- Тем не менее не оборачивайтесь, - Америдзе повозился, устраиваясь поудобнее. - Я обнаружил слежку сегодня днем. Сперва подумал: почудилось. Проверил - точно, хвост. Причем не любительщина какая-нибудь, профи работали.
- Но вы все-таки их обнаружили? - уточнила Катя.
- Благодаря случайности, - ответил Америдзе. - Признание не делает мне чести, но они лучше меня. Тем не менее я сумел их стряхнуть. Чем хорош ваш город, так это обилием проходных дворов.
Катя хмыкнула.
- Что есть, то есть. Но если вам удалось стряхнуть хвост, зачем эти игры в шпионов?
- Я засек одного из них в аэропорту, - ответил фээсбэшник очень серьезно.
- Вы хотите сказать, что эти люди отыскали вас и проследили до аэропорта?
- Нет. Они уже были в аэропорту, когда я приехал. Правда, я видел только одного, но не сомневаюсь, остальные паслись где-то поблизости.
- Вас заметили?
- Надеюсь, что нет. Кстати, вы говорили кому-нибудь о нашей встрече? Может быть, дежурному по ГУВД, дочери, мужу, кому-то из коллег.
- Нет, - ответила Катя категорично. - Ни дежурному, ни коллегам, ни уж тем более домашним. - В салоне повисло тяжелое молчание. Она нарушила паузу первой. - И что теперь? О встрече знали только мы двое. По всему получается, что я сливаю информацию наркоторговцам?
- Не получается, - словно бы нехотя ответил Америдзе. - Если бы вы были "сливщицей", им не пришлось бы торчать в зале ожидания. Они знали, что я еду в аэропорт, но не знали точного места встречи.
- Однако слежку вы обнаружили днем, а это значит…
- Это значит, что информация уплыла из вашего ведомства, - заявил Америдзе. - Не могли бы вы закурить?
- Зачем? - не поняла Катя.
- Курить хочется. Вы закурите - я смогу покурить вместе с вами. Иначе сразу станет понятно, что, кроме вас, в машине есть кто-то еще.
Катя потянулась за пачкой, щелкнула зажигалкой. Дым поплыл по салону.
- Нас, по-моему, никто не преследует, - сказала она, вновь поглядывая в зеркальце. Отсвет фар был виден, но оказался еще дальше, чем прежде.
- Береженого бог бережет, - отозвался фээсбэшник, закуривая.
"Семерка" подкатила к окраине. Пересекла окружную дорогу. Небо на горизонте стало из синего голубым, а во многих окнах уже зажегся свет. Утро уверенно вытесняло ночь, и на улицах появились первые машины.
- Высадите меня где-нибудь поближе к центру, - попросил Америдзе. - Кстати, вы принесли пули?
- Принесла, - ответила Катя, не торопясь извлекать сверточек из кармана.
- Хорошо, - просто констатировал фээсбэшник.
- Кроме вас, в кабинете нас было пятеро, - вернулась к прерванному разговору Катя. - Мой начальник, майор Петрусенко, потом эти двое из области…
- Казин и Головин, - напомнил Америдзе.
Катя подумала, что у фээсбэшника неплохая память.
- Верно, - кивнула она. - Казин и Головин. И я.
- Правильно. Вас мы исключили. Один из оставшихся четверых - "сливщик".
- Либо кто-то из ваших столичных коллег. - Катя еще раз посмотрела в зеркальце заднего вида.
Машина, идущая позади, приблизилась и теперь маячила метрах в ста пятидесяти. Белый "Форд Сьерра".
- Теоретически возможно. - Америдзе затянулся в последний раз, завозился, пытаясь открыть пепельницу. - Практически же вряд ли у этих парней есть концы в нашем учреждении, да еще и среди людей, знающих истинные цель и сроки моей поездки. Калибр не тот.
- Сколько людей в вашем ведомстве знает о том, что вы здесь?
- Трое. Все из руководства. Для коллег я убыл в Нижний, в служебную командировку.
- Белый "Форд", - сообщила Катя.
- Что белый "Форд"? - не сразу переключился фээсбэшник.
- Едет за нами.
- Так. - Фээсбэшник сполз пониже, прикрываясь спинкой сиденья. - Поступим следующим образом. Выберете какой-нибудь поворот, рядом с которым есть боковая улочка. Притормозите и сворачивайте. Километров тридцать будет в самый раз. Когда я выпрыгну, сразу давайте по газам.
- Прямо как в кино, - пробормотала Катя, пытаясь с ходу вспомнить где-нибудь поблизости поворот, рядом с которым имеются боковые улочки. - Думаете, они не поймут, что я вас высадила?
- Это не имеет значения. Не станут же они прочесывать каждый район, где вы тормозили.
- Как скажете.
Катя вновь взглянула в зеркало. "Форда" не было. Зато позади теперь болтались сразу три машины.
- Показалось. Это не они.
Америдзе приподнялся, взглянул в заднее стекло.
- Ничего. Лучше быть живым перестраховщиком, чем мертвым раздолбаем, - заметил он и протянул руку. - Пули, пожалуйста.
Катя одной рукой порылась в кармане куртки, достала пакетик, шлепнула на широкую ладонь фээсбэшника.
- Когда я смогу узнать о результатах?
- Думаю, это необязательно. - Америдзе опустил сверток с пулями в карман. - На данном этапе, я имею в виду.
- Вообще-то я - оперативный сотрудник ГУВД, - раздраженно ответила Катя. - А в городе, если вы не забыли, сегодня ЧП случилось. Так, ерунда, баловство. Какие-то отморозки пальбу устроили в три "ствола". Ну, а по ходу дела случайно дом сожгли и трех человек завалили. Блажь, конечно, но все-таки хотелось бы знать, на чьей это совести.
Фээсбэшник натянуто усмехнулся.
- Хорошо. Вы правы. Я вам сообщу, когда будет готово экспертное заключение. Только сразу договоримся. Что бы в нем ни оказалось, я получаю этих людей первым.
Катя фыркнула.
- И надолго?
- На столько, на сколько необходимо. Не от меня зависит.
- Значит, надолго.
- Не думаю, - ответил Америдзе. - Скажем, в знак благодарности я обещаю предоставить вам возможность ознакомиться с протоколами допросов.
- Посмотрим, - уклончиво ответила Катя. Относительно задержания у нее были свои соображения. С другой стороны, не отдать фээсбэшнику пули она не могла. Поди фээсбэшная база данных будет пошире, да и сработают столичные "конторщики" побыстрее. Видно же, горит у них. - Приготовьтесь, скоро поворот.
- Понял, - фээсбэшник придвинулся к дверце, взялся за ручку. - Готов.
На всякий случай Катя еще раз посмотрела в зеркальце. Ближайшая машина - "девятка" цвета "мокрый асфальт" с металлическим отливом - метрах в пятидесяти. Катя автоматически отметила, что бампер и правое переднее крыло у машины помяты. Худо-бедно, а примета. Следом подходил "ЛиАЗ". Остановка сразу за перекрестком. Автобус создавал дополнительный заслон, так что Америдзе вполне мог уйти незамеченным. Хотя, если уж быть до конца откровенной, Катя ощущала некоторую неловкость. Она достаточно хорошо знала свой город, и трюки фээсбэшника казались ей не то чтобы глупыми, скорее неуместными. Возможно, в столице подобное не редкость, а у них… Отсюда и неловкость, от которой хотелось смущенно оглянуться - не видит ли кто - и поджать пальцы ног в кроссовках.
Тем не менее Катя послушно включила поворотник и, сбросив скорость, приняла влево. Угловой дом, старая четырехэтажная постройка с массивной аркой, защитил бы Америдзе от взгляда людей, едущих в "девятке".
- Можно, - сказала Катя, когда ее "семерка", одолев поворот, приблизилась к арке.
Америдзе толкнул дверцу и ловко выпрыгнул из салона. Как ему удалось удержаться на ногах - одному богу известно. Он метнулся к арке, нырнул во дворик. А Катя плавно прибавила газ. На ходу ей пришлось переклониться через спинку сиденья, чтобы захлопнуть дверцу. Когда же она выпрямилась, "девятка" шла уже совсем близко, почти борт о борт. В салоне сидели трое.
На заднем сиденье парень лет двадцати пяти со скуластым холодным лицом. Кате он показался совсем худым, почти тощим. Одет парень был в светлый франтоватый плащ-"пыльник" и свободную сорочку. Двое на передних сиденьях - постарше, должно быть, сорок пять или близко к тому, поплотнее, пошире. Первый - округлый, с квадратным подбородком, в потертой кожаной куртке - такие в прежне-далекие времена почему-то считались униформой таксистов. Второй - грузноватый, в костюме, при галстуке. Впрочем, и костюм его, и рубашка показались Кате не слишком свежими. Словно бы их владелец трое суток спал в одежде.
На секунду Катя почувствовала укол беспокойства. Лицо Помятого было ей знакомо. Ощущение дежа вю. Вроде как встречались где-то, когда-то, но где и когда - пойди упомни. А может, и не встречались, просто похож Помятый на кого-то из старых знакомых.
Тощий смотрел на Катю сквозь стекло. Очень серьезно смотрел, без тени улыбки. Глаза у него оказались неприятными, светло-голубыми, почти бесцветными. Из-за бесцветности глаз совсем уж жуткое впечатление производили черные точки зрачков. Катя отчего-то подумала, что этот тощий должен не нравиться бабам. Пугать он их должен, вот что, глазищами этими своими вурдалачьими.
Катя мотнула головой, словно бы спрашивая: "Что"? Тощий безразлично отвернулся. Зато Таксист коротко взглянул на нее и буркнул что-то сидящему за рулем Помятому. Тот притормозил, позволяя Катиной "семерке" уйти вперед, затем включил поворотник и причалил к тротуару. В зеркальце заднего вида Катя заметила, как Таксист, повернувшись, что-то говорит Тощему. Распахнулась задняя дверца.
Катя, еще не вполне отдавая себе отчет в том, что собирается сделать, резко приняла вправо, к бровке. Истошно взвыл клаксон. "Москвич" морковного цвета выползал со двора, и Катина "семерка" едва не протаранила ему бок. Катя приткнула свой "жигуль" у ограждения, включила "аварийку". Водитель "Москвича" объехал ее, притормозил, высунулся в окно, явно намереваясь гавкнуть что-нибудь, вроде: "Смотри, куда прешь, корова", но, увидев Катю, только вздохнул и осуждающе покачал головой. Что ни говорите, а в красоте есть свои неоспоримые плюсы. Катя лишь дернула плечами, словно бы говоря: "Извини, друг, так уж вышло".
Сама же тем временем переложила пистолет из наплечной кобуры в карман куртки, посмотрела в зеркальце - Тощий выбрался из машины, огляделся, затем решительно зашагал к арке. Той самой, в которой полминуты назад скрылся Америдзе.
Закололо от неприятного предчувствия в кончиках пальцев. И то сказать, прежде в подобные ситуации Кате попадать не доводилось. Город у них тихий. Местная мафия - цивильная, с легким налетом провинциальной закомплексованности. За людьми таких вот показательных охот не устраивает.
По спине пополз холодок. Ведь если Америдзе был прав и троица в "девятке" причастна к ночной Пальбе в "Палермо", то на них уже и так три трупа висит. Одним больше, одним меньше - невелика разница.
Все это Катя додумала, уже выбравшись из салона и поспешая следом за Тощим. Правая рука ее покоилась в кармане куртки, сжимая пистолет. На всякий случай.
Таксист и Помятый заметили ее. Таксист выбрался из салона, заступил Кате дорогу, отсекая от Тощего. Тротуар узкий, мимо при всем желании не проскочишь. Разве что сбив Таксиста с ног, но это же суметь надо. Нет, наверное, Катя свалила бы его, да что с того толку? Пока они тут будут "каратистский боевик" разыгрывать - Тощий свернет в проулок, а там ищи его… Да и Помятый ринется на подмогу приятелю, это уж как пить дать, даром что так косится. А с двоими ей не справиться, пожалуй.
Катя улыбнулась Таксисту, попыталась обогнуть того справа.
- Извините. - Ну, не разминулись двое на узкой улочке, бывает.
- Что? - переспросил Таксист.
- Позвольте пройти?
- Девушка, в столь ранний час, одна…
Таксист продолжал скалиться в дурашливой улыбке. Донжуанистая "болванка" была неказистой и бестолковой. Они видели, что Катя вышла из машины. Катя это знала, они знали, что Катя знает. Катя знала, что они знают, ну и так далее.
- Давайте, мы вас подвезем, - тем не менее продолжал упорствовать Таксист. - Да вы не переживайте, мы не хулиганы какие-нибудь. - Он легко и цепко подхватил ее под локоть. - Садитесь. Вы где любите ездить? Сзади? Спереди?
- Руку, - серьезно предупредила Катя.
- Что?
- Руку уберите. И дайте пройти.
Тощий, оглянувшись, торопливо свернул в проулок. Теперь-то точно припустит со всех ног - не догонишь. Катя досадливо поморщилась.
- Так как же насчет проводить? - продолжал настаивать Таксист.
- Не нуждаюсь.
Катя отступила на шаг, чтобы держать в поле зрения обоих мужчин. Ей оставалось надеяться на то, что Америдзе сумеет оторваться от Тощего. Фээсбэшник все-таки. А если и загонит его Тощий в угол, то уж с одним-то человеком он как-нибудь справится.
- Документы, - решительно потребовала Катя, взводя курок пистолета.
Это было необходимо. Одного из двоих - она решила, что это будет Помятый, - необходимо вывести из строя с первого же выстрела. Иначе ей не выстоять. Замшевый карман погасил звук.
- Не понял? - Таксист старательно разыгрывал недоумение. При этом он активно, хотя и невпопад, жестикулировал, приковывая к себе Катино внимание. - А что мы такого сделали? И вообще, кто вы такая, чтобы требовать у нас документы? Это произвол! Мы будем жаловаться!
Не переставая тарахтеть, он словно бы ненароком шагнул в сторону. Совсем крохотный шажок, но за ним последовал еще один и еще. Таксист отступал, и Катя, стараясь удержать его в поле зрения, неизбежно должна была повернуться к машине спиной. Правда, при этом сам Таксист попадал в предполагаемый сектор обстрела, но с такого расстояния не промахиваются даже слепые и идиоты. Так что Таксист практически ничем не рисковал.
Вместо того чтобы поворачиваться, Катя отступила на шаг, левой рукой достала из кармана удостоверение. Одновременно она направила ствол пистолета на Помятого. Достань Катя оружие - эффект был бы куда сильнее, но подобный шаг мог спровоцировать ответную пальбу. Лучше уж так. Куртку, конечно, жалко, но дыра в кармане предпочтительнее дыры в голове.
- Документы, - терпеливо повторила Катя.
- Нет, вы уж объясните сперва, пожалуйста. Мы что, похожи на преступников?
Кате надоело с ним препираться.
- Вызвать наряд или все-таки покажете документы? - спросила она.
Таксист вздохнул.
- И потянулась цепь беззаконий, - пробормотал он и посмотрел на Помятого.
Тот вздохнул, высунулся в окно:
- Довольно, хватит, - сказал он скучающе-будничным тоном. - Вам действительно хочется увидеть наши документы? Они в порядке. И опустите, в конце концов, "ствол". Допускаю, что вы неплохо стреляете, но и мы стреляем неплохо. Вам с нами не справиться, поверьте на слово.
- Посмотрим, - упрямо заметила Катя.
В глазах Помятого вспыхнул огонек уважительного интереса.
- Хотите проверить?
- Если придется, - ответила Катя. Проверять она, само собой, не хотела. По тону Помятого было понятно: он не блефует. Эти двое стрелять любят и умеют. Так что ситуация не в ее пользу. - Например, если вы немедленно не предъявите документы.
Интерес в глазах Помятого угас так же быстро, как и появился. Он безразлично пожал плечами, достал паспорт, небрежно протянул.
- Смотрите на здоровье. Только что вам это даст?
Помятого, как следовало из записи в паспорте, звали Козаком Евгением Герасимовичем. Пятьдесят шестого года рождения, местный.
Таксист, словно только и ждал этого момента, с готовностью достал права и оказался Корабышевым Олегом Анатольевичем.
Катя подумала, а не забрать ли у этих двоих документы и не предложить ли им прокатиться с ней в ГУВД, но быстро отказалась от этой идеи. Во-первых, повода-то фактически не было. Ну, остановились, попытались познакомиться с проходящей мимо девушкой - не криминал. Присутствие в их компании Тощего - не повод для задержания. А что до оружия, которое наверняка у обоих имелось, оно так же наверняка имело вполне легальное оправдание. Во-вторых, если уж эти двое были причастны к ночной стрельбе, то Катя в ответ на предложение "проехать" всенепременнейше получила бы пулю. Или даже несколько. Стоил ли риск того? Пожалуй, нет.
- Извините, - она вернула документы.
- Ну, теперь-то вам легче? - насмешливо спросил Козак, убирая паспорт.
Корабышев похрустел своей "кожей", пряча права поглубже в карман. Козак же достал из пиджака очки в тонкой металлической оправе и водрузил их на нос, сразу став похожим на чиновника средней руки.
- Раз уж мы познакомились, может быть, прокатитесь с нами? - предложил он Кате.
- Спасибо, не стоит, пожалуй. У меня машина.
Катя прикинула, что первым делом надо бы поехать в ГУВД и "пробить" личности, а заодно и номер машины. Маловероятно, но вдруг да выяснится что-нибудь интересное.
- Это мы видели, - кивнул Козак. - И все-таки мне кажется, что вы сейчас сядете с нами в машину и прокатитесь пару кварталов. - Катя поплотнее стиснула рукоять пистолета. - Да оставьте вы в покое "ствол", - вдруг резко и жестко добавил Козак. - Если бы мы хотели вас завалить, давно бы завалили. Что коленки-то ходуном ходят? Садитесь, вам сказано.
Насчет коленок это он, пожалуй, преувеличил. Но то, что Катя слегка растерялась, - факт. Она абсолютно не понимала, чего ждать от этих людей. Подобное приглашение, к чему оно? Как на него реагировать? Возможно, столичные коллеги привыкли к таким вещам, знают, как на них реагировать, представляют, какую опасность таит подобное приглашение "прокатиться". Катя этого не знала.
- Полагаете, мы не видели, как этот московский индюк к вам в тачку забрался? - продолжал терпеливо Козак. - Плохо же вы о нас думаете. Только нам лишняя кровь без надобности. Так что садитесь, не бойтесь, ничего плохого мы вам не сделаем. - В его словах, бесспорно, была логика, но логика извращенная, червивая. У Кати на мгновение возникло ощущение, что она смотрится в кривое зеркало, отражающее реальность с точностью до наоборот. Толстое в нем представляется тонким, низкое - высоким, нелогичное - логичным, логичным же выглядит то, в чем нет никакой логики. - Садитесь, садитесь, - в третий раз произнес Козак. - Что вас уламывать-то приходится, как девочку? - Катя послушно забралась в салон. - Ну вот, - он кивнул напарнику. - Поехали, чего встал?
Тот обошел машину, забрался за руль, дал по газам.
Устроившийся рядом с ним Козак обернулся, положив локоть на спинку сиденья.
- Вы куда направлялись, Катенька? В ГУВД или, может, домой, к дочке?
Как только машина тронулась, он вновь заговорил мягко, без нажима, но глаза его, тускло-карие, невыразительные, блуждали по Катиному лицу, отслеживая реакцию на слова. Катя внимательно взглянула на Козака, но, должно быть, лицо на мгновение отразило охватившие ее чувства, поскольку собеседник кивнул удовлетворенно.