5
Денис даже немного удивился, увидев на следующий день, с утра, как в офис "Глории" снова входит их давешняя заявительница. Он, честно говоря, не рассчитывал так скоро встретиться с "сестрицей Аленушкой" снова - вроде пока не было такой необходимости. Но вот же "вдова" (ну а как ее еще назвать) появилась чем-то порядком испуганная, явно выбитая из привычной колеи и, волнуясь, сказала ему:
- Знаете, Денис Андреевич, после того, что вчера произошло, я хочу вам все-таки передать кое-какие бумаги покойного Игоря Кирилловича, может быть, хоть они помогут вам в расследовании. - С этими словами она положила руку на основательно чем-то набитый большой пластиковый пакет.
- А что с вами такое случилось? - спросил Денис, зачарованно глядя на этот пакет…
И она ответила, начав рассказывать о том, что же, собственно, выбило ее из седла - то вновь переживая безысходность происходящего, то удивляясь собственному везению.
Кажется, и впрямь существовала какая-то высшая сила, которая если уж и не берегла, то сочувствовала ей.
…Вчера Лена по совету все той же Нюси собралась увезти с работы последние вещи, принадлежавшие Игорю Кирилловичу. Забрала его кожаное пальто, которое с весны ждало своего часа, осенних холодов, были здесь также удобные туфли из необыкновенно мягкой кожи, в которых он ходил на работе, были какие-то мелочи, бумаги, а самое главное - два обнаруженных ею в сейфе тетрадных блока, тех самых, что относились к его дневнику. Лена, увидев их под кипой других бумаг, до которых руки у нее дошли в самый последний момент, обрадовалась им как родным. Обрадовалась тому, во-первых, что оба они были почти наполовину заполнены текстом (один больше, другой меньше). А во-вторых… Денису она об этом не говорила, но как раз планировала в ближайшие выходные поехать в Жуковку, на Игореву дачу.
Она даже созвонилась с Иваном Аверьяновичем, с которым наконец познакомилась, увы, на Игоревых похоронах. Дядька обрадовался ей, как дочке: "Приезжайте, приезжайте, Леночка, хоть чистым воздухом подышите, посмотрите, какой бывает в природе чистый снег, а то киснете там, в этой своей Москве! Приезжайте, буду вас ждать!"
Она решила для себя: наведается в тайник, раз пришла такая необходимость, а заодно вложит новые блоки в тетрадь - от греха подальше. Подальше положишь, поближе возьмешь, любил повторять ее отец. И, как показали дальнейшие события, сделать это - положить подальше - было самое время - похоже, враги Гранта тоже начали охоту за его тайнами.
Однако справедливо говорится, что человек предполагает, а господь располагает. Собрав все в пакет, она доехала до дома, к которому уже почти привыкла, и едва достала ключ, чтобы открыть калитку ограды, как та сама вдруг распахнулась. Над калиткой была установлена камера наблюдения - видимо, дежуривший сегодня охранник, увидев ее на своем экране, поспешил прийти на помощь.
Это был тот самый Александр Федорович, который и с ней, и с Игорем всегда перебрасывался дружескими репликами. Она не была уверена, но, кажется, они с Игорем чуть ли не служили вместе. Во всяком случае, были симпатичны друг другу. И эта симпатия сразу же, с самого первого дня перешла и на нее.
Александр Федорович сидел за своей стойкой, отгороженной от парадного холла прозрачной стеклянной стенкой. Воровато оглянувшись, он поманил ее и сказал, не разжимая губ, что произвело на Лену очень сильное впечатление:
- У вас будет обыск, Елена Романовна, я уже видел постановление. У вас при себе есть, что надо спрятать? Если есть, дайте мне, они сейчас появятся. Я удивляюсь, как вас во дворе-то прозевали, видно, решили, что вы на машине, ждут где-нибудь в гараже… Если успеете, давайте, что нужно, из квартиры - тоже спрячу.
И она, как дурочка, не раздумывая, отдала ему собранный на Басманной пакет. Почему она так сделала? Бог весть. Может, со страху, может, от растерянности. Но уже через какие-то секунды радовалась тому, что поступила именно так, а не иначе. Потому что когда она вышла на своем этаже из лифта, ее тяжело и грубо схватил за предплечье какой-то мужчина в камуфляже и черной вязаной шапочке, которая так легко превращается в печально знаменитую маску, оставляющую вместо лица три дырки на черном фоне: две для глаз и одну для рта. Господи, до чего же хорошо, что пожилой вахтер, пардон, секьюрити, оказался человеком и вовремя предупредил ее.
- Слушаю вас, - совершенно спокойно сказала она мужчине, так спокойно, будто все это происходило не с ней. Хотя, если бы не Александр Федорович, от страха орала бы, наверно, как резаная на весь дом.
- Вы Елена Романовна… Разумовская? - Он явно был, что называется, не в теме. Или представлял не органы, а какую-то самодеятельность. Может, даже бандитов, выдающих себя за работников правопорядка.
- Я Елена Романовна, только не Разумовская, а Изварина. - Она попыталась высвободить руку, но это ей не удалось.
- Неважно, - равнодушно сказал он. - Вот вы-то нам и нужны. Давайте пройдемте! - Он показал ей какое-то удостоверение, в котором Лена ничего не успела разглядеть, кроме его фотографии, жирной печати и казенного герба.
- Куда? - опешила струхнувшая Лена.
- В квартиру.
Где Игорева квартира, он знал, жестко подталкивал ее в ту сторону, а сам говорил в торчащий у него перед носом кривой прутик переговорного устройства:
- Поднимайтесь, хозяйка здесь… Да, понятых не забудьте с улицы прихватить, а то тут такой дом - в понятые никто не пойдет…
- Да что случилось-то! - робко возмутилась Лена, когда мужчина наконец выпустил ее руку, чтобы она могла без помех отпереть дверь.
- Ничего страшного, Елена Романовна. Сейчас у вас, вернее в квартире вашего покойного сожителя, будет произведен обыск.
- Обыск? Почему? Он погиб… его убили… и у него же обыск?
Теперь, когда они вошли в прихожую, он снова придерживал ее за руку. В квартиру пройти не давал, не пускал дальше оставленной приоткрытой входной двери.
Вскоре поднялись и остальные - пять или шесть человек, все в камуфляжной форме и с двумя собаками - одна, овчарка, сразу легла у входа в квартиру - чтобы никого не выпускать. Вторая - не очень большая, но шерстистая, таща за собой женщину-проводника, сразу пошла по комнатам, обнюхивая углы и закоулки - специальность этой, как выяснилось, была искать наркотики. Был тут и еще один сюрприз: помимо тех, что были в камуфляже, неуверенно вошли в коридор и двое в штатском - мужчина и женщина, пойманные на улице, - понятые. Сюрприз заключался в том, что пойманной женщиной оказалась… Нюся, к которой почему-то с подозрительным упорством тянулась четвероногая специалистка по наркотикам. Вновь и вновь обходя квартиру, собака неизменно возвращалась к ней, тыкалась носом в Нюсин плащ и даже пыталась подняться на задние лапы, чтобы вскарабкаться по ее ноге повыше.
- Представляешь, - торопливо рассказывала Нюся, аккуратно отталкивая от себя собачий нос, - иду к тебе в гости, а меня хвать!
Тетка-проводница каждый раз подозрительно смотрела на Нюсю и наконец не выдержала.
- Так. Что у нас в сумочке? - спросила она сурово. Камуфляжные штаны делали ее необыкновенно задастой, а оттого и еще более суровой. - А ну раскройте-ка сумочку!
В сумочке оказались бутерброды с колбасой, которыми Нюся запаслась, выходя утром из дома.
- Вот вам и все наркотики, - криво улыбнулась Лена.
- Ничего, найдем, не сомневайтесь, - сказала, как-то по-мужски супя брови, тетка. - У нас информация верная…
- А все-таки что вы ищете-то? - не поверила в глупость с наркотиками Лена.
- А то вы сами не знаете! - с ненавистью отрезала тетка.
- Это у вас что за собачка, - спросила Нюся, чтобы немного смягчить эту ее суровость.
- У нас это лабрадор, - все так же непримиримо уронила тетка и направилась туда, где шла самая работа - в гостиную, а оттуда в кабинет Игоря Кирилловича.
- Так! - закричал старший. - Хозяйка! Где хозяйка! Идите, присутствуйте, а то потом будете говорить, что мы вам что-то подложили! Понятые здесь?
Понятые были здесь, не было только наркотиков, которые якобы хранились в этой квартире в очень больших количествах. Искали их, надо сказать, довольно странно: то по-настоящему, заглядывая в коробки со стиральным порошком, в кухонные банки, даже в торчащие кверху рожки люстры, а то вдруг начинали зачем-то раскрывать книги, пытаясь что-то из них вытряхнуть, заглядывали в лежащие на столе папки с бумагами, проверяли стержни шариковых ручек, которых в приборе на столе было великое множество. Слава богу, не стали хоть вспарывать диванные подушки…
Искали в письменном столе, в бюро Игоря Кирилловича, под крышкой компьютера, попробовали взломать бюро в его кабинете и тут же почему-то отказались от этой затеи - попросили у Лены ключ, и она его сразу им выдала.
- Все уже успела поспрятать, - злобно сказал, открыв его, старший.
Продолжалось все это часа четыре, если не больше, и в какой-то момент Лене стало понятно, что визитеры не нашли того, что искали, а потому все стали делать ленивее, замедленней. Устали люди, устали собаки, но больше всех устала сама Лена - видно, перенервничала. Она попробовала было подойти к Нюсе, внимательно наблюдавшей, как пришельцы, подняв ковер, простукивают пол, стараясь не обойти ни одну паркетину, но старший прикрикнул на нее:
- С понятыми не разговаривать! - В конце концов тот же старший объявил: - Ну что, радуйся, сучка, что в этот раз мы ничего не нашли. Но это пока, поняла? Пока не нашли!
- А почему вы так себе позволяете разговаривать? - возмутилась за Лену Нюся.
- Ах, виноват, - устало ухмыльнулся старший, - вас забыл спросить.
Но больше не хамил. Лена с благодарностью посмотрела на Нюсю, подписывавшую протокол обыска. Подозвал старший и ее.
- Подпишите. - Он смотрел на нее тяжелым взглядом, изучал. Вдруг спросил: - Вы, собственно, кем покойному приходитесь?
- Я? - снова чего-то испугалась Лена. - Я… невеста.
- Вы здесь прописаны?
- Нет, но мне известно, что я наследница всего этого. - Она повела вокруг рукой.
- Это как же?
- А завещание есть, - не выдержала Нюся. - Они просто не успели зарегистрировать брак, и вот…
- Короче, дамочка здесь не прописана, - истолковал это по-своему старший, - и прав ни на что тут не имеет, поскольку всякое завещание входит в силу только через полгода… Попрошу вас, - он заглянул в протокол, - э-э… Елена… э… Романовна, собрать вещички - и в течение двенадцати часов освободить помещение.
…- Ничего слушать не стал, гад такой, - завершила рассказ Лена. - Мы с Нюсей потом так возмущались! Она говорит: спасибо еще, что не сразу вышибли - у них это просто.
- У кого это у них? - спросил Денис.
- Ну я вот не разглядела удостоверение, а Нюся разглядела, - вздохнула Лена. - Это РУБОП. Нюся считает, что они поэтому и не обратили внимания на то, что мы с ней знакомы… Милиция бы не разрешила…
- Ну вот, уже хоть что-то обозначилось, - сказал Денис. - Хотя, если честно, мало пока что понятно, при чем здесь РУБОП. Какая тут организованная преступность?! Ладно, мы поможем во всем разобраться, - снова неопределенно пообещал он.
- Спасибо, - хлюпая носом, сказала Лена. - Знаете, вышла из дома, забрала свою сумку у охранника и просто не знаю, что дальше делать, так одиноко стало… Ладно хоть Нюся меня поддержала… И знаете что я придумала, Денис Андреевич, насчет того, где жить? Поехала на фирму. Вы у нас там не были, но у нас там очень уютно. Я подумала: ну несколько-то дней я там перекантуюсь, разве нельзя несколько дней или, вернее, ночей поспать на диване? Приезжаю… Ну сколько меня там не было? Всего ничего, несколько часов. А фирма уже опечатана! Бумаги все арестованы, как мне наша главбух сообщила, на складское имущество наложен арест… Вот я и решила прямо с утра ехать опять к вам. Помогите, помогите, Денис Андреевич, я вам хорошо заплачу! Мне бы только узнать - кто это сделал, кто за этим стоит!
И вот тут-то она полезла в ту самую сумку, которую, видно, просто из естественного сочувствия к ней спас секьюрити. Это был большой пластиковый пакет, набитый под завязку. Она едва не скрылась в нем, запустив в пакет руки чуть ли не по локти, потом, буркнув "извините", вытащила свернутое кожаное пальто, положила рядом с собой на диван.
- Тут, знаете, у меня кое-что есть от Игоря… Он не раз говорил последнее время: если со мной что случится - передай вот это, - она вытащила наконец то, что искала - уложенные в отдельный пакет тетрадные блоки, - передай это в ФСБ. Посмотрите, вдруг они вам помогут в расследовании. А заодно и решите - надо это передавать в ФСБ или нет.
- В ФСБ или в милицию?
- Нет, нет, только не в милицию! Из-за милиции у него, по-моему, все эти неприятности и произошли…
- А что это за бумаги? - решил все-таки уточнить обрадованный Денис, не сводивший глаз с пачки извлеченных из пакета тетрадных листов в клеточку, исписанных плотным, буквица к буквице разборчивым почерком.
- Это, как я вам обещала, часть дневника Игоря Кирилловича, - пояснила Лена и с видимой неохотой протянула всю пачку ему. - Даже не знаю, - грустно вздохнула она.
Денис бережно извлек "тетради", перелистнул одну страницу, другую, оживился, спросил, отрываясь от исписанных листков в клеточку:
- Даже не знаю, как вас благодарить, Елена Романовна. Но где же сам-то дневник?
- Точно не знаю… но немножко догадываюсь… Знаете, Денис, я попробую его найти. Если вы, конечно, предварительно скажете, что эти бумаги стоят того…
- Да конечно же, - горячо заверил ее Денис. - И очень даже может быть, что оставленная Игорем Кирилловичем информация сыграет решающую роль в успехе расследования… Только… - он запнулся.
- Что только? - тревожно спросила Лена.
- Только, по-моему, ситуация непредвиденно осложнилась. Мне кажется, Лена, что вам есть смысл пока скрыться.
- Да? И надолго? - с горькой иронией спросила Лена. - Я ведь, между прочим, и обратилась к вам, чтобы вы мне помогли. Послушайте, ну неужели же никто ничего не может сделать? Человека убили - никто ничего не знает. Меня выкидывают на улицу, отбирают фирму, под каким-то липовым предлогом собираются посадить туда кризисного управляющего, о чем мы узнаем в самый последний момент, и опять все делают вид, что ничего не происходит. Я специально обратилась к вам, а вы мне говорите: спрячься и сиди не высовывайся…
- Успокойтесь, пожалуйста, Елена Романовна. Напрасно вы так. Мы ведь вам уже пообещали сделать все, что можно, и мы сделаем! Только поверьте мне на слово, вам все же лучше где-то пересидеть эту заваруху. Береженого, как известно, и бог бережет.
- Да? - неуверенно сказала Лена. - Вы так считаете? И сколько это, по-вашему, должно продолжаться?
- Ну хотя бы несколько дней. Я думаю, что в нынешней ситуации прямой необходимости в вашем присутствии на фирме просто нет. Ведь я правильно понял, что фирма последние дни фактически была под вашим началом?
- Да, вы правильно поняли.
- Ну вот, ну вот. Стало быть, и так и так делать вам там ничего нельзя, раз опечатаны все бумаги, бухгалтерские книги, касса… У вас есть где жить? Может, помочь?
- Нет, спасибо большое.
- Не хотите, как хотите. Только оставьте мне адрес или телефон того места, где вы собираетесь обретаться. А я, если надо будет, вас там найду. Хорошо?
"Куда уж лучше", - грустно усмехнулась про себя Лена.
6
Денис Грязнов.
Иметь с Алексеем Петровичем дело - одно удовольствие. Я уж не говорю про то, что он и внешне весь - военный, военная косточка, пусть уже несколько лет как на гражданке. Честное слово, глядя на него, я сам как-то подтягиваюсь, очень он похож на старого, еще царской закалки офицера. Сухощавый, спортивный, спина прямая, благородная седина, так хорошо всегда у мужчин сочетающаяся со сравнительно еще молодым лицом. Такая седина - она вроде наград, вроде боевых шрамов: сразу видно, человек часто имел дело с опасностями.
Сейчас я слушал его и ловил себя на том, что вряд ли кто-то из нас добыл бы в этой поездке столько же информации. Почему-то там, в подмосковном городке, никто не послал его куда подальше, узнав, что он представитель частного сыскного агентства, почему-то ему, как всегда, удалось разговорить даже не самых разговорчивых очевидцев, опасающихся (и, очевидно, не без основания) за собственное благополучие. Ну а уж то, что у него получилось с местным судмедэкспертом, это и вообще могло иметь место только с одним-единственным из нас из всех - именно с Алексеем Петровичем Кротовым. Потому как судмедэксперт оказался его знакомым еще по Афганистану, и это, конечно, очень поспособствовало успеху миссии Алексея Петровича. Но, пожалуй, лучше все по порядку.
В какой-то момент после разговора с мужиками у пивной ему пришло в голову заглянуть в местные газеты - а как, интересно, они отреагировали на такое нечастое событие, как гибель спортсмена-парашютиста. Он не ошибся: несчастный случай нашел свое отражение в местной прессе. И вот что там было написано. На самолете "Ан-2" группа новичков, имевших 36 часов налета, была поднята на заданную высоту 800 метров. Именно с этой высоты погибший камнем летел до земли, безуспешно пытаясь раскрыть парашют. В итоге - мгновенная смерть при ударе о землю. Расследование было проведено сразу же, по горячим следам. Эксперты пришли к выводу, что в происшедшем действительно сыграло роль роковое стечение обстоятельств: тот самый порыв ветра, удар о самолет, "самоотцеп" карабина и так далее. Было также написано, что спортсмен, вероятнее всего от страха, держал запасной парашют такой мертвой хваткой, что он раскрылся аж на две секунды позже, что и стало фактической причиной гибели парашютиста. Именно этих двух секунд не хватило, чтобы парашют успел затормозить свободное падение тела…
Как ни странно, в газете тоже не было ни имени, ни возраста пострадавшего, и Алексей Петрович даже подумал, а не эту ли публикацию зачитал ему бывший офицер по имени Иван, выдав за заключение экспертизы.
Но из газеты явствовало также, что происшествие имело место в тот самый день, когда погиб Разумовский. Как раз это обстоятельство, а также то, что погибший почему-то совершал прыжок в группе новичков, и укрепило Алексея Петровича в мысли поискать истину у судмедэксперта. Ведь если, как свидетельствовал его информатор у пивной, тело увезли на "скорой", значит, оно должно было неизбежно попасть в руки заведующего патолого-анатомическим отделением местной больницы, поскольку именно он по совместительству был и здешним судмедэкспертом - практика частая в небольших городах Подмосковья…
Этот патологоанатом, лицо которого почему-то показалось Алексею Петровичу страшно знакомым, долго рассказывал о том, насколько уникален этот несчастный случай - просто роковое стечение обстоятельств, и вполне понятно, почему местная прокуратура решила не возбуждать уголовного дела в связи с этой гибелью…
Пока патологоанатом долго и нудно рассказывал обо всем этом, Кротов все мучился, вспоминая, где он мог его видеть раньше. У Алексея Петровича была профессиональная память на лица, и чем дальше, тем все сильнее уверялся он в том, что явно знал медика, даже имел с ним дело. И вдруг тот оборвал себя на полуслове и спросил сам:
- Слушайте, вы весной восемьдесят восьмого под Кандагаром не были?
И тут словно заслонку прорвало, Алексей Петрович разом все вспомнил.
- Ну конечно! Вот откуда я вас знаю! А то замучился совсем - никак не могу сообразить! Вы же, помнится, хирургом были в нашем госпитале…