Я ведь никогда не вникала в бизнес мужа. Он зарабатывал деньги, я - занималась домом. Даже если бы я захотела, он бы не стал посвящать меня в свои дела. Он считал, что место женщины у плиты.
- О, да, - мягко улыбнулся Митрохин. - В этом Иван был непреклонен. Однажды он даже процитировал мне по памяти несколько абзацев из "Домостроя". Сказал, что это самые мудрые строки, из всего, что понаписало человечество. Я попробовал с ним спорить, но… Ты же знаешь, что переубедить Ивана в чем-то было невозможно.
- Да уж, - улыбнулась Мария.
"Да уж, - со мстительной злостью подумал Илья Иванович. - Однако мне, кажется, удалось решить и эту проблему".
Он зачерпнул варенье серебряной литой ложечкой и с удовольствием отправил его в рот. Затем отхлебнул чаю и сказал:
- Маш, тебе сейчас нельзя раскисать. Впереди у нас много работы. Ты должна быть сильной.
- Легко тебе говорить - ты же мужчина. А у меня просто всё из рук валится. Начала просматривать какие-то бумаги, так ни строчки не поняла. Какие-то активы, пассивы… Мне тут уже три консультанта позвонили. Набиваются в помощники.
Митрохин чуть не поперхнулся чаем.
- А ты? - едва скрывая тревогу, спросил он. - Что ты им сказала, этим акулам?
- Сказала, что подумаю, - грустно ответила Мария. - И если решу прибегнуть к их услугам, перезвоню им. Я правильно поступила?
- Вполне, - удовлетворенно сказал Митрохин. - Этих шакалов только подпусти к деньгам. Они тебя вмиг без последней рубашки оставят.
- Я так и подумала, - кивнула Мария. - Не нравится мне вся эта суета. Всё это хлопанье крыльями. Чувствую себя лакомым кусочком, который каждый норовит съесть.
Митрохин тихо засмеялся.
- Отличное сравнение, - сказал он. - Но съесть им тебя не удастся, пока рядом есть я. Так им и скажи.
Мария улыбнулась и пожала Митрохину ладонь тонкими, прохладными пальцами.
- Спасибо тебе, Илюш. У меня только на тебя вся надежда. И если ты меня не поддержишь?…
- Даже не думай об этом! - горячо проговорил Митрохин. - Ты жена моего лучшего друга! Я любил Ивана, и я люблю тебя. И я за тебя отвечаю! Уверяю тебя, сделаю всё, чтобы ты была счастлива!