"Козелок" остановился рядом со мной, и из него с неподражаемым профессионализмом и более чем похвальной оперативностью выпрыгнули царь, царевич и королевич, то бишь: а) рядовой патрульной службы, б) младший сержант с АКМС'У наперевес и в) сер-жант местного ОПСМ.
Возможно, я несколько трусоват, но после того, как однажды дождливым летом мне исполнилось шестнадцать, идея убегать от пред-ставителей закона без достаточно веских оснований раз и навсегда показалась мне малоперспективной.
Добрые милиционеры застойного периода остались в добрых же сказках о тех же временах. Американизация нашего общества еще не дошла до той стадии, когда малейшее подозрительное движение налогоплательщика они начнут прерывать мягкими пулями большого калибра (у нас и пуль-то таких пока нет, разве что у бандитов), но уже и сейчас, увидев направляющегося к тебе хмурого милиционера, необходимо поглубже засунуть в штаны свое чувство юмора и приготовиться медленно поднимать руки.
Что я и сделал, возблагодарив хмурые небеса за новое развлечение.
- Так, что здесь делаешь?
- Приподними-ка руки!
Парень с автоматом остановился метрах в двух, но его сотоварищи рискнули ко мне приблизиться.
- Девушку жду, господин сержант! - я приподнял руки.
Если еще минут пять назад я в глубине души горько сожалел об оставленном дома дробовом револьверчике, поскольку сильные, смелые и ловкие на вечерних улицах могли предъявить мне все же счет за обиженного заиньку", то теперь я просто восхвалил собственную предусмотрительность. Про себя.
- А что-то ты ее у столба ждешь?!
Он не хотел орать, просто ветер, воспользовавшись открытым ротовым отверстием, чуть не заполнил милицейского всего, на мгновение мне даже показалось, что вот сейчас он раздуется, как резиновый шарик на открытом баллоне с гелием и вместе с очередным порывом ветра улетит к темным пасмурным небесам. Но ветер, наверное, нашел какой-то другой выход из его тела. Принюхиваться я не стал, а постарался ответить как мог рассудительней:
- Так ведь непогода. От ветра прячусь.
- А может, и не только от ветра, а?
- И что это ты свиданки у сберкасс назначаешь?
Вот оно! Я осмотрелся - действительно в первом этаже кирпичного десятиэтажного дома располагалась районная сберкасса, ее вывеска не горела, но сквозь стеклянные двери можно было даже рассмотреть желтоватый огонек сигнализации.
Ответить на вопрос про свиданки у сберкасс я мог бы тремя сносными шутками на выбор, но решил, что благоразумнее от них отказаться.
- Так уж получилось, живу я тут… недалеко.
- Паспорт!
А вот его-то я зря забыл! Что же теперь…
- У меня в нагрудном кармане газетная ксива, в смысле моя карточка прессы, а паспорт… я думал, девушка быстро подъедет, на секундочку выскочу и обратно… не прихватил я паспорт!
Но они уже рассматривали мою карточку прессы.
- Опускай руки…
Мне стало стыдно, что приближение стражей правопорядка вызвало во мне столько неприязненных эмоций. Конечно, предпочтительней их появление оказалось бы в разгар игры в "заиньку", но, как говорится, милиция никого не бережет от его собственной дурости. Троица уже запрыгивала обратно в "козелок", когда мне в голову пришла толстая… верней толстая, толстовская по своей душещипательности мысль о том, что нет на свете созданий ранимей милицейских из патрульной службы. Во всех смыслах. Всякий-то хулиган норовит пырнуть их ножом, всякий интеллигент - обшутить. А ведь если правда, что смех убивает, то на чувство юмора следует выдавать такие же лицензии, как и на ношение огнестрельного оружия, только лицам, не имеющим судимостей или психических заболеваний… или проработавшим более трех лет в системе министерства внутренних дел.
Одно другого стоит.
Пожалуй, я все же излишне переволновался из-за этих двух быстротечных встреч с представителями общественности. К тому же мои электронные часы показывали уже "двадцать три тысячи восемь", а это означало, что девушки определенно припозднились. "Надо покупать радиотелефон". - Заглотив прямо у одного из работавших еще ларьков бутылочку транквилизатора "Степан Разин - темное", я решительно зашагал к дому, ничуть не сомневаясь в том, что там меня ждет намотанное на автоответчик очередное сообщение сумасбродки Алешки о непредвиденной задержке.
Дамы настолько привыкли к вынужденным паузам, что позволяют их себе и по собственному произволу. Еще пока я поднимался в лифте, аккумулировавшееся где-то внутри меня раздражение - итог бесполезного ожидания и обоих диспутов - наконец нашло себе достойный выход в самом привлекательном направлении. Даже солодовый транквилизатор не смог его утранквилить! И, входя в темную квартиру, я уже ругал загулявшую Аленушку так, что если бы она в это время сдавала свой очередной экзамен, пятерка ее бы не миновала.
Я включил автоответчик. Кроме двух или трех достаточно пошловатых шуточек и еще одного приглашения "рвать в "Штирс" пока не поздно", адресованного какому-то "пьянице и дебоширу", без которого "им", видите ли, "скучно", на пленке ничего не оказалось. "Нет орхидей для мисс Блэндиш!" - утверждение, с которого Чейз начал свою карьеру, показалось мне вполне уместным и своевременным для цитирования:
- Ни орхидей, ни Аленушки…
В состоянии выбора я подошел к столу и, открыв центральный ящик, уставился на дробовой револьвер марки РЖ, производство Германии.
Как бы ни загуляла, как бы ни разошлась, как бы ни напилась моя подружка, на какое бы увеселительное мероприятие ни пригласили бы ее, она все же должна была бы предупредить меня об отмене визита. С учетом того, что даже такой спокойный и уравновешенный человек, как я, простояв на улице с полчаса, успел нарваться на пару не слишком приятных приключений, красивой безалаберной девчушке, по этим темпорам и морам, наверняка могло повстречаться куда' больше любителей эротических авантюр.
Праздновавшие что-то свое, сугубо личное подростки с верхнего этажа на весь двор врубили "ретро", давнего Гребенщикова: "Где ты сейчас, с кем ты теперь… " В спальных районах хорошая акустика - очевидно, хитро спланированная проектировщиками для того, чтобы хоть как-то излечить честных тружеников от тяги ко сну. Печальный гимн бесполезному рукоблудию разнесся по двору, проник в мою комнату сквозь открытое окно вместе с сильным и грубым порывом ветра и поселил в моей душе - очевидно, давно уже погибшей, - беспокойную тоску и иррациональную тревогу. "Аленушка, герл-ска-ут, эротическая пионерка, актерка-мальчишка, возвышенная моя пьянчужка, где же ты теперь? Что случилось? Какая неожиданность помешала тебе предупредить меня об увлекших тебя на новые дороги внезапных вечерних встречах?" - романтически взгрустнул пытаясь одним глазом следить за световым сигналом телефона, а другим продолжая фиксировать револьвер РЖ.
В результате я чуть не окосел.
И еще больше встревожился. Конечно, я и мысли не допускал, что с Алешкой могло случиться что-то серьезное. "Скорее всего, зацепилась в "Тыр-пыре" языками за каких-нибудь психоделических мальчиков, - предположил я, - но какое свинство не предупредить меня, такого исполнительного и нервного, об изменении планов?"
Я уже позабыл о том, что у меня имелись, основания считать себя "спокойным и уравновешенным человеком".
"Ты же прекрасно знаешь, малышка Алешка, что меньше всего на свете я люблю неопределенность… и предательство, частицу которого можно найти в любой исходящей от друга неопределенности!"
Нас с Аленушкой никто не мог бы назвать любовниками или влюбленными. Как говорится, совместно проведенная ночь - не повод для знакомства, тем более - для любви. Поэтому, несмотря на несколько совместных ночей, подробности которых (вздумай я их описать!) заставили бы любого донжуана приобрести оттенок государственного флага СССР, мы с Алешкой никак не могли называться "любовниками" в советском смысле этого слова. Мы были именно друзьями. Возможна ли дружба между мужчиной и женщиной? - На этот схоластический вопрос На самом деле существует ответ. Только один: "Без дружеского секса - невозможна! Считалось же в древних Афинах, что без секса невозможна и дружба между мужчинами… Впрочем, если читатель захочет, я напишу на эту тему целый трактат, уже не ёрническим тоном и без пошловатых шуточек. Точнее - вульгарных. Ведь наша жизнь проста, обык-новенна, как и переводится с латыни слово vulgaris.
Я решительно задвинул ящик стола, в котором лежал револьвер. Пусть он и наполовину газовый, разрешение на него я все равно так и не собрался выправить, а, учитывая тот недавно проверенный мною на опыте факт, что на каждую встречу с веселыми хулиганами приходится одна встреча с представителями закона, рисковать этой ночью не стоило. Да, я собрался взять тачку и доехать до "Тыр-пыра". Мотивация очевидна: мне казалось, что если я окажусь там и, допустим, даже не смогу обнаружить Аленушку с подружкой, мне все же будет гораздо спокойней, чем сидеть здесь и ежеминутно ожидать звонка: "Извини, мы все же едем" или "Прости, мы встретили Петю и не сможем"… Но почему-то я был твердо уверен, что поймаю ее у "Тыр-пыра".
Я не знал, какого Петю они могли встретить, поэтому решительно отложил рукопись о недавних подвигах моего приятеля Атаса (того, что работает в очень серьезной конторе!) и, так и не прихватив с собой девятимиллиметровую дыроделку, решительно пошел к двери.
Я не учел одного - древнерусской пословицы "пришла беда, отворяй ворота". Или "миром правит случай, так родись везучим". Мне до сих пор не известно точно, каким я родился, подозреваю, что маленьким и не слишком начитанным, однако оказалось, что этот вечер можно было б назвать вечером невезения.
Я довольно быстро поймал тачку на углу Богатырского проспекта и Серебристого бульвара. То, что передо мной остановился старенький двудверный "БМВ-320", меня ни капельки не насторожило. Хотя должно было бы!
Внутри сидело двое, два паренька второй молодости с характерными лицами недавно умерших культуристов.
- На Васильевский, к "Тыр-пыру" - попросил я.
- Сколько?
- Червончик? - с надеждой спросил я.
- Баксов? - сострили ребята.
Эта непритязательная шутка окончательно развеяла любые возможные подозрения.
- Рублевичей! - пояснил я, пытаясь под строиться под их тон.
Ребята оказались вполне нормальными: у Шофера глаза были выпучены, как по солидной "обкурке", вокруг того, кто сидел в переднем кресле, явственно ощущалась алкогольная аура. Я-то, бедный, выпил лишь бутылочку пива, поэтому различить запах хорошего коньяка мог!
- Садись! Хотя мы б лучше девчоночек каких подвезли, хе-хы-ха…
Не знаю, как вы, а я до сих пор верю во всемирное братство.
Поэтому я без задних мыслей опустил свой зад на заднее сиденье их тачки. И даже то, что во фразе, описывающей это мое действие, явно наличествовала сплошная задница, меня не насторожило.
На заднее сиденье. Без двери. Выскочивший из машины парень вернулся на свое место рядом с водителем, дверца хлопнула, и я оказался в ловушке. Тут я не учел уже двух моментов. Того, о котором я только недавно вспоминал ("пришли неудачи, так жди их не плача"), и еще того, что на мне было довольно дорогое пальто. То самое, которое заставила меня купить моя любимая девушка и которое спровоцировало сильных, смелых и ловких моего микрорайона сыграть со мной в "заиньку". По одежке встречают… и вполне могут проводить в морг.
Мы поехали в центр не совсем обычным маршрутом, через Новую деревню, но поскольку цена была уже оговорена, я волновался только за время. И поэтому позволил себе поторопить водителя:
- Шеф, я вообще-то спешу!
Они отреагировали более чем странно. Приятель водилы как-то замысловато прищелкнул пальцами, и мы остановились сразу за Серафимовским кладбищем. А у меня под подбородком оказалось что-то очень острое и холодное. Я чуть не заплакал от обиды: "Опять!"
- Дай ему по балде, Стас, - вежливо попросил о дружеской услуге тот парень, что сунул мне ножик под подбородок. Рука зла-тозубого шофера успела начать угрожающее движение, когда я аккуратно прошептал:
- "Астратур"…
Они замерли. Теперь стоило попытаться их рассмотреть. Как я и говорил, у обоих были характерные лица погибших от удушения культуристов. Водилу Стаса не отличало ничего, кроме золотых зубов, а у его приятеля и, видимо, босса оказались удивительно топорщащиеся бакенбарды по бокам плоской, словно расплющенной, морды, как в фильмах! И перстенек белого металла на безымянном пальце правой руки. Той самой, в которой он и держал свой кнопарь.
- Что ты сказал?
- Есть такая контора. Похоже, вы слышали. Я в ней застрахован.
- Обначь его, Стас… Так, деньги, ксива… ага, глянь, не врет, вот визитная карточка известного мужика, да! Корнев… слыхал о таком…
Он убрал ножик.
- Ну дела!.. Чего ты перессался-то, я ж шутил! Поехали, Стас, закинем его на Ваську.
- А чего, Лева?
- Да не хрен ссориться с такой конторой из-за шестидесяти баксов и сорока тысяч! А У него и нет больше. Эх, такая шутка не Удалась! Не убивать же его! Гы-гы!
Новых шуток у ребят в запасе не оказалось, и они исправно довезли меня до Васильевского. Мне даже удалось подуспокоить-ся, но желание вступить с беспределыциками в непринужденную беседу меня так и не посетило.
Я вылез на углу полутемного Малого и практически не освещенной черте какой-то линии. И с первого взгляда на угловой дом обнаружил, что "Тыр-пыр" уже закрыт.
Как я и предполагал, концерт успел закончиться, но, скорее всего, не так давно. На стене висела отпечатанная на черно-белом ксероксе листовка с уведомлением о концерте групп со странными названиями "Воплез-наки" и "Развело!". Так афишировать свои мероприятия несколько не в обычае "Тыр-пыра", тут пытаются сохранить атмосферу андеграунда, но тот факт, что нынче вечером здесь выступали две команды, только подтвердил мое предположение о том, что психоделическое действо продолжалось дольше обычного. Скользнув взглядом по стене дома, чуть ли не сплошь покрытой надписями типа "Кислота - DRUG человека", я, сделав решительное лицо, пошагал к ближайшему скверику неподалеку от клуба.
Сквер и действительно озвучивали голоса тинейджеров - любителей психоделического рока и психотропных препаратов. И в полном соответствии с теорией Скрябина этот звук сопровождался игрой огненных бликов: меломаны попыхивали гигантскими косяками, в ближайших ларьках перед концертом наверняка был отмечен повышенный спрос на "Беломор".
Девичий смех внушил мне новую уверенность, я раздраженно зашагал к скамейкам. "Ну если они здесь просто на "травке" загорают, не знаю, что я с ней сделаю!"
Огоньки папирос создавали необходимую подсветку и тыкать каждой даме под нос зажженную зажигалку мне не пришлось. Аленушкой здесь явно не пахло. В любом случае все ароматы заглушал терпкий одёр анаши, а если мои несостоявшиеся гостьи и загуляли, то, очевидно, не в этом сквере. Завершив свой обход, я даже сплюнул от раздражения.
- Зря съездил!
- Это точно!
Уже предчувствуя недоброе, я оглянулся. Что-то, очевидно, произошло в скверике, парочки почему-то распались, дамы остались сидеть на скамеечках, а их кавалеры постепенно стягивались к одной точке. Я решил переместиться с нее на какую-нибудь другую, но и это не помогло. Они явно заинтересовались именно мной.
- Хулио ты тут наших теток осматривал, гинеколог!
Меня зовут не Хулио, и к гинекологии я не имел ни малейшего отношения… но объяснить это облагороженным музыкой парням я уже не успел.
- Я… э! Ну-ка, хватит!
Моему грозному призыву никто не внял.
- Дай еще!
И меня ощутимо хватили по уху.
- Да вы что! Я искал!
- Искал - получи!
- Эй! Стоп! Я не умею драться! И бегать быстро всегда было лень учиться! Довольно! Так, да? Ну так вот! Что не нравится? А? Своего бьете!
Они действительно били уже своего. Старый толстый китаец Лэй Цзинь не мог научить меня быстро бегать или высоко прыгать, чтоб использовать пятки для раздачи пощечин. Он и сам, думаю, этого не умел. Мне только удалось перенять от него умение "циньна" - заломов и захватов, и, случайно поймав за палец одного из атакующих, я смог провести болевую фиксацию, а затем, по-простому развернув парнишку и прихватив его второй рукой за волосы сзади, использовать его в качестве своего щита.
Огребя пару раз по печени и один раз по лбу, мой щит начал подозрительно дергаться и издавать звуковые сигналы, чем несколько меня отвлек. И я не успел развернуться и подставить его под очередной пинок, который уложил меня на землю. Я в буквальном смысле слова оказался "на щите" и, похоже, сломал ему ненароком палец. Только это меня и спасло. Хотя первые несколько мгновений, пока "щит" из-за шока не сообразил, что, собственно, это хрустнуло, показались мне пренеприятнейшими. Тот самый парень, что так ловко врезал мне носком ботинка под коленку, успел влепить мне по голове. Этот бритый так вошел в раж, что потратил какое-то время, чтоб оттолкнуть мешавших ему приятелей и попытаться пнуть меня третий раз, опять по голове.
Он не учел того, что я считаю необходимым беречь именно эту часть тела: голова хороша тем, что на ней есть рот, а ртом я ем.
Я скатился со "щита", и удар пришелся в него.
- Что ж вы все время меня-то бьете?! - наконец не выдержал парень.
Я уже вскочил на ноги и с криком типа "в мире нет бойца смелей, чем подбитый воробей" рванул на самого тщедушного из всей своры. Разумеется, в сторону от бритоголового активиста.
- Палец, мой палец! Из-за вас! Он бол тается!
Тщедушный благоразумно отскочил.
- Он болтается!
Мой "щит" продолжал свои деморализующие вопли, к тому же, поднявшись на ноги, оказался между мной и бритым, на время блокировав погоню. Теперь имело смысл напрячь ноги. Что я и сделал.
- Он болтается! Лучше бы по голове!
Выскакивая на Малый, я хмыкнул: палец оказался для кого-то важней головы, очевидно, потому что пальцем можно ковыряться. Я предпочитаю есть.
Только в тачке - ох, как мне повезло на нее быстро наткнуться, - до меня дошло, что один пинок по голове я все же схлопотал. И у меня появилось ощущение, что она болтается.
- Ты не собираешься меня убивать и грабить? - с надеждой спросил я у мужика за рулем.
Взглянув на меня странно, он чуть-чуть отодвинулся и попросил заплатить вперед.
Вечер невезения закончился? Алешке-то, во всяком случае, повезло, что она не подъехала за те сорок минут, что я с такой пользой для своего здоровья и общества провел вне дома. Я бы ее убил! Ничего, убью завтра! Но что же с ней все-таки?
Навернув хлеба с анальгином, я повалился на жесткую кровать и провалился в какие-то темные, неприятные сны.
- Нет, не надо! Ты что!
- Заткнись, дай ей разок!
- А-уу…
- Да что вы, подонки, делаете?
- И ты по почкам хочешь? Ну-ка, скинь юбчонку.
- Сукин сын!
- Какая лексика! Как раз для шлюхи! Смотри, детка, ты сейчас не только юбочку скинешь, но и ножки сама раздвинешь, это ведь лучше, чем всю жизнь кровью писать, вон, взгляни, как этой хреново!
- Ха-ха-ха, это ты ей красиво объяснил! О, другое дело!
- Ну иди ко мне, бери, придурок…
- Да ты посмотри, как она легла, она ж нас оскорбить хочет!