Медик невесело усмехнулся.
- Да и вы, помнится, были не частным сыщиком, а полковником разведки…
- Майором, - поправил его Алексей Петрович.
Ну конечно, после такого узнавания все стало намного проще.
- Ты понимаешь, майор… - начал судмедэксперт и спохватился: - Ничего, что я на "ты"?
- Ничего, - сказал Кротов. - Меня Алексеем Петровичем зовут. Можно просто Алексеем.
- А я Петр Николаевич, - назвался медик. - Петр, стало быть. Петр - он же камень, как в Евангелии сказано. - Он усмехнулся. Усмехнулся и Кротов, и это означало, что взаимопонимание между бывшими афганцами установилось полное. - Я, значит, вот что могу тебе рассказать, Алексей, по интересующему тебя вопросу… Привезли в тот день с аэродрома двоих. Сначала я осмотрел парня, некоего Федорова, жителя Химок. Сопровождающий милиционер мне объясняет: дескать, вот какой ужас - не раскрылся парашют… Проходит какое-то время - смотрю второго. Около этого почему-то опера. Наши, местные. С ходу объясняют мне: еще один несчастный случай на аэродроме, ругаются: и что это за день такой сегодня! Падение с большой высоты - так, говорят, и пишите. Ну не понравился мне, конечно, этот накат. Что, говорю, увижу, то и напишу. Это вы там, у себя, в обезьянниках командуйте, а здесь командир я. Тогда они заговорили со мной совсем по-другому. Смотри, говорят, лепила, у тебя же семья. Жена в Москве работает, стало быть, часто в электричке ездит, и другой раз очень поздно; дочка, цветок душистый прерий, каждый день в свой девятый класс ходит. Так что смотри сам, тебе, мол, жить… Ну я и дрогнул… Ты вообще видел когда-нибудь человека, упавшего с большой высоты? Это просто мешок - кости все переломаны, множественные кровоизлияния ну и так далее. И все это я только что наблюдал - ну у того парня, которого первым мне на стол положили. А новый, которого опера сопровождали, - весь целехонький. Руки-ноги, цвет кожи, все такое прочее. Я его, как положено, осмотрел - всего-навсего одна травма. И травма, заметь, очень характерная. Но непростая. Я бы сказал, по твоей бывшей специальности. Помнится, у вас - у разведчиков, у диверсантов - есть такой специальный удар для введения в состояние рауша, то бишь легкой потери сознания. Ну ты-то, Алексей, конечно, знаешь, о чем речь: поставленным ударом бьют человека за ухом - и он в отключке. Будь то "язык", будь то часовой - значения не имеет. Ни шума, ни крови, а человек нейтрализован. Но если, между прочим, не рассчитать удара, да особенно если наносить его твердым предметом - рукояткой ли пистолета, свинчаткой, то при некотором навыке летальный исход после такого удара становится неизбежным. А сама травма настолько незаметна, что в определенных условиях под нее можно имитировать смерть от какой-то другой причины - от попадания под колеса автомобиля, от падения с высоты, от гипертонического криза и так далее. Что, собственно, и имело место в том случае, о котором мы сейчас говорим.
- Ну допустим, - согласился Алексей Петрович. - Но как бы то ни было, формально у вас в один день оказались в наличии два погибших парашютиста. Ведь это-то никак не скроешь, тем более что налицо случай, прямо скажем, годящийся для "Книги Гиннесса". Да случись такое - у вас тут, наверно, целый полк следователей землю бы рыл, уже, наверно, и аэроклуб закрыли бы…
- А с чего вы взяли, что имели место два несчастных случая? - не глядя на Кротова, сказал бывший сослуживец, беря в руки скоросшиватель с заключениями экспертизы. - Один. То есть два, конечно, но один в воздухе, а второй - на земле. В воздухе от нераскрытого парашюта погиб некто Разумовский Игорь Кириллович, 45 лет от роду. А Федоров Дмитрий, 26 лет, погиб в результате наезда автомобиля, скрывшегося с места происшествия. Тело Федорова отправлено в город Химки нашей области в металлическом запаянном гробу…
- Я, наверно, не могу этой информацией пользоваться открыто? - спросил задумчиво Алексей Петрович. - Я же тогда подведу тебя под монастырь?
- Да ну вряд ли. Я же одно заключение написал по всей форме - смерть в результате падения с большой высоты, а второе… Ну немного покривил душой… Не знаю, поймете ли вы меня, но у нас тут милиция слов на ветер не бросает, и угроза насчет жены и дочери - это в наших условиях вполне реальная угроза. Я написал, что во втором случае причиной смерти явилась несовместимая с жизнью травма головы, полученная предположительно либо в результате неудачного падения, либо при ударе о какой-нибудь твердый предмет в процессе приземления…Ну а в милиции, похоже, пошли еще дальше, они в своих заключениях просто поменяли покойников местами, так что несчастный случай как бы прикрыл, замаскировал предумышленное травмирование человека, приведшее к летальному исходу.
- То есть, говоря человеческим языком - обычное убийство, - уточнил Алексей Петрович. - Так?
- Так, - кивнул медик. - Но я вам этого не говорил…
Я сидел некоторое время в полном обалдении. Ну что про это скажешь? Ничего не скажешь, кроме того, что дамы наши оказались правы - Разумовского, простого честного бизнесмена, таки убили. Только вот как-то все очень уж сложно задумано для простого-то убийства… Я не заметил, как начал рассуждать вслух:
- Слушайте, Алексей Петрович, ну может, вы что-то проясните, а то я что-то не очень… Ведь смотрите: убрать этого Разумовского было проще пареной репы где-нибудь в городе или по дороге на аэродром и так далее. А его убивают как-то… что называется, через одно место… Каким-то жутко нескладным способом…
- Ну и что же тут нескладного? - не согласился Кротов. - Один профессиональный удар - и все. Да еще в таком месте, где фактически никаких свидетелей, никаких очевидцев. Все что-то вроде видели, а конкретно - никто и ничего. Да и милиция здесь своя, ручная, не то что в столице. Больше того, менты, по всему, точно участвовали в этом деле сами. Без них эта подмена с несчастным случаем вряд ли была бы возможна, о чем, кстати, свидетельствуют и показания моего афганского знакомца…
- Но вы же сами говорите, что ваш этот… пенсионер, он утверждает, что у людей, как бы пленивших Разумовского, были уголовные клички - Мастерила, Кент… Вряд ли уголовники стали бы в открытую действовать в компании с милиционерами. Или что - у милиционеров теперь стали уголовные клички?
- Не знаю, Денис, ничего не знаю. Клички, конечно, надо проверить. По крайней мере будет ясно, какое из наших предположений верно. А потом, почему надо обязательно отметать возможность их взаимодействия? Помните "Восточный экспресс" Агаты Кристи? Читали? Там двенадцать убийц и каждый обязательно должен приложить к убийству руку. А что, если и у нас так же, что, если на Разумовского имели зуб и те и другие и именно поэтому действовали странновато, но зато сообща? Это, конечно, всего лишь мое предположение, но почему бы не проверить и его как рабочую версию?
- Да, пожалуй, - без большой охоты согласился я. - А вы вот мне еще что скажите, Алексей Петрович… Этот удар - ну то, что вы мне про рауш тут говорили, - это обычный удар? Для десантника? То есть как, по-вашему, любой может его применить?
- Да в том-то и дело, что не любой! - вздохнул Алексей Петрович. - Это один их тех спецударов, которым обучают в наших, чекистских школах. Вот я и ломаю голову: какая может быть связь между моей родной некогда Лубянкой и каким-то там коммерсантом. И вообще, есть она, эта связь, или это все чистое совпадение, еще одна случайность? Сейчас ведь много бывших спецназовцев занимаются чем угодно и кому угодно продают свои умения. Возьми хоть меня. - Кротов рассмеялся.
Это был не легкий смех человека, сделавшего свое дело и оттого гуляющего смело. Смех был напряженный, даже невеселый: едва разгадав одну загадку, мы с ходу натыкались на новую. Как в какой-нибудь страшилке про подземелье ужасов: ищешь выход и радуешься, попадая из одной комнаты в другую. Думаешь, что спасен, а оказываешься в ловушке еще более страшной, чем предыдущая…
7
Сначала Денис хотел забрать принесенные "Аленушкой" записи Разумовского домой, прочитать их там в спокойной обстановке, но не удержался - едва к концу дня в "Глории" стало немного потише, раскрыл одну из "тетрадок", чтобы хотя бы понять, о чем там идет речь, и…не смог оторваться, пока не прочитал все. Это была бомба, да какая!
Он пролистал "тетрадку" назад, нашел наиболее поразившее его место, перечитал еще раз.
"…Я не знал, что делать. Взять барсетку? А если он специально мне ее подсовывает? Хорош я буду, если засыплюсь на такой чепухе! Да нет, вроде не похоже, что специально. Просто нажрался товарищ генерал-майор милиции до зеленых, что называется, соплей, вот и вся разгадка. Не думает же он, в конце-то концов, что я ложку в ухо ношу, что я такой лопух, которого можно поймать вот так, за здорово живешь?! Впрочем, давай-ка посмотрим на ситуацию с самого начала еще раз.
Генерал Гуськов сам пригласил меня на этот вечер по случаю Дня милиции в управление на Житной. Я не напрашивался, не давал ему поводов - просто он решил вдруг сделать мне приятное, выделить среди своих негласных, как он говорит, помощничков. Давно замечаю, что он меня выделяет. Даже кликуху придумал самолично: в шутку зовет меня Павликом Морозовым. Я спросил как-то: почему, мол? Да потому, говорит, что ты ради дела мать родную продашь! Продашь или нет?
У меня и в мыслях не было кого-нибудь ему продавать, но его уверенность в моей подлости следовало поддержать, и я кивнул утвердительно. Я ж понимал, что говорил он это без всякого желания обидеть, напротив, вроде как орден мне выдал. И приглашение это на праздничный вечер - тоже вроде как орден. По-другому, мол, наградить не могу, так пусть хоть так…
Ладно, к делу. Был большой концерт - с Бабкиной, с Газмановым, с какими-то мальчиками на подтанцовках. И вдруг в разгар концерта Гуськов вместе со всеми своими пристебаями поднимается с места, не обращая внимания на очередную скачущую по сцене звезду, движется к выходу из конференц-зала, где все это происходит, и на ходу делает мне знак - давай, дескать, до мэнэ. И уже в коридоре, поймав мой недоуменный взгляд, поясняет под дружное хихиканье шестерок:
- Хватит х…ней заниматься! Концерт потом по телевизору посмотришь, пойдем лучше выпьем - и, обернувшись к своим, представляет: - Это, братцы, Игорь Кириллович Разумовский, умнейший человек! В прошлом жулик, типа фарцовщик, расхититель социалистической собственности, а ныне бизнесмен и мой, пардон, консультант по некоторым… оперативным вопросам. Прошу любить и жаловать!
Все опять угодливо заржали - похоже, восприняли эти слова как очередную шутку шефа. Хотя, надо сказать, все тут, до последней буквы, было чистейшей правдой. Ну разве за исключением того, что я его консультант. Точнее было бы меня назвать его информатором и спонсором. Или стукачом и дойной коровой - это уж кому как нравится. Но о таких мелочах знает сравнительно небольшой круг людей, и пусть так оно и остается. Правда, один полковник из свиты Гуськова (коротко не знаком, а знать знаю, фамилия его Суконцев) царапнул меня шибко пронзительным взглядом - холуи завсегда вокруг конкурентов видят. Ну да это ничего, это мы переживем…
Собственно, далеко от зала мы не ушли - тут же, чуть ли не за сценой конференц-зала, был еще один зал - банкетный, где стояли накрытые столы. Здесь же гужевались уже выступившие артисты. Гусь с ходу направился к Долли Ласариной, давней моей приятельнице, не сводя глаз с ее пышного тела, выползавшего из рискованно декольтированного платья, как паста из тюбика. Нагнулся, ловко чмокнул ее в молочную железу, за что был игриво же потрепан по макушке: "Орел у нас Владимир Андреевич, ух орел! Вся бы наша милиция такая была!" Тут же обретались уже многие чины управления. Кого-то из них я знал, кого-то еще нет. Во всяком случае, того генерала, который, расталкивая всех, кинулся к Гусю, я видел впервые.
- Ба, Леня! - вальяжно протянул ему руку Гусь. - Какими судьбами!
Незнакомый мне генерал как-то нервно дернул лицом, улыбкой на улыбку не ответил.
- А то ты не знаешь, - сказал он довольно, как мне показалось, угрюмо. - Как мы с тобой договаривались, специально вот прилетел, чтобы с тобой повидаться.
- Ну молодец, молодец, - все с той же хамоватой вальяжностью прервал его Гуськов. - Бумаги привез?
- Да как же к тебе - и без бумаг! - так же хмуро отозвался тот.
- Ну и молодец! - все с той же едва улавливаемой издевкой одобрил Гусь. - Ладно, давай погодим пока о делах, праздник ведь. Пойдем-ка сначала выпьем, а? Не против?
В процессе этого разговора мы все, гуськовская свита, стояли у него за спиной, почтительно ожидая, когда освободившийся хозяин знаком даст понять, что мы должны делать дальше.
- Кто это? - услышал я полузадушенный шепот рядом с собой.
- Это Стеценко, начальник Хабаровского УВД, - ответил упорно все это время сверливший меня взглядом полковник Суконцев. Все, сука, знает. Ну что ж, не зря я с тобой, дядя, и так давно уж настороже.
- А… - протянул спрашивавший так, будто ему все сразу стало ясно. Мне же, однако, ясно пока ничего не было.
Гулянка быстро набирала обороты, чему, впрочем, я нисколько не удивился - это дело в нашей стране обычное. Несколько насторожился я, лишь обнаружив, что оба генерала - и Гусь, и хабаровский Стеценко, - говоря что-то друг другу на ухо, выкатились из зала - наверно, чтобы где-то уединиться. При этом, похоже, они и на ходу решали какие-то проблемы, касавшиеся лишь их двоих. У меня, если честно, это вызвало что-то вроде уважения: надо же какие служаки - ради дела даже про пьянку забыли!
Слава богу, пока никто еще не лез лобызаться и никто не уговаривал выпить еще по одной - все-таки гулянка носила полуофициальный характер, и свои предпочитали кучковаться со своими. Впрочем, как пить в не вполне дружественной компании, я обучен давным-давно, на заре своей чекистской юности, поэтому голова у меня была свежей, а взгляд не замыливался, был цепким до самого конца. Тем не менее возвращение генералов я таки проглядел - отвлекло зрелище братания с ГУБОПом разбитных эстрадных красавиц вроде Бабкиной. Ну и их, артистов, понять можно: не хочешь видеть у себя "маски-шоу" - обзаведись друзьями среди героев нужного ведомства…
Вернулись мои генералы так же дружно, как и отбыли. Но имелись в этой занимательной картинке и некоторые отличия: во-первых, с руки хабаровского генерала на руку Гуся перекочевала пухлая барсетка, замеченная мною еще раньше (я посмеялся было про себя: надо же, раньше на доклад в столицу с кейсами приезжали, а теперь достаточно и "пидораски", как зовут урки эту кокетливую сумочку для мужчин; ну что в этот своеобразный бумажник может влезть? Дискета?). Во-вторых, Гусь теперь был еще веселее, а хабаровчанин еще угрюмее, хотя, как я понял по каким-то поздравительным выкрикам из толпы, дело у них сладилось. Хабаровчанина хлопали по плечу, поздравляли с чем-то, он кивал в ответ, а сам так остервенело налегал на водочку, словно вливал ее в себя, торопясь заглушить, залить какое-то горе. Наш же, московский, по всему судя, накачивался с радости - эффект был тот же самый. Хотя и не во всем. Хабаровского в конце концов вывел, крепко держа под руку, ясный, как стекло, молодой порученец, приехавший вместе со Стеценко и ждавший своего звездного часа до поры до времени где-то на подступах к банкетному залу. А Гусь, обведя шумное застолье крепко залитым, но все еще орлиным взором, остановил его почему-то на моей персоне.
- А скажи, Игорек, - обратился он ко мне задумчиво через весь стол. - А не западло ли тебе будет отвести товарища генерала посс…?
Ах ты ж, сука! Чего-то подобного я ждал с самого начала и все же прозевал. Один ноль в пользу лампасника… Однако ж дело есть дело, господа.
- Никак нет, товарищ генерал, не западло! - бойко отбарабанил я. - Хорошему человеку почему не оказать посильную помощь!
- Помощь?! Я те дам помощь! - вскинулся Гусь. - Услугу! Понял? Услугу! - И заржал: - Честь, можно сказать, я тебе оказываю!
Что помощь, что услугу - что в лоб, что по лбу. Начистить бы тебе рыло за такие шуточки, да нельзя… Пока…
Я отвел его в просторный, сияющий нарядной финской плиткой туалет. Здесь он властным жестом вдруг остановил меня, предварительно оттолкнувшись, бросил властно, как и положено настоящему генералу:
- Подожди здесь, я сейчас!
Ну хоть на том спасибо! А то я уж думал, не придется ли мне расстегивать генеральскую ширинку и доставать из его широких штанин… дубликатом бесценного груза… И не успел я так подумать, как в это кафельное царство, едва не сбив меня с ног, ворвался запыхавшийся полковник Суконцев. Я хорошо понял все его телодвижения. Еще бы, он шестерил, шестерил, а тут какой-то член с улицы - и все псу под хвост, и у него уже не первое место в очереди к генеральскому заду, а второе… Не дай бог мне, чужаку, перепадет что-то от генеральских щедрот… Вот уж кто и достал бы "дубликат", и направил бы его куда надо, спасая генерала от позорного облития нарядных генеральских панталон… Впрочем, наверное, я излишне зол. Ну не понравился тебе полковник - так зачем же еще так уничижительно о нем думать. Может, во всем остальном он вполне достойный человек?
Как бы то ни было, выждав приличествующее время, Суконцев вежливо проник в кабинку и вскоре, приобняв отключающегося генерала за талию, но уже с застегнутыми, как положено, штанами, повлек его к выходу, даже не удостоив меня на сей раз взглядом. Хотя мог бы - как же, вырвал у меня кусок из клюва. Триумфатор.